Служба внутренних доходов — налоговое управление США.
* См. краткое описание материалов "Отчета" в Higgs, 1971. Р. Хигс использовал опубликованные тома, но рукописные анкеты если они сохранились, откроют еще много неизвестного. Кстати "Отчет" — прекрасный пример того насколько необходимы широкие исторические познания для истолкования исторической статистики.
Сам по себе этот документ был проникнут чувствами американского превосходства и расизма в откровенном стиле эпохи Большой Дубинки и Бремени Белого Человека.
Лучшее качество экономических фактов
Не только экономика вдохновляла экономистов-историков на реконструкцию статистики прошлого, дающей экономистам новые категории фактов, во многих отношениях более богатых, чем факты современные. Само то обстоятельство, что люди и компании девятнадцатого и предшествующих веков уже мертвы, позволяет выставить на всеобщее обозрение касающиеся их документы, закрытые для экономиста, который желает изучать живых или недавно скончавшихся субъектов. Только успешный антитрестовский процесс позволяет обнародовать документы о заговорах "Дженерал Электрик", имевших целью ограничение свободной торговли, но исследователь промышленной организации мог бы при желании получить у историка бизнеса информацию об издержках и доходности сговоров, которая подкрепила бы статистикой его размышления об их масштабах.
Министерство торговли, Комиссия по ценным бумагам и биржам и собственные интересы компаний обеспечивают снабжение общественности обрывками информации об издержках, доходах и капиталовложениях промышленных фирм, но исследователи инвестиций и финансов могли бы получить гораздо больше информации в таких работах как книга Ф. МакГулдрика "Текстильная промышленность Новой Англии в XIX в. доходы и инвестиции" (McGouldnck, 1968).* Даже в отношении фирм, деятельность которых теперь подлежит жесткому регулированию со стороны любознательного правительства, например банков, старые документы, некогда конфиденциальные и потому откровенные и полные, лучше новых (Olmstead, 1974).
* Тэвин Райт назвал эту впечатляющую работу "самым вертикально интегрированным" исследованием на сегодня МакГулдрик сам осуществил все "стадии производства", начиная с работы с первоисточниками — данными по выборке текстильных фирм действовавших в Уолтэме и Лоуэлле в 1836-1886 гг., до анализа различных концептуальных проблем, связанных с подсчетом основных фондов продукции, мощностей и т.д., кончая наконец регрессионным анализом движения дивидендов и инвестиции (Wright, 1971. Р. 440).
Демографическая история, долго практиковавшая вне экономической истории, но теперь активно на нее влияющая, дает еще более яркие примеры того, насколько предпочтительнее покойники как объект экономического исследования. Сами регистрационные списки умерших, оценки наследуемого имущества, завещания — богатые источники фактов (см. Jones, 1972), равно как и подсчеты некогда живших.
Правило открытия информации через сто лет, скажем, в Англии, позволяет сделать с материалами переписи населения 1871 г. то, что невозможно для переписи 1971 г. — проанализировать выборку или, при желании, данные о всем населении всех шахтерских городов (с их поразительно высокой рождаемостью) или всех заводских поселков (с их поразительным разнообразием в структуре семей).* Главное, что отсутствует в любой современной выборке из переписи, — это имя человека, а без этого имени невозможно связать данные переписей с другими источниками информации. Чтобы оценить значение этого факта, достаточно вспомнить, что люди и правительства сегодня более методично ведут свои документы и более смелы — можно даже сказать бесцеремонны — в своем любопытстве, чем когда-либо ранее, и если какой-нибудь будущий экономист-историк сможет прослеживать людей по имени (или по номеру карточки социального страхования) через все документы семей, фирм, Службы внутренних доходов,** кредитных учреждений, школ, больниц и судов, то наши знания о поведении экономических субъектов, мягко говоря, расширятся. Демографы-историки сообразили, что не нужно ждать до XXI в. (а если подождать, то мы будем разочарованы, потому что удешевление путешествий и распространение телефона — непрослушиваемого — обеднило письменные документы). Если, к примеру, для решения некоторых вопросов экономики труда потребуются экономические биографии отдельных людей историк готов предоставить их во всех подробностях.
В трудах Кембриджской группы по истории народонаселения и социальных структур, опирающихся на послевоенные работы французских демографов-историков, прослежены истории английских семей за два столетия на основе пользуясь канцелярским жаргоном, "актов гражданского состояния" — записей о рождениях, смертях и браках — начиная с XVI в.*** В проекте, который на сегодня можно назвать самым амбициозным предприятием такого рода, ученые Монреальского университета восстанавливают данные о всем населении Квебека от начала колонизации до франко-индейской войны, фиксируя каждое упоминание каждого человека в поразительно полных архивах Французской Канады и связывая их в единое целое. По мере расцвета эры экономистов и калькуляторов такую статистику можно будет увязывать со все более широким спектром регистрационных записей о доходах, недвижимости, состоянии дел, образовании и тому подобном, что позволит воссоздавать жизненные истории гораздо успешнее, чем это делается в использующих текущие данные работах, подготавливаемых с большой любовью и публикуемых в каждом номере "Journal of Political Economy" или "American Economic Review".
