Самые яркие феномены

Во-вторых, самые яркие феномены наблюдались не когда действовал стресс, а после того, как личность "приняла вызов" и противопоставила ему свою личностную активность. А личностное время это внутреннее время активности личности. Поэтому-то и наиболее заметны эффекты личностного времени при высокой (и частично средней) плотности переживания, ибо плотность переживания оказалась качеством, напрямую связанным с личностной активностью. Поскольку личность человека развивается во взаимодействии с миром (выше мы выделили три этапа: 1) личность не выделена из окружающего мира; 2) личность самоопределена по отношению к внешнему; 3) личность проводит свою линию в жизни, по К. А. Абульхановой), то активность, которую можно представить
как личностную, появляется довольно рано. В той или иной форме она присутствует на каждой стадии развития личности. Например, когда в ответ на внешнее воздействие респондент не только ускоряет свое время, но и начинает мыслить, как ему справиться с создавшейся ситуацией ("думал, как буду восстанавливать дисциплину" мысли преподавателя после падения со стула на уроке), это проявление его как личности. Однако это пока еще адаптивная активность (говоря словами В. А. Петровского), и цель ее восстановление гомеостаза, а не разрушение его.

По В. А. Петровскому, личностная активность принципиально неадаптивна и надситуа-тивна, и ее цель не достижение приспособительного результата, а воспроизводство себя как субъекта (проверка своих сил, возможностей, рост самооценки и т. д.) [90]. В нашей работе это соответствовало высшей форме личностной активности (когда личность становится субъектом жизни).
В соответствии с целями нашего исследования мы понимали активность личности несколько шире как любые (и надситуативные, и частично адаптивные) проявления тенденций внутреннего плана (стремления личности достигнуть цели, которую она сама ставит перед собой). Реакция ответа на угрозу из внешней среды инстинктивна и адаптивна, личностный компонент в ней мал, а так как личностное время проявляется лишь в движении личности к порождаемым ею целям, то в данной ситуации говорить о нем не приходится. А, например, стремление респондента написать 150 страниц дипломной работы за одну ночь диктуется его собственными желаниями (стать специалистом), какая же это активность адаптивная (специалист больше ценится в обществе и зарплата у него выше) или надситуативная (проверка себя как субъекта могу или нет), зависит от контекста, который нам сейчас уже не установить.
Важно другое, становление личности как субъекта жизни изменяет в темпоральных переживаниях знак эмоций: от страха, дрожи в руках и ногах до интереса "что там будет дальше" и радости от свершения почти невозможного. А от изменения эмоций недалеко и до управления собственной энергетикой. Может быть, поэтому после части переживаний остается ощущение усталости и болезненная слабость; после других чувство бодрости и ощущение "могу все".

И здесь-то проявляется отличие личностной активности личности от обычной психологической и адаптивной.
Выше мы отмечали, что переживание "дополнительного времени" респонденту запомнилось положительной эмоцией ("надо же, это у меня здорово получилось"). Аналогичное явление наблюдалось и в ряде случаев при описании других свойств времени. Может быть, активность человека в этот момент и адаптивна (написать 150 страниц текста), но запоминается она преимущественно как достижение личностного плана; респондент в качестве самого важ-
ного итога отмечал не написанный диплом или выполненный проект, а развитие (или проявление) своих необычных способностей. Последнее сопровождалось и повышением (а то и завышением) самооценки и чувством своей "особенности", избранности. Поэтому, на наш взгляд, здесь мы имеем дело со спонтанным проявлением личностной активности, сходной с той, которую В. А. Петровский именовал надситуативной. Возможно, человек осознанно не ставил перед собой цель "породить себя как субъекта", но в процессе переживания своей внутренней активности он прежде всего поднялся как субъект.

