d9e5a92d

Второе Производство или Рынок

Слово Матка, использованное в предыдущей главе, было взято мазыками из жизни пчел или муравьев. Улей и муравейник тоже существуют ради матки и под ее управлением. Там матка плодит не только жизнь, но и различные службы. Все знают, что и у муравьев, и у пчел бывают, условно говоря, различные профес­сии, обслуживающие основное производство, которое, по са­мой своей сути, является воспроизводством семьи. Матка у хоро­шего хозяина может произвести столько артелей и бригад, сколько потребуется для дела.

Разговор о производстве через понятие воспроизводства по­зволяет явно и значительно расширить и углубить наше понима­ние этой части народной культуры. Целью воспроизводства явно и очевидно является выживание. А вот на производстве цель не так видна, и многие «рабочие особи» теряют ее. Не многие вообще думают, что у всех работающих на предприятии есть какая-то об­щая цель. Лишь редкие люди уверенно отвечают, что цель предпри­ятия — получение прибыли. А то, что эта прибыль, по сути своей, есть средство, обеспечивающее выживание, доступно совсем не­многим. Однако и это не последний шаг мысли, если мы хотим понять устройство мира через его отражение в предприятии.

Если прибыль, деньги, попросту говоря, есть то, что обеспечи­вает выживание, значит, они есть не воплощенный труд, а вопло­щенная сила жизни, которую мы запасаем в таком виде.

Вот в этом мы сходны с любым живым существом, которое запасает жизненную силу в таком виде, в каком она легко мо­жет быть усвоена, или в собственном теле, или в улье, или муравейнике. Старики называли такую силу съедобной.

Понятие «съедобной и несъедобной жизненной силы» позво­ляет нам разделить все предприятие на две части — на ту, которая обрабатывает «несъедобную» силу, и ту, которая перераба­тывает ее в «съедобную». Привычнее говоря, одна часть предприятия — Большое производство — делает товар. А другая делает из товара деньги. И тут начинается магия. Именно так! Все, что мы имеем как человеческую цивилизацию, невозможно на Земле. Ни один вид живых существ, сохранивший естественность, не смог бы вы­жить в таком количестве, как это сделали люди, просто из-за того, что сохранял бы верность Земле. Ни одному виду не хвати­ло бы места для семи миллиардов особей, если бы он, условно говоря, играл по правилам и требованиям Земли.

Человек нарушил правила игры и добавил к земным, Богом данным, измерениям еще одно. Измерение сознания или изме­рение магии, я уж и не знаю, как это точнее назвать. В любом случае, люди сделали такой невозможный ход: продолжая теле­сно жить в земном пространстве, он перенесли взаимоотноше­ния между собой в пространство сознания. А точнее, в простран­ства. И там всем хватило места.

Посмотрите на пацана, безотрывно бегающего в какой-ни­будь компьютерной игре по виртуальным неземным пространствам, и вам станет ясно, сколько ему нужно жизненного пространства. Как говорили в старину, две сажени. А теперь прикиньте, сколь­ко еще может вместить Земля. Пока не станет общей могилой... Эту магию, это колдовство нам надо понять, если мы хотим выжить.

Не рассчитывайте, что в этой. книге будут какие-то оконча­тельные ответы. Хорошо, если удастся дать хотя бы самое при­близительное описание явления. Да и то лишь коротенькими не­уверенными штришками. К примеру, кое-что о деньгах.

Предприятие, созданное в человеческом обществе, может лишь перерабатывать нечто так или иначе извлеченное из Земли в деньги. Все остальное было бы отступлением от естественнос­ти, а значит, нежизнеспособным в земных условиях.

Почему перерабатывать? Да потому, что мы можем употреб­лять лишь «съедобную силу», то есть то, что непосредственно можно съесть, одеть, использовать. Для того, чтобы стать «съе­добной», любая жизненная сила должна быть проведена через магическое превращение в деньги.

Даже фрукты или овощи, которые, как кажется, можно есть прямо с грядки, есть лишь пища, а не жизненная сила, пока не будут превращены в деньги. Почему? Потому что у тебя может быть много пищи, а ты не выживешь. Кроме еды, для выжива­ния требуется еще много-много других вещей. Их надо как-то приобрести. Для этого придется или продать овощи или обме­нять. Но как только часть овощей будет запасена отдельно от пищи именно для обмена, она превратится в деньги. И их боль­ше нельзя есть, их даже никто не рассматривает теперь пищей. Одним решением превратить нечто в товар мы уничтожаем съе­добность.

И хотя пища, безусловно, тоже дает силу жизни, но земные условия нашего существования показывают нам, что жизненная сила растворена на этой планете не только в еде, но и во всем том, без чего выживание невозможно. Причем растворена в пря­мом смысле этого слова. При этом в современном мире все, что требуется для выживания, можно приобрести за деньги, хотя силы жизни в них и нет. Ты не наешься ими и не согреешься. Значит, деньги есть некая условность, всеобщий договор людей считать, что «деньги правят миром», а точнее, если взглянуть психологически, что в деньгах записаны некие правила управле­ния использованием жизненной силы в человеческом обществе.

