Уничтожение ограничений Гласса-Стигала
Гринспен и его дружки из Нью-Йорка сконструировали рукотворное восстановление, используя те же самые модели торговли деривативами наоборот. Это было началом эпохи производных финансовых инструментов.
Исторически, по крайней мере по мнению большинства, роль ФРС, наряду с управлением контроля за денежным обращением, состояла в том, чтобы действовать в качестве независимых наблюдателей из крупнейших банков для обеспечения стабильностибанковской системы и не допускать повторения банковской паники 1930-х годов, и прежде всего ФРС выступала в роли кредитора последней инстанции.
Под управлением же Гринспена после октября 1987 года, ФРС все чаще становилась кредитором первой инстанции, поскольку ФРС расширяла круг финансовых учреждений, достойныхстрахования ФРС: от собственно банков, которым было поручено осуществление банковскогонадзора ФРС, и от искусственной поддержки фондовых рынков, как в 1987 году, до аварийного спасения хеджевых фондов, как в случае с кризисом платежеспособности хеджевого фонда Long-Term Capital Management в сентябре 1998 года.
Последнем наследием Гринспена будут возврат к ФРС, а с ней и к американскомуналогоплательщику, ролиКредитора последней инстанции, чтобы аварийно спасать крупные банки и финансовые учреждения, сегодняшние Большие Деньги, после того как лопнет их многотриллионный пузырь
ипотечной секьюритизации.
К моменту отмены ограничений Гласса-Стигала, событияисторического значения,погребенного в архивах финансовых сводок, ФРС Гринспена ясно дала понять, что будет готова страховать наиболее рискованные и сомнительные новые авантюры финансового сообщества США. Пришло время для запуска гринспеновской революции секьюритизации.
И это была не случайность, а тщательная разработка. Политика невмешательства ФРС в отношении банковского надзора и регулирования после 1987 года имела решающее значение для осуществления более широкой программы Гринспена по дерегулированию и финансовой секьюритизации, на которую он намекал в своем первом выступлении перед Конгрессом в октябре 1987 года.
18 ноября 1987 года, всего лишь через три недели после октябрьской фондовойкатастрофы, Алан Гринспен заявил Банковскому Комитету Палаты представителей США, что...отмена ограничений Гласса-Стигала обеспечит значительную общественную выгоду при одновременном контролируемом увеличении риска. [14]
Гринспен будет повторять эту мантру до тех пор, пока ограничения не будутокончательно отменены в 1999 году.Поддержка со стороны ФРС Гринспена нерегулируемогоиспользования производныхфинансовых инструментов после катастрофы1987 года сыграла важную роль в глобальном взрыве номинальных объемов торговли деривативами. Глобальный рынок деривативов вырос на 23 102 % по сравнению с 1987 годом и достиг величины 370 трлн долларов к концу 2006 года.
Такие номинальные объемы выходят за рамки понимания.
Уничтожение ограничений Гласса-Стигала
Одним из первых действий Гринспена в качествепредседателя ФРС состояло в призыве к отмене Акта Гласса-Стигала, за что горячо выступали его старые друзья в JP Morgan и Citibank. [15]
Закон Гласса-Стигала, официально Закон о банках 1933 года, вводил разделение коммерческойбанковской системы от уолл-стритовского инвестиционного и страхового банкинга. Изначально Гласс-Стигал предназначался для обуздания трех основных проблем, которые привели к жестокой волне банковских падений и депрессии в 1930-е.
Банки инвестировали свои активы в ценные бумаги с последующим риском для коммерческих и сберегательных вкладчиков в случае биржевого краха. Недоброкачественные займы выдавались банками для того, чтобы искусственно поддерживать цены на некоторые ценные бумаги или финансовые позиции компаний, в которые банк инвестировал свои собственные активы. Банковский финансовый интерес в собственности, ценообразовании илираспределении ценных бумаг неизбежно искушает банковских чиновников давить на своих банковских клиентов, чтобы те инвестировали в бумаги, которые сам банк был вынужден продавать.
