d9e5a92d

Как была спасена молодая вдова


Как была спасена молодая вдова
Некогда в одном уединенном селении Раджастана, в пяти милях от Пилани, жил домовладелец, у которого был один единственный сын. Сразу после женитьбы этот юноша умер от лихорадки. Его бедная вдова, которой едва минуло семнадцать лет, так и не смогла насладиться своим медовым месяцем. В соответствии с местными обычаями эта девушка не имела права повторно выйти замуж.

Впоследствии этот обычай был искоренен, благодаря движению Арья Самадж. Основателем этого движения был Свами Даянанда, великий лидер социально-религиозных преобразований в Индии. Эта девушка решила вести чистую, святую жизнь, поселившись в комнате на втором этаже кирпичного дома своего свекра. В этой комнате висело две фотографии. Кроме этого у девушки было лишь два одеяла, одно из которых она использовала как матрац, а другим укрывалась от холода.

Комната имела одно окно, напротив которого находилась дверь из крепкого толстого дерева. Однажды ночью этот дом подвергся нападению трех вооруженных людей. В их намерения входило похищение девушки с целью выкупа.

Заперев всех членов семьи в одной из комнат, они стали ломиться в ее дверь. Поняв, что ей угрожает, девушка стала молиться: "Гурудева, я чиста.

Спаси, защити меня. Где же ты? Что с тобой случилось?" Внезапно за ее окном появился седовласый старик с бородой, восседающий на верблюде. "Поехали со мной, мое дитя, -- произнес он. -- Иначе ты попадешь в беду. Эти люди похитят тебя, обесчестят и, в конце концов, ты покончишь с собой". Преступников ожидало глубокое разочарование, когда, взломав дверь, они обнаружили, что комната пуста.

Девушка и ее спаситель всю ночь ехали на верблюде, а на рассвете благополучно добрались до дома ее отца, находившегося на расстоянии шестидесяти пяти миль. Я посетил деревню, где с тех пор жила эта девушка, в 1951 году и услышал эту историю из ее собственных уст. В тех местах ее хорошо знали, как женщину высокой святости и духовности.

Закончив свой рассказ, она задала мне много вопросов о моем учителе. Ее отец был нам знаком: у него была божественная связь с нашей традицией. В ходе нашей беседы я выяснил, что те две фотографии, что висели в ее комнате, являлись изображениями Мира Баи и моего учителя. Вся ее семья дорожила фотографией с его изображением, которая была передана одним моим товарищем ее отцу, после того как тот вернулся из путешествия по Гималаям.

Лицо ее спасителя совпадало с лицом человека, изображенного на фотографии. Это был мой учитель. Я захотел взглянуть на это фото, и оно мне так понравилось, что я забрав его, пообещал сделать копию и прислать ей. Однако в силу многих причин я не смог выполнить своего обещания.

Это единственная существующая фотография с изображением моего учителя. У меня не вызывает ни малейшего сомнения правдивость этой истории. Однако объяснить, как такое могло случиться, я не в силах. Рассказав эту историю, я вовсе не преследую цели создания культа гуру, но хочу лишь показать, что пути учителей очень таинственны и что они могут помогать своим ученикам, где бы те ни находились, даже на другой стороне земного шара.

Физическое присутствие учителя для оказания помощи, направления и защиты ученика не всегда бывает необходимым.
Мой учитель спасает тонущего
Однажды в мой ашрам в Уттаркаши пришел один образованный человек из Раджастана. Это был известный пандит. Он совершал паломничество в Ганготри в Гималаях. Ему было около семидесяти лет.

Он не умел плавать, но очень хотел совершить омовение в священных водах Ганга. Река протекала в непосредственной близости от моего ашрама. Увидев, как монахи на другом берегу прыгают в воду, ныряют и выплывают на поверхность, он подумал: "Если монахи могут нырять и плавать, то почему же я, образованный человек, не смогу этого сделать?" Он прыгнул в воду и стал тонуть.

