Дополнительные соображения

Обычно она говорила слегка в нос и производила впечатление скучающей молодой дамы из "высшего круга", хорошо знакомой со "светом". Обрисованные выше биографические основы послужили причиной все возрастающего в своей интенсивности страха.

Она ничего не могла предпринять без матери, не могла больше выходить из дома одна. У нее возник невроз страха, который проя влялся в бурных соматических симптомах - сердцебиении, головокружении и нарушении сна, вследствие чего она вместе с матерью обращалась то к одному, то к другому врачу.
Счета за медицинские услуги приходили к отцу, который вскоре стал отказываться от их оплаты. По существу, страх защищал ее от реальности, от необходимости на основании знаний о происходящем принимать решения, от вопросов, которые ставила перед ней жизнь, а сверхзадачей ее детски-незрелого поведения была попытка переложить на других необходимые для жизни решения. У нее было оправдание: ведь она была больна. Невроз страха имел следующие функции: она использовала мать как защиту и амортизатор при взаимоотношениях с внешним миром; страх удерживал ее от разочарований, связанных с множеством желаний и фантазий, которые она не могла реализовать, благодаря страху она мстила родителям, и у нее было "леги-тимное оправдание" того, что ее могут не любить окружающие.

Естественно, приведенный пример несколько упрощает ситуацию и ограничивает ее временными рамками, представляя лишь один из многочисленных вариантов обуславливающей истерическое развитие среды, однако на основании этого примера можно сделать несколько обобщающих выводов, типичных для распознания истерического процесса: трудные супружеские взаимоотношения между родителями, в которые единственный ребенок в семье был втянут несоответствующим ее возрасту образом; дефицит истинного руковод ства и специфичного для данного пола образца поведе ния; среда, полная противоречий, с недостаточностью здоровых возможностей для ориентирования в мире; длительная привязанность к одному из родителей; не достаток основательных знаний и умений, ложные и обольстительные ожидания, связанные со смутными представлениями о будущем; вытекающая из всего это го крайне неудовлетворительная самоидентификация.
Фрейлейн Р., по существу, ничего не знала о дестви тельности, кроме мира отца и ограниченной, но пол ной тепла заботы матери. В каком мире должна была существовать она сама?

Она хотела бы стать дамой боль шого света, но как это сделать? Или быть такой, как мать, но как это непривлекательно и скучно!
И что она будет делать, если мать вдруг умрет? Она даже не могла представить себе, как можно самой себя содержать, хотя доставляла мучения матери и использовала ее, не счи таясь с ее возрастом.

Безвыходность взаимосвязи этих двух женщин состояла в том, что они нуждались друг в друге тем больше, чем больше хотели избавиться друг от друга. Взросление одной усиливало защитные симп томы невроза у другой; и как только обе пытались сде лать какие-либо шаги, чтобы избавиться от роковой взаимозависимости, возникал страх.
Заболевание доче ри является сигналом тревоги со стороны здоровой ча сти ее психики, что долго так продолжаться не может.
Ульрика была у родителей третьим ребенком после рождения двух сестер. Старшие сестры должны были уха живать за младшей. Они уже вышли из детского возра ста, были разочарованы рождением младшей сестры и выполняли требования родителей неохотно, уделяя мало внимания ее воспитанию.

Они кричали на Ули, одева ли ее в одежду, соответствующую более раннему возра сту, коротко стригли, уверяя ее и себя в том, что она выглядит моложе своих лет и таким образом, с общего согласия, побуждая ее к послушанию и к тому, чтобы она вела себя, как маленькая.
Она играла только с млад шими, старалась им подражать и гордилась тем, что ее принимали за маленькую. В период пубертата она была разочарована появлением у нее вторичных половых признаков; месячные возникли у нее с отставанием от сверстниц. Повзрослев, она представляла собой своеобразный, напоминающий мальчика, тип девушки с оригинальным шармом, находившим отклик у мужчин.

Так как она до того предпочитала дружить с мальчиками, для нее само собой подразумевалось, что предпринимать путешествия в субботу и воскресенье следует с мужчинами. В связи с этим ее возмущало и приводило в ужас, когда мужчины приставали к ней.
Она не принимала их домогательств и давала им жесткий отпор. Отец любил свою дочь и боготворил ее.

