В городах мы окружены плодами его трудов.

Человек приобретает права на разные вещи, потому что он одновременно активен, разумен и свободен; благодаря своей активности он распространяется по свету, разумность дает ему господство над землей и возможность использовать ее в своих интересах, а, будучи свободным, он устанавливает между собой и вещами отношения причины и следствия и делает их своими.
Найдется ли в цивилизованной стране хоть клочок земли, лишенный отпечатка личности человека? В городах мы окружены плодами его трудов. Мы ходим по мощеным мостовым или по проторенным дорогам это человек сделал пригодными для жизни малярийные болота, он замостил их камнем, добытым в далеких горах.

Мы живем в домах это человек добыл камень в каменоломнях, выровнял и обтесал его, распилил бревна, продумал все нужное и построил города из того, что прежде было скалами и лесом. И в сельской местности во всем видны следы рук и мысли людей: люди возделали почву, поколения тружеников добились, чтобы она стала мягкой и плодородной, своим трудом человек запрудил реки и сделал плодородными прежде затопленные местности… Повсюду явлены его мощная рука и разум, которые всему дают форму и… приспосабливают к удовлетворению потребностей. Природа признала своего хозяина, и человек чувствует себя в природе как дома. Природа была присвоена им ради своей пользы, она стала его собственностью . Эта собственность законна; она образует право столь же священное, как право свободно использовать свои способности.

Они его, потому что у них нет другого источника, потому что они есть не что иное, как излучение его бытия. До него здесь вряд ли что было, кроме косной материи; после него и благодаря ему существуют пригодные для обмена богатства, иными словами, вещи, приобретшие ценность в результате чьегото труда, упорства, обработки, добычи или просто транспортировки. От картины великого художника, в которой, пожалуй, материальная составляющая играет наименьшую роль, до ведра воды, которую зачерпывают в реке, чтобы доставить потребителю богатства, чем бы они ни были, приобретают ценность только благодаря тем достоинствам, которые может придать им деятельность, разум и сила человека.

Производитель запечатлевает частицу собственной личности в вещи, которая в силу этого обретает ценность, а потому может рассматриваться как продолжение способностей человека, воздействующего на внешний мир. Будучи свободным существом, он принадлежит самому себе, он одновременно и причина, т.е. производящая сила, и следствие, т.е.произведенное богатство. Кто рискнет оспорить его право собственности, столь очевидно носящее отпечаток его личности?..
Нам следует вернуться к человеку, к создателю всего богатства… своим трудом человек запечатлевает свою личность в материи. Своим трудом он возделал землю и превратил неиспользуемые пустоши в плодородные поля; это его труд преобразовал непроходимые чащи в просторные леса; это благодаря его труду из семян выросла конопля, это он превратил коноплю в нити, из которых можно делать ткани и одежду; это он превращает бесформенный пирит, добываемый в руднике, в элегантную бронзу, служащую украшением зданий и доводящую до людей мысль художника.
Собственность, возникающая в результате труда, это частица прав человека, эманацией которого она является; подобно ему, она нерушима ровно до тех пор, пока, расширяясь все дальше и дальше, не столкнется с другим таким же правом; подобно ему, она индивидуальна, потому что ее источник в независимости индивида и потому что, когда в ее формировании сотрудничают несколько человек, последний владелец приобретает вместе с плодом своего личного труда труд всех предшествовавших ему людей: именно так обстоит дело с изделиями промышленности. Когда в результате продажи или наследования собственность переходит из одних рук в другие, ее статус остается неизменным, она все также остается плодом человеческой свободы, нашедшей выражение в труде, и обладатель имеет такое же право на нее, как и производитель, права которого несомненны[5].

Общество и человек
Мы подробно обсудили права личности, но возможен вопрос: а как насчет прав общества? Разве они не выше прав отдельного человека? Либертарианец, однако, является индивидуалистом, и он убежден, что одна из главных ошибок теории общества заключается в том, что оно трактуется как некое реально существующее единство. Порой об обществе говорят как о высшей или почти божественной сущности, обладающей собственными правами, доминирующими над всеми остальными, а иногда оно предстает как абсолютное зло, на которое можно взвалить все грехи этого мира. Индивидуалист считает, что только индивид существует, мыслит, чувствует, принимает решения и действует, а общество живым существом не является и представляет собой просто обозначение для множества взаимодействующих индивидов.

