Альтернативная интерпретация

Предлагаемая авторами альтернативная интерпретация утверждает, что “неформальная деятельность функциональна одновременно и для включенных в нее работников, и для крупных формальных фирм” (41, с.37).
“Фундаментальная причина сохранения и роста НС в периферийных экономиках сосуществование расширенного трудового законодательства, часто скопированного с развитых стран, и избыточного предложения труда, указывают американские ученые. В этом контексте, фирмы имеют все стимулы пытаться избежать юридических ограничений на использование труда. Когда конкуренция повышается, …усиливаются стимулы к деформализации” (41, с. 38).

Первичным механизмом связи между формальным и неформальным секторами становится субконтракт.

А) Легкая промышленность Посредники, оптовые торговцы

Неформальные Уличные торговцы
розничные продавцы

Б) Уличные сборщики Местные скупщики Централизованные
макулатуры, стекла оптовые торговцы
Сборщики с мусорных свалок и другого вторсырья

Формальная промышленность
В) Архитектурная Первичный Неформальные субподрядчики
фирма подрядчик (каменщики, электрики, столяры и др.)

Неформальные строительные рабочие
Г) ТНК Местное отделение ТНК Местные универмаги

Местная формальная Неформальные торговые точки
промышленность

Промышленный надомный труд
1. Модели взаимосвязей между формальным и неформальным секторами в Латинской Америке.
Источник: 41, с. 39.

На 1 изображены различные модели подобных связей, широко распространенные в странах Латинской Америки:
А) неформальная маркетинговая цепь (используя неформальные дистрибутивные сети, легальная промышленность избегает расходов на постоянных торговых агентов; так реализуются продовольственные товары, сигареты, журналы и т. д.);
Б) цепь “подведенного предложения” (самостоятельно работающие сборщики мусора снабжают дешевым сырьем крупные легальные фирмы);
В) вертикальная производственная цепь (легальные инженерные фирмы используют неформальных субподрядчиков, которые, в свою очередь, организуют труд неформальных строительных рабочих);
Г) сложная производственно-маркетинговая цепь (крупные ТНК дают заказы своим подразделениям, которые при превышении спроса над предложением передают часть заказов местным формальным фирмам, которые, в свою очередь, передают заказы неформальным заведениям или даже работникам-надомникам; такая организации наблюдается, например, в обувной промышленности Колумбии).
Теперь становится понятным парадокс неформальных заработков, которые имеют в среднем почти такую же величину, как в формальном секторе, или даже выше. Главная причина, по мнению А. Портеса и С. Сассен-Куб, заключается в том, что участники НС не однородны в классовом отношении. Следует различать собственно неформальных рабочих, которые трудятся без договорной организации и правовой защиты, и неформальных предпринимателей, организующих работу по контрактам с формальным сектором. Заработки неформальных рабочих, в среднем, значительно ниже, чем в легальной экономике.

Зато заработки неформальных предпринимателей хотя и неустойчивы, но могут быть значительно выше. “Незащищенные работники нижней части рынка труда, таким образом, субсидируют благосостояние своих непосредственных предпринимателей, а также доходы формальных фирм, от которых зависят их предприниматели” (41, с. 40).
Авторы статьи полагают, что противопоставление стран третьего мира, где НС весьма велик, и развитых стран, где он будто бы почти исчез, ошибочно.
Неформальная экономика развитых стран скрыта сильнее, чем в развивающихся странах. Однако при исследовании подпольной экономики с использованием трех групп источников, возникает целостная картина.
Первый источник работы специалистов по рынку труда, в которых оцениваются масштабы подпольной деятельности на основе расхождений между денежными индикаторами. Они опираются при этом на предположение, что неформальные сделки осуществляются исключительно в наличных деньгах. Разные специалисты дают, впрочем, очень отличные друг от друга оценки, что порождает серьезные сомнения в степени их достоверности.

Второй источник информация о мелком бизнесе (фирмах, использующих труд менее 10-ти рабочих). Хотя эти мелкие фирмы имеют лицензии (и потому попадают в поле зрения статистики), организация труда на них по большей части неформальна. Кроме того, при необходимости (например, даже при небольшом усилении налогов) они легко могут быть преобразованы в полностью подпольные предприятия. “Как оценка размеров НС эти данные подвергаются двум противоположным искажениям: во-первых, не все мелкие фирмы занимаются неформальной деятельностью, что ведет к переоценке [размеров НС]; во-вторых, полностью неформальные предприятия избегают государственной регистрации, и это ведет к недооценке” (41, с. 43). Поэтому эти показатели следует интерпретировать только как грубую оценку масштабов НС.

