d9e5a92d

Подведение итогов


Года три назад эту историю я обсуждала со своим братом. “Я, конечно, видела, что отец ходит с палочкой, но не осознавала этого до конца!” Брат рассказал следующее. Он, отец и один из пациентов однажды пошли в поход. При подъеме на гору отец сильно отставал. Брат обернулся и увидел, что отец пытается перейти какую-то небольшую расщелину между камней. В это время отец позвал его и попросил помочь.

Именно тогда мой шестнадцатилетний брат и понял, что отец ходит с палкой, что он  калека.
Вопрос: Не могли бы Вы рассказать о своих детях? Чем они занимаются?
Бетти: Сейчас я не замужем. Мой бывший муж  военный летчик, поэтому я так много попутешествовала.

Старший сын имеет свою студию звукозаписи, средний сын учитель, женат и не имеет детей, а дочь  полицейский.
Да, да, не удивляйтесь. Детей надо отпускать, хотя это и очень трудно.

Я помню свою дочь маленькой девчушкой с косичками, торчащими в разные стороны, в платьице с морским воротничком. Недавно я обняла ее, чтобы поцеловать перед сном, и почувствовала пистолет на ее поясе.

Вот тут я и поняла, что она уже выросла.
Вопрос: Вы можете что-нибудь сказать о своей матери?
Бетти: О, спасибо за этот вопрос. Конечно, мой отец не преуспел бы настолько, если бы не она. Замечательная женщина и мать, она была существенно мягче, чем отец. Они составляли прекрасную пару.

Мне кажется, она обогащала его. Она безупречная леди, очень умная женщина.
Вопрос: Я читал, что ваш отец принимал участие в допросе военнопленных. Насколько мне известно, это не самый афишируемый факт.

Если можно, прокомментируйте.
Бетти: Насколько я знаю, он не участвовал в допросе военнопленных. Он работал с некоторыми людьми в связи с секретным проектом, имеющим отношение к психологии. Мне известна только одна тема, над которой он таким образом работал: изменение образа японцев  от маленького, никчемного человечка до достаточно эффективной нации, способной выступить грозным противником во время войны.

Даже моя мать не знает многих деталей его работы в то время.
Он работал также в призывной комиссии. В этом качестве он беседовал со многими тысячами людей, определяя, в какой степени они годны в солдаты.

На этом опыте он составил мнение о человеческой норме во всех ее проявлениях. И я уверена, что эта работа изменила его представления о терапии: он всегда считал, что быть нормальным  это не какой-то узкий сектор, а широкий спектр.
Вопрос: Я читала, что Милтон Эриксон не верил в проявления необычных способностей. Считал, что все это фокусы и не более.

Вы согласны с ним? Дело в том, что в настоящее время в России весьма распространились всяческие колдуны, волшебницы, сглазы, порчи и т.д.

Что вы думаете о Дэвиде Копперфильде?
Бетти: Вы правы, отец не верил во все экстрасенсорные возможности. Он был ученым и не верил в то, что не было научно доказано. Я тоже так считаю.

Дэвид Копперфильд  замечательный фокусник. Когда мне было 14 лет, один из учеников отца (назовем его мистер А.), достаточно известный в мире гипноза, работал с отцом над определением того, что такое гипнотический транс.

Моя работа заключалась в том, чтобы иногда быть в трансе, иногда не быть в трансе, быть в трансе, пытаясь обмануть его, что я в полном сознании, и, наконец, будучи в полном сознании, делать вид, что я в трансе. Отец всегда верил в справедливость и считал, что если кто-то что-то делает, то должен что-то получить за это. У мистера А. был замечательный талант  он получил в колледже звание профессионального фокусника. Поэтому его благодарность выражалась в том, что он показывал мне великолепные фокусы.

Для меня он был как настоящий волшебник, мне даже казалось, что он читал мои мысли.
Вопрос: Каково было отношение Вашего отца к другим наиболее распространенным в США школам  психоаналитической и бихевиоральной?
Бетти: Отец получил образование и традиционную психоаналитическую подготовку (в духе фрейдовской школы) и, естественно, он ее очень уважал. Но он считал, что человек слишком уникален и сложен, чтобы можно было описать все в одной теории. У него не было антагонизма по отношению к любым направлениям, но он считал, что гипноз может в этом смысле гораздо больше.



Единственное, с кем он всегда воевал,  это шарлатаны всех сортов.
Вопрос: Сколько пациентов подряд Вы принимаете и за какое какое время устаете?
Бетти: Иногда я принимаю много пациентов подряд и не чувствую усталости до тех пор, пока за дверь не выйдет последний. Я верю, что все это благодаря трансу, в котором я постоянно нахожусь.

