Экономическая эволюция стран Востока и Запада в ретроспективе

Экономическая эволюция стран Востока и Запада в ретроспективе1

Ушедшее тысячелетие оставило много нерешенных экономических, социальных, экологических и других проблем, а также массу неразгаданных загадок. Так, далеко не ясно, когда, почему и как одни страны, ныне развитые, а в далеком прошлом очень бедные, периферийные, сумели встать на путь современного экономического роста. Другие, в прошлом более богатые страны Востока и Юга, имевшие солидную историческую фору, разнообразные природные ресурсы, бесспорный приоритет во многих технологических и культурных инновациях (например, Китай), отстали в своем развитии.

Остается до конца непонятным, когда и почему началось отставание стран Востока и Юга, в каких формах оно реализовалось, было ли оно абсолютным или относительным.
Несмотря на множество публикаций и исследований,
В гл. 2 использованы материалы д.э.н. В.А. Мельянцева
по-прежнему неясно, почему одни страны (в частности, Тропической Африки) после нескольких десятилетий самостоятельного развития едва ли сколько-нибудь существенно увеличили свой душевой ВВП. В то же время другие развивающиеся государства, включая новые индустриальные страны (НИС) — Гонконг, Сингапур, Тайвань, Южную Корею, а также такие гиганты, как Китай, Индия и Бразилия, в целом стремительно

наращивают хозяйственный потенциал, диверсифицируют структуру своей экономики.
Ответы на эти вопросы могут способствовать лучшему пониманию или решению наиболее актуальных проблем современной мировой экономики.

2.1. Доиндустриальная эпоха
Страны Востока добились в прошлом значительных экономических результатов. Это объясняется освоением в ходе длительного исторического развития "природной машины", ряда технологических и организационных инноваций, а также опорой на накопленный веками и тысячелетиями потенциал культуры, опыта и знаний. По показателям душевого ВВП, урожайности зерновых, уровня урбанизации, средней продолжительности жизни ханьский Китай, возможно, в целом опережал Римскую империю эпохи раннего принципата.
Расчеты по танско-сунскому Китаю (750—800/1050—1100 гг.) показывают, что значительный для традиционной экономики хозяйственный рост (среднегодовые темпы прироста ВВП
составили 0,35—0,45% и душевого ВВП — 0,15—0,25%) был связан не только с количественными затратами основных производственных ресурсов, но и в немалой мере (на 25—35%) с действием интенсивных факторов.
Рассматриваемый период был отмечен широким распространением технических изобретений, многие из которых появились в Европе (частично они были заимствованы с Востока) лишь спустя 300—500—1000 лет, прогрессом в накоплении знаний (изобретение книгопечатания), повышением грамотности населения, бурным инфраструктурным строительством, активизацией товарно-денежных отношений, внутренней и внешней торговли, некоторым, хотя, разумеется, и не всесторонним, развитием частного предпринимательства и инициативы земледельцев, ремесленников, купцов, чиновников и ученых. По имеющимся оценкам, в Китае в XII в. доля занятых в аграрном секторе экономики, возможно, понизилась до 2/3.
Все это позволяет предположить, что ряд важных признаков и предпосылок перехода от преимущественно экстенсивного к экстенсивно-интенсивному типу экономического роста впервые обнаружился не в западноевропейских странах в усло

виях промышленной революции, как это нередко до сих пор считалось, а на Востоке, в Китае (возможно, не только в Китае), на рубеже первого и второго тысячелетий, т. е. за многие сотни лет до начала "промышленного рывка" в странах Запада. Об этом качественном изменении в развитии производительных сил
стран Востока не следует забывать в контексте общих рассуждений об относительной застойности экономических систем "восточного феодализма" (деспотизма), или азиатского способа производства.
К началу второго тысячелетия страны Востока (Китай, Индия, Египет) достигли в целом по меньшей мере двукратного (а Китай, возможно, трехкратного) превосходства в уровнях экономического развития по сравнению с Западом.
Вопреки некоторым представлениям в первые семь-восемь