Кто-то из находившихся в ашраме увидел это и стал кричать. Я выбежал на крик и спросил: "Что случилось?" "Человек тонет". Встревоженный, я бросился к реке. "Неужели кого-то постигнет трагическая смерть возле самого моего ашрама ?" -- думал я. Прибежав, я обнаружил, что старик сидит на берегу и хватает ртом воздух. "Что случилось?" -- спросил я, после того как он отдышался. "Меня подхватило течением". "И как же вам удалось выбраться на берег?" "Какой-то свами вытащил меня".



Я расспросил его, как выглядел этот свами, и получил точный портрет своего учителя. У меня была лишь одна единственная фотография моего учителя, и я никогда ее никому не показывал. Однако на этот раз, решив проверить, действительно ли его вытащил из воды именно он, я показал ее. "Да, это тот самый человек, -- подтвердил пандит. -- Я три раза выныривал на поверхность, но на четвертый окончательно пошел ко дну и стал захлебываться. В этот момент я подумал:"Это святое место, и кто-нибудь мне поможет". Как вдруг кто-то вытащил меня из воды, и это был именно он". "Все это могло вам просто привидеться", -- возразил я. "Нет!

Теперь во мне столько веры, что я непременно должен найти этого человека и остаться у него. Я больше никогда не вернусь домой". "Но как к этому отнесется ваша семья?" "Мои дети уже выросли.

Я ухожу в Гималаи", -- сказал он и действительно отправился туда. В пути он получил известие от моего учителя, в котором тот наказывал ему подождать с приходом до тех пор, пока пандит не будет лучше подготовлен.

Сейчас этот человек живет в двенадцати милях от нашего монастыря, и проводит почти все свое время в медитации. Когда я отправлялся на Запад, он все еще ждал встречи с моим учителем. "В тот день, когда я буду готов, я пойду и увижу его", -- говорит он.
Шактипата -- даруемое блаженство
Мне страстно хотелось испытать состояние самадхи. Мой учитель говорил мне: "До тех пор, пока ты не приобретешь способность сидеть в одной и той же позе совершенно неподвижно в течение четырех часов, ты никогда не достигнешь самадхи".

Поэтому я с детских лет тренировался удерживать неподвижную сидячую позу. Ничему другому я не уделял столько времени, сколько сидению в надежде пережить самадхи, но это мне так и не удалось. Изучив много книг, я сам стал учителем, но меня не покидало чувство сомнения в своем праве передавать другим знание, полученное из вторых рук или из книг.

Ладно бы я преподавал философию в университете или где-нибудь еще, но ведь я учил таким образом монахов в монастыре. "Это неправильно, -- думал я. -- Я не достиг реализации. Я учу лишь тому, что узнал из книг и от учителей, но не тому, что познал на собственном опыте". Наконец, однажды я заявил своему учителю: "Сегодня я собираюсь предъявить тебе ультиматум". "Что же это за ультиматум?" "Либо ты даешь мне самадхи, либо я совершаю самоубийство".

Я действительно принял такое решение. "Ты убежден в правильности своего решения?" "Да!" "Ну что ж, мой дорогой мальчик, скатертью дорога". Я никак не ожидал услышать из его уст что-либо подобное. Я думал он скажет: "Подожди десять или пятнадцать дней".

Он никогда не вел себя со мной грубо, но на этот раз был очень груб. "Когда вечером ты засыпаешь, -- продолжил мой учитель, -- ночь не разрешает твои проблемы, и утром ты снова сталкиваешься с ними. Подобным образом и самоубийство никак не поможет решению твоих реальных проблем. Тебе вновь придется столкнуться с ними в следующей жизни.

Ты изучал древние писания и понимаешь о чем я говорю. И несмотря на это, ты толкуешь о самоубийстве.

Что ж, иди, раз ты этого действительно хочешь". Я много раз слышал о такой вещи, как шактипата. Шакти означает энергию, а пата означает дарение.

Таким образом шактипата -- это "дарение энергии, зажигание лампы". Я сказал: "Ты не использовал в отношении меня шактипату, а значит либо у тебя нет шакти, либо ты намеренно не хочешь этого сделать. Я столько времени провожу теперь в медитации с закрытыми глазами, а когда открываю их, то обнаруживаю, что не получил ничего, кроме головной боли. Я напрасно потратил свое время и не нахожу особого счастья в этой жизни".