Рассматривая общество как нечто, что способно выбирать и действовать, мы только затрудняем себе понимание реально действующих сил. Если десяток человек собрались для того, чтобы ограбить трех других, вот вам группа индивидов, которые согласованно действуют против интересов другой группы. Если эти десять решат назвать себя обществом, действующим в своих интересах, суд поднимет их на смех, да и вряд ли у десятка грабителей достанет наглости и бесстыдства для использования подобного аргумента.

Но если их станет действительно много, такого рода помрачение сознания станет делом обычным и сможет одурачить публику.
На ошибочное использование коллективных существительных, таких как «нация»,которая в этом отношении подобна «обществу»,язвительно указал историк Паркер Т.Мун:

Когда произносят слово «Франция», возникает мысль о стране как о некоем едином организме. Когда… мы говорим «Франция послала свои войска для завоевания Туниса», мы наделяем страну не только целостностью, но и личностью. Сами слова скрывают факты и превращают международные отношения в эффектную драму, героями которой выступают персонифицированные нации, и при этом мы с готовностью забываем живых мужчин и женщин, которые и являются настоящими действующими лицами… если бы не было таких слов, как «Франция»… мы описали бы тунисскую экспедицию более точно, и тогда это выглядело бы примерно так: «Небольшая группа из числа тридцати восьми миллионов лиц послала тридцать тысяч других на завоевание Туниса».

При подобном изложении фактов немедленно возникает вопрос, вернее целый ряд вопросов. Что это за «небольшая группа»? Почему она послала тридцать тысяч человек в Тунис?

И почему те согласились? Империи создают не народы, а люди. Проблема в том, чтобы выявить этих людей, это активное меньшинство в каждом народе, которое непосредственно заинтересовано в империализме, и проанализировать причины, по которым большинство оплачивает соответствующие расходы и ведет войну, возникшую изза империалистической экспансии[6].

Индивидуалистический взгляд на общество можно выразить так: общество это все, кроме меня . При такой прямоте подхода появляется возможность проанализировать не только те случаи, когда общество рассматривается как супергерой, но и те, в которых оно предстает как сверхнегодяй, на плечи которого можно взвалить любую вину. Возьмите типичный случай, когда в преступлении виновен не сам преступник, а все общество. Вот, скажем, Смит убил или ограбил Джонса. Старомодный взгляд заключается в том, что Смит виновен. Современный либерал возражает, говоря, что ответственность лежит на обществе.

Это звучит гуманно и научно до тех пор, пока мы не взглянем на дело с позиций индивидуализма. Тогда становится очевидным, что на самом деле либералы называют виновными в преступлении всех, кроме Смита, в том числе, разумеется, и Джонса, ставшего его жертвой. Если представить дело с такой прямотой, каждый поймет абсурдность этого подхода. Но все попадают в тупик, когда к делу подключают вымышленное существо общество.

Как сказал социолог Арнольд У.Грин, «если считать, что общество отвечает за преступление, а преступники ответственности не несут, оказывается, что ответственность может лежать только на тех членах общества, которые преступления не совершили. Подобная чушь может получиться только в том случае, если представлять общество в виде дьявола, потустороннего зла, существующего отдельно от людей и того, что они делают»[7].
Этот взгляд на общество подчеркнул великий американский либертарианец Фрэнк Ходоров, заявивший, что «общество это люди».

Общество это просто коллективное понятие и ничего больше, удобный способ обозначения группы людей. Точно так же используются слова «семья», «толпа», «артель» и любые другие, пригодные для обозначения совокупности людей. Общество… это не сверхличность; если перепись насчитала ровно сто миллионов, их столько и ни на одного больше, потому что общество может прирастать только за счет рождения детей. Концепция общества как метафизической личности рассыпается, когда замечаешь, что общество исчезает при рассеянии его составных частей, как это происходит в случае городовпризраков или исчезнувших цивилизаций, о которых мы знаем только по грудам черепков. Когда исчезают люди, исчезает и целое.

Целое не имеет самостоятельного существования. Использование собирательного существительного с глаголом единственного числа ведет нас в ловушку воображения мы склонны персонализировать коллектив и мыслить о нем как о чемто, имеющем собственную тело и душу[8].

Содержание раздела