d9e5a92d

Корпоративная солидарность номенклатура как "орден меченосцев"


Для анализа ситуации применительно к "преступлениям с жертвами" целесообразно использовать предложенную американским экономистом Манкуром Олсоном логическую модель, сравнивающую "бандита-гастролера" и "оседлого бандита". Рациональный преступник, который постоянно меняет объекты преступных посягательств (воровства или грабежа), практически совершенно не заинтересован в благосостоянии своих жертв и потому будет забирать у них все, что только можно. Естественно, "в мире, где действуют бандиты-гастролеры, никто не видит никаких… побудительных мотивов производить или накапливать все, что может быть похищено…"748. Ситуация принципиально меняется, указывает М. Олсон, когда вместо многих кочующих из одного района в другой бандитов-гастролеров формируется одна преступная организация, монополизирующая преступную деятельность на какой-либо территории. "Пастуху" выгодно, чтобы его "овцы" были сыты; чтобы у мафиозной "семьи" были стабильно высокие доходы, ей необходимо заботиться о процветании местных жителей и бизнесменов.

Поэтому рациональная мафиозная "семья"-монополист не будет воровать или грабить на своей территории сама и не будет позволять делать это посторонним преступникам. Преступная организация увеличит свою выручку, торгуя "охраной", защитой от преступлений, которые она готова совершить сама (если ей не заплатят), и преступлений, которые совершат другие (если она не будет держать на расстоянии посторонних преступников). Следовательно, "если какая-либо “семья” имеет абсолютные возможности для того, чтобы совершать и монополизировать преступления на конкретной территории, преступность там будет невелика, или (за исключением “охранного” рэкета) ее не будет вообще"749.

Это может показаться удивительным, но модель М. Олсона убеждает, что с экономической точки зрения и преступники, и законопослушные граждане заинтересованы в максимальной монополизации криминальных промыслов.
Таким образом, экономическая теория доказывает, что для общества организованная преступность (монополизация преступных промыслов) предпочтительнее преступности дезорганизованной (конкурентной организации преступных промыслов). Экономисты авторитетно предостерегают против популистских "крестовых походов" на организованную преступность, результатом которых станет не снижение, а увеличение социальных издержек. Воистину, О. Уайльд был прав, когда говорил, что лучший способ борьбы с пороком это примириться с ним.
До сих пор речь шла о "классической" мафии, рождающейся и развивающейся в условиях "нормального" рыночного хозяйства. В командной экономике и в условиях переходной экономики уголовная организованная преступность сохраняет свои основополагающие черты, но имеет и многие существенно специфичные особенности.

  1. Взлет и падение уголовного рэкета


Организованная преступность в России явление довольно старинное. Помимо обычных "соловьев-разбойников", которых на наших больших дорогах всегда было более чем достаточно750, можно вспомнить хотя бы казацкие "республики" XVI XVII вв., отечественный аналог пиратских сообществ Карибского моря того же времени. Однако роль "разбойного элемента" в истории России оказалась гораздо более значительной, чем за рубежом: многие эпизоды "крестьянских войн" при близком рассмотрении имеют отношение скорее к криминальной истории, чем к истории классовой борьбы. Что же касается более близких к нашим дням времен, то экономическая история отечественной организованной преступности XX в. исследована пока гораздо хуже, чем история зарубежных преступных организаций.

И все же, хотя многие детали еще не я сны, ключевые характеристики "красной мафии" и основные поворотные моменты ее эволюции можно выделить уже сейчас751.

  1. Организованная преступность в СССР: "воры в законе" как криминальное правительство

Сообщество "воров в законе" наиболее старая и известная криминальная группировка России. Современная отечественная организованная преступность как система вышла именно из этого сообщества. Ранние этапы его истории (примерно до 1970-х гг.) довольно туманны и отчасти легендарны. Точно известно одно: формирование (его относят к концу 1920-х началу 1930-х гг.) этого сообщества произошло в местах заключения, что для "нормальной" организованной преступности совершенно аномально. Уже из самого названия этого сообщества следует, что его члены занимались сугубо "перераспределительной" деятельностью (карманные кражи, воровство, грабежи) и потому, в соответствии с ранее данным определением, это сообщество относилось не к современному, а к традиционному типу организованной преступности.