Он сидел молча, не говоря ни слова в ответ, и поэтому я продолжил: "Я работал упорно и искренне. Ты говорил, что на это потребуется четырнадцать лет. Вот уже семнадцатый год моей практики, и я сделаю то, на что ты меня толкаешь". "Ты убежден, что поступаешь разумно? Разве именно такой вывод следует из того, чему я тебя учил? Неужели плод моих учений в том, чтобы толкнуть тебя на совершение самоубийства?" Он помолчал, а потом спросил: "Когда ты собираешься покончить с собой?" "Прямо сейчас!

Я говорю с тобой перед своим самоубийством. Теперь ты мне больше не учитель.

Я отказался от всего. Мне не нужен мир; мне не нужен ты". Я встал, намереваясь пойти к Гангу, который был совсем рядом, чтобы утопиться. "Ты умеешь плавать, -- произнес мой учитель, -- и поэтому, когда прыгнешь в воду, непроизвольно постараешься выплыть.

Было бы лучше сделать так, чтобы ты сразу стал тонуть, не имея возможности всплыть на поверхность. Пожалуй, тебе стоит привязать к себе какой-нибудь груз потяжелей". Он издевался надо мной. "Что с тобой случилось? -- спросил я. -- Ведь ты всегда так любил меня. -- Я замолк и после непродолжительного молчания сказал: -- Ну, все, я пошел.

Спасибо тебе за все". Я пошел к реке, захватив с собой веревку, нашел большой камень и привязал его веревкой к себе. Наконец, в последний момент мой учитель, убедившись в том, что у меня действительно серьезные намерения и я собираюсь прыгнуть в воду, окликнул меня и сказал: "Подожди! Сядь там и через минуту я дам тебе самадхи".

Я не был уверен в том, что он действительно намерен это сделать, но решил, что по крайней мере могу подождать минуту и посмотреть, что же произойдет. Я сел в позу для медитации, а он подошел и коснулся моего лба. Я просидел в этой позе девять часов, и за все это время в уме у меня не возникло ни одной мирской мысли. То, что я пережил, было неописуемо. Придя в себя, я был уверен, что сейчас по-прежнему девять часов утра, так самадхи уничтожает время. "Пожалуйста, прости меня", -- взмолился я. Когда он дотронулся до моего лба, то первое, что я осознал, была полная утрата страха, а также эгоизма.

После этого ко мне пришло правильное понимание жизни. Впоследствии я спросил у него: "Это было мое усилие или твое?" "Это была милость", -- ответил он. Что такое милость? Люди полагают, что лишь милостью Божьей они могут достичь просветления. Но это не так.

По словам моего учителя: "Человек должен искренне сделать все, что в его силах. Когда же все его усилия окажутся напрасными и он заплачет от отчаяния, находясь в состоянии полной эмоциональной самоотдачи, тогда он достигнет экстаза. Это и есть милость Божья.

Милость -- это плод усилий, совершаемых с искренностью и верой". Теперь я понимаю, что шактипата применима только к тем ученикам, за плечами у которых длительный период самодисциплины, подвижничества и духовной практики.

Шактипата, осуществляемая в массовом масштабе, вызывает у меня чувство недоверия. Справедливо утверждение, что, когда ученик готов, то появляется учитель и дает ему посвящение.

После того как ученик с полной верой и искренностью выполнял свою садхану, учитель устраняет тончайшее препятствие. Просветление является результатом обоюдных искренних усилий учителя и ученика. Не имеет значения как это назвать. Если вы выполняли свои обязанности умело и вкладывали в это все сердце, вы пожнете плоды благословения.

Милость нисходит, когда действие завершается. Шактипата -- это милость Божья, нисходящая через учителя. Я всегда с нетерпением жду того момента, когда ночью смогу, оставшись один, погрузиться в медитацию и пережить это состояние.

Ничто иное не может подарить такой радости, как оно.



Содержание раздела