Необходимо сокрушить наемников королей
Необходимо сокрушить наемников королей. Но эта революционная война народа против тиранов будет последней войной, войной с целью положить конец всем войнам.
Эта идея смутно присутствовала уже в умах вождей Великой Французской революции, когда, отразив вторжение армий Пруссии и Австрии, они начали кампанию против агрессий. Правда, под водительством Наполеона они очень скоро сами переняли самые жестокие методы безграничной экспансии и оккупации, пока коалиция всех европейских держав не расстроила их честолюбивые замыслы. Однако идея прочного мира очень скоро была воскрешена.
Она стала основным пунктом либерализма XIХ в., последовательно разработанным в столь поносимых принципах манчестерской школы.
Британские либералы и их континентальные друзья были достаточно проницательны, чтобы понять, что обеспечить прочный мир может не просто власть народа, а власть народа в условиях неограниченного laissez faire. На их взгляд, свободная торговля как внутренняя, так и международная, была необходимой предпосылкой сохранения мира. В мире без торговых и миграционных барьеров не остается побудительных причин для войны и завоеваний.
Абсолютно уверенные в неопровержимой убедительности либеральных идей, они отбросили понятие последней войны для упразднения всех войн. Все народы сами осознают благословенность свободной торговли и мира и обуздают своих отечественных деспотов без всякой помощи извне.
Большинство историков не смогли понять движущие силы, которые привели к замене ограниченной войны старого режима неограниченной войной нашей эпохи. Они считают, что изменения произошли в результате перехода от династической к национальной форме государства и были следствием Великой Французской революции. Они видят только сопутствующие феномены и путают причины и следствия. Они говорят о построении армий, принципах стратегии и тактики, вооружении и транспортной инфраструктуре, а также о других аспектах военного искусства и методов управления[Самым ярким примером традиционной интерпретации является книга: Makers of Modern Strategy, Military Thought from Machiavelli to Hitler. Ed.
E.M. Earle. Princeton University Press, 1944; особенно статья Р.Р.
Памера (р. 4953).]. Однако все это не объясняет, почему современные страны предпочитают миру агрессию.
Существует полное согласие относительно того, что тотальная война представляет собой результат агрессивного национализма. Однако это всего лишь рассуждение в круге. Мы называем агрессивным национализмом такую идеологию, которая приводит к современной тотальной войне.
Агрессивный национализм является необходимым производным политики интервенционизма и народнохозяйственного планирования. В то время как laissez faire устраняет причины международных конфликтов, государственное вмешательство в производство и социализм порождают конфликты, для которых не существует мирного решения. Если в условиях свободной торговли и свободной миграции ни одного индивида не волнуют территориальные размеры его страны, то в условиях протекционистских мер экономического национализма почти каждый гражданин весьма живо интересуется территориальными проблемами.
Расширение территории, подвластной суверенитету его государства, означает повышение его материального благосостояния или по крайней мере облегчение ограничений, которые иностранное государство накладывает на его благополучие. Причина трансформации ограниченной войны между королевскими армиями в тотальную войну, конфликт между народами, заключается не в технических деталях военного искусства, а в замене государства laissez faire государством благосостояния.
Если бы Наполеон I достиг своей цели, то Французская империя раскинулась бы далеко за границы 1815 г. Испанией и Неаполем правили бы короли дома Бонапарта-Мюрата вместо королей другого французского рода Бурбонов. Кассельский замок занимал бы французский повеса вместо одного из курфюрстов гессенской династии. Все это не сделало бы граждан Франции более зажиточными. Точно так же граждане Пруссии ничего не выиграли от того, что их король в 1866 г. изгнал своих кузенов Ганноверских, Гессе-Кассельских и Нассауских [80] из их роскошных резиденций. Но если бы свои планы реализовал Гитлер, то немцы могли бы ожидать повышения уровня жизни.
Они были уверены, что уничтожение французов, поляков и чехов сделало бы богаче каждого члена их собственной расы. Борьба за Lebensraum* была их личной войной.
