Потребители требовали товаров, которые вообще невозможно было произвести дома, а также удешевления товаров, которые можно было произвести дома только с более высокими издержками. Если бы потребители капиталистического Запада вели себя по-другому или если бы институциональные препятствия экспорта капитала оказались непреодолимыми, то не случилось бы никакого экспорта капитала. Вместо горизонтальной экспансии за рубеж происходила бы внутренняя вертикальная экспансия.
Изучение последствий интернационализации рынка капитала, его функционирования и в конце концов распада, вызванного политикой экспроприации, проводимой принимающими странами, является задачей истории, а не каталлактики. Каталлактика должна исследовать только последствия более богатого или более бедного запаса капитальных благ. Сравним положение в двух изолированных рыночных системах А и В. Обе равны по размеру и населению, состоянию технологических знаний и природных ресурсов. Отличаются они только запасами капитальных благ, которые в А больше, чем в В. Из этого следует, что в А многие применяемые производственные процессы обеспечивают больший выпуск продукции на единицу затрат, чем те, которые используются в В. Жители В не могут рассматривать возможность принятия на вооружение этих процессов из-за относительного недостатка капитальных благ.
Принятие этих процессов потребует ограничения потребления. Многие операции, которые в А выполняются трудосберегающими машинами, в В производятся с помощью ручного труда. В А производимые товары имеют более длительный срок службы; в В должны отказываться от их производства, хотя удлинение срока службы достигается менее, чем пропорциональным увеличением затрат. В А производительность труда, а, следовательно, и заработная плата, и уровень жизни наемных работников выше, чем в В[См.: Clark J.B. Essentials of Economic Theory.
New York, 1907. P. 133 ff.].
Продление периода предусмотрительности за пределы ожидаемой продолжительности жизни действующего субъекта
Субъективные оценки, определяющие выбор между удовлетворением в более близком или более отдаленном периоде будущего, выражают настоящие, а не будущие оценки. Они сравнивают значимость, приписываемую сегодня удовлетворению в более близком будущем, со значимостью, приписываемой сегодня удовлетворению в более отдаленном будущем. Беспокойство, которое действующий человек желает насколько возможно устранить, всегда является настоящим беспокойством, т.е. беспокойством, ощущаемым непосредственно в момент действия, и всегда относится к будущим условиям.
Субъект действия сегодня недоволен состоянием дел в различные периоды будущего и пытается изменить его посредством целенаправленного поведения.
Если действие направлено прежде всего на улучшение условий существования других людей и поэтому обычно называется альтруистическим, то беспокойство, которое желает устранить действующий субъект, представляет собой его собственную неудовлетворенность ожидаемым состоянием дел других людей в различные периоды будущего. Заботясь о других людях, он стремится к облегчению собственной неудовлетворенности.
Поэтому нет ничего удивительного, что действующий человек часто стремится продлить период предусмотрительности за пределы ожидаемой продолжительности своей собственной жизни.
Некоторые приложения теории предпочтения времени
Любой раздел экономической науки может подвергнуться искаженному преподнесению и истолкованию со стороны людей, стремящихся оправдать или подтвердить ложные доктрины, лежащие в основе их партийных программ. Чтобы насколько возможно предотвратить подобные злоупотребления, представляется целесообразным добавить к нашему изложению теории предпочтения времени несколько пояснительных замечаний.
Некоторые школы научной мысли категорически отрицают, что люди отличаются друг от друга врожденными качествами, унаследованными от своих предков[О марксистской атаке на генетику см.: Лысенко Т.Д. О наследственности и ее изменчивости. М.: ОГИЗ Сельхозиздат, 1944. Критическая оценка этой полемики дана в: Baker J.R.
Science and the Planned State. New York, 1945. P. 7176.].
По их мнению, единственное различие между белыми людьми западной цивилизации и эскимосами состоит в том, что последние задержались в своем развитии в направлении современной индустриальной цивилизации. Простая разница во времени в несколько тысяч лет незначительна, если сравнивать ее со многими сотнями тысяч лет, которые заняла эволюция человека от животного состояния человекообразных предков к современному человеку разумному. Они не разделяют предположения о том, что существуют расовые различия между человеческими особями.
