Перейдем к вопросу о частной собственности
В частности, он показал, где, когда и почему рынок возник; где, когда и почему (вследствие развития общественного регулирования контроля ассоциированных производителей за общественным производством раз; прогресса всеобщего творческого труда, создающего общественные блага, два) он будет снят новой системой организации хозяйства. Что здесь ошибочного? Более того, Маркс доказал, что человек не всегда стремился и не всегда будет стремиться прежде всего к максимизации денег и минимизации труда. Вне рыночной системы, при господстве других общественных отношений человек ведет себя иначе. А вот в условиях господства рынка и капитала, действительно, человеческие качества, ценности, мотивы начинают подчиняться власти товаров и денег.
Есть у тебя Мерседес-600 ты крутой (престижный, умный, талантливый) человек. Нет лох (дурак, не талантлив и т.п.).
В соответствии со строгой рыночной меркой (измерением человеческих качеств в деньгах) работающий в деревне учитель-энтузиаст в миллионы раз менее эффективен, чем нувориш, а любой олигарх в тысячи раз талантливее нобелевского лауреата. Так рынок переворачивает с ног на голову человеческие отношения, наводя мороки товарного и денежного фетишизма.
И разве Маркс в этом не прав?
Заставшие советские идеалы люди на протяжении полутора десятилетий убедились в справедливости закона, в соответствии с которым иная общественно-экономическая система рождает иные ценности и мотивы, иной тип человека. Брачные контракты, когда от жены (мужа) ждут, прежде всего, делового партнерства в области получения и использования дохода и собственности, ожидание смерти родителей (чтобы, наконец, получить их наследство), отношение к детям как к выгодному вложению капитала с целью обеспечения старости все это казалось бредом для большинства моих сограждан еще двадцать-тридцать лет назад и все это стало нормой для большинства молодых (и не только) людей сейчас.
Я не оцениваю эти изменения. Я только фиксирую: Маркс был прав, когда показал, как и почему это происходит.
Впрочем, Маркс показал и другое. То, что включаясь в неотчужденные отношения сотворчества и солидарности люди обретают другие интересы и ценности. Да, в СССР был ГУЛАГ.
Но было и много чего другого. Были миллионы молодых людей, бредивших в 60-е поэзией и космосом, физикой и открытием новых земель. Было нормальным полупрезрительное отношение к тем, для кого главное в жизни деньги.
Я и сейчас знаю (хотя бы по кругу моих личных товарищей) сотни людей, включенных в деятельность экологических организаций и профсоюзов, движение Образование для всех и правозащитные НПО, для которых главное в жизни изменение к лучшему природы и общества в нашей стране и не только. Это обычные люди. Но иная деятельность и иные отношения общения рождают у них другие пострыночные ценности и мотивы.
Так ошибался ли Маркс, показав, что рынок (а не естественная природа человека) рождает страсть к деньгам и что пострыночные отношения развивают другие ценности и мотивы, другой тип личности?
Прежде чем продолжить наш анализ достижений Маркса, замечу: в Капитале впервые сформулированы многие тезисы, которые затем (без отсылок к оригиналу) были включены в современные учебники Экономикс (так, знаменитое уравнение Фишера, указывающее на определение количества денег в обращении, было задолго до него, точнее и более подробно обосновано в 3 главе I тома Капитала). Но это не столь важно.
Важнее другое. Маркс доказал, что при прочих равных условиях (эта оговорка важна: экономика развивается не в безвоздушном пространстве; и политика, и идеология, и т.п. факторы могут тормозить или ускорять те или иные экономические процессы) развитие рынка ведет к дифференциации его агентов. Одни богатеют и превращаются в собственников капитала.
Другие беднеют, лишаются собственности и превращаются в наемных работников, единственной предназначенной на продажу собственностью которых является их рабочая сила. В постсоветской России этот закон проявил себя во всей своей красе, превратив в течение едва ли десяти лет меньшинство из тех, кто начинал частный бизнес, в буржуа, большинство в наемных работников.
Перейдем к одному из важнейших вопросов об эксплуатации. Здесь идет долгий, более века не прекращающийся спор между марксистами и представителями теории факторов производства (позднее предельной производительности), доказывающими, что прибыль создает сам по себе капитал, а не прибавочный труд наемного работника, безвозмездно присваиваемый собственником средств производства.
Но вот что характерно: на практике капиталисты, а не только наемные работники, взаимодействуя друг с другом, прекрасно отдают себе отчет в том, что их интересы фундаментально противоположны. Начинается все с того, что капитал всемерно стремится удлинить рабочий день, а рабочие его сократить, капитал стремится сократить заработную плату и увеличить прибыль, наемные рабочие наоборот; дальше больше: создав профсоюзы и политические организации (социал-демократические, впоследствии социалистические и коммунистические партии), класс наемных работников стал добиваться существенного перераспределения прибыли в свою пользу.
