Почему «Империя» и «Множество» оказались столь популярны

И это дистанция не в пользу наших авторов: об НСД и альтерглобализме написаны интереснейшие работы, обобщающие практику жизнедеятельности этих новых общественных сил, весьма подробно анализирующие их системное качество, противоречия, структуру. Эти исследования на своем фоне делают идею аморфного множества довольно бессодержательной. Так, в современном альтерглобалистском движении есть понимание интересов и возможностей крестьянского движения в Латинской Америке, профсоюзов индустриальных рабочих в развитых странах и в Третьем мире, интересов безработных, интеллектуалов и т.п. Есть анализ противоречий между этими слоями, сложная структура которых отнюдь не может и должна определяться как multitude. Нужно этот анализ развивать и углублять, а не отменять методологической установкой на игнорирование системного исследования и диалектики.

Более того, нужен анализ не только внешней структуры, а анализ содержания, форм исторического развития, пространственной дивергенции, кстати, вполне локальной, а не алокальной.
То же касается и идеи преодолевающей суверенитет демократии множества здесь в зародышевом виде содержатся некоторые попытки абстрактного выражения новых принципов жизнедеятельности НСД демократии участия, консенсусной демократии, самоуправления, базисной демократии и т.п. Но обобщить эти формы вне системного, различающего содержание и сложно структурированные формы, использующего историко-логический подход исследования нельзя.

Этот подход, однако, принципиально закрыт для Хардта и Негри ими же самими. В результате хотелось бы посоветовать читателям другие работы, в которых эти обобщения уже проделаны (например, публикации на многих языках мира, включая русский, ежегодника Глобализация сопротивления).
Точно так же необходимо развивать исследование сложившейся ныне тотальной системы отчуждения во всех ее формах: отчуждения от труда, от его результатов, от контроля за этими результатами, от своей собственной деятельности как общественной, от самого себя как от субъекта, который действует по законам, навязанным ему извне и т. п.
Нужно четко уяснить себе уровень исторического развития того явления, которое исследуется уяснить, в какой мере новый тип социальной общности (multitude) стал уже реальностью, а в какой остается проектом. И, соответственно, необходимо обратиться к анализу необходимых предпосылок реализации этого проекта. Конечно, основная негативная предпосылка уже развивается на наших глазах (на чем М.Хардт и А.Негри концентрируют внимание) это общее подчинение глобальной власти капитала, и, соответственно, общее противостояние ему.

Но и с этой точки зрения различные социально-профессиональные группы подчинены механизму эксплуатации глобального капитала неодинаковым образом и в разной мере.
Позитивная же предпосылка нового характера общности, формирующей контрсубъекта это новый характер деятельности преимущественно в нематериальном производстве. Концепция multitude также вполне справедливо ссылается именно на это. Отмечается, что этот новый характер деятельности приобретает ведущее значение и проникает едва ли не во все иные виды деятельности.

Но остался за кадром тот факт, что этот процесс захватил пока меньшую часть общественного производства, и его затронутый им субъект количественно весьма ограничен. Более того, значительная часть людей, затронутых изменением характера деятельности, вовсе не представляет собой передовой отряд антикапиталистического сопротивления. И опять встает вопрос (упущенный нашими авторами) об изучении конкретных условий и их исторической эволюции, которые приведут к формированию практически действенного субъекта альтернативной системы социальной общности

Почему Империя и Множество оказались столь популярны

Подытожим. Работы Хардта и Негри выделяют в принципе действительно существующие (и в большинстве своем известные) тенденции и процессы усиления власти капитала над человеком и изменения природы этой власти, формирования новых оппозиционных сил.

И это прекрасно. Вопрос в другом: как они их интерпретируют и к каким выводам подталкивает эта интерпретация. Именно здесь лежат наши разногласия.
Капитализм как глобальная система к началу XXI века породил очень сложную структуру гегемонии, подчинения всех личностных качеств человека на всем пространстве земного шара. Понять ее во всей ее сложности трудно, но необходимо. Для этого, однако, нужна грандиозная системная работа и по исследованию, и по изучению результатов исследования. Такая работа к тому же приведет к конкретным выводам о том, какие экономические, политические и идейные силы, где и как осуществляют свое подавление различных слоев нынешнего общества.

