Ю. В. Шараев - Теория экономического роста
Глава 1. Новые теории и новая эмпирика
Введение
Экономическая теория в последние полтора десятилетия в значительной степени прошла под знаком экономического роста, вызвала к жизни огромное количество исследований, как теоретических, так и эмпирических, одновременно происходили существенные изменения и в характере экономического роста, появлялись новые явления и процессы.
Появление так называемой новой волны теоретических моделей эндогенного экономического роста, произвело, без преувеличения можно сказать, революцию в теоретических взглядах на экономический рост. Аналогичные изменения происходили и в эмпирических исследованиях, от достаточно узких, фрагментарных, использующих ограниченную базу данных исследований, эмпирика роста вышла на качественно новую ступень, с использованием данных практически по всем существующим странам, и проверкой широкого набора детерминант и факторов экономического роста, отражающих гипотезы и предположения о зависимостях экономического роста. Все это нашло отражение в книгах, журнальных статьях, рабочих материалах.
Дать систематизированное изложение наиболее важных и значимых направлений и теорий в исследованиях экономического роста на настоящий момент — задача этой книги, но предварительно необходимо хотя бы приблизительно классифицировать эти теории и гипотезы, показать их место в общей картине теоретических и эмпирических исследований экономического роста, соотнести их с процессами, происходящими в самом экономическом росте. Осуществить такую предварительную классификацию и попытаться хотя бы примерно составить общую картину современного состояния теории экономического роста — это и есть задача для настоящей главы.
Новые теории появились не на пустом месте, они возникли во многом на основе и развитии детально разработанной так называемой неоклассической теории экономического роста. Поэтому в данной главе мы проследили последовательность развития теорий и взглядов в историческом разрезе, выделили теории предшественников, послуживших основанием для появления новых концепций. Как показывает анализ происхождения экономических теорий, многие новые концепции основаны на ранее высказывавшихся гипотезах, предположениях, мыслях, не получивших в свое время, по тем или иным причинам, развития.
1.2
Неоклассическая теория и вопросы, на которые она отвечала
Вслед за Роем Харродом [Harrod, 1939,1948] и Евсеем Домаром [Domar, 1946], показавшими возможность существования экспоненциального роста на основе накопления капитала и изменений производительности, на долгие годы главенство в экономических теориях долгосрочного роста получила неоклассическая теория, сформировавшаяся в 1950-е гг., благодаря, прежде всего, Роберту Солоу [Solow, 1956] и Тревору Свану [Swan, 1956]. Основное внимание в ней уделялось вопросам накопления капитала и связи двух основных факторов производства — труда и капитала, их взаимоотношениям с экзогенными изменениями производительности — техническим прогрессом, и соответственно возможному развитию общих тенденций роста основных реальных переменных экономики на этой основе и достижения устойчивого сбалансированного роста.
Дополненная в 1960-е гг. динамическими оптимизационными моделями, встраивавшими в модели роста поведение потребителя и эндо-генизировавшими норму сбережений на основе включения в долгосрочный анализ так называемой проблемы Рамсея [Ramsey, 1928] — моделями Дэвида Касса [Cass, 1965], Тьяллинга Купманса [Koopmans, 1965], Питера Даймонда [Diamond, 1965], неоклассическая модель приобрела необходимую полноту и совершенство, позволяющую ей до сих пор оставаться той базой, от которой отталкивается вся теория роста, в том числе и модели новой волны.
В теории роста, впрочем, как и в макроэкономике и экономической теории в целом, исследования тесно связаны с эмпирическими разработками, проверяются и подтверждаются ими, или подвергаются сомнению и опровергаются, а нередко и инициируются эмпирическими исследованиями. Поэтому эмпирика того времени искала ответы на те же вопросы, что и неоклассическая теория роста.
Основные эмпирические достижения того времени сформулировал Николас Калдор [Kaldor, 1961] в виде следующих так называемых стилизованных фактов.
1. Выпуск на душу населения со временем возрастает, и темп его роста не имеет тенденции к убыванию.
2. Физический капитал на одного работника (капиталовооруженность) возрастает со временем.
3. Реальная норма доходности капитала (реальная процентная ставка) почти стабильна.
4. Отношение физического капитала к выпуску — почти константа.
5. Доли труда и физического капитала в национальном доходе — почти константы.
6. Темпы роста выпуска на работника существенно отличаются в различных странах.
В своей основе и по сфере применения (некоторые были сформулированы для развитых стран) эти факты справедливы и сегодня и прекрасно укладываются в рамки неоклассической теории роста, иллюстрируют и подтверждают ее теоретические положения и выводы. Некоторые отклонения достаточно легко объяснить в рамках модели.
Более того, в значительной степени в рамках модели уложилась и выдвинутая Робертом Барро [Вагго, 1991, 1992; Sala-i-Martin, 1995] гипотеза условной (или относительной) конвергенции, ставшая результатом поиска ответа на один из центральных вопросов теории экономического роста, о сближении уровней развития разных стран в длительном периоде.
Однако с развитием эмпирических исследований возникали вопросы к базовой теории, решить которые она не могла, кроме того выявлялись устойчивые отклонения от прежних стилизованных фактов, требующие объяснения, проявились дополнительные детерминанты роста, лежащие вне основной теории.
И что самое главное, все больше объяснений требовал основной «движитель» устойчивого роста уровня развития в неоклассической модели, своего рода «черный ящик» модели — технический прогресс. Экзогенный характер технических изменений, отсутствие объяснения их причин, источников, характера реализации, путей распространения и т.д. были существенным пробелом в модели с самого начала, но на какое-то время теория с этим смирялась. Однако центральное положение технического прогресса в развитии экономики, обнаружившее различия в темпах технического прогресса в разных странах и в разные периоды, сделало нетерпимее такую ситуацию и заставило лучшие силы экономической науки обратиться к этому вопросу.
