Средства к существованию.

Она превращается в бледный пересказ фундаментальной категории человеческой деятельности, а именно стремления к устранению беспокойства насколько это возможно. Так как убеждение, что этой цели можно легко достичь посредством общественного разделения труда, разделяется всеми, люди сотрудничают в системе общественных связей. Общественный человек в отличие от автаркичного человека неизбежно должен смягчить свое изначальное биологическое безразличие к благополучию людей, не входящих в круг членов его семьи. Он должен приспособить свое поведение к требованиям общественного сотрудничества и смотреть на успех окружающих его людей как на необходимое условие собственного успеха.

С этой точки зрения цель общественного сотрудничества можно описать как обеспечение наибольшего счастья наивозможно большему числу людей. Вряд ли кто-нибудь рискнет возразить против этого определения наиболее желательного положения дел и настаивать на том, что видеть максимальное количество людей, насколько это возможно, счастливыми, не является благом. Все нападки на формулу Бентама вращались вокруг неопределенности и неправильного трактования понятия счастья; они не затрагивали постулата о том, что благо, что бы оно собой ни представляло, следует разделить среди максимального числа людей.
Однако если мы подобным образом интерпретируем благосостояние, то эта концепция лишится какого-либо определенного значения. Ее можно будет применять для оправдания любой разновидности общественной организации. Когда-то защитники рабства негров настаивали на том, что рабство является наилучшим средством сделать негров счастливыми, а сегодня на Юге многие белые искренне верят в то, жесткая сегрегация полезна цветному не меньше, чем она якобы полезна белому человеку.

Главный тезис расизма Гобино и нацистов заключается в том, что господство высших рас соответствует истинным интересам даже неполноценных рас. Принцип достаточно широкий, чтобы распространяться на все доктрины, даже конфликтующие друг с другом, является совершенно бесполезным.

Но в устах пропагандистов благосостояния понятие благосостояние имеет вполне определенный смысл. Они намеренно пользуются термином, всеми признанное значение которого устраняет любую оппозицию. Ни один здравомыслящий человек не рискнет возражать против достижения благосостояния.

Присваивая себе исключительное право называть свою собственную программу программой благосостояния, пропагандисты благосостояния хотят добиться успеха с помощью дешевого логического трюка. Присвоив своим идеям имя, нежно любимое всеми, они хотят оградить их от критики. Их терминология уже подразумевает, что все оппоненты являются злонамеренными негодяями, преследующими свои собственные эгоистические интересы во вред большинству хороших людей.

Проблема западной цивилизации состоит именно в том, что серьезные люди могут прибегать к таким силлогистическим уловкам, не встречая резкого отпора. Здесь возможны только два объяснения. Либо эти самозваные экономисты благосостояния сами не осознают логической недопустимости своей операции и в этом случае им не хватает необходимой способности рассуждать; либо они выбрали этот способ аргументации намеренно с целью спрятать свои софизмы за словом, заранее предназначенным разоружать оппонентов.

В обоих случаях их выдает собственное поведение.

Нет нужды что-либо добавлять к изысканиям предыдущих глав, касающихся последствий всех разновидностей интервенционизма. Увесистые тома теоретиков благосостояния не выдвинули никаких аргументов, которые могли бы доказать несостоятельность наших выводов. У нас осталась лишь одна задача: исследовать критическую часть работ пропагандистов благосостояния, их обвинительное заключение по делу рыночной экономики.

Все страстные речи школы благосостояния в конечном счете сводятся к трем пунктам. Они говорят, что капитализм плох, потому что существуют нищета, неравенство доходов и богатства и незащищенность.
2. Бедность

Можно описать условия общества земледельцев, каждый член которого обрабатывает участок земли, достаточный, чтобы обеспечить его и его семью предметами первой необходимости. Можно включить в эту картину несколько специалистов: ремесленников допустим, кузнецов и интеллигентов скажем, врачей. Можно даже пойти дальше и предположить, что некоторые не являются собственниками ферм, а трудятся в качестве рабочих на чужих фермах.

Работодатели вознаграждают их за помощь и заботятся о них, когда болезни и возраст лишают их трудоспособности.