И этот вывод покажет, кто, почему и как будет бороться с этой властью, причем не аморфно-безликой империей, а вполне конкретными экономическими и политическими институтами.
Большинству нынешних слегка фрондирующих интеллектуалов не нужны ни такое сложное исследование, ни такое системное знание, ни особенно такие конкретные выводы.
Вот почему, когда приходит ученый, который утверждает, что все это и не нужно, ему говорят огромное спасибо, ты нас спас. Есть империя как контроль; точка.

Все вообще подвергаются эксплуатации анонимной сетевой властью капитала; точка. Альтер-натива этому также аморфна и неопределенна, это multitude, точка.

Обобщенное название явлениям дано. Проблемы сняты.
Такой взгляд становится на удивление адекватен современному интеллигенту с его фрагментарным, постмодернистским видением мира, априорным отторжением сложного, системного, развивающегося, исторически-заостренного знания.
Западный интеллигент мечтал о такой работе, которая позволила бы ему понять этот мир в целом, понять так, чтобы его обрывочные сведения об этом мире уложились в единую корзину, все равно в каком порядке, только чтобы можно было легко перетрясать; дала бы возможность почувствовать себя практически все знающим, не утруждаясь сложной системой представления об этом мире, его противоречиях, открытости, развитии.
Вот, в конечном итоге, почему эта книга была так радостно воспринята всеми, кто сидит в привилегированных колледжах и никогда ничего не делает (или иногда поделывает кое-что в свое удовольствие) для решения задач социального освобождения Человека. У таких интеллектуалов вызывают восторг как раз те недостатки Империи и Множества, о которых мы пишем, а не их несомненные достоинства.
Но у тех, кто активно действует на общественном поприще, она вызвала противоречивое впечатление. С одной стороны, она достаточно верно схватила некоторые тенденции современности на абстрактно-философском уровне.

С другой, она предоставляет возможность закрыться на этом абстрактно-философском уровне восприятия действительности, как в скорлупе.

Политико-экономические иследования: реактуализация классики

(часть 3)
Победное шествие неоклассической экономической теории и превращение математических методов в универсальный и едва ли не единственный метод научных исследований (в экономическом mainstreamе допускается еще рассказывание историй как некоторая периферия собственно науки) привело, как следствие, к изрядному безразличию ученых, занятых социально-экономическими исследованиями, к проблемам метода. Между тем, здесь, на наш взгляд, кроются корни всех основных теоретических и очень многих практических проблем современной экономики, рассматриваемой не как сиюминутная данность, а в исторической ретроспективе.

Последовательное использование системно-исторического, диалектического метода позволяет выявить важные аргументы в пользу политико-экономического, ориентированного на исследование причинно-следственных связей в процессах развития объективных экономических отношений, выделения качественных особенностей и историко-теоретических границ отдельных систем, закономерностей их генезиса, развития и прехождения.
Именно этой проблематике и посвящены главным образом тексты данной части.

Экономика: периодическая система элементов

(к вопросу о структуризации и типологизации экономических систем) В методологии наук XX века системный подход и его применение к исследованию сложных объектов стали общим местом. Зарождающаяся волна постмодернизма (как известно, он отвергает какую-либо метатеорию) поставила этот подход под сомнение, но не вытеснила вовсе. Более того, системный метод используют de facto даже самые ярые ненавистники диалектики и поклонники сугубо позитивно-дискриптивного подхода и постмодернистской методологии (эти два нетождественных направления, как правило, соединяются весьма эклектическим способом большинством исследователей). И хотя авторы в принципе являются сторонниками применения диалектико-материалистической логики (а не просто системного метода), мы в данном тексте хотим обратиться к проблеме структуризации и типологизации экономических систем.

