Результат- рост институциональной безработицы.

Его целью было приведение оценки стоимости этой конкретной иностранной валюты в соответствие с оценкой стоимости золота и валют других зарубежных стран.
Если понижательное движение курса очень заметно, то это называется девальвацией. Если изменение курса не столь велико, то редакторы финансовых известий описывают это как ослабление международной оценки стоимости данной валюты[См. с. 430.]. В обоих случаях, говоря об этом событии, обычно заявляют, что страна повысила цену золота.

Описание характера гибкого стандарта с каталлактической точки зрения не следует путать с описанием с юридической точки зрения. На каталлактические аспекты этого вопроса не оказывают никакого влияния связанные с ним конституционные проблемы. Не важно, законодательной или исполнительной ветви государства принадлежит власть изменять курс национальной валюты. Не важно, не ограничены полномочия органа управления или, как в случае с Соединенными Штатами в период Нового курса, они ограничены предельной точкой, ниже которой чиновники не имеют права продолжать девальвацию.

Для экономической трактовки проблемы имеет значение только то, что принцип жесткого паритета был заменен принципом гибких паритетов. Каким бы ни было конституционное положение дел, ни одно государство не смогло бы предпринять повышение цены золота, если бы общественное мнение было настроено против этой манипуляции. Если, с другой стороны, общественное мнение одобряет этот шаг, то никакие юридические формальности не смогут ни полностью предотвратить его, ни даже задержать на короткое время.

То, что случилось в Великобритании в 1931 г., в Соединенных Штатах в 1933 г. и во Франции и Швейцарии в 1936 г., со всей очевидностью показывает, что аппарат представительного государства способен работать весьма оперативно, если народ разделяет мнение так называемых экспертов относительно целесообразности и необходимости девальвации денежной единицы.

Как будет показано ниже, одной из основных целей девальвации валюты либо крупномасштабной, либо ограниченной является изменение условий внешней торговли. Влияние на внешнюю торговлю делает невозможным для малых стран следование собственному курсу в области манипулирования денежной единицей, не обращая внимания на то, что делают те страны, с которыми они имеют самые тесные торговые связи. Такие страны вынуждены следовать в кильватере денежной политики зарубежных стран. Насколько дело касается денежной политики, они добровольно становятся сателлитами иностранных держав.

Поддерживая жесткий паритет с валютой монетарного сюзерена, они следуют за изменениями, которые производит страна-сюзерен с курсом своей валюты относительно золота и валют других стран. Они присоединяются к денежному блоку и интегрируют свою страну в денежную зону. Самый яркий пример стерлинговый блок или зона.

Гибкий стандарт не следует смешивать с условиями тех стран, где государство просто декларирует официальный курс внутренней денежной единицы к золоту и иностранным валютам, но он не является действующим. Отличительная черта гибкого стандарта в том, что по установленному курсу любое количество внутренних заменителей денег действительно можно обменять на золото или иностранную валюту и наоборот. По этому курсу Центральный банк (или любое иное государственное агентство, облеченное этой задачей) покупает или продает любое количество внутренней валюты и иностранной валюты, по крайней мере одной из тех стран, которые сами имеют либо золотой, либо гибкий стандарт.

Внутренние банкноты действительно подлежат выкупу.

Без этой существенной черты гибкого стандарта, декреты, объявляющие определенный курс, имеют совершенно иной смысл и приводят к совершенно иным последствиям[См. параграф 6 этой главы.].
4. Цели девальвации валюты

Гибкий стандарт представляет собой инструмент организации инфляции. Единственная причина его принятия сделать повторение инфляционных акций насколько возможно более простыми технически с точки зрения властей.

В период бума, который закончился в 1929 г., профсоюзам удалось почти во всех странах навязать более высокие ставки заработной платы, чем те, которые определил бы рынок, если бы регулировался только миграционными барьерами. Эти ставки заработной платы уже создали во многих странах значительную институциональную безработицу, в то время как кредитная экспансия все еще продолжалась ускоренными темпами. Когда в конце концов наступила неизбежная депрессия и цены на товары начали падать, профсоюзы при твердой поддержке правительств (даже тех, которые поносились как антипрофсоюзные) упрямо цеплялись за свою политику высокой заработной платы.