Прорыв в экономической теории произошел в середине 1980-х гг. в результате возникновения так называемой новой волны теорий экономического роста, направление, которое бурно развивается и сегодня.
1.3
Характер экономического роста предыдущих лет: нестабильность и разнообразие
Разнообразие типов экономического роста: холмы, горы, плато и долины. Одной из проблем, с которой столкнулись эмпирические и
теоретические исследования при переходе от анализа экономического роста очень ограниченного круга развитых экономик, к исследованиям, охватывающим все экономики мира, явилось разнообразие типов и схем экономического роста, характерных для разных стран.
Еще совсем недавно представление о разнообразии типов экономического роста было не слишком широким: в большинстве эмпирических исследований особенности развития экономики разных стран классифицировались достаточно узким набором характеристик экономического роста: высокий — низкий, положительный — отрицательный, устойчивый — переходный и т.п. Однако возросший интерес к исследованию экономического роста, расширение круга рассматриваемых стран, удлинение анализируемых временных рядов, усиление внимания к особенностям развития отдельных стран, наконец, создание обширных баз данных по экономическому росту показали, что существуют весьма разнообразные типы экономического роста, которые очень слабо идентифицируются с этим недостаточным набором характеристик. Реальная экономическая жизнь оказалась значительно шире.
Одни страны имеют устойчивый долгосрочный экономический рост на протяжении более столетия (США, Великобритания), другие — высокий рост с постепенным снижением (Япония, Италия), третьи после достаточно долгого периода быстрого роста вдруг впадают в стагнацию, или даже в период снижения темпов роста. Например, Бразилия в 1965— 1980 гг. имела 4,2% годового прироста подушевого ВВП, а затем — длительную стагнацию до 1992 г. В Кот-д’Ивуаре (Берег Слоновой Кости) с 1960 по 1980 г. прирост ВВП на душу населения составил 3,1 % в год, что можно рассматривать, учитывая низкие темпы развития стран всего континента, как африканское «экономическое чудо». Но с 1980 до 1992 г. в Кот-д’Ивуаре произошел спад по 4,1 % в год — экономическая катастрофа! Как отмечается в эгономической литературе, было бы по меньшей мере странным объединять эти достаточно долгосрочные периоды и рассматривать рост Бразилии за период 1965—1992 гг. как средние 3,14%, а Кот-д’Ивуара — 0,18%.
Для теоретических и эмпирических исследований это означает, что вместо поисков причин длительного застоя экономики Кот-д’Ивуара надо искать причины как «экономического чуда», так и экономической катастрофы (соответственно они должны быть разными), а главное — искать причины перехода от «чуда» к катастрофе. Это очень серьезно меняет подходы и результаты исследований экономического роста для многих стран.
Однако прежде чем объяснять причины различий в типах экономического роста, следует определить эти типы, какие из них преобладают, каковы их общие характеристики, хе. классифицировать их.
Эту работу успешно осуществил экономист Международного банка реконструкции и развития Лент Притчетт [Pritchett, 2000], который, используя данные по 111 странам за период с 1960 г. до 1985— 1992 гг., определил типы изменения в темпах приростов различных стран и соответственно — типы экономического роста.
Притчетт предположил поворотную точку (break point) для каждой из стран и определил поведение темпов прироста до и после поворотной точки. По его классификации получилось шесть типов экономического роста, или типов изменений в экономическом росте, которые он назвал исходя из географических аналогий: «крутые холмы» (steep hills), «холмы» (hills), «плато» (plateaus), «горы» (mountains), «равнины» (plains), ускорение, или «Денвер» (accelerators or «denver» — подходящей географической метафорой для этого типа роста Притчетту показалось сравнение с местом, где Великие Равнины переходят в Скалистые Горы). На рис. 1.1 представлены характерные примеры для каждого типа роста.
Каждый из названных типов имеет следующие характеристики.
«Крутые холмы» характеризуются достаточно равномерным высоким ростом с темпами прироста подушевого ВВП выше 3% в год до и после поворотной точки. Сюда Притчетт отнес 11 стран, в основном это страны Восточной Азии (Япония, Гонконг, Корея, Малайзия, Сингапур, Тайвань, Таиланд), несколько периферийных европейских экономик (Кипр, Ирландия, Мальта) и африканская Ботсвана.
«Холмы» в наибольшей степени соответствуют стандартному представлению об устойчивом постоянном росте, это страны, имеющие от 1,5 до 3% прироста ВВП на душу населения в год. Это США,
Австралия, Канада; западноевропейские индустриальные страны (Франция, Германия, Италия, Греция, Испания, Швейцария, Дания, Бельгия, Финляндия, Австрия); азиатские страны — Китай, Бирма, Филиппины, Бангладеш, Пакистан, Израиль, Турция, Тунис; некоторые латиноамериканские страны — Барбадос, Колумбия, Коста-Рика, Мексика), а также Танзания, всего — 26 стран.
«Плато» — сюда относятся страны, имевшие достаточно высокий рост (более 1,5%) до «поворотной точки» и спад в темпах роста (от 0 до 1,5%) — после. Сюда попали 16 стран из самых разных групп и регионов: Бразилия (4,1% до и 0,66% — после «поворотной точки»), Доминиканская Республика, Сальвадор, Гватемала, некоторые развитые страны — Нидерланды, Испания, Новая Зеландия, Швеция и целый ряд африканских стран — Эфиопия, Гамбия, Гвинея-Бисау, Кения, Лесото, Марокко, Малави, Свазиленд.