Это был колоссальный конфликт интересов и приглашение для мошенничества излоупотреблений.
Банки, которые предлагали инвестиционно-банковские услуги и взаимные фонды были субъектами конфликта интересов и других злоупотреблений, что приводило к нанесению ущерба собственным клиентам, в том числе заемщикам, вкладчикам и банкам-корреспондентам. Подобным же образом сегодня, когда нет больше ограничений Гласса-Стигала,банки, предлагающиесекьюритизацию ипотечныхобязательств и аналогичных изделий через полностью принадлежащие им специальные компании, которые они создают, чтобы вывести риск из банковской отчетности, являютсясоучастниками в мошенничестве sub-prime секьюритизации, которое вероятно войдет в историю как величайшее финансовоемошенничество всех времен.
В своей истории Великого Краха экономист Джон Кеннет Гэлбрейт отметил, что Конгресс былобеспокоен тем, что коммерческие банки в целом и банки-члены Федеральной резервной системы, в частности, понесли значительный урон в связи с падением фондового рынка отчасти из-за своего прямого и косвенного участия в торговле и владения спекулятивными ценнымибумагами.
Законодательная история закона Гласса-Стигала, - продолжаетГэлбрейт, - свидетельствует о том, что Конгресс также имел в виду и неоднократно
фокусировался на более тонких опасностях, которые возникают, когда коммерческий банк выходит за рамки бизнеса, действуя в качестве попечителя или управляющего, и вступает в инвестиционный банковский бизнес либо непосредственно, либо путем создания филиалов, чтобы держать и продавать частные инвестиции. Гэлбрейт замечает: В течение 1929 года один инвестиционный дом Goldman, Sachs Company организовал и продал почти на миллиард долларов ценных бумаг в трех взаимосвязанных инвестиционных трастах: Goldman Sachs Trading Corporation, ShenandoahCorporation и Blue Ridge Corporation.
Все они в конечном итоге обесценились до нуля.
Операция Возвращение
Основные нью-йоркские крупные финансовые центры давно уже держат в голове отказ от ограничений Конгресса 1933 года . И Алан Гринспен в качестве председателя Федеральнойрезервной системы был их человеком. Основные крупные банки, возглавляемыевлиятельным рокфеллеровскими Chase Manhattan Bank и Sanford Weill's Citicorp, потратили свыше 10 миллиардов долларов, лоббируя и проводя кампанию пожертвований влиятельным конгрессменам, чтобы добиться дерегулирования ограничений на банковское и фондовое страхование эпохи Великой депрессии.
После революции 2001 года их отмена открыла дорогу секьюритизации.
В течение двух месяцев после вступления в должность 6 октября 1987 года, всего за несколько дней до большого однодневного краха на Нью-Йоркской фондовой бирже Гринспен сообщил Конгрессу, что банки США, в эпоху новых технологий замороженныеструктурой регулирования, которая была разработана более 50 лет назад, проигрывают своиконкурентные сражения с другими финансовыми учреждениями и нуждаются в новых полномочиях для восстановления баланса: Основные продукты ,предоставляемые банками, оценка кредитов и диверсификации рисков являются менее конкурентоспособными, чем они были 10 лет назад.
В то же время New York Times отметила, что г-н Гринспен уже давно гораздо более благосклонно настроен в отношениидерегулирования банковской
системы, чем Пол А. Волкер, его предшественник в ФРС. [16]
То первое выступление Гринспена в Конгрессе 6 октября 1987 года в качестве председателя ФРС имеет важное значение для понимания преемственности курса вплоть до революции секьюритизациипоследних лет, революции Новых Финансов. Вновь цитируя рассуждения New York Times, г-н Гринспен, сокрушаясь о потерях банками конкурентныхпреимуществ, указал, как он выразился, на слишком жесткую нормативную структуру, которая ограничивает доступ кпотребителям и эффективное обслуживание и препятствует конкуренции.