Необычно, однако, то, что это сообщество смогло добиться очень высокой степени самоорганизации, которая за рубежом возникала только в преступных организациях современного типа.
Главным признаком "воровского" сообщества стало соблюдение его членами довольно жесткого свода правил "воровских понятий":

  1. строгая корпоративная солидарность ("вор в законе" не имеет права даже замахнуться на своего "коллегу", не то чтобы давать на него показания);
  2. запрещение иметь какие-либо контакты с официальными властями (даже служить в армии);
  3. запрещение заниматься обычным трудом (даже в местах лишения свободы);
  4. обязанность контролировать поведение всех других преступников в местах заключения;
  5. отказ от личного имущества (идеальный "вор в законе" не имеет ничего своего, он получает средства либо от преступных операций, в осуществлении которых играет роль организатора, но не исполнителя, либо от "добровольно-обязательных" отчислений других преступных элементов).

Для выработки и контроля за выполнением "воровских понятий" использовались многие институты, во многом схожие с институтами доиндустриальных общинных коллективов: "воровская присяга" при приеме ("коронации") новых членов, регулярные "воровские сходки" для обсуждения и решения важнейших вопросов, "воровской суд" над нарушителями "понятий", сбор средств в "воровской общак" (резервный фонд для оказания помощи самим преступникам в местах заключения и членам их семей).

Таблица 11.8

Сопоставление "воровских понятий" с бюрократическим
"кодексом чести"

"Воровские понятия"
Характеристики идеального номенклатурщика сталинской эпохи
Корпоративная солидарность преданность "воровскому" сообществу
Корпоративная солидарность номенклатура как "орден меченосцев"
Запрещение иметь какие-либо контакты с официальными властями
Запрещение иметь какие-либо контакты с "врагами народа"
Запрещение заниматься обычным трудом
Специализация только на управленческой работе
Обязанность контролировать поведение всех других преступников
Обязанность контролировать поведение всех других советских граждан
Отказ от личного имущества жизненные блага безвозмездно предоставляются другими преступниками
Отказ от личного имущества жизненные блага предоставляются за государственный счет бесплатно или полубесплатно


Первоначально "воры в законе" были своеобразным криминальным правительством, управляющим местами заключения. Характерно, что "воровские понятия" являются своего рода зеркальным отражением "кодекса чести" идеального государственного чиновника, естественно, в российском представлении (таблица 11.8). Сталинская эпоха породила особую породу советских администраторов, у которых служебная деятельность полностью вытесняла частную жизнь ("Новое назначение" А. Бека дает яркое описание всех достоинств и недостатков этого социального типа). "Воры в законе" это вариация на ту же тему: криминальные структуры всегда в определенной степени дублируют институты официального мира.

Подобно государственным чиновникам, которых по приказу начальства перебрасывали с одного поста на другой, "воры в законе" также никогда не были привязаны к какой-то конкретной территории, как "семьи" зарубежных преступных организаций. Поэтому некоторые криминологи, подчеркивая специфику "воров в законе", выделяют их в особую организационную форму "кооперацию профессиональных преступных лидеров" (своеобразный преступный "клуб" или "каста"), отличную от "преступных синдикатов" (типа "Коза Ностра") или "организованных преступных группировок" (типа солнцевской "братвы" 1990-х гг.)752. С институциональной точки зрения, точнее было бы сформулировать вывод, что классические "воры в законе" представляли собой криминальное правительство, организованное на общинных принципах (наподобие правящей касты в государстве инков Тауантисуйю).
Естественно, что официальные советские органы отнюдь не были склонны мириться с "двоевластием" в обширном мире ГУЛага, и период попустительства (1930-е 1940-е гг.) сменился периодом ожесточенных репрессий против носителей воровских традиций (1950-е гг.), в ходе которых первое поколение "воров в законе" было почти полностью "ликвидировано как класс". Однако затем наступило "возрождение", связанное с качественными изменениями в самих преступных промыслах.
В 1960-е гг., после массового развертывания теневого "цехового" бизнеса, появились профессиональные преступники нового типа, которые специализировались уже не на карманных кражах, а на "стрижке" подпольных предпринимателей.



Содержание раздела