«Горы» — данный тип характеризуется весьма высоким темпом прироста (выше 1,5%) с переходом на отрицательный темп после «поворотной точки». В эту группу вошли 35 стран: Великобритания, Папуа — Новая Гвинея, Иран, Ирак, Иордания, Сирия; большая группа африканских и латиноамериканских стран — Алжир, Намибия, Египет, Камерун, Конго, Кот-д’Ивуар, Габон, Либерия, Мозамбик, Нигер, Нигерия, Сьерра-Леоне, ЮАР, Того, Заир, Замбия, Аргентина, Боливия, Эквадор, Гайана, Гондурас, Ямайка, Никарагуа, Панама, Парагвай, Перу, Суринам, Тринидад и Тобаго.
«Равнины» в полном соответствии с географической метафорой характеризуются крайне низкими — до 1,5% — темпами прироста душевого ВВП на всем протяжении рассматриваемого периода, темпы прироста могут быть как положительными (типичный пример — Сенегал с 0,18% годового прироста ВВП на душу населения), так и отрицательными (Мозамбик).
Отрицательным устойчивым темпам прироста Притчетт подобрал особую метафору — «долина» (valley). В группе, кроме упомянутых стран, — Непал, Гаити, Венесуэла, Ангола, Бурунди, Бенин, Центрально-Африканская Республика, Буркина-Фасо, Мадагаскар, Мали, Мавритания, Сомали, Уганда, Зимбабве.
Ускорение, или «денвер» — сюда вошла небольшая группа «счастливцев» — 7 стран с увеличившимся темпом прироста с менее 1,5% до более 1,5%. Это Индонезия, Индия, Шри-Ланка, Чили, Уругвай, Гана, Маврикий.
Снижение мирового темпа прироста на 2%, что в большей степени касается группы развивающихся стран (за исключением Китая и Индии): если медианный темп прироста развитых стран, составлявший в 1960-е гг. 4% прироста подушевого ВВП в год, упал в 1970-е гг. (нефтяной шок) до 1,8%, а затем возрос до 2,1% в 1980-е — начало 1990-х гг., для развивающихся стран эти цифры составляют соответственно 2,7%, 2% и -0,1%.
Разброс в темпах прироста среди развивающихся стран также существенно выше: стандартное отклонение темпов прироста составляет примерно 1% для развитых стран и почти в 2 раза выше — около 2% — для развивающихся (табл. 1.1).
Таким образом, подводя итог поведению экономического роста в последние годы, можно отметить следующее.
Экономический рост для развивающихся стран и подавляющего большинства развитых стран в целом отличается значительной нестабильностью.
Существует довольно широкий разброс в темпах прироста между странами (особенно развивающимися), который не имеет тенденции к сокращению (некоторое сокращение — для развитых, довольно значительное увеличение — для развивающихся).
Разнообразие типов динамики роста показывает возможность самых разных вариантов изменений: перехода от высоких темпов к низким и отрицательным, и наоборот; «взлетов» и «падений» темпов роста.
8-|
2-
о-
-2-
Ежегодный темп прироста, %
Корея
_ Тайвань
Ботсвана Мальта Гонконг
Индия Малайзия Кипр Япония
Таиланд Сирия Португалия Суринам Лесото Иордания _
Греция
Китай Реюньон Югославия
Турция Барбадос Исландия Норвегия
Египет Бразилия Ирландия Италия Финляндия
Камерун Марокко Тунис Габон Испания Израиль Австрия Бельгия Канада
Того Эквадор Колумбия Алжир Мексика Сауд. Аравия Франция Германия
п
Свазиленд Парагвай Фиджи Маврикий Нидерланды Дания Люксембург
Бирма Индонезия Панама Кабо-Верде Великобритания Австралия
Гамбия Буркина-Фасо Суринам Тринидад и Тобаго Швеция США
Эфиопия ФилиппиныКоста-Рика Швейцария
Мали НигерияГвинея Сенегал Новая Зеландия
Либерия Зрмбабве Намибия Чили «рак уру^^
Кения Сальвадор Ямайка Аргентина
Гвинея-Бисау Папуа — Новая Гвинея Мавритания Перу Иран
Уганда Бенин Гана Венесуэла
ЦАР Гайана
Заир Замбия Никарагуа Конго Сомали Ангола
Мадагаскар
Мозамбик
Чад
-41-1-1-1-1-1-1-1-1-1-г
0,0 0,1 0,2 0,3 0,4 0,5 0,6 0,7 0,8 0,9 1,0
ВВП на душу населения, 1960 (1 = 10 000 долл. США)
Рис. 1.2. Зависимость темпов прироста от начального уровня развития. Отсутствие тенденции к абсолютной конвергенции
Все это, очевидно, не укладывается в неоклассическую теорию экономического роста: отсутствует тенденция к конвергенции (рис. 1.2), поведение роста не вписывается в рамки только устойчивой и переходных траекторий, очевидно, что все это разнообразие поведения экономик далеко выходит за пределы объяснений с точки зрения зависимости роста от узкого набора сугубо экономических факторов: труда, капитала, инвестиций и т.д.
Поэтому возникает необходимость привлечь к объяснению экономического роста более широкий круг детерминант, чем это предполагала традиционная теория экономического роста.
1.4
Новая эмпирика
В какой-то степени подвести некоторые итоги эмпирических исследований и сформулировать новые стилизованные факты пытался Пол Ромер в 1989 г, выдвинувший свои факты в дополнение к калдоровским.
1. Средние темпы роста не зависят от дохода на душу населения.
2. Рост международной торговли положительно коррелирует с темпом роста производства.
3. Рост населения отрицательно коррелирует с уровнем дохода на душу населения.
4. Квалифицированные и неквалифицированные работники имеют тенденцию к миграции в более богатые страны.
5. Роста капитала недостаточно для объяснения роста производства.