Но затем он указал и на другое развитие событий особого значения - достижения в области обработки данных и телекоммуникационных технологий, которые позволили другим узурпироватьтрадиционную роль банков как финансовых посредников. Иными словами, основной банковский экономический вклад - риск своими деньгами в виде кредитов на основе обладания превосходящей информации о кредитоспособности заемщиков - оказался под угрозой.
Times цитировал Гринспена по поводу вызова современномубанковскому делу, в связи с этими технологическими изменениями: По словам Гринспена, обширные он-лайн базы данных, мощный потенциал вычислений и телекоммуникационные средства предоставляют кредитную и рыночную информацию почти мгновенно, что позволяет кредитору проводить свой собственный анализкредитоспособности иразрабатывать и осуществлять комплекс торговых стратегий по хеджированию рисков. Это, добавил он, наносит постоянный урон конкурентоспособности депозитарных учреждений и в будущем позволит расширить конкурентное преимуществорынков секьюритизированных активов, таких как коммерческие бумаги, перекрестные ипотечные ценные бумаги и даже автомобильные кредиты.
Он заключает: Наш опыт вплоть до этого момента показывает, что эффективнейшая изоляции банка от связанной финансовой или коммерческой деятельностидостигается через холдинговую структуру. [17] В банковскойхолдинговой компании,Федеральном фонде страхования депозитов, портфель вкладов, чтобы гарантировать банковские депозиты свыше 100 тыс. долларов на каждом счету, будет применяться только кцентральному банку, а не к различным дочерним компаниям, созданным для участия в экзотических хеджевых фондах или другой деятельности, не входящие в учетные книги банка. В результате этого в кризисных ситуациях, таких какнадвигающийся черныйпонедельник секьюритизации, в конечном счете окончательным кредитором в последней инстанции, страховкой банковских рисков становятся американские налогоплательщики.Это вызвало серьезные дебаты в Конгрессе и продолжалось до окончательной полнойзаконодательной отмены при Клинтоне в 1999 году.
Клинтон передал перо, которым в ноябре 1999 года он подписал этот акт отмены, закон Грамм-Лич-Блили, в качестве подарка Санфорду Вейлу, могущественному главе Citicorp,Бланкфейн, как банкиров с финансовых рассматривал правительстваи большинство Уолл-Стрита иинсайдеров, новый курс Рузвельта какчто есть, по меньшей мере, любопытный жест длядемократического президента.
Человек, который сыграл решающую роль в продавливании через Конгресс отмены закона Гласса-Стигала был Алан Гринспэн. На слушаниях Комитета по банковским и финансовым услугам Палаты представителей 11 февраля 1999 года, Гринспен заявил: Мы поддерживаем, как мы уже это делали в течение многих лет, значительный пересмотр, ...
Закона Гласса- Стигала и Закон о банковских холдингах, чтобы устранить законодательныебарьеры на пути интеграции банковской, страховой и биржевой деятельности. (выделено автором-прим.перев.) Существуетпрактически единодушие между всеми заинтересованнымисторонами, и частными и государственными, в том что эти барьеры должны быть сняты. Технологически стимулируемое распространение новыхфинансовых продуктов, которые позволяют разделение рисков, все в большей степени соединяют свойства банковского дела, страхования и ценных бумаг в единый финансовый инструмент. (выделено автором-прим.перев.)
В том же выступлении в 1999 году Гринспен разъяснял, что отмена означает меньшее, а не большее регулирование вновь создаваемых финансовых конгломератов,вступая тем самым на прямую дорогу к нынешнему фиаско: Когда мы стоим на пороге двадцать первого века, остатки философии девятнадцатого века проверки банков упадут на обочине. Банки, конечно, по-прежнему нужно будетконтролировать и регулировать, в немалой степени потому, что они подпадают под действие сети гарантий.