Эта проблема должна быть решена на стадии, предшествующей диалектическому исследованию (в пределе построению системы категорий, восходящей от абстрактного к конкретному161) всяким ученым, претендующем на системное отображение экономической жизни. Прежде чем начать поиск решения проблем содержания, структуры и типов экономических систем, зафиксируем ряд методологических предпосылок, которые в данном тексте постулируются как аксиомы (хотя в действительности их следовало бы доказывать как теоремы). Во-первых, мы будем исходить из того, что экономика есть совокупность взаимодействующих систем. Во-вторых, последние будут раскрыты как системы элементов (групп элементов подсистем), которые, в свою очередь, могут объединяться в метасистемы.

В-третьих, экономические системы ограничены во времени и пространстве. Эти банальности162 можно было бы не повторять, но, как выяснится в дальнейшем, они будут работать на обоснование ряда предлагаемых нами гипотез.
Кроме того, сразу же оговорим, что вынесенные в заголовок слова периодическая система неслучайно взяты в кавычки: мы в качестве гипотезы хотим предложить не более чем вариант типологизации экономических систем и, соответственно, их элементов, показав определенные закономерности их эволюции. В результате, как будет показано ниже, просматривается возможность построения (в качестве научной абстракции) определенной системы элементов экономической жизни и их групп (систем), т.е. построения своего рода системы систем, напоминающей (но не более того!) по некоторым своим свойствам периодическую систему элементов Менделеева. Предлагаемый нами вариант периодической системы позволит, на наш взгляд, показать:

экономическую жизнь как n-мерное социально экономическое пространство-время, а экономические системы как определенные вектора в этом пространстве времени, имеющие не более чем n координат (тем самым мы создаем предпосылки для относительно точного определения координат, адреса любой системы в социально-экономическом пространстве-времени);
достаточно универсальную типологизацию элементов экономической жизни; под последними мы будем понимать определенное позиционирование (фиксацию) того или иного параметра (стороны, черты) экономической жизни в социально-экономическом пространстве времени;
закономерности складывания элементов экономической жизни в группы (системы) и эволюции экономических систем; в последнем случае мы постараемся показать некоторую периодичность (точнее, спиралевидность) эволюции экономической жизни, когда вместе с ростом производительности общественного труда (атомного веса) определенные типы элементов (параметров социально-экономической жизни, таких, например, как отношения координации, присвоения и т.п.) будут менять свою определенность, образуя новые группы элементов (новые экономические системы);
прогностические возможности предлагаемой типологизации, позволяющие с определенной долей вероятности (в социальных процессах она, естественно, всегда ниже, чем природных) предсказывать определенные свойства новых элементов (групп элементов) уже существующих или складывающихся (или даже существовавших в прошлом, но мало изученных) экономических систем.

Если нам удастся ниже решить эти задачи, то мы получим, повторим, на выходе исследования результат, в котором будут просматриваться некоторые аналогии но не более чем аналогии! с системой Менделеева. При этом, естественно, характерная для социальных процессов гораздо большая вариативность и многообразие путей эволюции сделает наш социально-экономический аналог таблицы Менделеева гораздо менее строгим, определенным с одной стороны, гораздо более сложным с другой.

Но довольно предисловий.

Основные элементы экономических систем

Поиск определенности экономической системы мы начнем несколько необычным путем: обратившись к практике радикальных изменений экономической жизни, которая с достаточной самоочевидностью продемонстрирует, что является экономической системой, какова ее структура и как эти представления сопрягаются с основными школами экономической теории. Достаточно очевидно, что один из наиболее радикальных сдвигов в экономической жизни наблюдается нами в пост-социалистическом пространстве.

