Идеология демонстративного потребления.

Веблена — можно назвать идеологией демонстративного потребления. Такая идеология придает первостепенное значение потреблению дорогих, престижных товаров. В результате создаются предпосылки для ситуации, при которой объекты демонстративного потребления, с одной стороны, и элементы основного капитала, формирующие производственные возможности страны, с другой стороны, конкурируют друг с другом в рамках выбора активов длительного пользования, осуществляемого инвесторами.

При определенных условиях такая конкуренция может обернуться макроэкономической катастрофой, как это и произошло в России последнего десятилетия второго тысячелетия. Насаждение гедонистической идеологии в России 1990-х годов как причина неудач в реформировании экономики. Для советского общества был характерен коллективистский тип общественных связей и, естественно, коллективистская общественная идеология. Переход к рыночной экономике вызвал необходимость как слома устаревшего типа общественных связей, так и отказа от устаревшей общественной идеологии победившего социализма и замены ее новой.

И вот здесь возникли серьезнейшие проблемы, в значительной мере предопределившие неудачи российских реформ 1990-х годов. Эти проблемы связаны с формированием новой общественной идеологии, оказавшей не благоприятное, а вредное влияние на хозяйственную жизнь страны.
Дело в том, что возникший после демонтажа коммунистической идеологии огромный идеологический вакуум стал быстро заполняться пропагандой буржуазных ценностей, а точнее, пропагандой быстрого, немедленного обогащения любой ценой, потребления дорогих, престижных товаров и в целом красивой жизни. Активно внедрявшаяся через все СМИ новая общественная идеология оказала мощное влияние на цели и предпочтения большинства хозяйствующих субъектов российской экономики.
Данная идеология коренным образом отличается как от идеологии пуританской этики, определявшей отношения между людьми в новоевропейском гражданском обществе, так и от сталинской идеологии, регламентировавшей связи в рамках естественной общности советских граждан. Общественная идеология России 1990-х годов по сути является их противоположностью. Пуританская этика и сталинская идеология поощряли производство, затраты труда и инвестиции на основе неэгоистичных мотивов и сдерживали потребление, особенно потребление предметов роскоши, резко осуждая его.

Российская общественная идеология 1990-х годов активно стимулирует потребление благ любых видов, и особенно предметов роскоши, и неявно ограничивает самоотдачу и альтруизм в производственной сфере. Формируемые этой идеологией поведенческие установки приводят к такой метаморфозе экономики, при которой люди мало производят и желают много потреблять. Иными словами, хозяйственная деятельность приобретает паразитические черты.
С микроэкономической точки зрения, созданный благодаря этой идеологии общественный климат крайне неблагоприятен для хозяйства в смысле создания стимулов к инвестициям, труду и производительному предпринимательству. Человек, пытающийся честно трудиться в каких бы то ни было сферах, ставится в положение изгоя. Те же, кто обогащаются, проявляя различные виды оппортунизма, а то и просто совершая откровенно преступные деяния, оказываются героями дня.

Естественно, не возникает никаких побуждений к эффективному размещению ресурсов — идолу страстных сторонников рыночного хозяйства. Здесь же можно отметить, что не появляется стимулов к соблюдению заключаемых контрактов, прав собственности и прочих институциональных условий, на которые делается сильный акцент в неоинституциональной теории.
С макроэкономической точки зрения, сформированная идеология демонстративного потребления оказалась вредной, поскольку вызвала коллапс инвестиций. Мы уже изложили выше общую причину негативного воздействия стремлений к красивой жизни на инвестиционную активность. Теперь же несколько конкретизируем данную разновидность институциональной ловушки (этот термин здесь уместен, поскольку речь идет о повторяющемся следовании поведенческим установкам, приводящим к неблагоприятным экономическим последствиям). Дело в том, что в особой степени описанной общественной идеологией был затронут класс богатых — "новые русские".