Моя позиция в том, однако, что характер и масштабы этой деятельности должны прийти более в соответствии с рыночными реалиями. Кроме того, к банковским партнерам не нужно -на самом деле, нельзя применять регулирование,
подобное банковскому (выделено автором -прим.перев.) [18]
Распад банковских холдингов с присущим им конфликтом интересов, в результате чего десятки миллионов американцев оказались безработными и бездомными в течение депрессии 1930-х годов, был именно той причиной по которой в первую очередь Конгресс принял закон Гласса-Стигала.
... стратегии, невообразимые десять лет назад...
New York Times описывала новый финансовый мир, созданный отменой ограничений Гласса-Стигала, в июньском очерке о Goldman Sachs в 2007 году, за несколько недель до наступления кризиса sub-prime: В то время как Уолл- Стрит еще делает деньги, консультируя компании по вопросам слияний и фиксируя эти сделки, реальные деньги -огромные деньги - делаются торговым и инвестиционным капиталом с помощью глобального массива сногсшибательныхпродуктов и стратегий,невообразимых десять лет назад. Они имели в виду революцию секьюритизации.
Times процитировал председателя Goldman Sachs Ллойда Бланкфейна о новых финансовых инструментах секьюритизации, хеджевых фондах и деривативах в мире: Мы прошли полный круг, потому что это именно то, что Ротшильды или ДжиПи Морган делали в пору своего расцвета. Именно закон Гласса-Стигала вызвал отклонение от прямого пути [19]аберрацию, открыто призывая к возвращению ко временам ДжиПи Моргана и других магнатов позолоченного веказлоупотреблений 1920 годов. Гласс-Стигал, аберрация по Бланкфейну, была, наконец, ликвидирована, благодаря Биллу Клинтону. Goldman Sachs был основным вкладчиком в избирательную кампаниюКлинтона, и даже направил к Клинтону своего председателя Роберта Рубина в 1993 году, сначала в качествеэкономического царя, а затем в 1995 году в качестве секретаря Казначейства США.
Сегодня еще один бывший председатель Goldman Sachs, Генри Полсон, снова занимает должность секретаря Казначейства США, но уже при республиканце Буше. Власть денег не знает партий.
Соучредитель Институтаэкономической политики Роберт Куттнер, выступал перед Комитетом по вопросам банковской деятельности и финансовых услуг США конгрессмена Барни Франка в октябре 2007 года, вызывая призрак Великой депрессии:
С момента отмены Гласса-Стигала в 1999 году, после более десяти лет фактических посягательств, супер-банки смогли вновь установить в
законодательном порядке те же виды структурных конфликтов интересов, которые были распространены в 1920 годах -кредитование спекулянтов,
упаковка и страховка кредитов и последующая их продажа оптом или в розницу, и взимания платы за каждый шаг на этом пути. И многие из этих бумаг являются еще более непрозрачными для банковских ревизоров, чем во времена их коллег в 1920-х. Значительная часть из них вообще не являются бумагами, и весь процесс нагнетается с помощью компьютеров иавтоматизированных формул. [20]
Комментатор Dow Jones Market Watch Томас Костиген, писавший в первые неделиразворачивающегося кризиса subprime, отметил роль отмены ограничений Гласса-Стигала в открытии широкой дороги для мошенничества, манипуляций и эксцессов кредитного левереджа в растущем мире секьюритизации :Было время, когда банки и брокерская деятельность были отдельными предприятиями,объединение им запрещалось во избежании конфликтов интересов, финансового краха, монополии на рынках, всех этих вещей вместе.
В 1999 году закон, запрещавший сочетание брокерской и банковской деятельности, Закон Гласса-Стигала 1933 года, был отменен, и вуаля! финансовый супермаркетвырос на месте того, что мы знаем как Citigroup, UBS, Deutsche Bank и др. Но сейчас, когда эти банки, кажется, споткнулись на своей некачественной ипотеке, стоит просить, привели бы их ошибки к такому масштабу опустошения на остальной части финансовых рынков, если бы ограничения Гласса-Стигала оставались на месте ?