Однако перечень данных фактов неполный и разнородный. Здесь прежде всего отсутствует вопрос, который, на наш взгляд, достаточно обоснованно поставили Дюрлаф и Ках, как центральный для современной теории роста: почему одни страны растут быстрее других? Очевидно, постановка этого вопроса вытекает из эмпирических исследований, свидетельствующих о несокращающемся разрыве между богатыми и бедными странами, при том, что внутри групп богатых и бедных стран уровни развития выравниваются. Вместе с тем наблюдаются случаи перехода из одной группы в другую, из богатых в бедные и наоборот.
Распределение дохода
Рис. 1.3. Эволюция в распределении дохода между странами в 1960-х гг.
Поскольку данные и ряд других тенденций нельзя объяснить в рамках базовой неоклассической модели (что отмечает Ромер) и обосновать только процессами накопления капитала и движения основных факторов производства, современные эмпирические и теоретические исследования направлены на поиск дополнительных факторов и детерминант, обычно скрывающихся в «остаточном члене» производственной функции.
Современные стилизованные факты. Некоторым итогом (вероятно, промежуточным) результатов современных эмпирических исследований можно считать стилизованные факты, сформулированные Вильямом Истерли и Россом Левином в работе [Easterly, Levine, 2000], во всяком случае, лучше них никто пока этого не сделал. В качестве стилизованных фактов они выдвигают следующие положения.
1. Накопление факторов не имеет решающего значения для большей части перекрестных различий в уровнях экономического роста. Кое-что еще — а именно, общая производительность факторов, — имеет решающее значение для объяснений различий в росте.
2. Дивергенция, а не конвергенция реальна на длительных периодах времени: существуют огромные и растущие различия в уровнях ВВП на душу населения между странами.
3. Рост не обязательно устойчив во времени, присутствуют самые разные типы поведения экономического роста в разных странах и в различные периоды времени. Но накопление капитала — устойчиво и достаточно постоянно.
4. Все факторы производства растут одновременно, предполагая взаимовлияние и экстерналии.
5. Национальная политика влияет на долгосрочный экономический рост.
Приведенные положения в значительной степени суммируют результаты эмпирических исследований, о которых говорилось выше. Очевидно, что неоклассическая теория не способна их объяснить. Страны не сближаются в своем развитии; наоборот, существуют устойчивые различия в уровнях развития и росте. Эти различия не объясняются накоплением факторов производства. Общая производительность факторов, точнее, детерминанты, которые за ней стоят, влияют на нее, определяют различия. Среди них — параметры национальной политики, т.е. субъективные параметры, воздействующие на долгосрочный экономический рост.
Формулировку и обоснование этих положений можно считать последним доводом в пользу теоретических моделей эндогенного роста, которые во главу угла ставят именно поиск субъективных детерминант экономического роста — поведенческих и институциональных параметров, от которых зависит устойчивый долгосрочный рост.
1.5
Эмпирические исследования детерминант экономического роста
Стандартная методика эмпирических исследований. Большинство эмпирических исследований детерминант экономического роста основано на стандартном уравнении экономического роста, куда к стандартным экономическим переменным (инвестиции, капитал, человеческий капитал и т.д.) добавляют потенциально значимые переменные исследуемых детерминант, политических, географических, социальных и т.д. На этой основе оценивают перекрестные данные широких групп стран, причем наряду с перекрестными, там, где это возможно, исследуют временные ряды и панельные данные.
Базовое уравнение регрессии имеет следующую форму:
gi =а
0 +
+Y<
cr
DUMn
+ (1-1)
е р г
где g. — темп прироста основных показателей национального продукта (ВВП, ВНП) в /-й стране; а
{) — константа; а
е — коэффициент при экономической переменной; х
е. — экономические переменные; Ъ — коэффициенты при дополнительных переменных; z — дополнительные переменные (политические, социальные, географические и др.); с
г — коэффициент при фиктивной переменной; DUM — фиктивная переменная, отражающая групповой эффект (например, региональный и т.д.); ? — случайная составляющая.
Кроме воздействия на темп прироста национального продукта нередко тестируют воздействие исследуемой переменной на промежуточные: инвестиции, норма сбережений и др.
1.6
Результаты исследований широкого круга детерминант экономического роста
Как уже отмечалось, эмпирические исследования, побуждаемые открытием новых, невыявленных прежде, процессов в экономическом росте разных стран, которые невозможно объяснить сугубо экономическими переменными, используемыми ранее, обратились к поиску новых детер-минат, оценивая самый широкий спектр гипотез и предположений. В табл. 1.2 приведены некоторые основные результаты исследований по широкому кругу предполагаемых детерминант; оценке подвергались политические и социальные, этнические и религиозные переменные, параметры государственной политики, демографические показатели и т.д.
Следует выделить исследования, связанные с поисками движущих сил и основ технического прогресса, коренящихся в сфере развития уровня науки и техники и в целом уровня знаний, определяемых образованием. Эмпирические исследования связи образования, как в целом, так и отдельных его видов (работы Барро, Ли, Казелли, Эску-вела, Лефорта, Форбеса и др.) обнаруживают прямую связь уровня образования и экономического роста и служат обоснованием теоретических моделей человеческого капитала.
Большое внимание уделено вопросам связи свободы торговли и роста (2-й эмпирический факт Дэвида Ромера). Исследования Франкеля, Ромера, Цируса, Левина и Ренеля, Корменди и Мегуире подчеркивают взаимодействие между ростом и долей внешней торговли в ВВП (ее ростом). К вопросу о свободе торговли вплотную примыкает также вопрос о распространении технологий. Кроме того, эмпирические исследования посвящены проблемам связи различных аспектов государственной политики и роста (дефицит бюджета, размер государственного потребления, государственные инвестиции, монетарная политика и т.д.). Несмотря на недостаточную очевидность, а иногда и противоречивость выводов (за исключением, пожалуй, инфляции, отрицательную связь которой с ростом можно считать доказанной), эти исследования широко используются в теоретических моделях, анализирующих воздействие государственной политики.
