Покупайте после паники

Никому еще не удалось установить, чем вызывается биржевая паника. Несомненно, играет роль то, что в биологии называется «стадным инстинктом», а Сорос считает рефлекторным поведением. В одной из книг столетней давности приводится типичный сценарий развития событий:

«Одна из самых страшных биржевых паник на Уолл-стрит развивалась у меня на глазах. В тот день я находился в биржевом зале, где все выглядело на редкость мирно. Все были спокойны и жизнерадостны. Акции стабильны, деньги работают, все довольны. Вдруг кто-то, представляющий крупную брокерскую контору, выставляет двести акций, принадлежавших одной компании. Рядом с ним находится человек, который, заметив это, говорит себе: «У меня тоже есть эти акции, и если человек, который был в них заинтересован, продает, - значит, это неспроста. Пока есть возможность, продам, пожалуй, свои». Он выбрасывает на рынок акции. Его примеру следуют другие. На бирже начинается волнение, и вот уже в ход пошли акции других компаний. Паника нарастает и становится всеобщей. Наступает неизбежный крах. Позже выясняется, что ничего не случилось, просто брокеру, вызвавшему панику, было дано указание продавать» (Мэттью Гейл Смит, «Двадцать лет среди «быков» и «медведей» [«Бык» - инвестор, покупающий товары или ценные бумаги в ожидании повышения цен. «Медведь» - инвестор, играющий на понижение курса валюты, цен товаров, акций или облигаций. - Прим. ред.]).

Обычно вслед за паникой происходит восстановление и наступает стабильность. Слабые уничтожены, искатели выгодных сделок собирают обломки. Скотт Джоплин великолепно чувствовал все нюансы деятельности Уолл-стрит. Трудно сказать, что служило источником его знаний - щедрый гонорар издателя или консультации моего деда Мартина (он был финансовым директором издательства). Но уже на шестнадцатом такте «Уолл-стрит Рэг» возникает ключевая мажорная мелодия «Наступили хорошие времена», переходящая в средний регистр. Не будь Джоплин так предан музыке, он мог бы, без сомнения, извлечь пользу из старого доброго метода зарабатывания денег на панике.

Старые зубры Уолл-стрит знают, что после паники нужно поспешить на биржу, пусть даже ковыляя и опираясь на трость.

«Но опыт Уолл-стрит, как правило, приходит к тем, кто уже стоит одной ногой в могиле. К этому времени заслуженные ветераны биржи по большей части уже наслаждаются покоем в своих комфортабельных особняках. Но если биржевая паника происходит чуть чаще, чем раз в год, этих старцев еще можно увидеть на Уолл-стрит. Опираясь на трость, они ковыляют к офисам своих брокеров.

Тут они скупают самые надежные акции на все свои деньги - именно для такого случая они и копились на банковском счету. Паника обычно продолжается до тех пор, пока такие покупки акций за наличные деньги не стабилизируют рынок. С прекращением паники эти старцы, «сушившие весла» в ожидании неизбежного, как смена времен года, события, снова оживают, быстро реализуют свои акции и переводят прибыль на счета. Если прибыли в избытке, они прикупают перспективную недвижимость, а остаток передают для постоянных инвестиций и снова отбывают в тишину своих шикарных особняков, в лоно любящего семейства» (Генри Клюз, «Двадцать восемь лет на Уолл-стрит»).

Когда закончился тяжелый период 1931-32 годов, ковылять на Уолл-стрит после паники действительно стоило. Так, начиная с 1940 года после паники индекс Доу повышался на 1% ежемесячно и по истечении трех месяцев стал расти на 3%.

Со времен биржевого краха 1987 года крупные однодневные понижения индекса «С&П 500» давали отличную возможность проветрить тросточки. Если «С&П 500» падает на 7,50, на следующий день он вырастает в среднем на 1,39. Сравните это с колебанием в 0,12 после выбранного случайным методом дня, и в 0,88 после однодневного подъема в 7,50 и более. (Изменение в 7,50 «С&П 500» в этот период составляет около 1,5%.)

Впрочем, в связи с высокой нестабильностью и подъемом «С& П 500» на 300 пунктов за период с 1987 года результаты не отличаются от случайных. Любопытен попутный результат изучения крупных колебаний в середине 1996 года: колебания в 7,50 «С&П 500» наблюдались втрое чаще обычного. Задраивай люки.

Паникам подвержены и рынки фиксированных доходов. Крупнейшее падение цен на облигации со времен краха 1987 года произошло 8 марта 1996 года, когда они рухнули больше, чем на три полных пункта. Для участников рынка облигаций это оказалось абсолютным шоком.

В этот день я покинул уют своего дома, сбежал от своих любящих домочадцев, которые всегда в такое время призывают меня к осмотрительности, и бросился в битву.

Я перевел на депозит требующуюся сумму из прибыли от продажи казначейских обязательств, которые поднялись на 100%. Если бы у меня достало смелости направить на покупку акций все свои средства, на полученную прибыль я мог бы не работать всю оставшуюся жизнь. Рост индекса Доу-Джонса в тот день был рекордным. Он поднялся на 173 пункта после того, как в начале торговой сессии он опустился на 50.

Такие набеги обычно не приносят покоя в мой дом. В августе 1988 года я покупал после паники, последовавшей за увеличением учетной ставки. И поделом мне. Я пришел к выводу, что покупка казначейских обязательств в период после паники не приносит прибыли. Подобные операции едва не погубили меня. В течение марта 1995 года я покупал, когда доллар падал против иены на 5% ежедневно. В день краха фондового рынка, 19 октября 1987 года, я открыл максимально длинную позицию. Возможно, если бы в такие дни я ковылял с костылем или играл на кларнете, сейчас у меня на счете лежало бы больше.

Когда я начинал играть на бирже, я любил покупать тогда, когда паника охватывала владельцев надежных акций. Азарт прошел, когда я открыл для себя прекрасный мир фьючерсов. Все же было бы интересно проанализировать все случаи паники с десятипроцентным падением цен по отдельным выпускам акций, обращающихся на Нью-Йоркской фондовой бирже, с точки зрения «скорости реализации дохода».

К сожалению, как показывает таблица 2.2, в девяностых годах паники практически прекратились.

Таблица 2.2. Хронологическая таблица падений индекса Доу-Джонса на 10%, 1890-1990