То, что здесь осуществляется переход от одной экономики (плановой, социалистической не будем сейчас заострять внимание на ее квалификации) к другой (рыночной, капиталистической) признается сторонниками практически всех школ от либералов до марксистов163. Более того, практически все они признают, что эти трансформации означают уход в прошлое ключевых параметров прежней экономики и рождение новых. Следовательно, приняв в первом приближении (а оно соответствует господствующим ныне представлениям посмотрите хотя бы на любой учебник по компаративистике) тезис происходящие в пост-социалистическом пространстве изменения есть переход от одного типа экономической системы164 к другой мы можем сделать следующий теоретический вывод: структура того, что умирает и рождается, и укажет с наибольшей очевидностью на структуру экономической системы.
Подчеркнем: в условиях стабильно функционирующей зрелой экономики, где все ее звенья соединены сложной системой прямых и обратных связей, выделение основных элементов структуры крайне затруднено. В период же ломки эти параметры обнажаются предельно четко.
Так что же именно подлежало демонтажу в старой системе?
Возьмем в качестве основы логику радикальных либерал-реформаторов. Они выдвинули (и частично реализовали) лозунги либерализации, приватизации и стабилизации, т.е. перехода от плана к рынку, от государственной к частной собственности, от экономики дефицита к спросоограниченной саморегулирующейся системе.
На методологическом языке это означало изменение способа (формы) координации (формы связи производителей и потребителей), отношений собственности (способа присвоения/отчуждения в отношениях работников и собственников), типа воспроизводства. Если принять во внимание, что вскоре выяснилась и необходимость создания (в качестве основы рыночной экономики) новой технико-производственной структуры, с одной стороны, и (в качестве адекватной формы рынка) новой институционально-правовой165 и политической (либералы требовали и ухода от авторитаризма как условия реформ) систем, с другой, то...
То мы получаем достаточно явственную, радикальным сломом обнаженную, структуру экономической системы. В основе определенная технико-производственная структура; в центре форма координации, отношения собственности (способ присвоения/отчуждения) и воспроизводства; в качестве оформления институционально-правовая и политическая системы.
Подчеркнем: эта структура экономической системы построена нами как отражение практики и теории либеральных реформ, проводимым по рецептам Сакса, Ослунда и Ко, т.е. теоретиков и практиков, крайне далеких от марксизма. Но что мы получили?
Открыв велосипед, мы получили упрощенную модель экономической системы как взаимообусловленной связи определенных технологических структур (производительных сил) и социально-экономических связей (производственных отношений). Но получили мы этот вывод не в результате провозглашения вечной правоты марксизма, а на основе (повторим вновь) практики и теории либеральных реформ, которые подсказали нам основные элементы всякой экономической системы.

Именно для такого вывода мы и стали городить огород с анализом трансформаций.
Отчасти подобные же выводы мы можем получить, апеллируя к сравнительному анализу различных теоретических школ, так или иначе описывающих экономические системы. Применив и здесь диалектический историко-логический метод, мы можем выделить:
в рамках классической политической экономии проблемы природы стоимости как основы рынка (субстанции определенного способа координации); капитала, зарплаты и прибыли (характерного для буржуазной экономики способа взаимосвязи работника и собственника ресурсов, отношений по поводу производства и распределения дохода);
в марксизме достраивание этой модели до развернутой структуры производительных сил и производственных отношений;
в рамках main stream иной подход к определению все тех же параметров: способа координации (предельная полезность), взаимодействия работника и собственника, способа получения дохода (теории факторов производства, предельной производительности) и, главное, акцент на позитивном описании связей и взаимодействий в механизме функционирования одного типа экономических систем, а именно рыночных (при господстве несовершенной конкуренции), регулируемых, социально-ограниченных экономик;
институционализм и неоинституционализм рассматривают опять же способы координации (рыночная и плановая системы у Гелбрейта, трансакции у Коуза и т. п.), отношения собственности и власти (теория прав собственности типичный пример), социальной структуры, ими порождаемой и т.п., но под определенным (естественно, институциональным) углом зрения;
теоретики индустриального, постиндустриального, информационного и т. п. общества в качестве основы типологизации и структуризации систем рассмотрят технологические уклады
Не продолжая далее перечень, можно предположить, что своего рода равнодействующей этих теорий, как и в отмеченном выше примере с трансформациями, является выделение технологических укладов (и, шире, производительных сил) в качестве основы экономической системы, способов координации, отношений собственности (присвоения, отчуждения) и распределения дохода, механизмов воспроизводства и функционирования в качестве основных блоков ее структуры, институтов как оформления экономической жизни.
Все это опять же таки похоже на известную модель способа производства, что закономерно провоцирует вопрос: так что же, старая идея единства производительных сил и производственных отношений и есть вся тайна периодической системы элементов экономики? Отнюдь.