Он был изобретателем, и семья ждала от него "великих открытий". Поскольку это ему не удавалось, все жалели "бедного папу", который был так одарен, но не оценен в мире.
Ульрика в школе при недостаточной исполнительности достигла определенных успехов; кроме того, она проявила настоящий драматический талант. Узнав об этом, отец неожиданно попытался реализовать свои несбывшиеся честолюбивые стремления через дочь: она должна стать актрисой! Она получила соответствующую подготовку - к ее счастью или несчастью, на такой типаж имелся спрос - и благодаря этому получила свою первую большую роль. Затем ролей для нее больше не находилось.

Отец писал множество писем, в которые вкладывал многочисленные фотографии и преувеличенно-восторженные описания ее таланта, и рассылал их в различные эстрадные и артистические агентства.
Ее приглашали в разные места, однако, не будучи очень талантливой, она вдвойне затруднялась принять решение после непомерных расхваливаний отца и боязни не оправдать его ожидания - и отказывалась. Тем временем, не надеясь на артистическую карьеру, она пыталась найти себе другую работу, но из-за недостатка подготовки нуждалась в посторонней помощи и, разочарованная, вскоре после испытательного срока прекращала работу.

В 25 лет она была направлена на психотерапевтическое лечение в связи с состояниями страха (агорафобия) - она не могла выходить из дома и стала неработоспособной.
В этом нашли отражение ее деза-даптация и беспомощность. Данный пример характе рен сложностями в освоении женской роли и теми затруднениями, которые испытывал ребенок, чьи представления и желания навеяны родительскими на деждами и намерениями без достаточных на то осно ваний.
- Дополнительные соображения
Истерические личности живут в псевдореальности, и мы можем выявить это в различных областях. Вопрос подлинности представляет для них центральную проблему, так как является внутренним отражением их бегства от реальности в "роль".

Религия воспринимается ими легко, при этом вера для них необязательна и они посещают церковь из чистого прагматизма, потому что так принято.
Для них показное важнее истинного, им достаточно соблюдать внешнюю форму. Мысль о том, что раскаяние и исповедь избавляют от грехов и поэтому можно снова стать невинным, как новорожденный, кажется им прекрасной. Для них характерно представление о своем, персональном Боге, который в их понимании является любящим отцом, который иногда дает указания.

Они во многом остаются по-детски незрелыми, наивными и верящими в чудеса, обольщаются различными предсказаниями и обещаниями выздоровления. Они готовы оказать помощь другим, если это не требует какого-либо напряжения и серьезных усилий с их стороны.
Они становятся приверженцами различных сект, удовлетворяющих их потребности в сенсациях. Как пациенты психотерапевта они отдают предпочтение гипнозу, который в мгновение ока разрешает их трудности без приложения их собственных усилий.

Касательно этики они имеют сходные наивно-необязательные установки.
Возможность найти "козла отпущения" и свалить свою вину на другого используется ими очень широко. Из-за того, что им не свойственны самостоятельность суждений и самокритика, они редко учатся на своих ошибках. В какой-то степени истерическая конституция свойственна всем людям как проявление частичной фиксации на ранних фазах развития с новыми для данной личности задачами и страхами. Об этом напоминают нам подобные детским процессы проецирования собственных или коллективных недостатков и чувства вины на других, что может приобретать большое значение.

Здесь особенно хорошо работает проекция по типу "поиска врага", так как враги способствуют уменьшению или снятию собственной вины.
Каждый народ, религиозная община и раса проявляют тенденцию проецировать на других то, что они признают неподходящим для себя. Бессовестные властители раздувают эту готовность к проекции и используют ее в политических и идеологических целях.

Такая неконтролируемая тенденция является ничем иным, как психодинамической основой разжигания и окончательного развязывания войн, расовой ненависти и религиозной вражды.
Стремление освободиться от прошлого, отягощенного чувством вины, есть всеобщая человеческая потребность. В противоположность депрессивным личностям, склонным винить во всем себя, истерики забывают или отрицают свою вину.

Своеобразие не мецкого языка состоит в обозначении преступления (проступка) как чего-то временного (vergehen - "про ходить", sichvergehen gegen - "нарушать законы", das Vergehen - "проступок, преступление").

Содержание раздела