d9e5a92d

К вопросу о теории


Лишь с 1999 г. появились признаки стабилизации положения в стране. Но ход экономических реформ был замедленным и не отличался комплексностью и особой поддержкой со стороны властей, поэтому стабилизация положения не завершена до сих пор.
12.2. К вопросу о теории
Экономические реформы, проводимые во всех посткоммунистических странах, не имеют и не могут иметь надежной теоретической базы. Как известно, теоретическая база ковалась для перехода от рыночной экономики к нерыночной, от капитализма к социализму. Такой базой был марксизм-ленинизм — идеологический стержень тоталитарного общества, великий миф, околдовывавший значительную часть человечества на протяжении более 100 лет. Но почему-то никто не догадался сочинить теорию обратного перехода — от нерыночной (читай: неэффективной) экономики к рыночной (эффективной!), от социализма к капитализму.

А зря. Сейчас бы она пригодилась.
В капиталистических странах с нормальной рыночной экономикой нет нужды в теоретизировании по поводу трансформации неэффективного нерыночного хозяйства в эффективное рыночное. Считается, по-видимому, что эффективность рано или поздно сама придет на смену неэффективности, демократия победит тоталитаризм. Во всяком случае в классических трудах Хайека и Мизеса этот вывод обосновывается достаточно убедительно.
Тем не менее напомним, что есть две "буржуазные" теории, на которые обычно опираются реформаторы во всех постсоциалистических странах: кейнсианство и монетаризм. В соответствии именно с этими теориями и складывается практика эволюционного или радикального проведения экономических реформ.
Эволюционисты, или "постепенники", выступают за длительный и осторожный путь к рынку с сохранением многих старых структур и механизмов, присущих тоталитарному об

ществу, социалистической системе. Опираясь на кейнсианскую концепцию, они требуют серьезного государственного вмешательства в экономику (в наших условиях — неизбежно административного и прямого), возврата к отраслевым министерствам, к системе государственных заказов и закупок, субсидий и льготных кредитов для внеэкономической поддержки неэффективных предприятий и целых секторов в экономике, к государственному установлению цен и заработных плат на фиксированном уровне, всячески тормозя начавшийся процесс приватизации. Отсюда исходят и предложения о возврате к " рыночному социализму", о создании двухсекторной экономики — рыночной и государственной, о протекционизме, об использовании китайского опыта и т. д.
Радикалы, опираясь на монетаризм, не отрицают необходимости серьезного государственного вмешательства в экономику. Но они имеют в виду экономическое регулирование, т. е. такое вмешательство государства в экономику, которое должно проходить не напрямую, а через интересы экономических субъектов, через экономические рычаги и стимулы в целях достижения высокой эффективности производства и высокого жизненного уровня населения. Но главное — это вмешательство должно быть направлено прежде всего на поощрение предпринимательства, частного самоокупаемого сектора, мно-гоукладности экономики и конкуренции.
Радикалы (они же монетаристы и либерал ) выступают за быстрые и решительные не только рыночные, но и системные, институциональные преобразования как экономики, так и всего общества России, за ломку многих государственных структур отжившей командно-распределительной системы и замену их структурами рыночной, а точнее, капиталистической системы.
В 1990-х годах позиции монетаристов серьезно укрепились в мире после известных провалов кейнсианских методов регулирования на практике. Все западные демократии проповедуют свободу конкуренции и разных форм собственности с упором на частную и избегают прежних прямых методов государственного регулирования экономики. Коренной тезис либералов-монетаристов — освобождение, либерализация цен, т. е. создание в экономике своего рода естественной сигнальной системы, дающей производителю и потребителю сигналы,

что производить и что покупать, куда направлять ресурсы, учитывая критерий эффективности производства и потребления. Рынок же может создать такую сигнальную систему только в условиях свободы ценообразования. Экономическая стабилизация и рациональное поведение людей, по мнению родоначальника этой школы М. Фридмана, невозможны без господствующей роли свободных рыночных цен в экономике.