В исследованиях рассматриваются связи неравенства в распределении доходов (а также вытекающей отсюда проблеме неравенства в других аспектах, в частности, в доступности образования). Результатом является скорее отрицательная связь (или, по крайней мере, совпадение с кривой Кузнеца), что объясняют модели неравенства и роста.
Последнее время также исследователи-эмпирики пытаются увязать более широкие и отдаленные от экономики детерминанты с уровнем экономического роста, например связь уровня демократии и политических свобод с ростом, воздействие уровня коррупции и взяточничества, влияние этнографических, религиозных факторов, традиционных устоев общества (все, что объединяется в понятие «социальный капитал») и др. Однако однозначно очевидных результатов пока нет, поэтому к ним следует подходить с определенной осторожностью. Эти и многие другие эмпирические исследования, результаты которых мы будем приводить и рассматривать при анализе соответствующих направлений и теоретических моделей, составляют ту основу, на которую опираются теоретические исследования роста.
1.7
Новая волна теоретических исследований
Новое возрождение интереса к росту в экономической науке началось с середины 1980-х гг. как следствие накопления эмпирических разработок, ставивших вопросы, не имевшие ответа в прежних теориях, и собственно развития теории макроэкономической динамики, микроэкономики и теории отраслевых рынков, теории общественного сектора.
Новые разработки использовали исследования смежных разделов экономической теории, внешние эффекты, обучение в процессе деятельности. Кроме того, в теорию роста вошли теория прав собственности, структура рынков и другие положения.
Первые теории из новой волны концентрировались на поиске внутренних источников постоянного роста и связывали возможность возникновения постоянно поддерживаемого роста с поведенческими параметрами модели. Постоянный устойчивый рост, таким образом, получал объяснение с точки зрения источников внутри модели, и также определялись детерминанты его интенсивности, исследовались возможности субъективного воздействия на рост.
Модели, разрабатывающие теорию роста с этих позиций, получили название «эндогенные теории роста», в отличии от прежних, «экзогенных».
Основными работами первого периода новой волны были работы Пола Ромера [Romer, 1986], Роберта Лукаса [Lucas, 1988], Сержио Ребело [Rebelo, 1991]. Разработанные ими модели объясняли источники роста с помощью внешних эффектов обучения на практике и человеческого капитала, тем самым мотивируя отсутствие убывания предельной производительности. Несмотря на упрощенность подходов, эти модели стали основой для целой серии разработок в сфере эндогенного роста. Следует отметить, что первые модели эндогенного роста во многом опирались на разработки 1960-х гг., опередившие свое время и широко тогда не востребованные, в частности на разработки в области теории человеческого капитала, модели Эрроу [Arrow, 1962] и Узавы [Uzawa, 1965].
Вторая серия моделей новой волны сосредоточилась на объяснении происхождения технического прогресса и детальной разработке структуры возникновения и реализации инноваций. Эти модели выделяли производство инноваций как особый производственный сектор, рассматривали детали функционирования этого производства, источники его финансирования и т.д. Эта группа моделей эндогенного роста получила название модели «Research & Development» (НИОКР, исследований и разработок). Наиболее значимыми и фундаментальными из этой группы стали модели Пола Ромера [Romer, 1990], Агиона и Хауитта [Aghion, Xowitt, 1990,1992], Гроссмана и Хелпмана [Grossman, Helpman, 1991], заложившие базовые основы теории инноваций в экономическом росте. Дальнейшие разработки отталкивались от вышеупомянутых моделей, и развитие теорий шло по разным направлениям.
Одной из популярных тем стали попытки объяснить различия роста и причину стабильно высокого роста через эндогенные технологические изменения, международную торговлю и открытость стран. Для этого использовали разные варианты: с акцентом на участии в международном разделении труда, распространении технологий посредством торговли, непосредственного движения технологий и их заимствования менее развитыми странами и т.д. Здесь можно назвать модели Гроссмана и Хелпмана [Grossman, Helpman, 1991], Барро и Сала-и-Мартина [Barro, Sala-i-Martin, 1995], Базу и Вейла [Basu, Weil, 1998], Лукаса [Lucas, 1993], Вентуры [Ventura, 1997], Зейра [Zeira, 1998] и др.
Особое направление образуют модели, связывающие технологические изменения и рост населения, в основе которых лежат мальтузианские идеи об ограниченности размера населения уровнем развития и технологические изменения. Среди таковых особый интерес представляют работы Кремера [Kremer, 1990], Хансена и Прескотта [Hansen, Prescott, 1998],ГалораиВейла [Galor, Weil, 1998], Джонса [Jones, 1999].
Еще одну особую группу представляют модели, связывающие рост с неравномерностью распределения богатства, — тема, которая интересовала еще Саймона Кузнеца, выявившего в 1955 г. так называемую кривую Кузнеца. В данном направлении достижения принадлежат Ролану Бенабоу [Benabou, 1996], Алесине и Родрику [Alesina, Rodrik, 1994], Агиону и Болтону [Aghion, Bolton, 1997], интересна также модель Франциско Казелли (1999).
Помимо перечисленных, существует широкий спектр моделей, рассматривающих разные аспекты экономической политики и политического устройства (в частности, связи демократии и экономического роста), связи роста и безработицы, циклов, рыночной структуры, загрязнения окружающей среды и т.д.
Следует заметить, что в значительной степени большинство моделей, развивающих какой-либо достаточно узкий аспект, отталкиваются от базовых моделей, причем как от неоклассических, так и от базовых моделей эндогенных технологических изменений.