Эта схема идеального общества лежала в основе многих утопических программ. В общих чертах на протяжении определенного времени она была реализована в некоторых коммунах. Возможно, ближайшим аналогом ее осуществления было сообщество, учрежденное иезуитскими священниками в стране, которая сегодня является Парагваем [82]. Однако нет нужды подробно исследовать достоинства этой системы социальной организации.

Историческая эволюция не оставила от нее камня на камне. Ее рамки были слишком тесны для того количества людей, которое живет сегодня на Земле.

Внутренняя слабость такого общества в том, что рост населения должен привести к прогрессирующей нищете. Если имущество умершего фермера делится между его детьми, то в конце концов земельные участки становятся настолько малы, что они не могут обеспечивать достаточного пропитания семье. Все являются землевладельцами, но все при этом чрезвычайно бедны.

Условия, существующие в обширных районах Китая, служат печальной иллюстрацией невзгод земледельцев с маленькими участками. Альтернативой этому является огромная масса безземельного пролетариата. В этом случае лишенных наследства пауперов от удачливых фермеров отделяет глубокая пропасть. Они представляют собой класс отверженных, само существование которого является для общества неразрешимой проблемой. Они тщетно ищут средства к существованию.

Обществу они не нужны. Они нуждающиеся бедняки.

Когда в эпохи, предшествовавшие современному капитализму, политики, философы и юристы говорили о бедности и проблемах нищеты, они имели в виду именно этих лишних несчастных. Политика laissez faire и ее результат индустриализм превратили трудоспособных бедняков в наемных рабочих. В обществе свободного рынка есть люди с высокими доходами и люди с низкими доходами. Но больше нет людей, которые, несмотря на то, что готовы работать, не могут найти постоянную работу из-за того, что в общественной системе производства им нет места.

Но даже в период своего расцвета либерализм и капитализм были ограничены сравнительно небольшими областями Западной и Центральной Европы, Северной Америки и Австралии. В остальном мире сотни миллионов людей до сих пор влачат существование на грани голодной смерти. Они являются бедняками, или пауперами в старом смысле этого термина, лишним и избыточным населением, тяжелым бременем для самих себя и скрытой угрозой для меньшинства своих более удачливых сограждан.

Не капитализм, а его отсутствие является причиной нужды этих несчастных людей, в массе своей цветных. Если бы не торжество laissez faire, жизнь множества людей в Западной Европе была бы гораздо хуже условий существования кули. Беда Азии в том, что объем капитала, инвестированного на душу населения, чрезвычайно низок по сравнению с капиталовооруженностью Запада. Доминирующая идеология и общественная система, являющаяся ее результатом, сдерживают развитие преследующего прибыль предпринимательства. Уровень внутренних капитальных накоплений очень низок; к иностранным инвесторам относятся крайне враждебно.

Во многих из этих стран рост численности населения даже превышает увеличение имеющегося капитала.

Несправедливо обвинять европейские державы в нищете народных масс на просторах их бывших колониальных империй. Вкладывая капитал, иностранные правители делали для роста материального благосостояния все, что было в их силах. Нет никакой вины белых в том, что восточные народы с трудом отказывались от своих традиционных догматов и ненавидели капитализм как чуждую идеологию.

В той мере, в какой существует свободный капитализм, больше не существует проблемы нищеты в том смысле, в каком этот термин применялся для условий некапиталистического общества. Рост численности населения плодит не лишние рты, а дополнительные руки, использование которых создает дополнительное богатство. Трудоспособных пауперов больше не существует. С точки зрения экономически отсталых наций конфликт между трудом и капиталом в капиталистических странах представляется конфликтом внутри привилегированного высшего класса.

На взгляд азиатов, рабочий американских автомобильных заводов является аристократом. Это человек, принадлежащий к 2% населения земли, имеющим самые высокие доходы. Не только цветные расы, но и славяне, арабы и некоторые другие народы смотрят на средний доход граждан капиталистических стран от 12 до 15% всего человечества как на изъятие части своего собственного материального благосостояния.

Они не могут понять, что процветание этих якобы привилегированных групп, не считая последствий миграционных барьеров, не оплачено их собственной нищетой, и что основное препятствие на пути улучшения условий их жизни в их ненависти к капитализму.

Содержание раздела