А.Г. Грязнова - Роль экономической науки и образования в создании институциональных предпосылок долговременного подъема в России

На протяжении веков исторические судьбы России свидетельствуют о стремлении страны встать вровень с наиболее развитыми странами мира. Реформаторство, однако, сопровождалось многочисленными трудностями. Напомним пунктиром лишь некоторые эпизоды этого сложного пути. Петр Великий, подняв Россию на дыбы, кнутом и пряником насаждал горные заводы и мануфактуры, привлекал для них со всей Европы лучшие технологии и специалистов. В считанные десятилетия страна совершила огромный технологический рывок и, в частности, вышла на первое место в производстве чугуна и стали сфере высоких технологий той эпохи. Но столь же быстро англичане и немцы взяли реванш: внедрение нововведений шло за границей быстрее, чем на русских заводах, где работали крепостные.

И уже к концу XVIII века, скажем в той же металлургии, европейцы вновь вырвались вперед.
Столыпин надеялся привить российской деревне прогрессивный американский фермерский строй организации сельской жизни. По его мысли, для успеха этих преобразований России были нужны "двадцать лет покоя". Статистика действительно показывала ощутимый рост урожайности на выделившихся из общины хуторах и отрубах.

Но спровоцированный действиями реформатора распад общины, вызвав очевидный прогресс в аграрном секторе, в то же время оказался одним из катализаторов социального взрыва, погубившего и самого Столыпина, и его реформы задолго до того, как истек намеченный срок.
Титанический рывок вперед представляла собой социалистическая индустриализация. Опять по всему миру собирались лучшие достижения и с невиданным энтузиазмом внедрялись в экономику СССР. Неграмотная, аграрная страна стала великой индустриальной, научной и культурной державой, первой вышедшей в космос и добившейся военно-технического паритета с США. И все же даже десятилетия спустя отставание по качеству и современности выпускаемой продукции в большинстве отраслей осталось значительным.

Да и неудивительно: когда-то Генри Форд жалел, что построил свой завод в Детройте не так рационально, как удалось организовать автомобильное производство в Горьком, но задел этот был растрачен нынешние фордовские инженеры вряд ли сочли бы современную "волгу" образцом технического совершенства.
Два вывода следуют, на наш взгляд, из исторического опыта "догоняющей модернизации" нашей страны. С одной стороны, модернизация, усвоение лучших мировых достижений никогда не были бесплодными, и каждая эпоха реформ продвигала страну на новый уровень развития. С другой стороны, скроенные по чужому образцу нововведения зачастую вызывали в российской экономике процессы отторжения.

Даже если иностранный опыт объективно был прогрессивным, он плохо прививался на нашей почве. Заимствования нередко носили разовый характер, не порождали непрерывного процесса совершенствования производства уже на внутренней, самоподдерживающейся основе, а порой даже вызывали социальные катаклизмы.
Нынешние реформы в России еще одна попытка "догоняющей модернизации". Скопировав рамочные условия функционирования развитых рыночных экономик приватизировав средства производства, либерализовав цены и открыв экономику для внешнеэкономических связей, реформаторы надеялись, что это автоматически запустит мотор рыночной саморегуляции и экономического роста.
Реальные последствия реформы известны и увы! не вызывают восторга.

Попытки насильственной перестройки плановой экономики на рыночный лад привели не к экономическому росту, а к общему упадку производства, и в первую очередь к тяжелому кризису обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства. А ведь именно эти отрасли создают большинство рабочих мест, производят преобладающую долю добавленной стоимости, генерируют основную часть эффективного спроса.
Произошла резкая дифференциация доходов населения. Они сильно выросли у незначительного меньшинства россиян (около 2% населения), еще 10-15% могут быть отнесены к среднему классу. На долю же остальных выпало обнищание, что во многом обесценило для них рыночные преобразования и обострило социальную ситуацию в стране.
Неблагоприятно изменилась структура российской экономики. В стране появился противоестественный сырьевой перекос. И эта направленность грозит превратить Россию в сырьевой придаток обрабатывающих отраслей развитых стран, обречь население на долговременную нищету и ввергнуть страну в состояние постоянной социальной конфликтности.
Финансово-кредитная сфера, долгое время служившая парадным примером успеха реформ (сколько слов было сказано, например, о якобы достигнутой финансовой стабилизации), также оказалась крайне неустойчивой, как это, собственно, и бывает в больной экономике.