Наконец, монетаристы говорят о жестком регулировании денежной массы, о решительном снижении, а то и ликвидации бюджетного дефицита — важнейшей причине инфляции в стране. Отсюда исходят предложения о первичной роли финансовой стабилизации по отношению к антикризисной политике. И при этом — жесткое государственное регулирование денежной массы, денежной эмиссии, государственных кредитов и субсидий.
Деление ученых и политиков на кейнсианцев и монетаристов, на радикалов и эволюционистов-постепенников имеет место не только в России и других посткоммунистических странах, но и в странах Запада, где в последнее время появилось много специалистов по трансформации социализма в капитализм. Наиболее радикальную позицию на Западе занимают МВФ, американский экономист Д. Сакс и шведский экономист А. Ослунд. Это сторонники шоковой терапии, которая заложена и в "стандартный метод" МВФ, примененный на практике во многих развивающихся странах, попавших в критические ситуации.

Суть этого подхода: либерализация цен, ликвидация так называемого денежного навеса и переход к структуре цен мирового рынка; либерализация внешней торговли, обеспечение хотя бы частичной конвертируемости валюты; дерегулирование экономики; отмена субсидий, резкое сокращение бюджетного дефицита; жесткая денежно-кредитная политика; быстрая приватизация.
Сегодня западные эволюционисты-постепенники также
представлены именитыми учеными. Они критикуют концепции и практику МВФ, выступают против либерализации цен и быстрой приватизации. Они считают, что созданные при коммунистическом тоталитарном режиме институты имеют значительную ценность и могут не только сосуществовать с новыми рыночными институтами, но и постепенно врастать в них. Они полагают, что нужно иметь время не только для

рождения нового, но и для трансформации старого. К такой точке зрения склоняются многие западные кейнсианцы и социал-демократы, сторонники "рыночного социализма", ин-ституционалисты и эволюционисты.
Однако это все больше в теории. Что же касается практики, то здесь ведущую роль играет живой опыт восточноевропейских стран и Китая, раньше нас начавших переход к рынку. Выбор модели реформы реально зависит от экономической и политической ситуации в стране, от степени ее готовности к переходу к рыночной системе. Обычно рекомендации МВФ склонны принять те страны, где уже существует высокая инфляция, грозит большой экономический кризис или даже развал экономики. Если страна более или менее благополучна, то она выбирает градуалистский (или эволюционистский) путь реформации.

Но и в том и в другом случае необходима твердая политическая воля, четкая и сильная политика, широкая общественная поддержка проводимых реформ. Если этого нет, то любая модель реформ обречена на провал.
Совершенно четко по двум разным моделям реформирования экономики и общества пошли Польша и Венгрия. Обе страны добились реальных положительных результатов, так как правильно учли свою специфику. Китай в отличие от Польши, Венгрии и Чехословакии сохранил прежний тоталитарный коммунистический режим, коммунистическую партию и все структуры командно-распределительной системы, но в рамках "рыночного социализма" серьезно расширил рыночные отношения и стимулы, дав простор экономическому росту на базе вовлечения огромного аграрного сектора в товарно-денежные отношения и развития полутора десятков свободных экономических зон с широким участием иностранного капитала.
Несмотря на постепенную трансформацию своей экономики, Китай скрупулезно следует рекомендациям МВФ, проводя политику макроэкономической стабилизации, сбалансирования
бюджета и недопущения инфляционных процессов. В 1978 г., когда в Китае начались экономические реформы, основная часть населения работала в коммунах, т. е. в коллективном и не получавшем дотаций сельском хозяйстве, а на госпредприятиях работало менее 20% населения. Кроме того, экономика Китая не была столь сверхцентрализована и монополизирована, как экономика бывшего СССР, там не было и такого количества

крупных промышленных предприятий. Поэтому китайские опыт и модель реформирования для России вряд ли подходят.
Как оценить экономические реформы в России и какая модель этих реформ лучше соответствует ее экономической, политической и социальной сути?
На практике Россия проводит свои экономические реформы не строго в соответствии с какой-либо одной точкой зрения или школой, а по-разному, сочетая радикализм и эволюционизм и платя при этом огромную цену.
Ход российских экономических реформ не умещается в узкие рамки той или иной теории. Он объясняется не одной, а многими теориями, да и то лишь частично. Поэтому заранее, априорно исходить из какой-либо одной теории, как кое-кто это делал раньше при подходе к той или иной реформе, — это неплодотворный подход.



Содержание раздела