Праксиология и экономическая теория чужды проблемам, поднятым в этой дискуссии. Однако они должны принять меры предосторожности, чтобы не попасть под влияние фанатической энергии этого столкновения антагонистических идей. Если бы те, кто фанатически отвергает учения современной генетики, не были абсолютно невежественны в экономической науке, то они наверняка попытались бы обратить в свою пользу теорию предпочтения времени. Они сослались бы на то обстоятельство, что превосходство западных наций состоит в том, что они просто раньше начали процесс сбережения и накопления капитальных благ.
Разницу во времени они объяснили бы случайными факторами, лучшими возможностями, предлагаемыми средой.
Возражая на это, следует подчеркнуть тот факт, что фора по времени, имеющаяся у западных стран, обусловлена идеологическими факторами, которые нельзя свести просто к действию среды. То, что называется человеческой цивилизацией, по сей день находится на пути развития от сотрудничества, основанного на гегемонических связях, к сотрудничеству, основанному на договорных связях. Но в то время, как одни расы и народы задержались на ранних этапах этого движения, другие продолжали продвигаться вперед. Выдающаяся особенность западных народов заключалась в том, что они больше преуспели в сдерживании духа хищного милитаризма, чем остальное человечество, и создали общественные институты, необходимые для сбережений и инвестиций в более широком масштабе. Даже Маркс не оспаривал того, что частная инициатива и частная собственность на средства производства были необходимым этапом на пути от первобытной нужды к более удовлетворительным условиям Западной Европы и Северной Америки XIX в. Ост-Индии, Китаю, Японии и мусульманским странам не хватало институтов, гарантирующих права индивида.
Произвол пашей, кади, раджей, мандаринов и дайме не способствовал крупномасштабному накоплению капитала. Основой беспрецедентного экономического прогресса на Западе стали правовые гарантии, эффективно защищающие индивида от экспроприаций и конфискаций. Эти законы не были результатом случая, исторической случайности или географического положения.
Они были продуктами разума.
Мы не знаем, как развивалась бы история Азии и Африки, если эти народы были бы предоставлены сами себе. В реальности же некоторые из этих народов были подчинены европейскому господству, а другие подобно Китаю и Японии под давлением военно-морской мощи были вынуждены открыть свои границы. Достижения западного индустриализма пришли к ним из-за рубежа.
Они были готовы воспользоваться иностранным капиталом, предоставленным им в кредит, а также инвестированным на их территории. Но они весьма медленно воспринимали идеологию, из которой возник современный индустриализм. Их восприятие западного образа жизни поверхностна.
Мы находимся в середине революционного процесса, который очень скоро покончит со всеми разновидностями колониализма. Эта революция не ограничивается странами, подчиненными господству Британии, Франции или Голландии. Даже те страны, которые пользовались иностранным капиталом без ущерба для своей политической независимости, стремятся свергнуть то, что они называют игом иностранных капиталистов. Они экспроприируют иностранцев с помощью различных механизмов: дискриминационного налогообложения, аннулирования долгов, неприкрытой конфискации, валютных ограничений. Мы находимся накануне полного распада международного рынка капитала.
Экономические последствия этого события очевидны; его политическое эхо непредсказуемо.
Чтобы оценить политические последствия дезинтеграции международного рынка капитала, необходимо вспомнить, к каким результатам привела интернационализация рынка капитала. В условиях конца XIX в. не имело значения, подготовлена и оснащена ли страна необходимым капиталом, чтобы соответствующим образом использовать природные ресурсы на своей территории. Доступ к природным богатствам любой территории был практически свободен.
Государственные границы не останавливали капиталистов и промоутеров в поисках наиболее выгодных возможностей для инвестиций. Что касается инвестиций в наиболее выгодное использование известных природных ресурсов, то большую часть земной поверхности можно было считать интегрированной в единую мировую рыночную систему. Конечно, на некоторых территориях, таких, как Британская и Голландская Восточные Индии и Малайя, этот результат был достигнут с помощью колониальных режимов, а местные правительства этих территорий, возможно, никогда сами не создали бы институциональную среду, необходимую для импорта капитала.