Простейший пример этого прогрессивный подоходный налог (когда богатые до половины своего дохода отдают в общественные фонды).
Так вот, там, где экономическая и политическая борьба наемных работников и представляющих их общественно-политических структур активна и успешна, там и в этой мере происходит сокращение рабочего дня, увеличение зарплаты, рост социальных трансфертов. Как только и в той мере, в какой эта борьба ослабляется (а это типично для последних двадцати лет спада антикапиталистической борьбы, последовавшего за распадом СССР), начинается обратный процесс.
На протяжении последних 20 лет многие страны столкнулись с процессом относительного (а в ряде случаев например, в США 90-хх гг. ХХ века и абсолютного) сокращения реальной заработной платы, социальных трансфертов и т.п.
А теперь об обнищании пролетариата. Эта идея принадлежит не Марксу.
Маркс ее развил, показав закономерность относительного обнищания (когда прибавочная стоимость растет быстрее, чем заработная плата) и указав на закономерность: в условиях индустриального капитализма, при абстрагировании от социально-классовой борьбы пролетариата и других противодействующих факторов, не рассматриваемых в Капитале, для капиталистической системы в целом характерна тенденция к и относительному, и абсолютному обнищанию пролетариата.
Как и почему эта тенденция в большинстве развитых стран себя исчерпала, марксисты показали более столетия назад, указав на возникшую еще сто лет назад и усилившуюся в дальнейшем систему противодействующих факторов, подробно описанных в любом толковом учебнике.
Но вот что важно: открытая Марксом закономерность увеличения богатства капитала за счет заработной платы наемных работников в условиях классической индустриальной капиталистической экономики действует. Ей могут противостоять и противостоят показанные теми же марксистами на основе работ того же Маркса другие закономерности.
Переход к высоким технологиям и творческой деятельности, превращающим частничного работника, выполнявшего роли придатка станка или конвейера, в высокообразованного человека-креатора раз. Мощные волны антикапиталистической оппозиции (от профсоюзов и левых партий, народных фронтов и примеров мировой социалистической системы, до социально-ориентированной активности тысяч неправительственных организаций, социальных движений и других институтов гражданского общества, защищающих гражданские и социальные права человека) два Перечень можно продолжить.
Важен вывод: благосостояние части мирового рабочего класса (в развитых и ряде развивающихся стран) за полтора столетия со времен Маркса, действительно, в среднем росло, хотя и медленнее, чем совокупное богатство капитала. Но росли доходы класса наемных работников не благодаря доброй воле и благородству буржуазии, а вследствие классовой и социальной борьбы антикапиталистических сил, теория которой была развита (хотя и не открыта об этом писал сам Маркс) марксистами.
Кстати о теории классовой борьбы. Маркс и его последователи отнюдь не считали ее универсальным объясняющим фактором человеческого развития. Такую роль ей отвели догматики сталинских времен и поверившие их трактовке марксизма (и влюбившиеся именно в эту их трактовку) либеральные советологи и марксологи. Маркс же и творческие марксисты многократно показывали, что это не более (но и не менее), чем особая закономерность взаимодействия основных форм социальной общности, характерных для тех обществ, где производственные отношения приводят к формированию четко выделенных крупных общественных сил, занимающих различное (в том числе противоположное) место в общественно-экономической жизни.
Такое социальное структурирование характерно не для всех обществ, а для так называемой экономической общественной формации. Тот же Маркс немало писал об иной специфике азиатских обществ и даже нашей родной России.
Так что, пожалуйста, не надо оглуплять Маркса и марксистов.
Перейдем к вопросу о частной собственности
.
Первый том Капитала, действительно, заканчивается знаменитыми словами: Бьет час капиталистической частной собственности, экспроприаторов экспроприируют. И действительно, марксисты подчеркивали, что суть их учения можно выразить двумя словами: снятие частной собственности. Подчеркну: снятие.
Не уничтожение. Русский перевод прошлого века не случайно исказил смысл марксовой идеи.
Для Маркса и в этом суть его диалектической методологии любое общественное явление должно развить в полной мере свой прогрессивный потенциал и только тогда, исчерпав его, сняться в новом отношении. При этом снятие для диалектика это всегда отрицание с удержанием положительного.
Сие азбука марксизма, который показал, где, почему, в каких отношениях и до какого предела частная собственность была, есть и будет прогрессивным общественным отношением; где и почему она должна быть снята, подвергнута позитивной критике.
Как же Маркс видел это снятие?