В условиях laissez faire возможно мирное сосуществование множества суверенных государств. В условиях государственного регулирования производства это невозможно. Трагической ошибкой президента Вильсона было то, что он пренебрег этим существенным моментом. Современная тотальная война не имеет ничего общего с ограниченной войной старых династий. Это война против торговых и миграционных барьеров, война относительно перенаселенных стран против относительно малонаселенных.
Это война за упразднение институтов, которые препятствуют формированию тенденции выравнивания ставок заработной платы во всем мире. Это война фермеров, обрабатывающих бедную землю, против государств, которые не допускают их до гораздо более плодородной неиспользуемой земли. Короче говоря, это война рабочих и фермеров, которые называют себя относительно обделенными бедняками, против рабочих и фермеров других стран, которых они считают привилегированными богачами.
Признание этого факта не предполагает, что победоносные войны действительно покончат с теми пороками, на которые жалуются агрессоры. Конфликты жизненных интересов можно устранить только всеобщим и безусловным принятием философии взаимного сотрудничества вместо превалирующих идей якобы непримиримого антагонизма между различными социальными, политическими, религиозными, языковыми и расовыми группами человечества.
Бесполезно полагаться на договоры, конференции и такие бюрократические учреждения, как Лига Наций или ООН. Полномочные представители, клерки и эксперты представляют собой жалкое зрелище на фоне борьбы идеологий. Дух завоеваний нельзя потопить в бюрократической волоките.
Требуется радикальное изменение идеологии и экономической политики.
2. Война и рыночная экономика
Рыночная экономика, говорят социалисты и интервенционисты, является наилучшей системой, которую можно терпеть в мирное время. Но когда начинается война, такая терпимость недопустима. Она будет подвергать риску жизненные интересы нации исключительно ради эгоистической выгоды капиталистов и предпринимателей.
Война, и уж во всяком случае современная тотальная война, категорически требует государственного регулирования производства.
Никто еще не набрался смелости бросить вызов этой догме. Во время обеих мировых войн она служила удобным предлогом для бесчисленных мер государственного вмешательства в экономику, которые во многих странах постепенно привели к полному военному социализму. Когда военные действия прекратились, был выдвинут новый лозунг. Утверждалось, что период перехода от войны к миру и реконверсии [81] требует даже большего контроля со стороны государства, чем период войны.
Кроме того, зачем вообще возвращаться к социальной системе, которая если и работает, то только в периоды между войнами. Самой разумной линией поведения будет постоянно оставаться верным государственному контролю, чтобы в нужный момент быть готовым к любым чрезвычайным обстоятельствам.
Исследование проблем, с которыми Соединенные Штаты столкнулись во второй мировой войне, ясно показало, насколько ошибочной является эта аргументация.
Чтобы выиграть войну, Америка нуждалась в радикальной конверсии переводе на военные рельсы всей своей производственной деятельности. И все гражданское потребление, не являвшееся жизненно необходимым, должно было быть свернуто. С этого момента заводы и фермы должны были производить лишь необходимый минимум товаров невоенного назначения.
Во всем остальном они должны полностью посвятить себя задаче снабжения вооруженных сил.
Реализация этой программы не требует учреждения органов управления и определения приоритетов. Если бы государство собрало все средства, необходимые для ведения войны, путем сбора налогов с граждан или путем размещения среди них займа, то каждый был бы вынужден радикально сократить свое потребление. Предприниматели и фермеры переориентировались бы на производство для правительства, потому что продажа товаров частным гражданам резко сократилась бы.
Государство, будучи благодаря притоку налогов и заемным деньгам крупнейшим покупателем на рынке, было бы в состоянии получить все, что ему нужно. Даже то, что государство решает финансировать значительную часть военных расходов путем увеличения количества денег в обращении и займов у коммерческих банков, не меняет положения дел. Инфляция, разумеется, должна привести к повышению цен на все товары и услуги. Государство вынуждено платить более высокие номинальные цены.
Но оно все равно останется самым платежеспособным покупателем на рынке. Оно всегда будет иметь возможность перебить цены граждан, которые, с одной стороны, не обладают правом печатать деньги, которые им необходимы, а с другой должны платить огромные налоги.
- Война непоучительна.
- Имеет значение только готовность к войне.
- Средства к существованию.
- Систему благотворительности критикуют за два недостатка.
- Давайте сравним историю Китая и Англии.
