Возмещение ущерба

Представляется целесообразным при этом использовать механизм страхования иностранных инвестиций от наступления некоммерческих рисков, установленный Сеульской конвенцией 1985 г.

В соответствии с пп. (IV) п. (а) ст. 11 Сеульской конвенции 1985 г. Агентство может гарантировать подпадающие под гарантии капиталовложения на случай убытка от наступления риска войны и гражданских беспорядков, т.е. любых военных действий или гражданских беспорядков на любой территории принимающей страны, к которой применима настоящая Конвенция.

В практике страхования от политических рисков сложилось широкое понимание термина "война", включающее в себя любые боевые действия, ведущиеся организованными силами национального или международного подчинения, вне зависимости от того, объявлена война или нет*(118).

МИГА, восприняв это определение, значительно расширило его, включив в него гражданскую войну между враждующими правительствами одной и той же страны. Что касается гражданских беспорядков, то под ними понимается организованное насилие с целью низвержения правительства или вытеснения его с части территории. Сюда включаются революции, мятежи, восстания и государственные перевороты, а также бунты (riots) и гражданские волнения (civil commotion's), имеющие политическую (не уголовную) окраску. Последнее особенно важно, так как инвесторы фактически не защищены от беспорядков, направленных против непопулярной политики их родной страны, поскольку государственные агентства не страхуют от актов насилия, направленных против местного правительства*(119).

Поскольку войны и гражданские конфликты причиняют наиболее существенный ущерб инвестициям и возмещение его в полном объеме крайне обременительно даже для структур, пользующихся государственной поддержкой, страхуется риск причинения только физическим вещам, т.е. повреждение, разрушение, исчезновение или захват застрахованного имущества как прямой результат боевых действий, войны или восстания. Иными словами, возмещается только прямой ущерб имуществу инвестора, причиненный в ходе боевых столкновений. В противном случае МИГА не смогло бы расплатиться со всеми инвесторами, свернувшими свою деятельность в охваченной войной или революцией стране и предъявившими иски о возмещении упущенной выгоды. События, входящие в понятие риска войны и гражданских беспорядков, могут происходить не только в самой принимающей стане, но и в соседней, и если это приводит к заблокированию транспортных путей, жизненно важных для осуществления инвестиционного проекта, то в этом случае возможна выплата страхового возмещения*(120). Таким образом, инвестор может получить возмещение по договору страхования, заключенному с МИГА, в связи с наступлением данных обстоятельств и его имущественное положение будет восстановлено.

Постановлением Правительства РФ от 9 июня 2001 г. N 456 было утверждено новое Типовое соглашение о поощрении и взаимной защите капиталовложений, однако решения данной проблемы в нем также нет.

В отношении возмещения ущерба в ст. 4 проекта Типового соглашения установлено: "Инвесторам, капиталовложениям которых нанесен ущерб в результате войны, гражданских беспорядков или иных подобных обстоятельств, предоставляется в отношении возмещения, компенсации или других видов урегулирования режим, наиболее благоприятный из тех, которые последняя Договаривающаяся Сторона предоставляет инвесторам третьего государства или своим собственным инвесторам в отношении мер, которые принимаются ею в связи с таким ущербом"*(121).

Рассматривая международно-правовое регулирование компенсаций от политических рисков иностранным инвесторам, необходимо проанализировать и правовой режим основной категории имущественных ценностей, получаемых в результате осуществления нормальной предпринимательской деятельности на территории суверенного государства, так как именно на данную категорию доходов распространяется гарантия обеспечения беспрепятственного перевода доходов иностранных инвесторов.

В литературе выделяются две модели международных соглашений в зависимости от правового закрепления категорий имущества и его перечней, подпадающих под режим капиталовложений: американская и европейская.

В американскую модель соглашения включается более широкий перечень имущества, в том числе: лицензии и разрешения, выданные в соответствии с законом; права на разведку и добычу полезных ископаемых. Данная категория соглашений, стремясь максимально защитить иностранные капиталовложения, включила в определение понятия инвестиций указанные выше публично-правовые права.