исков второго тысячелетия в ряде ведущих стран и регионов Востока, за исключением Передней Азии и Северной Африки, продолжался абсолютный рост ВВП. Однако ввиду более высоких темпов увеличения численности населения (в 1000— 1800 гг. в Индии и Китае — соответственно в 3 и 5 раз) душеная величина ВВП обнаружила тенденцию к сокращению. И тем не менее Запад сумел догнать Восток по уровню душеного ВВП лишь в XVI в.
Анализируя причины возникновения и развития феномена отставания (отсталости) стран Востока, а также ряд свидетельств, описаний и исследований, можно сделать вывод, что для этих стран в XII — XIX вв. была характерна сравнительно высокая или даже возрастающая степень нестабильности
воспроизводственного процесса: резкие перепады в численности населения, уровнях производства, объемах используемых ресурсов.
Ведущие страны Востока, находясь в зоне повышенных coциоестественных рисков, испытали во втором тысячелетии
чрезвычайно жестокие природные и экологические шоки,
вызванные засухами, наводнениями, землетрясениями, эпиде-
миями и пандемиями, масштабы которых, по мнению специалистов, в отдельные периоды Средневековья и Нового времени превосходили размах аналогичных потрясений в Западной
Европе.
В XIV—XIX вв. частота крупных засух и наводнений в долине Хуанхэ, обусловленных не в последнюю очередь антропо

генными факторами, увеличилась по сравнению с VIII-XIII вв. в 4 раза. В мамлюкском Египте (1250—1517 гг.) стихийные бед-
ствия экстраординарного масштаба происходили столь часто, что относительно "нормальными" можно считать лишь 117 лет из 267-летнего периода правления мамлюков.
Весьма важное значение имели также долговременные
климатические изменения, приводившие в некоторых случаях к резкому ухудшению ведения хозяйства на обширных территориях. В ряде стран и субрегионов совокупный эффект отмеченных факторов оказал, быть может, решающее воздействие на изменение долговременной динамики макроэкономических показателей (особенно на Ближнем Востоке).
Особую роль играли социальные потрясения, связанные с опустошительными набегами кочевников, которые сильно разрушили человеческий и материальный компоненты производительных сил стран Востока. К примеру, монголами в XIII в. и маньчжурами в XVII в. Было уничтожено во время становления своего гсопдства соответственно 1/3 и 1/6 часть китайского населения. В результате завоеваний кочевники к началу (или в начале) второго тысячелетия установили, а потом неоднократно " возобновляли" свое господство во всех трех крупнейших субрегионах Востока, воспроизводя, где это им удавалось, периферийные, архаичные формы хозяйствования.

При этом временами усиливались тенденции к ослаблению горизонтальных связей в обществе, подавлению индивида, консервации традиционных институтов, ограничивавших импульсы к развитию, а также превалированию непроизводительных, в том числе разрушительных и паразитических, функций государства над созидательными.
Вследствие природных катаклизмов, военных разрушений, требовавших больших восстановительных работ, и значительного фонда возмещения грабежей и экспроприации, а также парази-
тизма деспотов и их сатрапов размеры накопления на Востоке — и это парадоксально, учитывая крупные абсолютные и относительные объемы прибавочного продукта, — были в целом крайне невелики. Например, в могольской Индии даже в наиболее благоприятные времена доля накопления в национальном доходе не превышала, по имеющимся оценкам, 1%.
На Востоке фактически было создано общество с преобладанием вертикальных командных импульсов и связей, самодо

влеющее и тоталитарное по характеру, которое не могло конкурировать с создавшейся на Западе рыночной конкурентной экономической моделью, приведшей его на путь индустриализации и современного экономического роста. К этому следует добавить неизмеримо больший, чем в Европе, размах хищничества и паразитизма восточных правителей. Рента и налоговые изъятия в Китае, Индии, Иране и ближневосточных государствах эпохи Средневековья и Нового времени достигали 40—50% собранного урожая, а в целом эти изъятия составляли не менее 15—20% их ВВП.

Следует учесть и огромные расходы на содержание армий, которые могли достигать еще 12—15% ВВП.
В отличие от Запада восточные правители со временем стали ограничивать частную инициативу, усматривая в ней (что естественно!) опасность собственному существованию, дикта-
торскому режиму, и всячески наращивать не только идеологическое и военно-политическое давление на своих подданных и ближайших соседей, но и полный произвол своего всевластия, что порождало в конечном счете некомпетентность, инертность и бездеятельность.
В таких условиях основная часть жителей азиатских стран приспосабливалась к нестабильной и в целом неблагоприятной социально-экологической обстановке путем своеобразных демо-
графических инвестиций, осознанно или неосознанно стремясь к увеличению численности детей. Этот механизм социодемографической "компенсации", действовавший более или менее эффективно на протяжении многих столетий, вызывал серьезные экономические, экологические и социально-политические последствия.

Содержание раздела