Я отлично помню все, что касается любого моего клиента, все, о чем мы говорили с ним на предыдущих встречах. Обычно я настолько концентрирую внимание на своем клиенте, что если во время работы на время выйду из комнаты и встречу там следующего клиента, то даже теряюсь и не понимаю, кто он.

Мне кажется, такая включенность  одно из важнейших преимуществ гипноза.
Вопрос: Как Вы предпочитаете индуцировать транс: это результат вдохновения или канву Вы разрабатываете заранее?
Бетти: Мне не нравится слово “вдохновение”, я предпочитаю “практику” и “опыт”.
Вопрос: Иногда клиенты рассказывают ужасные истории из своего прошлого. Но порой становится понятно, что история совершенно вымышленная.

Не могли бы Вы рассказать, как реагируете на такие ситуации?
Бетти: Какова может быть цель такого человека  быть героем этой фантазии, втянуть вас в эту фантазию или отказаться что-то делать? Сначала необходимо выяснить истинную цель пациента.

Следующим шагом я показала бы пациенту другие способы быть героем в своей собственной жизни, может быть, более сложные, может быть, менее приятные или интересные. Но ни в коем случае нельзя устраивать конфронтацию с их фантазиями  это часть их мира, с которой нужно начинать работу.

Когда появляются клиенты с подобным расстройством поведения, нужно помочь им начать функционировать лучше, чем раньше, потому что о полном излечении говорить, наверное, не придется.
Подведение итогов
Мы говорили о концептуализации случаев  это одна из моих любимейших частей семинаров по эриксоновской терапии и гипнозу, потому что она помогает применять очень эффективный, но совершенно отличный от привычного способ мышления. Я прошу вас на время выйти из обычных рамок мышления и войти в совсем другую область, в которой вам будет абсолютно ясно, как можно рассадить десять растений в пять рядов, по четыре в каждом.

Мне очень нравится приводить эту задачу, потому что она, кроме своего полезного действия, еще и очень развлекает.
Стереотип, который нужно было переступить, состоит в том, что нельзя дважды считать одно растение. Ведь я этого не говорила, не правда ли? В общем, такая клумба выглядит как звезда, нарисованная без отрыва карандаша от бумаги.

В каждой точке пересечения линий  очередное растение. Выходя из привычных рамок, человек открывает целый новый мир.
Нужно уметь добираться до самого донышка проблемы, до того самого глубинного камня, на котором все держится. Тогда, понимая, на чем это все строится, можно создать хорошую интервенцию. Чаще всего самая большая проблема  это потеря надежды.

Когда человек перестает надеяться, что дела его пойдут на лад, горе начинает превращаться в некоторую патологию. Терапевт при работе с такой проблемой должен создать интервенцию, которая даст надежду.

И я никогда не обучаю этому, не рассказав свою любимую историю про пилота самолета.
Мой муж много занимался безопасностью перелетов, исследовал причины самолетных аварий. Как-то он рассказал мне один случай, при котором, кстати, никто не пострадал. У одного самолета, стоявшего на взлетной полосе, внезапно отвалилось шасси. Муж, выясняя причины, установил, что в самолете было два пилота.

Один из них, проверяя приборы, хотел подбодрить приятеля и сказал ему: “Выше нос!” Второй не расслышал его и понял фразу как просьбу дернуть за какой-то рычаг. Что он и сделал  и шасси отвалилось.
Сейчас мне хотелось бы поговорить о том, на каком этапе вы находитесь после шести дней работы и учебы. Мне кажется, у вас должно быть ощущение, что вы все это время просидели в своем офисе, и вас бомбардировали пациент за пациентом со своими проблемами. И к каждому нужен был отдельный подход и внимание. Мне бы хотелось понять, как вы сейчас с этим справляетесь, как вы, терапевт, умеете заботиться о самом себе?

Конечно, у вас должны быть какие-то границы. Я для себя определяю территорию таким образом: вот это моя граница, это  твоя граница, между ними нейтральная полоса, на которую мы оба можем выходить.

Пациент в какой-то мере по определению является “нарушителем границы”. Вы, естественно, все с этим сталкивались.
Что еще вы делаете с неимоверным количеством материала, полученного от пациентов? Мы же узнаем от них ужасные вещи! Обычно это что-то такое, чего уже, к сожалению, нельзя изменить, что-то очень печальное.

Поэтому иногда, даже четко представляя, где проходят ваши границы, вы можете услышать такой рассказ, который зацепит что-то в глубине души, как крючком.



Содержание раздела