Государство в социальных утопиях
Еще Аристотель писал, что недопустимо принимать за основу анализа зло или иной порок, ибо "порок уничтожает сам себя, и, если он достигает полноты, то становится невыносимым"1. Прокл, присоединяясь к такой точке зрения, отмечал, что "начало и первейшая причина всего сущего есть благо"2, по мнению же св.
Фомы Аквинского, "сущность зла состоит в том, чтобы вещь отступала от блага"3, тогда как "с разрушением всякого блага, что необходимо для целокупности зла, разрушилось бы и само зло, субстрат которого есть благо"4. Именно с таких позиций началась критика Т.Гоббса его же современниками. В вышедшей через четыре года после смерти философа книге Р.Камберленд заявил, что вражда не может быть избрана исходным понятием социальной теории, что мир нельзя определять как отсутствие войны, "так как мир должен быть первичен по отношению к войне, как жизнь первична по отношению к смерти"5. Совершенно справедливо Р.Камберленд отметил и ряд логических противоречий в теории Т.Гоббса: в частности, последнему ставилось в вину то, что как состояние войны, так и положительный закон государства основаны на одной и той же субстанции, коль скоро источником и естественного права, и положительного закона называется разум6.
В таком случае смысл перехода от естественного состояния к государственному оказывается полностью утраченным.
Подробно останавливаясь на логических противоречиях теории Т.Гоббса, Р.Камберленд абсолютно правильно указывает на то, что данная концепция противоречит не только своим исходным посылкам, но и социальным реалиям. Обращая внимание на положение о невозможности оценки подданными деяний правителей, что весьма отчетливо сформулировано Т.Гоббсом, его критик отмечает, что сам ход истории состоит из событий, заведомо предполагающих подобные оценки; люди же, принимающие участие в историческом про- цессе, действуют именно исходя из подобных оценок1.
Статичность теории Т.Гоббса, таким образом, противоречит динамике общественной жизни, и в силу этого подобная теория не может быть названа удачной.
Осмысление и жесткая критика концепций Н.Макиавелли, Г.Гроция и Т.Гоббса, основанных на примитивно-материалистическом понимании общества и его исторического развития, привели к модификациям теории общественного договора, сторонниками которой считали себя указанные философы. Обнаружив свою несостоятельность в качестве концепции резкого перехода от "естественного" к "общественному" состоянию, идея общественного договора оказалась приспособлена к описанию процессов вполне эволюционных, а само понятие стало со временем использоваться в большей степени как логическая формулировка, чем как термин, отражающий кардинальные изменения в развитии человечества.
Однако идеи жесткого государственного устройства как единственно возможного средства совершенствования человеческой природы остались достаточно популярными в XVII веке у теоретиков, обратившихся к описанию возможных будущих форм существования человечества. Забегая вперед, следует отметить, что подобные элементы отличают работы лишь основателей нового течения общественной мысли, большинство же их последователей так или иначе придерживалось глаJным образом гуманистических принципов.
Страна утопия
Наблюдая жестокие нравы позднего средневековья, социальные мыслители XVI и XVII веков направляли свои усилия не только на обоснование незыблемости власти суверена, но и на поиск того более совершенного типа общественного устройства, "какое по праву может называться государством"2.
Первые представления такого рода традиционно связываются с именами Т.Мора и Т.Кампанеллы, однако они вряд ли могут считаться провозвестниками гу- манистического подхода к будущему обществу. Теории Т. Мора и Т.Кампанеллы (хотя их построения имеют весьма отдаленное отношение к теоретической мысли) в качестве основного постулата предполагают возможность построения совершенного общества на базе не только существующих орудий и форм производства, но и общественных отношений, что отрицалось многими мыслителями задолго до утопистов.
В концепциях Т.Мора и Т.Кампанеллы вольно или невольно присутствует стремление законсервировать существующую ступень общественного развития, предполагается лишь незначительное видоизменение форм некоторых социальных отношений. Так, Т.Мор считает, что основой хозяйственной жизни совершенного общества станут полуремесленные - полусельскохозяйственные коммуны численностью в 2-3 тысячи человек1, которые в своей деятельности будут использовать орудия, не кажущиеся пределом совершенства даже для того периода, когда философ писал свой трактат; преодоление разделения труда рассматривается им только через призму перемещения масс людей из города в деревню и обратно; всякий технический прогресс исключается.