Разнообразие всегда вело к снижению риска. И Гласс-Стигал сохранял разнообразие, разделив финансовые мощь на банки и брокерские конторы.
Гласс-Стигал был принят конгрессом, чтобы запретить банкам приобретать в собственность брокерские конторы с полным набором услуг и наоборот, так как инвестиционнобанковская деятельность, такая, как гарантирование вкладов корпоративных и муниципальных ценных бумаг, не может быть поставлена под сомнение, а также для изоляции банковских вкладчиков от рисков крушения фондового рынка, подобного тому, что стал причиной Великой депрессии.
Но поскольку банки все чаще посягали на бизнес с ценными бумагами, предлагая торговые скидки и взаимные фонды, индустрия ценных бумаг протестовала. Таким образом, в том 1999 году запрет закончился, и финансовые гиганты пошли в атаку.
Citigroup проложила путь, а другие последовали. Мы увидели как были поглощены Smith Barney, Salomon Brothers, PaineWebber и многие другие известныеброкерские бренды.
Предполагается, что на брокерских фирмах должна быть китайская стена, которая разделяетинвестиционный банкинг от торговой и исследовательской деятельности. Такое разделение должно удерживать торговых агентов от оказания давления на своих коллег аналитиков, чтобы те выдавали бы лучшие результаты для клиентов, все во имя увеличения их общей итоговой строки в годовом отчете.
Ну, мы видели, насколько хорошо эти стены держались в времена расцвета эпохи dot.com, когда смехотворно высокие оценкивыдавались корпорациям,
гарантом (underwriter) которых по случайности выступала та же фирма, которая также торговала их ценными бумагами. Когда такие стены ставились внутри их новых банковских домов, то на них появлялись трещины и, все более очевидно, они игнорировались.
Никто реально не интересовался новой причудой предоставлять обеспечение банковского долга по закладным в виде нескольких различных типов финансовых инструментов и продавать их через другое подразделение того же самого учреждения. Этим начали интересоваться только сейчас ...
Когда банки усердно и тщательно исследуются аналитиками ценных бумаг третьей стороны, то возникает больше вопросов, чем в том случае, когда исследование ведется людьми, которые ходят в тот же самый кафетерий. Кроме того, сборы, сделки и тому подобное стали бы делом независимых торговых агентов, а это означает, что люди сбивали бы цены и выясняли бы детали гораздо больше, для увеличения своих собственных прибылей, -вместо того, чтобы работать в команде для увеличения общего премиального фонда.
Гласс-Стигал, по крайней мере, давал то, что следует из его названия: прозрачность (Glass = стекло, -прим.перев). Это лучше всего достигается, когда всматриваются лица извне. Когда же все находятся внутри рассматриваемого объекта, то они смотрят наружу и видят одно и то же.
Это не хорошо, потому что тогда вы не можете видеть вещи надвигающиеся (или падающие), и каждый подвержен падению крыши.
Конгресс в настоящий момент проводит расследованиеипотечного фиаско sub-prime. Законодатели рассматривают ужесточение правил кредитования, считают вторичных покупателей долговых обязательствответственными за практику злоупотреблений, и, на позитивной ноте, даже берут на поруки некоторых домовладельцев. Эти временные меры помощи, однако, не починят то, что сломано: система конфликтов, которая возникла, когда продавцы, торговцы и оценщики принадлежат к одной и той же команде. [21] (выделено автором прим.перев.)
Пузырь dot.com Гринспена его последствия
Еще не высохли чернила на подписи Билла Клинтона, отменяющей ограничения Гласса-Стигала, а ФРС Гринспена полностью включилась в стимулирование следующегокризиса преднамеренное создание фондового пузыря, соперничающего с 1929 годом, пузыря, который впоследствии ФРС точно так же преднамеренно хлопнет.