Исходные модели эндогенного технического прогресса можно классифицировать по типам ресурсов роста знаний, предложенных Бояном Джовановичем [Jovanovic, 1995].
А) Научные исследования и разработка — развитие и производство собственно технологий как продукта.
Б) Обучение и В) Тренинг (переподготовка) — деятельность, направленная на развитие самого человека.
Г) Обучение на практике (learning-by-doing) — появление знаний и технологически изменений в процессе производственной деятельности.
Эту схему можно использовать для более широкой классификации (разумеется, достаточно условной и не претендующей на 100%-ю полноту) базовых моделей эндогенного роста.
А. Данная группа моделей, в которых представлено производство инноваций как продукта, производимого особым сектором экономики, т.е. непосредственно процессом научных исследований и разработок (НИОКР, Research & Development, сокращенно R & D), соответственно и получила данное наименование. В зависимости от сферы и типа инновационных изменений можно выделить следующие подгруппы.
А. 1.1. Технологические изменения в промежуточном продукте (производственного назначения) — расширение разнообразия продуктов, количества — горизонтальная форма технологических изменений (модель Пола Ромера [Romer, 1990]);
А. 1.2. Технологические изменения в промежуточном продукте — улучшение качества продукта — вертикальная форма технологических изменений (модель Агиона и Хауитта [Aghion, Howitt, 1990, 1992].
А.2.1. Технологические изменения в конечном продукте (потребительском продукте) — изменения количества, ассортимента — горизонтальные изменения (модель Гроссмана и Хелпмана [Grossman, Helpman, 1991]).
А.2.2. Технологические изменения в конечном продукте — изменение качества — прогресс по вертикали (модель Гроссмана и Хелпмана [Grossman, Helpman, 1991]).
Б. Деятельность, направленная на развитие самого человека, увеличивает человеческий капитал (модели Роберта Лукаса [Lucas, 1988], Мэнкью — Д. Ромера — Вейла [Mankiw, Romer, Weil, 1992]).
В. Модели обучения на практике (leaming-by-doing) — модели Пола Ромера [Romer, 1986], Сержио Ребело [Rebelo, 1991] Роберта Барро [Вагго, 1990].
Г. Модели международной торговли и распространения технологий — модели Гроссмана и Хелпмана [Grossman, Helpman, 1991], Барро и Сала-и-Мартина [Вагго, Sala-i-Martin, 1995], Базу и Вейла [Basu, Weil, 1998], Лукаса [Lucas, 1993], Джауме Вентуры [Ventura, 1997], Зейра [Zeira, 1998].
Д. Модели технического прогресса и населения — модели Майкла Кремера [Kremer, 1993], Хансена и Прескотта [Hansen, Precott, 1998], Галора и Вейла [Galor, Weil, 1998], Джонса [Jones, 1999].
Е. Модели неравенства и экономического роста — модели Ролана Бенабоу [Benabou, 1996], Алесины и Родрика [Alesina, Rodrik, 1994], Агиона и Болтона [Aghion, Bolton, 1997].
Ж. Модели политики и экономического роста (включая часть вышеперечисленных).
1.8
Заключение
В заключение краткого обзора основных тенденций современной теории и эмпирики экономического роста можно отметить следующее.
Эмпирика экономического роста, расширив круг исследуемых стран и периодов времени, обнаружила существенные расхождения базовых положений неоклассической теории экономического роста с реальностью. Экономический рост объясняется не столько накоплением факторов, сколько тем, что называется «остаток Солоу», точнее тем, что за ним скрывается: технический прогресс или детерминанты, его определяющие.
Существуют самые разные модели поведения роста в разных странах и в разные периоды, которые не сводятся только к различию устойчивых и переходных траекторий. Это поведение невозможно объяснить без привлечения дополнительных факторов и детерминант.
Таких факторов и детерминант, которые влияют на долгосрочный рост, существует достаточно много, и этот список до конца не определен и не завершен.
Среди этих факторов и детерминант роста значительную роль играют детерминанты, определяемые субъективным поведением людей, общества и государства.
Исходя из задач, определяемых новой эмпирикой, теория экономического роста сосредоточилась на поиске моделей, позволяющих объяснить влияние субъективных (поведенческих и институциональных) параметров на долгосрочный рост, а также на поиске объяснений механизма технического прогресса и детерминант, его определяющих и влияющих на него. В результате сформировался широкий круг моделей так называемой новой волны теоретических исследований в сфере экономического роста — моделей эндогенного экономического роста.
Литература
Aghion Р., Bolton Р. A Ticle-Down Theory of Growth and Development with Debt Overhand // Review of Economic Studies. 1997. Vol. 64 (2). N 219. P. 151— 172.
Aghion P, Howitt P. A Model of Growth through Creative Destruction: NBER Working Paper. 1990. N 3223; Econometrica. 1992. Vol. 60. P. 323—351.
Aghion P., Howitt P. Endogenous Growth Theory. Cambridge: MIT Press, 1998. Ch. 1.
Alesina A., Ozler S., Roubini N., Swagel P. Political Instability and Economic Growth // Journal of Economic Growth. 1996. Vol. 1. N 2. P. 189—211.
Alesina A., Rodrik D. Distributive Politics and Economic Growth // Quarterly Journal of Economics. 1994. Vol. 109. N 2. P. 465—490.
Arrow K. The Economic Implications of Learning-by-doing // Review of Economic Studies. 1962. N 80.
Azariadis C., Drazen A. Threshold Externalities in Economic Development // Quarterly Journal of Economics. 1990. Vol. 105. N 2. P. 501—526.
Barro R. Determinants of Economic Growth: NBER Working Paper. 1996. N 5698.
Barro R. Notes on Growth Accounting: NBER Working Paper. 1998. N 6654.