Именно у этого класса сконцентрированы основные финансовые средства, так что его следует рассматривать как класс потенциальных инвесторов. В этой среде общественное признание как раз и получило уже упоминавшееся демонстративное потребление. Новые богатые резко увеличили спрос на престижные дома, автомобили, разнообразные предметы роскоши, причем в основном иностранного производства.
Но рост спроса на кипрскую недвижимость и немецкие автомобили осуществлялся за счет падения спроса на российское оборудование и станки. В результате сдвиг в спросе инвесторов от основного капитала к престижным товарам и активам должен был повлечь за собой сокращение совокупного спроса в стране и стать фактором спада. Еще одно важное последствие такого сдвига заключалось в том, что расходы на объекты демонстративного потребления не могли внести абсолютно никакого вклада в развитие производственных возможностей, а поскольку они осуществлялись при падении физических инвестиций, привели к резкому сужению этих возможностей в виде проедания капитального запаса страны.

Именно здесь и кроется одна из фундаментальных причин коллапса инвестиций в экономике России.
Если попытаться сформулировать последствия динамики российской общественной идеологии 1990-х годов в терминах концепции типов общественных связей, то можно отметить следующее. Внедрение идеологии "красивой жизни" в России означало попытку перейти от традиционного общества к обществу массового потребления, минуя стадию гражданского общества. Вот это и обернулось катастрофой. В отличие от России, западные страны, прежде, чем достигли общества массового потребления, прошли долгий путь гражданского общества.

По этой причине уровень гражданской ответственности, деловой этики, соблюдения прав собственности и других экономических прав поднялся на такую высоту, что его уже не могли свести на нет неблагоприятные последствия перехода к обществу массового потребления. Кроме того, в западных странах вряд ли возможно абсолютное господство идеологии демонстративного потребления. Стремление к престижным товарам с нулевой эластичностью производства в любой из промышленно развитых стран ограничено различными институциональными (в том числе и идеологическими) рамками настолько, что оно не вредит инвестиционному процессу.
Итак, для создания соответствующих стимулов обеспечения эффективности на микроуровне и для перехода на рельсы быстрого и устойчивого экономического роста на макроуровне необходимо изменить существующую общественную идеологию. Идеология "красивой жизни" должна быть заменена на идеологию, в которой честный и созидательный труд оценивается положительно, а полу- и чисто криминальные способы быстрого обогащения — отрицательно. Экономически безвредный переход к обществу массового потребления может быть осуществлен лишь в том случае, если россияне пройдут долгим и трудным путем формирования гражданского общества. Главный урок, который можно получить на основе изучения практики реформирования российской экономики в 1990-х годах, заключается в том, что построение общества массового потребления на разваливающихся основах естественной общности ведет к созданию не эффективной рыночной экономики западного типа, а псевдорыночной экономики криминального капитализма.

Эффективное рыночное хозяйство немыслимо без вплетения в институциональную ткань традиций честного предпринимательства, соблюдения контрактов и прав собственности.

4. Особенности институциональных изменений
в современной России. Логика и структура работы
В настоящем сборнике представлена попытка показать трансформацию экономических институтов в постсоветской России. Поскольку основными экономическими агентами рыночного хозяйства на микроэкономическом уровне являются фирма и домохозяйство, материалы сборника сгруппированы в две части. Первая из них посвящена адаптации постсоветских предприятий и становлению фирм, вторая – поведению населения.
В первой части основное внимание уделено проблемам, возникающим в процессе эволюции советского предприятия в предпринимательскую фирму как в промышленности, так и в аграрной сфере. Авторы стремятся охарактеризовать происходящее развитие комплексно: рассматриваются изменения в организационной структуре, вопросы реструктуризации собственности, адаптации к спросу и изменения инвестиционной политики российских фирм.
Так как большая часть государственной собственности перешла не к аутсайдерам, а инсайдерам, в России не возникло эффективного частного собственника, что в значительной степени предопределило инерционность традиционной экономической системы, её медленные темпы и мучительные формы перехода к рыночной экономике. Этим предопределяются и внутренние причины глубокого трансформационного спада при переходе от командной экономики к рыночному хозяйству. Большинство предприятий не имеют долгосрочных планов развития производства и даже конкретных бизнес-планов по привлечению инвестиций, в которых остро нуждаются.

Содержание раздела