Азиатский финансовый кризис 1997 года, а затем российский государственный дефолт в августе 1998 года создал чудесное преображение глобальных потоков капитала в пользу доллара. С Кореей, Таиландом, Индонезией и большинством новых рынков, разоренных послескоординированной, политически мотивированной атаки трех хедж-фондов США: возглавляемый Соросом Quantum Fund, Джеймсом Робертсоном Jaguar and Tiger funds и Moore Capital Management, и еще, по слухам, хедж-фонд LTCM Джона Мерриуэзера.
Влияние азиатского кризиса на доллар было заметным и подозрительно положительным. Эндрю Крокетт, генеральный управляющий Банкамеждународных расчетов,организации ведущих мировых центральных банков в Базеле, отмечал, что хотя в 1996 году страны Восточной Азии имели комбинированный дефициттекущего счета в 33 млрд. доллара США, в результате притока спекулятивных горячих денег, 1998-1999 годах текущий счет поменял знак на 87 млрд в плюсе.
К 2002 году излишек достиг впечатляющих размеров в 200 млрд. долларов. Основная часть этого излишка возвращалась в США в виде покупки задолженности Казначейства США азиатскими центральными
банками, по существу финансируя политику Вашингтона, толкая вниз процентные ставки в США иподпитывая формирующуюся Новую Экономику, NASDAQ dot.com New Economy IT boom,. [22]
В ходе экстремального азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов Гринспен отказывался действовать, чтобы облегчить финансовое давление до тех пор, пока не рухнула Азия, и Россия получила свой дефолт по государственной задолженности в августе 1998 года, а дефляция распространилась от региона к региону. Затем, когда и он и ФРБ Нью-Йорка вмешались для спасения огромного хедж-фонда LTCM, обанкротившегося в результате кризиса в России, Гринспен произвел необычно резкое сокращение процентных ставок ФРС, в первый раз на 0,50%.
За этим, спустя несколько недель, последовало сокращение еще на 0,25%. Это дало мгновенный импульснарождающемуся пузырю dot.com NASDAQ IT.
В конце 1998 года на фоне последовательных сокращений процентных ставок Федеральной резервной системы и накачивания достаточной ликвидностью,
фондовые рынки США, во главе с NASDAQ и NYSE, стали разгоняться. В одном только 1999 году, когда пузырь Новой Экономики шла полным ходом, был зарегистрирован ошеломляющий рост стоимости акций,принадлежащих американским домохозяйствам, на 2,8 трлн долларов.
Это составило более 25% годового ВВП, в бумажной стоимости.
Ограничения Гласса-Стигала на банки и инвестиционные банки, продвигающие акции, которые они вывели на рынок (в точности конфликт интересов, который вызвал к жизни Гласса-Стигала в 1933 году), эти ограничения исчезли. Уолл-стритовскиефондовые промоутеры получали бонусы в десятки миллионов долларов за мошенническое раскручивание акций компаний сети Internet и других, таких, как WorldCom и Enron.
Это снова были все те же ревущие 1920е, но с электронными компьютеризированными турбореактивными завлекалками.
Невероятная речь в марте 2000
В марте 2000 года, на самом пике биржевой мании dot.com Алан Гринспен выступил наконференции по Новойэкономике в Бостонском колледже, где повторил свои в те времена стандартные мантры во славу ИТ-революции и об ее влиянии на финансовые рынки. В этой речи он даже превзошел предыдущие восторги фондовыми пузырями IT и их предполагаемым обогащающим воздействием на уровень потреблениядомохозяйств, который, по его утверждению, поддерживалустойчивый рост экономики США.
В последние несколько лет стало все более очевидным, что этот бизнес-цикл отличаетсякардинальным образом от многих других циклов, которые характеризовали Америку после второй мировой войны, - отметил Гринспен. Достигнуто не только рекордное по длительности расширение, но и сделано это при большем экономическом росте, чем ожидалось.