Barro R. Economic Growth in a Cross Section of Countries // Quarterly Journal of Economics. 1991. Vol. 106. N 2. P. 407—443.
Barro R. Democracy and Growth // Journal of Economic Growth. 1996. Vol. 1. N 1. P. 1—27. .
Barro R. Determinants of Economic Growth: a Cross-Country Empirical Study // Harvard Institute for International Development Discussion Paper. 1997. N 579.
Barro R. Government Spending in Simple Model of Endogenous Growth // Journal of Political. 1990. Vol. 98. N 5.
Barro R., Lee J. Sources of Economic Growth (with comments from Nancy Stokey) // Camegie-Rochester Conference Series on Public Policy. 1994. Vol. 40. P. 1—57.
Barro R., Sala-i-Martin X. Convergence // Journal of Political Economy. 1992. Vol. 100. N 2. P. 223—251.
Barro R., Sala-i-Martin X. Economic Growth. N.Y.: McGraw-Hill, 1995. Ch. 10—12.
Barro R., Sala-i-Martin X. Technological Diffusion, Convergence and Growth: NBER Working Paper. 1995. N 5151.
Basu S., Weil D. Appropriate Technology and Growth // The Quarterly Journal of Economics. 1998. Nov.
Benabou R. Inequality and Growth: NBER Working Paper. 1996. N 5658.
Ben-David D. Equalizing Exchange: Trade Liberalization and Income Convergence // Quarterly Journal of Economics. 1993. Vol. 108. P. 653—679.
Ben-David D. Trade and Convergence among Countries // Journal of International Economics. 1996. Vol. 40. N 3-^4. P. 279—298.
Blomstrom M., Lipsey R., Zejan M. Is Fixed Investment the Key to Economic Growth? // Quarterly Journal of Economics. 1996. Vol. 111. N 1. P. 269—276.
Bruno М., Easterly W. Inflation Crises and Long-Run Growth: NBER Working Paper. 1995. N 5209.
Caselli F. Technological Revolutions // American Economic Review. 1999. March.
Caselli F., Esquivel G., Lefort F. Reopening the Convergence Debate: a New Look at Cross-Country Growth Empirics // Journal of Economic Growth. 1996. Vol. 1. N 3. P. 363—389.
Cass D. Optimum Growth in an Aggregative Model of Capital Accumulation // Review of Economic Studies. 1965. Vol. 32. P. 233—240.
Chari V, Kehoe P., McGrattan E. The Poverty of Nations: NBER Working Paper. 1996. N 5414.
Cho D. An Alternative Interpretation of Conditional Convergence Results // Journal of Money, Credit and Banking. 1996. ?Ы. 28. N 4. P. 669—681.
Ciccone A. Externalities and Interdependent Growth: Theory and Evidence. Berkeley, UC. 1996 [Manuscript],
De Long J., Summers L. How Strongly do Developing Economies Benefit from Equipment Investment? // Journal of Monetary Economics. 1993. ?Ы. 32. N 3. P. 395—415. •
Diamond P. National Debt in a Neoclassical Growth Model // American Economic Review. 1965. Vol. 55. P. 1126—1150.
Dollar D. Outward-Oriented Developing Economies Really Do Grow More Rapidly: Evidence from 95 LDCs, 1976—1985 // Economic Development and Cultural Change. 1993. Vol. 40. P. 523—544.
Domar E. Capital Expansion, Rate of Growth, and Employment // Econometrica. 1946. Vol. 14. P. 137—147.
Durlauf S., Quah D. The New Empirics of Economic Growth: NBER Working Paper. 1998. N 6422.
Easterly W. How Much Do Distortions Affect Growth? // Journal of Monetary Economics. 1993. Vol. 32. N 2. P. 187—212.
Easterly W., Kremer M., Pritchett L., Summers L. Good Policy or Good Luck? Country Growth Performance and Temporary Shocks // Journal of Monetary Economics. 1993. Vol. 32. N 3. P. 459—483.
Easterly W., Levine R. Africa’s Growth Tragedy: Policies and Ethnic Divisions 11 Quarterly Journal of Economics. 1997. ?Ы. 112. N 4. P. 1203—1250.
Easterly W., Levine R. It’s Not Factor Accumulation: Stylized Facts and Growth Models: World Bank Working Papers. 2000. Nov.
Feder G. On Exports and Economic Growth // Journal of Development Economics. 1982. Vol. 12. N 1. P. 59—74.
Fischer S. The Role of Macroeconomic Factors in Growth // Journal of Monetary Economics. 1993. ?Ы. 32. N 3. P. 485—512.
Forbes K. Back to the Basics: the Positive Effect of Inequality on Growth. MIT Press, 1997 [Manuscript],
Frankel J., Romer D. Trade and Growth: an Empirical Investigation: NBER Working Paper. 1996. N 5476.
Frankel J., Romer D., Cyrus T. Trade and Growth in East Asian Countries: Cause and Effect?: NBER Working Paper. 1996. N 5732.
Galor O., Weil D. Population, Technology, and Growth: from the Malthusian Regime to the Demographic Transition: NBER Working Paper. 1998. N 6811.
Grossman G., Helpman E. Innovation and Growth in the Global Economy. Cambridge, MA: MIT Press, 1991.
Hall R., Jones C. The Productivity of Nations: NBER Working Paper. 1996. N 5812.
Hall R., Jones C. Why Do Some Countries Produce So Much More Output per Worker than Others?: NBER Working Paper. 1998. N 6564.
Hansen G., Prescott E. Malus to Solow: NBER Working Paper. 1998. N 6858.
Harrison A. Openness and Growth: A Time-Series, Cross-Country Analysis for Developing Countries: NBER Working Paper. 1995. N 5221.
Harrod R. An Essay in Dynamic Theory // Economic Journal. 1939. Vol. 49. P. 14—33.