* См. книгу под редакцией Э.А. Ригли (Wrigley 1972), особенно очерк Майкла Андерсона (Anderson) об использовании рукописных материалов британской переписи для изучения структуры семьи.
** Служба внутренних доходов — налоговое управление США.
*** Избранные труды Кембриджской группы стоило бы включить в любой список рекомендуемой литературы по новой экономике труда. Аналитический обзор см. в Wrigley 1969, а в качестве примера работ такого рода см. Leslett, 1972.
Наиболее масштабными обследованиями являются, конечно, переписи, и, когда рукописи открываются, то есть когда перепись устаревает, ничто не может сдержать любопытства экономиста. К примеру, в упомянутой выше работе Паркера и Голлмана проведено сравнение рукописных материалов американской сельскохозяйственной переписи 1860 г. с рукописными же материалами переписи населения — такое сравнение нельзя произвести по нынешним анонимным переписям, в которых не указывается имя респондента, — что дало полную характеристику тех, кто был занят сельскохозяйственной деятельностью. Поскольку в переписи 1860 г. ставился вопрос о богатстве обследуемых, можно определить детерминанты распределения богатства в 1860 г. в таких деталях, какие недостижимы для современных переписей, и эти возможности сейчас использует Ли Солтоу (Soltow, 1975). Роджер Рэнсом и Ричард Сатч смогли из рукописей переписи 1880 г. извлечь детальные характеристики лучайной выборки, состоящей из 5283 ферм в Южных штатах, и исследовали вопрос о расовой дискриминации более точно, чем это было возможно по современным данным (Ransom and Sutch, 1977).
В сравнении с такой богатой и разнообразной фактологией обычный набор экономиста выглядит жалким и мизерным.
И погрешностей в этих фактах ничуть не больше, чем в современных. Считать, что в исторической статистике больше погрешностей, наивно по двум причинам это значит, во-первых, переоценивать современную статистику, во-вторых недооценивать статистику историческую. Экономист, если его прижать, обычно сознается, что в его данных, скажем, о ценах в американской экономике за последние двадцать лет есть крупные погрешности, степень которых неизвестна, потому что качество рассматриваемых товаров улучшилось, потому что прейскурантные цены мало соответствуют ценам сделок, потому что принцип определения выборки для переписи сомнителен или потому что используемый индекс цен мало соответствует концептуально правильному определению.
Он сознается и в том, что эти погрешности вводят смещения неопределенной направленности в его множественные регрессии, в которых цены выступают в качестве независимой переменной. Он все равно будет оценивать эти регрессии, утешая себя заблуждением, что лучших данных все равно нет и что его оценки, по крайней мере, состоятельны.*
* Оценка параметра множественной регрессии является состоятельной, если при увеличении размера выборки ее так называемый предел по вероятности равен ее математическому ожиданию (см. Джонстон, 1980. С. 269—271).
Сталкиваясь с неверием обеих сторон — коллег-историков в убедительность статистической аргументации, а коллег-экономистов в надежность исторической статистики, экономист-историк не может идти проторенным путем. Он уже развил в себе искусство творческого сомнения, которое практикуется в некоторых других разделах экономики, а могло бы не без пользы практиковаться и более широко. Привычка проверять свои аргументы на чувствительность к возможным погрешностям в данных или возможным ошибкам в аналитических рассуждениях распространена среди ученых и историков, но не среди экономистов. Многие, конечно, понимают ненадежность "данных" и действуют соответственно.
Традиция Национального бюро и более добросовестных эмпириков вне него публиковать полное описание того, как были получены данные и где могут быть ошибки в надежде, нередко тщетной, что пользователи это прочитают, соответствует традициям в историографии. В предисловии к книге Альберта Фишлоу "Американские железные дороги и трансформация предвоенной экономики" Александр Гершенкрон обратил особое внимание на "статистические приложения, в которых автор полностью раскрывает свою творческую лабораторию и без которых невозможно полностью оценить всю важность этого исследования и надежность интерпретации результатов" (Fishlow, 1965. Р. XII). И все же крупные журналы по общей экономике редко публикуют такие ревизии фактов, как статья Роберта Дж Гордона "45 миллиардов долларов американских частных инвестиций были потеряны", возможно потому, что экономисты редко их пишут (Gordon, 1969).* Цви Грилихес точно определил причину, по которой экономисты не интересуются источниками данных и их погрешностями "Проблема, я думаю, возникает во многом потому, что в экономике те, кто производит данные, отделены от тех, кто их анализирует.
В общем, мы не производим собственные данные, а потому и не чувствуем за них ответственности" (Gnhches, 1974. Р. 973).
Интересные записи
- Аукционер — абстрактный агент рынка в теории общего равновесия
- Лучшее качество экономической теории
- Экономисты-историки смело взялись за это.
- Если хочешь создать чго-то необычное.
- Лекция 2. Экономические учения Древней Греции