Они либо категорически не соглашались ни на какое урезание номинальной заработной платы, либо допускали лишь небольшое снижение. Результатом стал громадный рост институциональной безработицы. (С другой стороны, те рабочие, которые сохранили свои рабочие места, повысили свой уровень жизни, так как их почасовые реальные ставки заработной платы выросли.) Бремя пособий по безработице стало невыносимым. Миллионы безработных превратились в серьезную угрозу спокойствию в стране. По индустриальным странам бродил призрак революции.

Но профсоюзные лидеры не шли на уступки, и ни один государственный деятель не нашел в себе мужества открыто бросить им вызов.

Находясь в трудном положении, перепуганные правители вспомнили о паллиативе, давно рекомендованном инфляционистами. Поскольку профсоюзы возражали против корректировки заработной платы в соответствии с состоянием денежного отношения и ценами на товары, то они решили привести в соответствие с величиной заработной платы денежное отношение и цены на товары. Как им казалось, не заработная плата была высока, а национальная денежная единица была переоценена относительно золота и иностранной валюты, и ее следует скорректировать.

Девальвация стала панацеей.

Целями девальвации были:

1) сохранить уровень номинальной заработной платы или даже создать условия, требующиеся для ее дальнейшего роста, в то время как реальная заработная плата должна была скорее упасть;

2) заставить товарные цены, особенно цены на продукцию сельского хозяйства, расти в национальной валюте или, по меньшей мере, остановить их дальнейшее падение;

3) оказать помощь должникам за счет кредиторов;

4) поощрить экспорт и снизить импорт;

5) привлечь больше иностранных туристов и сделать более дорогими (во внутренней валюте) поездки в другие страны для граждан своей страны.

Однако ни государства, ни литературные проповедники их политики не были достаточно искренни, чтобы признать открыто, что одной из основных целей девальвации было снижение уровня реальной заработной платы. По большей части они предпочитали описывать цель девальвации как устранение мнимого фундаментального неравновесия между внутренним и международным уровнями цен. Они говорили о необходимости снижения внутренних издержек производства.

Но они старались не упоминать, что одной из двух статей издержек, которые, как они ожидали, снизятся в результате девальвации, будет реальная заработная плата. Второй статьей был процент по долгосрочным кредитам предприятиям и основная сумма этих долгов.

Невозможно всерьез воспринимать аргументы, выдвигаемые в пользу девальвации. Они крайне путаны и противоречивы, поскольку девальвация не была политикой, выработанной в результате холодного взвешивания всех за и против. Это была капитуляция правительств перед профсоюзными лидерами, не желавшими признавать, что их политика заработной платы провалилась и привела к беспрецедентной институциональной безработице. Она была отчаянным паллиативом слабых и бездарных политиков, движимых стремлением продлить свое пребывание в должности. Оправдывая свою политику, они не беспокоились о противоречиях.

Они обещали обрабатывающей промышленности и фермерам, что девальвация заставит цены расти. Но в то же время они обещали потребителям, что жесткое регулирование цен не допустит повышения стоимости жизни.

И все же правительства еще могут попытаться оправдать свое поведение тем, что при данном состоянии общественного мнения, целиком и полностью определявшимся ложной профсоюзной доктриной, никакая иная политика была бы невозможна. Но ничем нельзя оправдать тех ученых, которые приветствовали гибкость валютных курсов в качестве совершенной и наиболее желательной системы. Если правительства еще пытались подчеркнуть, что девальвация была чрезвычайной мерой, которую не следует повторять, то эти авторы провозглашали гибкий стандарт наиболее подходящей денежной системой и стремились продемонстрировать мнимые пороки, присущие стабильности валютных курсов.

В своем слепом рвении услужить правительству и мощным профсоюзным и фермерским группам давления они до крайности раздули проблему гибких курсов. Однако изъяны гибкого стандарта стали очевидны очень скоро. Увлечение девальвацией очень быстро прошло.

В годы второй мировой войны, чуть больше чем через десять лет после того, как Великобритания явила первый пример гибкого стандарта, даже лорд Кейнс и его адепты обнаружили, что стабильность валютных курсов имеет свои достоинства.

Содержание раздела