Harrod R. Towards a Dynamic Economics: Some Recent Developments of Economic Theory and Their Application to Policy. L.: Macmillan, 1948.
Jones C. Was an Industrial Revolution Inevitable? Economic Growth over the Very Long Run: NBER Working Paper. 1999. N 7375.
Jovanovic В. Learning Growth: NBER Working Paper. 1995. N 5383.
Kaldor N. Capital Accumulation and Economic Growth / F. Lutz, D. Hague (eds.). The Theory of Economic Growth. N.Y.: St. Martin’s Press, 1961. P. 177—222.
King R., Levine R. Finance and Growth: Schumpeter Might Be Right // Quarterly Journal of Economics. 1993. Vol. 108. N 3. P. 717—737.
Knowles S., Owen P. Health Capital and Cross-Country Variation in Income per Capita in the Mankiw — Romer — Weil Model // Economics Letters. 1995. Vol. 48. NLP. 99—106.
Koopmans T. On the Concept of Optimal Economic Growth // Pontificae Academiae Scientiarum Scripta Varia. 1965. Vol. 28. P. 225—300.
Kormendi R., Meguire P. Macroeconomic Determinants of Growth: Cross-Country Evidence // Journal of Monetary Economics. 1985. Vol. 16. N 2. P. 141—163.
Kremer M. Population Growth and Technological Change: One Million B.C. to 1990 // Quarterly Journal of Economics. 1993. Vol. 108. P. 681—716.
Kuznets S. Economic Growth and Income Inequality // American Economic Review. 1955. Vol. 45. N 1. P. 1—28.
Landes D. The Wealth and Poverty of Nations. N.Y.: Norton, 1998.
Levine R., Renelt D. A Sensitivity Analysis of Cross-Country Growth Regressions // American Economic Review. 1992. Vol. 82. N 4. P. 942—963.
Levine R., Zervos S. What We Have Learned about Policy and Growth from CrossCountry Regressions // AEA Papers and Proceedings. 1993. Vol. 83. P. 426— 430.
Lucas R. Making a Miracle // Econometrica. 1993. Vol. 61. N 2. P. 251—271.
Lucas R. On the Mecanics of Economic Development // Journal of Monetary Economics. 1988. Vol. 22.
Mankiw N., Romer D., Weil D. A Contribution to the Empirics of Economic Growth // Quarterly Journal of Economics. 1992. Vol. 107. N 2. P. 407—437.
Mauro P. Corruption and Growth // Quarterly Journal of Economics. 1995. Vol. 110. N 3. P. 681—713.
McCallum B. Neoclassical vs. Endogenous Growth Analysis: an Overview: NBER Working Paper. 1996. Nov. N 5844.
Minier J. On Democrats, Dictators and Demonstrators: Alternative Economic Approaches to Democracy and Democratic Movements. Madison, UW, 1997 [Manuscript].
Murphy K., Shleifer A., Vishny R. The Allocation of Talent: Implication for Growth // Quarterly Journal of Economics. 1991. ?Ы. 106. N 2. R 503—530.
Parente S., Prescott E. Changes in the Wealth of Nations // Minneapolis Fed. Quarterly Review. 1993. Vol. 17. N 2 ( qr/qrl 71.html).
Persson T., Tabellini G. Is Inequality Harmful for Growth? // American Economic Review. 1994. Vol. 84. N 3. P. 600—621.
Prescott E. Needed: a Theory of Total Factor Productivity. 1997 (. mpls.frb.fed.us/research/sr/sr242.html).
Pritchett L. Understanding Patterns of Economic Growth // The World Bank Economic Review. 2000. Vol. 14. N 2. P. 221—250.
Ramey G., Ramey A. Cross-Country Evidence on the Link Between Volatility and Growth // American Economic Review. 1995. Vol. 85. N 5. P. 1138—1151.
Ramsey F. A Mathematical Theory of Saving // Economic Journal. 1928. Vol. 38. P. 543—559.
Rebelo S., Long-Run Policy Analysis and Long-Run Growth // Journal of Political Economy. 1991. Vol. 99. N 3. P. 500—521.
Romer P. Endogenous Technical Change // Journal of Political Economy. 1990. Vol. 98. N 5. P. 71—102.
Romer P. Idea Gaps and Object Gaps in Economic Development // Journal of Monetary Economics. 1993. Vol. 32. N 3. P. 543—573.
Romer P. Increasing Returns and Long-Run Growth // Journal of Political Economy. 1986. Vol. 94. N 5.
Romer P. Capital Accumulation in the Theory of Long-Run Growth // Modem Business Cycle Theory / J. Barro (ed.). Cambridge, MA: Harvard University Press, 1989.
Sachs J., Warner A. Economic Reform and the Process of Global Integration (with comments and discussion) // Brooks Papers on Economic Activity. 1995. Vol. 1. P. 1—118.
Sala-i-Martin X. I Just Ran Two Million Regressions // AEA Papers and Proceedings. 1997. ?Ы. 87. P. 178—183.
Solow R. A Contribution to the Theory of Economic Growth // Quarterly Journal of Economics. 1956. ?Ы. 70. P. 65—94.
Solow R. Growth Theory. Oxford: Oxford University Press, 2000.
Swan T. Economic Growth and Capital Accumulation // Economic Record. 1956. Vol. 32. N 2. P. 334—361.
Uzawa H. Optimal Technical Change in an Aggregative Model of Economic Growth // International Economic Review. 1965. Vol. 6. P. 18—31.
Ventura J. Growth and Interdependence // The Quarterly Journal of Economics. 1997. Vol. 112. N 1. P. 57—84.
Zeira J. Workers, Machines, and Economic Growth // The Quarterly Journal of Economics. 1998. Nov. N 113. P. 1091—1117.
Содержание раздела
