Явления повторения и явления последовательности

Для точности нужно заметить, что Экснер доказывает, как некоторые гуманитарные науки по своим успехам тяготеют к естественным (политическая экономия) и наоборот. Между теми и другими поэтому пропасти нет. Ксенополь также отрицает законы развития общества11 . Он различает в мире явления повторения и явления последовательности. Отсюда и науки распадаются на теоретические и исторические. Первые изучают явления повторяющиеся и открывают законы их.

Дает ли какие-либо законы вторая группа наук? В дальнейшем мы получим ответ. Ксенополь различает строго закон и причину. "Закон повторения, говорит Ксенополь, есть действие силы природы, обнаруживающееся в регулярном и вечном воспроизведении
[112]
феноменов физических, жизненных или умственных, не допускающем абсолютно никаких исключений" (С. 303). Итак, если сила природы действует в условиях идентичных, мы получаем закон повторяющихся явлений. Но если та же сила будет действовать таким же образом, но в условиях последовательных явлений, а следовательно, не идентичных себе в различное время, мы не получим никакого закона, а получим историческую серию.

Конечно, сила природы и в том, и в другом случае действует закономерно, но воплощение ее во втором случае далеко от этой закономерности. А так как явление последовательности только потому таким и считается, что оно не есть явление повторяющееся, что оно в каждый момент времени (независимо от момента пространства, т.е. независимо от того, в одном оно месте или нет) индивидуально, то никаких законов развития открыть невозможно.

Мы видим, что Ксенополь разрушает идею закона развития тем утверждением, что всякий процесс последовательности получает характер индивидуального, несводимого на закон процесса в зависимости от времени. Но ведь каждый процесс совершается во времени.

Отсюда, если принять основные посылки, точнее предпосылки, Ксенополя, которых у него так много и которые не лишены порой характера чисто метафизического, то нельзя будет не согласиться с ним, что история вполне совпадает с динамической социологией, и напрасно мы искали бы законы развития в последней. Итак, опорный пункт в аргументации Ксенополя индивидуальность исторического процесса. Но мы видим, что эта индивидуальность совсем иного порядка, чем у Риккерта.

Ксенополь не боится образовывать в исторической науке все почти понятия по типу обобщающих наук. За последнее время позиция Ксенополя, а также некоторые другие соображения против возможности законов развития подверглись критическому рассмотрению Ф.Эйленбурга. Эйленбург приходит в общем к обратным заключениям, чем Ксенополь12 .
В ряд рассматриваемого типа теорий мы поставим также учение Густава Шмоллера13 . Как ни странно на первый взгляд отделять его от таких близких ему по духу людей, как Рошер, Книс, и др., приходится это сделать. Тем более, что по данному вопросу сам Шмоллер критикует их (С. 96).

Шмоллер вообще выражает неудовольствие, что понятие закона употребляют в самом различном смысле и открывают их целыми дюжинами. И все это потому, что под законом понимают все, что вздумается (С.

97). Опираясь на данные современной логики, Шмоллер заявляет: "Мы уже не называем законом эмпирически добытые правильности, а только те правильности, причины которых нами точно установлены" (С.

98). Высшая степень установленности причин в возможности выразить их
[113]
числом. "Если признать законы лишь там, продолжает Шмоллер, где найдены доступные измерению причины, тогда вряд ли существуют хозяйственные и социальные законы... К подобному же выводу придет и тот, кто признает законы лишь там, где причины могут быть сведены к простым и последним элементам" (С. 100).

Итак, законы социальные в точном смысле слова невозможны. Невозможны и законы развития. Но Шмоллер не отрицает большой теоретической и практической роли за эмпирическими обобщениями.

Он предлагает даже идти по этому пути дальше, даже указывает, что "наконец, можно попытаться установить общую формулу хозяйственного или даже общечеловеческого прогресса" (С. 103). Но сейчас же Шмоллер берет свои слова обратно, ибо это страна "надежд и предсказаний". То, что поспешно назвали законами истории, говорит он, в сущности законами никогда не было.

Поэтому сомнительно, должны ли мы употреблять даже понятие "исторические законы" (С. 104). К позиции Шмоллера близок и Шенберг14 .

6. Заключение
Итак, мы видим, что по интересующей нас проблеме среди теоретиков единогласия нет. Мнения расходятся как по вопросу о понимании закона, так и по вопросу о возможности найти законы развития: столько же возражают против этой возможности, сколько и защищают ее. Что касается первого пункта разногласий, то заставить кого-либо путем логических доводов понимать закон не только в абстрактном, но и в эмпирическом смысле или убедить в обратном, конечно, невозможно. Да дело в конце концов и не в названии. Поэтому данный пункт разногласий не представляет существенной важности.