Соответственно и социальная жизнь не может подняться значительно выше тех схем, которые автор наблюдал в повседневной действительности. Нельзя также не отметить, что в существенных чертах своей схемы Т. Мор даже отступил назад по сравнению с современным ему периодом.
Так, он однозначно разделял жителей Утопии на свободных и рабов, не видя в такой степени неравенства ничего отрицательного; его знаменитый тезис о том, что "распределить все поровну и по справедливости, а также счастливо управлять делами человеческими невозможно иначе, как вовсе уничтожив собственность"2, во многом утрачивает свое звучание в контексте нарисованной философом картины государственности.
Именно государственная власть выступает главным движителем социального прогресса и в "Утопии" Т. Мора, и в "Городе Солнца" Т.Кампанеллы. Отчасти можно говорить о регламентации общественной жизни в этих иллюзорных общностях как о функции самого социума, ибо в той или иной форме предусмотрена сменяемость и выборность власти.
Однако сама форма подобнй "демократии", предполагающая, с одной стороны, недопущение рабов, женщин и несовершеннолетних к принятию каких-либо решений, а с другой стороны, основанная на многоступенчатых выборах, в ходе которых изъявление народной воли сводится к минимуму, не дает возможности серьезного влияния масс на характер правления. В условиях столь мрачной тоталитарной структуры отсутствие собственности оказывается не столько средством освобождения людей, как то предполагал Т.Мор, сколько средством их подчинения воле государства.
Государство же в социальных утопиях Т. Мора и Т.Кампанеллы имеет фактически неограниченные права. Его прерогативы - перемещение населения из городов в деревни и обратно, использование коллективного труда рабов (в равной степени принадлежащих всем гражданам, то есть являющихся объектом собственности) в сферах, недостойных свободных граждан; определение зачастую унизительного порядка вступления граждан в брак и так далее, вплоть до насаждения религиозных верований. Последние выполняют в жизни Утопии весьма значительную функцию, фактически обосновывая ту непомерную роль государства, которую рисует философ в своем трактате.
Как отмечает Т.Мор, "утопийцы верят, что после земной жизни за пороки установлены наказания, за добродетели назначены награды. Того, кто думает по-иному, они даже не числят среди людей (курсив мой. - В.И.)"1, и уже эта формулировка показывает степень свободомыслия в обществе, которое философ считает идеальным.
Схемы Т.Мора и Т.Кампанеллы являют собой примеры наиболее примитивного подхода к исторической динамике; этот схематизаторский метод, однако, был присущ и более поздним направлениям утопических теорий, достигнув наибольшей выразительности в работах Ш.Фурье.
Несмотря на предпринятую им оригинальную историческую периодизацию, схема социального прогрес- са, по Ш.Фурье, выглядит невиданной смесью реалистического и фантастического подходов.
С одной стороны, автор начинает свое исследование с эденического периода, походящего в целом на "золотой век", каким он был представлен в работах некоторых античных мыслителей. Развитие человечества само по себе вывело его из этого состояния, и наступили более мрачные времена. "Чрезмерное умножение племен, - пишет Ш.Фурье, - породило бедность: в то же время распространение хищных зверей вызвало смертоносные изобретения, а вкус к хищению распространился тем легче, что младенческое состояние и трудности земледелия не позволяли поддерживать сверхизобилие продуктов питания"1. В результате человечество как бы оказывается в неизбежном историческом тупике, в качестве которого выступает перио варварства. Относительно него Ш.Фурье высказывает оригинальную мысль о том, что люди в эту эпоху "обретают крупное производство, являющееся рычагом строя гармонии. До тех пор социальный мир отходил назад перед лицом счастья, подобно тому, кто, оказавшись перед рвом. отступает, чтобы легко перепрыгнуть"2.
Однако и наступающий строй цивилизации, в котором общество оказывается разделенным на богатых и бедняков, где "бедность рождается из самого изобилия"3, также не кажется Ш.Фурье оптимальным. Целью же социального прогресса мыслитель видит социантизм - будущий справедливый строй, предшественником которого является переходная общность, названная им гарантизмом.
В своем описании будущего общества Ш.Фурье фактически повторил все ошибки ранних утопистов, что удивительно, поскольку концепции разделены более чем двумя столетиями, неузнаваемо изменившими лицо Европы и мира.
- Отрицанием общества неравенства
- На пути к адекватности
- Современные комментаторы св. Фомы
- Либерализм нового времени
- Возникновение собственности и неравенства