А может быть, уже то, что он как бы "принял вызов судьбы", взявшись за непосильную в темпоральном отношении задачу, и было для него постановкой надситуативной цели, только пока он не осознавал этого.
Личностная активность в темпоральных явлениях приводит к двум следствиям. Первое напряжение, возникающее в человеке в процессе его подъема к самому пределу своих природных возможностей, активирует резервные способности его организма и психики: от изученных нашей наукой (увеличение скорости счета в уме) до не совсем признаваемых ею (телепатия). Второе возникает такое ощущение, что в процессе надситуативной личностной активности человек не только усиленно расходует энергетический запас организма, но и каким-то образом восстанавливает его. Респонденты, говоря об ускорении внутреннего времени в состоянии стресса, отмечали последующую отдачу физиологического (сердцебиение, дрожь, температуру, продолжительный сон и т. п.) и психологического (пониженное настроение, истерика, возникновение фобии на стрессор и т. п.) планов.

Респонденты, рассказывающие об ускорении времени (двух планах времени, дополнительном времени) при достижении личностно поставленной цели, сообщали о позитивных последствиях (улучшении настроения, повышении самооценки, чувстве собственной значимости и т. п.).
В классическом представлении внутреннее время человека его возраст, отсчитываемый по биологическим часам. В момент рождения (или даже зачатия) пускаются маленькие биологические часики, начавшие отсчет внутреннего времени. Поскольку концепция И. Пригожина телеоцентрична, следовательно, уже в этот самый момент существует конец возможного хода; продолжая метафору, можно представить его как "завод часов", изначально ограничивающий работу часов определенным промежутком.

Мы бы определили продолжительность этого промежутка энергетически как потенциальную энергию, заложенную в каждом из нас, или (если признать существование связи между временем и энергией) как количество времени, отпущенного нам. Доказательством тому разнообразные концепции развития и старения в биологии, которые почти все согласны с тем, что существует некий изна-
чальный предел возможной продолжительности жизни каждого организма, расходятся они лишь в определении механизма, его обеспечивающего: программа на генетическом уровне [69], результат износа организма, подобно износу любого неживого объекта [38], реализуется вследствие присущей организму программы развития, которая закономерно трансформируется в программу старения [49], следствие накопления в организме продуктов метаболизма (еще И. И. Мечников считал старение результатом накопления в организме ядов бактерий).
В современной биологии существуют концепции существования "программы смерти", которые предусматривают даже возможность ее преждевременного включения в ситуации резкой опасности для жизни, стресса. "У животного в этот момент включается программа смерти. Эта программа начинает работать, когда животное попало в безвыходное положение (стесненная ситуация, прочный захват) и когда его жизненные центры достаточно повреждены. Организм животного как бы соглашается с неизбежностью смерти и, может быть, даже желает ее" [103, с. 80].

Словно все время, вся энергия времени сгорают в один миг несовместимого с жизнью повреждения организма.
Человек, говоря, что за ускорение внутреннего времени в момент стресса он платит годами жизни, возможно, в чем-то прав. Существует, например, доказанная связь между стрессом и риском заболеть сердечно-сосудистыми заболеваниями: люди, живущие в постоянном стрессе (тип А), чаще болеют, что увеличивает опасность преждевременной смерти [122]. А как мы не раз уже отмечали выше, субъективное изменение хода времени (ускорение или замедление) возникает практически при любом стрессовом состоянии (это показано, в частности, в дипломной работе выпускника МПСИ С. Л. Гончарова, выполненной под нашим руководством).

Получается, что при ускорении внутреннего времени человек усиленно "пережигает" отпущенное ему время жизни. Впрямую доказать это, наверное, невозможно. Но существует немало исследований, иллюстрирующих это положение.

Главным образом это работы, показывающие связь стрессов и разного рода заболеваний, а также работы, уже показывающие влияние этих заболеваний на продолжительность жизни. Это цитированные выше исследования М. Фридмана и Р. Розенмана [122], данные X. Руссека, о том, что наиболее стрессогенные специальности в области медицины, стоматологии и юриспруденции обнаруживают и высокие показатели по сердечно-сосудистым заболеваниям [63]; модель Кагана и Леви, описывающая возникновение психосоматических заболеваний под влиянием социальных и психологических стрессов.
Итак, люди, периодически ускоряющие свое внутреннее время относительно внешнего (под действием стрессов, из-за собственной
тревожности или неуемных амбиций), активнее других расходуют выделенное им количество жизненной энергии и тем самым, возможно, сокращают время своей жизни.

Содержание раздела