Другое нужно сказать о втором.
Поскольку мыслимо свести мнения противников возможности законов воедино, основные их аргументы можно выразить в следующем: 1) социальная действительность очень сложна; 2) общественная жизнь неустойчива, крайне изменчива и в своем развитии в каждом случае индивидуальна.
Ответные аргументы защитников можно было бы выразить следующими положениями: 1) мы признаем сложность социальной действительности, но это не является принципиально-логическим возражением против возможности законов; 2) общественная жизнь изменчива в каждом отдельном случае. Но индивидуальна также всякая действительность, поскольку мы берем ее в конкретной сложности. Необходимо сложные комплексы разлагать на
[114]
простые элементы1 . Отсюда вывод: между науками общественными и прочими нет принципиального различия, и законы развития возможны.
Когда сталкиваются в истории два таких прямо противоположных мнения, очень трудно решить, где истина. В таком случае важно по возможности расчленять вопросы на составные части. Так небходимо поступить и здесь. Нужно различать, о какой возможности идет речь: о логической или о фактической. Что касается первой, то позиция противников возможности законов была бы правильна лишь в том случае, если бы им удалось показать, что развитие общественной жизни вообще незакономерно.

Но едва ли захотят они купить свою победу столь дорогой ценой. Наоборот, их позиция гораздо сильнее, когда речь заходит о фактической возможности законов, потому что до сих пор еще общественная наука не дала собственно ни одного закона, который действительно был бы неоспорим.

Больше занимаются теоретическим взвешиванием шансов за и против. Но из последнего вытекает, что окончательного заключения по интересующему нас вопросу можно ждать от самих фактов, т.е. от работы самой науки, иначе выходит "счет без хозяина".
Обращаясь теперь к фактическому положению науки в данном вопросе, мы видим, что единственно приобретенное ею сводится к ряду обобщений в преобладающем числе случаев спорного и эмпирического характера. Впрочем, нельзя не отметить один эволюционный уклон науки в этой области: все меньше начинают увлекаться такими широкими эмпирическими обобщениями, как закон трех стадий Конта, и все больше углубляются в выяснение причинных соотношений в развитии общественной жизни, разлагая ее на элементы2 (Дюркгейм, Бугле и др.). Соответственно с этим все чаще говорят не об определенных фазах общественной жизни, но о тенденциях в ней3 .
Будущее фактическое развитие общественной науки покажет, приведет ли этот уклон к действительно богатым результатам.
Печатается по: Новые идеи в экономике. Пг., 1914.

С. 1-33.
[115]

1 Говоря о законе общественного развития, мы исходам из предпосылки, что общественная жизнь вообще закономерна. Идея этой закономерности, впервые блеснувшая еще в древности, в настоящее время не оспаривается никем среди сторонников науки. Своеобразно понимает закономерность социальной жизни Р. Штаммлер. Он разрывает ее с причинностью и переносит в царство телоса. 'Закономерность социальной жизни, говорит Штаммлер, может быть найдена только в телосе" (Хозяйство и право. Т. II./ Пер.

ИА.Давыдова. Спб., 1907.

С. 115).
2 Милль Дж.Ст. Система логики. Т. 1 / Пер. под ред. П.Л.Лаврова, 1865.

С. 366.
3 Rumelin. Reden und Aufsatze.

Bd. 1// Ueber den Begriff eines sozialen Gesetzes.
4 Зиммель Г. Проблемы философии истории / Пер. под ред. В.НЛинда. 1898.

С. 41.
5 На первый взгляд может показаться, что Э.Мах дает существенно отличное по-нчтие закона. Он говорит: "По происхождению своему законы природы суть ограничения, которые мы предписываем нашим ожиданиям по указаниям опыта" (Мах Э. Познание и заблуждение / Пер.

Г.Котляра. С. 447). Однако нужно помнить, что здесь Мах подходит к законус чисто генетической точки зрения, как это и указано в приведенном определении.

Поскольку же он дальше касается смысла понятия закона, он также говорит о комбинациях и связях элементов обобщающего характера (см. Там же.

С. 453.
6 Терминология, конечно, условна, и с ней не нужно связывать по ассоциации различных дополнений. Мы берем ее как наиболее принятую.

Содержание раздела