С точки зрения государства - экспортера капитала такая позиция предоставляет большие гарантии безопасности своих граждан и юридических лиц за пределами национальных границ. Но для государства, принимающего инвестиции и участвующего в данном соглашении, имеется реальная опасность для национальных интересов, сущность которой заключается в том, что, согласившись с таким определением, государство - импортер капитала автоматически предоставляет международно-правовую защиту правам, имеющим публично-правовую природу. На практике это означает, что права, предоставляемые иностранному инвестору в сфере добычи природных ресурсов, впоследствии не могут быть отозваны без явного нарушения положений двустороннего международного соглашения.

Это касается в первую очередь инвестиционных соглашений, которые являются формой осуществления иностранных инвестиций в сфере разработки и добычи минерального сырья.

М.И. Кулагин оценивает правовую природу данных инвестиционных соглашений как "договор между частным вкладчиком и государством, в котором определяются условия допуска и функционирования частного инвестора, взаимные права и обязанности вкладчика капитала и государства"*(122). То есть он относит инвестиционные соглашения к категории административных контрактов. В них выделяются "условия договора, выходящие за рамки общего права", которые представляют собой пункты договора, предусматривающие права и обязанности сторон, и принятие которых не зависит от свободного волеизъявления этих сторон*(123).

Относительно правовой природы данных контрактов имеется и другая точка зрения, а именно доводы в пользу цивилистической концепции. Данной позиции придерживаются Л.А. Лунц, Н.Н. Вознесенская, Н.Г. Доронина и др.

Л.А. Лунц отмечает: "Поскольку государство может быть субъектом гражданско-правовых отношений, а хозяйственная организация субъектом международного права быть не может, данный договор a priori должен быть признан гражданско-правовым, то есть регулируемым гражданским и международным частным правом"*(124). Н.Н. Вознесенская указывает, что государство может выступать субъектом гражданско-правовых отношений, содержащих иностранный элемент, сохраняя при этом ряд особенностей, порожденных наличием у государства суверенитета. В своей работе она отмечает: "При таких разных субъектах, как государство и частная фирма, равенство возможно в том смысле, если государство устанавливает для себя определенные рамки применительно к данным взаимоотношениям. При возникновении спора, который выходит за установленные рамки, он разрешается государством, но уже не как стороной в договоре, а как органом властвования"*(125).

Н.Г. Доронина считает, что применительно к отношениям, связанным с осуществлением инвестиций, принято различать договорные и государственные гарантии. Договоры концессии и соглашения о разделе продукции регулируют гражданско-правовые отношения, в которых участвует государство. Участие государства в договоре представляет собой форму договорной гарантии инвестиций. Административно-правовые отношения, возникающие между государством и инвестором, получившим лицензию государства на осуществление инвестиций, предполагают применение гарантий, предусматриваемых в Законе об иностранных инвестициях*(126).

В то же время М.И. Кулагиным выдвигается серьезный контраргумент против цивилистической концепции. Основное содержание инвестиционных соглашений заключается в предоставлении государством иностранному вкладчику дополнительных гарантий (от национализации, перевода, репатриации капитала), а также дополнительных льгот (налоговых, таможенных и др.). Все эти права и льготы являются публично-правовыми, а гражданско-правовой договор не может заключаться по поводу публичных прав*(127).

С учетом современных тенденций многие ученые склонны рассматривать инвестиционное соглашение как "смешанный" тип договора. А.Г. Богатырев, соглашаясь с тем, что в инвестиционном соглашении присутствуют как публичное, так и частноправовое начало, признает его "промежуточным" институтом, который нельзя отнести ни к национальному, ни к международному праву. Он выступает как средство конкретизации и индивидуализации норм национального и международного права по регулированию инвестиционных отношений с иностранным элементом*(128).

Изучив различные мнения о природе инвестиционных соглашений, можно сделать вывод, что в данной категории договоров по американской модели содержатся права и льготы, являющиеся по своей природе публично-правовыми.

Но как такая позиция соотносится с принципом неотъемлемого суверенитета государства над своими естественными национальными ресурсами, который многими государствами рассматривается как норма jus cogens (императивная норма международного права)? Естественно, в соответствии со ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров "договор считается ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме международного права"*(129).

Содержание раздела