Они свидетельствуют, что в 1965 г. мелкий бизнес США насчитывал около 3/4 общего числа зарегистрированных фирм и поглощал примерно 1/7 экономически активного населения. Двадцать лет спустя ситуация была почти точно такой же.
Третий источник информации прямые полевые исследования конкретных производственных отраслей и городских районов. Подобные обследования показывают, что наиболее “деформализованными” отраслями экономики США являются строительство (90 % отделочных работ проводится без регистрации), мебельная и обувная промышленность, производство одежды. Большинство рабочих, нанимаемых неформальными предприятиями, это иммигранты (в основном из Латинской Америки).
Есть мнение, что рост неформальной экономики США связан в основном с ростом числа иммигрантов из Латинской Америки. В таком случае “деформализацией” экономики можно было бы управлять, просто ужесточая иммиграционные правила. Однако опыт стран Западной Европы опровергает это предположение.

В Италии, Испании и прочих странах значительная неформальная экономика развивалась при отсутствии крупномасштабной иммиграции.
После того как отброшено предположение, будто НФС есть феномен преимущественно третьего мира, а в развитых странах возникает вследствие иммиграции из третьего мира, необходимо дать новое объяснение существованию и даже росту НЭ в развитых странах. Объяснение по аналогии с моделями развития НС в Латинской Америке (см. 1) было бы неудовлетворительным, поскольку в развитых странах подобные модели стали анахронизмом.
Правдоподобная гипотеза по этому поводу предложена итальянским экономистом С. Бруско (21). По его мнению, “децентрализация и деформализация [informalization] являются ответами на предшествующий рост власти профсоюзов и ограничений, накладываемых ими на крупные фирмы” (41, с. 52). Такое объяснение развития неформальности как реакции на усиление профсоюзов вполне правдоподобно для Северной Италии, где действительно децентрализация производства стала развиваться вскоре после забастовок середины 60-х гг. с явной целью противодействовать широким полномочиям профсоюзов.

Однако эта гипотеза все же не может претендовать на исчерпывающее объяснение деформализации. В частности, в Великобритании, Западной Германии и Франции велико значение профсоюзов, но НС невелик. Самое главное, в тех отраслях, которые наименее формализованы, преобладают малые фирмы, крайне слабо затронутые профсоюзным движением (особенно это касается сферы услуг).
Другая гипотеза, предложенная испанским экономистом Й. Убарра (48), считает массовое развитие экономического подполья развитых стран результатом усиления конкуренции третьего мира. Производители вынуждены децентрализовывать производство и использовать дешевый труд неформалов, чтобы сохранять конкурентоспособность. “Это объяснение …привлекает внимание к глобальному характеру процессов, лежащих в основе деформализации, чем пренебрегают предыдущие гипотезы” (41, с. 52). Оно объясняет положение в Испании и Великобритании, однако опять-таки не может быть исчерпывающим: многие деформализованные отрасли (строительство, та же сфера услуг) не подвергаются непосредственно воздействию иностранной конкуренции.
По мнению А. Портеса и С. Сассен-Куб, бурное развитие неформального бизнеса развитых стран началось в середине 70-х гг. (хотя НС существовал там и ранее). “Середина 70-х гг. стала периодом водораздела, потому что глобальный спад убедил руководителей и служащих корпораций в развитых странах, что “обычный бизнес” более не жизнеспособен” (41, с. 53). Ранее преобладали крупные предприятия с жестким вертикальным управлением, соответствовавшие классическим неолиберальным теориям индустриализации. Кризис 70-х гг. привел к серьезному сокращению спроса со стороны развивающихся стран, а также усилил конкуренцию производителей стран третьего мира, использующих трудоинтенсивные и относительно простые технологии.

Деформализация стала одной из стратегий новой, альтернативной промышленной организации. “Деформализация наиболее удобна, когда сокращение прибыли, вызванное возрастанием издержек труда или конкуренцией более дешевых иностранных товаров, сочетается с возможностью децентрализовать организацию труда и доступностью рабочей силы для этого” (41, с. 54).

Содержание раздела