p> Представляется, что нынешняя попытка "догоняющей модернизации", переноса на нашу почву опыта наиболее развитых стран вновь, как это уже не раз бывало в истории, споткнулась на поверхностной оценке специфики российских условий и, в частности, непонимании важности институциональной структуры экономики. Примеров тому множество. Либерализуя цены, государство не учло степени монополизации экономики… и вызвало не шокотерапию (подавление инфляции ценой временного снижения производства), а шок без терапии (катастрофический кризис, дополненный гиперинфляцией).

Вводя акционерное право, оно не приняло во внимание отсутствие опыта у населения… и получило бесчисленные АО "МММ", "чары", "тибеты" и т.п.
Совершенно очевидно, что необходим отказ от доктринерской, догматической политики, ведущейся без должного внимания к реальностям России, к потребностям ее населения. Именно такая коррекция направления реформ составляет важнейшую предпосылку выхода страны из кризиса.
Тем не менее не хотелось бы в данной статье предлагать еще одну программу развития экономики России. Конкретные рекомендации это слишком ответственное и нуждающееся в детальной проработке дело, чтобы их можно было удовлетворительно обосновать в краткой публикации. Кстати, скрупулезные исследования в этом направлении (в частности, в области кредитного, финансового регулирования, развития банковского дела, стимулирования реального сектора и др.) в Финансовой академии постоянно ведутся, и мы готовы ознакомить с ними всех интересующихся.
Представляется, однако, что затронутая тема, ставящая в центр анализа роль образовательного, научно-технического, культурного и природного потенциала в выводе России на траекторию роста, позволяет заострить внимание на иной, не менее важной стороне дела. Нельзя все время жить одним днем. И как бы ни были важны текущие показатели бюджета или, скажем, внешнеэкономические проблемы, корни трудностей, уже не один век сопровождающих модернизационную политику в России, бесспорно лежат глубже.

Мы склонны считать, что во многом они связаны с ситуацией в экономической науке и образовании.

| Институциональный подход в экономике В экономической теории и практике широкое распространение получили макроэкономические модели, основанные на кейнсианской и монетарной теориях. По нашему мнению, необходимо развитие взглядов еще одного научного направления в экономической теории это идеи институционалистов.
В чем заключается отличие институционального подхода от моделей кейнсианской школы и неоклассической?
Институционалисты, в отличие от неоклассиков, не склонны идеализировать преимущества рыночной экономики и рассматривать рынок как единственно эффективную систему хозяйствования. Институционалисты видят в рынке недостатки, "провалы рынка", которые, с их точки зрения, должны быть компенсированы государственным регулированием и "социальным контролем" со стороны общества. При этом вмешательство государства в экономику должно быть не директивным, а корректным, при помощи правовых и экономических, косвенных методов таким образом, чтобы не разрушались основы рыночной системы.
Институциональный подход к экономике основан на ряде своеобразных принципов.
Объектом исследования институциональной школы являются не чисто экономические явления, а процессы, охватывающие социальные, политические, религиозные, исторические и другие стороны общества. Институциональная школа оперирует специальным термином "институты", которые содержат черты коллективной психологии и определены как обычаи, закрепленные законодательно. Институционалисты подвергают сомнению известный постулат Адама Смита о рациональности поведения экономического человека. Они считают, что на поведение индивида и принятие им решения влияет множество факторов, часто выходящих за пределы максимизации полезности и выгоды.

С точки зрения институционалистов, человека нельзя рассматривать только как целенаправленно действующего субъекта, не отвлекающегося от своих симпатий и антипатий, умеющего прозорливо предвидеть поведение окружающих и при этом еще быть предсказуемым в своем поведении для остальных.
Институционалисты не склонны считать, что все индивиды и экономические субъекты обладают полной информацией о цене, товарах, рыночной конъюнктуре, потребительском спросе и других важных вопросах, которые позволяют принимать необходимые решения о сделках в целях получения наибольшей выгоды. Они рассматривают более реалистический вариант, при котором индивид, фирма, государство вынуждены действовать в условиях неопределенности, неполной или искаженной информации.

Содержание раздела