Непонимание так называемого закона Грэшема приводит к убеждению, что правительственная монополия необходима из-за существования тенденции к вытеснению хороших денег плохими. Именно для того, чтобы доказать этот тезис, выдающийся экономист У. С. Джевонс выразил Закон Грэшема в очень категоричной форме: лучшие деньги не в состоянии вытеснить худшие. Правда, он утверждал это, возражая философу Герберту Спенсеру, который предлагал сделать чеканку золотых монет открытой для свободной конкуренции в то время, когда допускалось только два вида различных валют - золотые и серебряные монеты. Возможно, Джевонс, которого привел в экономическую науку опыт работы пробирным мастером на монетном дворе, еще меньше, чем большинство его современников, принимал всерьез возможность существования какого-либо иного вида денег. Но как бы то ни было, негодование по поводу спенсеровского предложения о том, что мы могли бы доверить "какой-нибудь Heaton and Sons, или какой-нибудь другой предприимчивой бирмингемской фирме снабжать нас соверенами и шиллингами на свой страх и риск и ради собственной прибыли подобно тому, ...как мы доверяем бакалейщику снабжать нас пачками чая, а булочнику - булками хлеба" (W. S. Jevons [34], р. 64, о его возражениях Герберту Спенсеру [57].), привело Джевонса к категоричному заявлению, что, по его мнению, вообще "нет ничего, менее подходящего для конкуренции, чем деньги". (Ibid., p. 65. Еще раньше характерную попытку оправдать неприменимость к банковской деятельности и эмиссии банкнот общего принципа защиты свободного предпринимательства можно найти в датированных 1837 г. работах С. Дж. Лойда (позднее лорда Оверстоуна) [38], р. 49: "Обычные преимущества конкуренции для общества состоят в том, что она возбуждает изобретательность и усердие производителей, и, таким образом, обеспечивает наилучшее снабжение общества товарами в должном количестве и по самой низкой цене, в то время как беды, возникающие из-за ошибок или просчетов производителей, падают на них самих, а не на публику. В отношении бумажных денег общественный интерес, однако, заключается совсем в ином: последовательное и равномерное регулирование их объема твердым законом есть цель, к которой следует стремиться, а вредные последствия любой ошибки или просчета в этом случае падают в гораздо большей степени на публику, чем на эмитента". Очевидно, что Лойд думал только о возможности выпуска одной и той же валюты различными агентствами, а не о разных валютах, конкурирующих между собой.)
Интересно, что даже Герберт Спенсер проповедовал ограниченный принцип, согласно которому частному предприятию должно быть позволено производить тот же вид денег, что и выпускавшийся тогда правительством, а именно золотую и серебряную монету. Видимо, он считал их единственным видом денег, который имеет смысл принимать во внимание. Как следствие этого, Спенсер считал, что между правительственными и частными деньгами должны быть установлены фиксированные обменные курсы (а именно 1:1 для монет одного веса и пробы). В этих условиях, если какой-нибудь производитель начнет поставлять низкопробные деньги, закон Грэшема, действительно, должен сработать. Совершенно очевидно, что Джевонс имел в виду именно это, так как он обосновывал свое осуждение предложения Спенсера следующим образом: "...хотя во всех других делах люди, руководствуясь собственным интересом, выбирают лучшее и отвергают худшее, в случае денег они, как представляется, парадоксальным образом сохраняют худшее и избавляются от лучшего" (ibid., p. 82. Фраза Джевонса неудачно построена, так как в буквальном смысле закон Грэшема, конечно, проявляется в том, что люди избавляются от худшего, приберегая лучшее для иных целей).
Джевонс, как и многие другие, проглядел или счел несущественным, что закон Грэшема применим только к различным видам денег, твердый обменный курс между которыми устанавливается законом (ср.: Hayek [30] и Fetter [17a]). Если закон делает два вида денег полностью взаимозаменяемыми при выплате долгов и заставляет кредиторов принимать монету с меньшим содержанием золота вместо монеты с большим содержанием, должники, разумеется, будут уплачивать долги только монетами первого типа и найдут более прибыльное применение для второго.
В отличие от случая с установленными законом фиксированными обменными курсами, при плавающих обменных курсах деньги худшего качества будут цениться ниже, и люди будут стараться избавиться от них как можно быстрее, в особенности, если существует угроза дальнейшего падения их ценности. Процесс отбора будет продолжаться до тех пор, пока люди не придут к наилучшему виду денег среди выпускаемых разными агентами. В ходе этого процесса быстро произойдет вытеснение тех денег, которые считаются неудобными или ничего не стоящими. (Если Грэшем, как его иногда цитируют, действительно утверждал, что лучшие деньга вообще никогда не могут вытеснить худшие, он был просто не прав во всех отношениях, если только мы не примем в расчет его нигде явно не сформулированное допущение о принудительно устанавливаемом фиксированном обменном курсе.) Действительно, во всех случаях, когда инфляция раскручивается по-настоящему, любые предметы, обладающие более стабильной ценностью, от картошки до сигарет и коньяка, от яиц до иностранной валюты (например, долларовых банкнот), начинают все шире использоваться в качестве денег. (Ср.: Bresciani-Turroni [7], р. 174: "В условиях, характеризующихся большим недоверием к национальной валюте, принцип закона Грэшема превращается в свою противоположность и хорошие деньги вытесняют плохие, а ценность последних постоянно падает". Но даже Брешиани-Туррони не указывает, что решающее отличие состоит не в "большом недоверии", а в наличии или отсутствии принудительно установленных и эффективно контролируемых фиксированных обменных курсов.) Так происходило к концу великой германской инфляции, когда было признано, что закон Грэшема ошибочен. Но это неверно. На самом деле он не ошибочен. Просто этот закон имеет место лишь в том случае, когда между различными видами денег установлен фиксированный обменный курс.
Содержание раздела