Мы лишь начинаем наше исследование, задача которого представить экономику как n-мерное пространствовремя166, а экономическую систему как вектор в этом пространстве-времени, имеющий n координат.
Такой подход, на наш взгляд, позволит, во-первых, проводить сравнительное исследование экономических систем. Во-вторых, выводить определенные закономерности эволюции глобальной экономики в этом пространстве-времени.

Втретьих, формулировать на этой основе предпосылки для диалектического, основанного на восхождении от абстрактного к конкретному, построения систем категорий и законов теоретических моделей экономических систем167.
Последнюю задачу мы оставим в стороне и постараемся определить систему координат n-мерного экономического пространства-времени и, тем самым, всякой живущей в них экономической системы-вектора. Результатом этих размышлений станет и определение того, что есть такая система и каковы ее параметры (структура).

Совокупность качественных и количественных параметров по каждой из этих шкал (координат n-мерного пространства-времени) и будет определять конкретную систему (см. схему 1). Схема 1

Элементы Системы	Производственно-техническая основа (технологические уклады и т.п.)	Способ координации	Отношения присвоения/ отчуждения (собственности)	Тип воспро-изводства
1
2
3
4
5

Периодическая система параметров экономических систем: основные свойства. Периодический закон

С целью прояснения нашей гипотезы построим предельно простую модель168 экономического пространства-времени, опуская деление на технико-экономические и социально-экономические метасистемы и сведя число параметров к 5 (n = 5): а) технологические уклады; б) способ координации; в) собственность; г) воспроизводство. Теперь, условно обозначив параметр технологические уклады как параметр (а), мы можем сказать, что он варьирует по достаточно сложной шкале, опять же упрощенно отображаемой шестью укладами: (1) до-индустриальный, (2) переходный к индустриальному (ранне-индустриальный), (3) индустриальный и (4) поздне-индустриальный, (5)-(6) постиндустриальные. Обозначив параметр способ координации как (б), мы фиксируем, что он варьирует (мы вновь очень огрубляем проблему) по шкале (1) натуральное хозяйство, (2) генезис национальных рынков, (3) всеобщий рынок (рыночное хозяйство с господством свободной конкуренции), (4) регулируемый рынок с несовершенной конкуренцией, (5)-(6) генезис и развитие пост-рыночных механизмов координации.

Соответственно, параметр присвоение/отчуждение (собственность) (в) будет варьировать от состояния (1) личной зависимости (внеэкономическое отчуждение) к (2) генезису формального подчинения труда капиталу (вещной зависимости), (3) реальному подчинению труда капиталу (господство отношения наемный труд капитал на базе частно-капиталистического присвоения), (4) социализации капитала при господстве финансового капитала и (5)-(6) посткапиталистическим отношениям присвоения.
Не рассматривая далее содержательно эволюцию параметра (г) воспроизводство, мы можем зафиксировать, что при такой чудовищно примитивной модели классическая капиталистическая экономическая система может быть представлена как вектор, который по параметрам (а) (г) имеет значения (3, 3, 3, 3). Еще раз подчеркнем: выше для прояснения модели был использован упрощенный пример, далекий от конкретных реалий.
Для того чтобы перейти к более сложному виду нашей схемы, мы должны принять во внимание переходные экономические системы.

Содержание раздела