В этом смысле деньги, безусловно, магичны, и магично все, что с ними связано. Если, конечно, под магичностью считать не знание каких-то таинственных ритуалов и знаков, а так, как в первобытном обществе, — способность обеспечить выживание своего племени, сообщества.

Основной задачей, к примеру, русских волхвов, которых так яростно вырезало христианство, была отнюдь не борьба с новой верой, а обеспечение Гобино. Сытой жизни своему народу! Имен­но ради выживания делали они свои чудеса, а вовсе не ради того, чтобы отвратить людей от церкви, как это описывается. Для них она была не враг, а помеха в работе.

Впрочем, если подходить шире, магия — это вообще способ­ность добиваться желаемого, мочь то, что хочешь. Могия.

Деньги — это магия, это какое-то чудо, морок, но они, безус­ловно, действуют, позволяя выживать и добиваться желаемого, и действуют по строго определенным законам общественной психо­логии, позволяя управлять людьми. Эти законы и воплощены в устройстве всего человеческого общества и любого жизнеспособного предприятия. Вот почему ча­стный предприниматель или малое предприятие начинают заду­мываться об освобожденных работниках, в первую очередь, с бухгалтера и управляющего, как только возрастает оборот денег. Не забывайте, бухгалтер — это всего лишь помощник управляю­щего по счету денег. Но хозяин и распределитель денег — управ­ляющий.

Поэтому мы со всей определенностью можем сказать, что недостаточно лишь производить товар. Долгий переход от комму­низма к рыночному производству в России хорошо показал, как вылетали в трубу, сгорали старые большие предприятия, умев­шие производить много товара, но не умевшие превращать его в деньги.

Поэтому вторая задача Матки после того, как создано Боль­шое производство, — создать хорошее Второе Производство Пред­приятия. На Первом Производстве идет превращение несъедоб­ной жизненной силы в товар, на Втором Производстве товар превращается в деньги, которые и обеспечивают выживание всем участвующим в деле.

Мы называем Второе Производство Рынком.

И тут очень важно сразу принять, что оба Производства со­вершенно равноправны и равнозначимы.

Я подчеркиваю эту равноценность двух производств предприя­тия все из-за той же еще живой в нас советской производствен­ной культуры. Она навязала нам привычку относиться ко всему, что делает не рабочий класс, пренебрежительно и как к эксплу­атации. Это все были происки коммунистических демагогов, ко­торые заигрывали с пролетариатом, чтобы удерживать власть. Рабочий класс! Вот кто правил Советским Союзом. И кухарки будут управлять государством, — заявил Ленин, однако не под­пустив к власти ни одну кухарку.

Работяга потому и внизу, потому и эксплуатируется, что про­сто по уму не может занять место вверху. А хочет! И всегда хочет, даже если отказывается, потому что понимает, что все равно мозгов не хватит. Жестковато я прикладываю работягам? Это игры прикладно­го психолога. Я хочу. чтобы ваше мышление почувствовало, что быть работягой уязвимо в мире, который мы создаем, и скрыло ту свою часть, которая привыкла затравливать «начальство» от лица работяг. В нашем мире придется сделать выбор — кем быть. Работягой или...

Могу со всей определенностью заявить, что «работяга», «про­летарий» — это психологический механизм, создаваемый нами ради психотерапевтических целей. Приглядитесь к тем, кого мы считаем типичными работягами. И вы увидите, что основное психологическое их отличие заключается в том, что у них есть

право ненавидеть эксплуататоров. И ненависть народная вскипа­ет, как волна...

Ненависть в те времена, когда рождались понятия «пролета­рий», «эксплуататор» и «классовая борьба», считалась чувством полезным и прямо необходимым для управления пролетарскими массами. А как без ненависти разрушить то, что крепко и хоро­шо? Порыв ненависти — это как кровь, залившая глаза, как дурман или лихорадка. Последнее, пожалуй, точнее всего.

Состояние ненависти — это болезнь. Выздоровевший от нее человек в ужасе созерцает то, что натворил. Но это выздоровев.

А как выздоравливают от ненависти? Старики считали, что ненависть — своего рода яд, заполняющий наше сознание. И ос­новной способ избавиться от нее — это выпустить из себя. Про­сто излить. И это подсознательно знают все люди. Вот только изливать ее можно наружу, а можно в другое сознание, перелить в другого человека. Почему?

А потому что наше сознание устроено как бы мешком или пузырем, который может хранить в себе память, знания, нена­висть... Берешь свою ненависть и выплескиваешь на другого. Ты теперь успокоился, тебе полегчало, а он пусть ненавидит.

Хранилища данных - статьиСодержание раздела