Анализ классического индустриального капитализма показал, что для него характерно обобществление производства. Не просто концентрация и специализация, но обобществление сложный процесс роста взаимозависимости отдельных технологических комплексов, разворачивающийся по мере прогресса общественного разделения труда. Этот прогресс приводит к тому, что, выражаясь современным языком, нерегулируемый, стихийный рынок, основанный на индивидуальной частной собственности, становится малоэффективен.
И это в полной мере подтвердилось сначала в процессе развития ассоциированной собственности акционерных предприятий, затем в виде государственного ограничения и регулирования рынка, вызванного к жизни Великой депрессией.
Стало практикой капитализма и ассоциирование собственности в виде передачи части акций работникам предприятий, развития кооперативов, государственного сектора, а он в развитых капиталистических странах много больше, чем принято думать. Традиционная статистика учитывает только государственные фирмы, чья доля в ВВП действительно невелика.
Но в общественной собственности находятся в большинстве случаев наиболее ценные ресурсы современного мира: значительная часть недр, природные заповедники, значительная часть земельного фонда (особенно крайне дорогого городского), культурные ценности и информационные богатства, значительная часть учреждений культуры, образования и науки.
Последнее особенно важно: в общественной собственности сегодня находится едва ли не большая часть наиболее близкой к будущему постиндустриальной экономики, где занят преимущественно креативный класс. Если мы посмотрим на наиболее близкую к Марксову идеалу (из существующих в развитых странах) скандинавскую модель, то выяснится немало интересного. Например, в Финляндии практически все школы и большая часть университетов, большая часть учреждений здравоохранения и спорта, культуры и фундаментальной науки все это общественный сектор, работающий на некоммерческих, т.е. нерыночных принципах. Более того, в этих странах через прогрессивный подоходный налог и другие каналы до половины прибыли капитала перераспределяется в пользу наемных работников.
Иными словами, в этих странах сделан целый ряд значимых шагов на пути к реализации той тенденции общественного развития, которую Карл Маркс выделил как возможный и закономерный путь прогресса. При этом Маркс не раз указывал, что на этом пути немало препятствий, что прогресс нелинеен и не идет сам по себе: там, где реализующие прогрессивные тенденции силы мощны, а реакционные слабы, он будет идти быстрее и эффективнее.
Но возможна и обратная ситуация.
Марксисты всегда подчеркивали, что в истории есть объективные законы, но как именно, когда, какой ценой и какими методами, сколь скоро они реализуются все это зависит от творящих историю людей. Так, с точки зрения Маркса переход от натурального хозяйства, крепостничества, абсолютной монархии, сословного неравенства к рынку, наемному труду, демократии и соблюдению базовых прав человека есть историческая закономерность.
Но он многократно писал и анализировал причины, по которым этот переход в одних странах произошел быстро, эффективно и еще в XVI веке, а в других не завершен и пятьсот лет спустя. Почему Англия заплатила за переход к капиталистической системе ценой огораживания, кровавого законодательства, революций и войн; США ценой войны против той же Англии за право строить капитализм, а не быть колонией, плюс гражданской войной Севера и Юга (самой кровопролитной в XIX веке), плюс рабством на половине своей территории
А еще путь к капитализму это колониализм. И Первая мировая война. И Вторая мировая война, которую Германия (напомню: ее экономика была основанной на частной собственности) начала против других капиталистических стран Польши, Франции и Англии
Многие открытые Марксом общественные законы сегодня не действуют. Почему?
Итак, классическая марксистская теория была и остается истинной как теория индустриальной капиталистической общественно-экономической системы периода ее классики. Плюс к этому весьма значимыми были и являются наброски Маркса по проблемам философии (особенно социально-политической), проблемам рождения нового общества и мн. др., но эти аспекты сейчас оставим в стороне. Для нас важнее другое. В точном соответствии не только с методологией, но и с теорией марксизма мы можем и должны сказать: в той мере, в какой капиталистическая общественная система изменилась по сравнению с теми ее параметрами, которые исследовал Маркс, в этой мере теоретические положения классического марксизма должны быть неверны.
Точнее так: открытые Марксом законы должны в этой мере или не действовать или действовать по-другому. Поэтому в современном мире, где развивается глобальная интеграция национальных рынков в мировую экономическую систему, пронизанную новыми противоречиями; где началась постиндустриальная (информационная, человеческая и т.п.) революция; где реальностью стали монополии и антимонопольная политика, государственное регулирование и социальные трансферты, соизмеримые с едва ли не третью валового национального продукта, в этом мире в точном соответствии с методологией Маркса законы классического индустриального капитализма не должны и не могут действовать в том виде, в каком они описаны в Капитале.
Так, факт полета самолета не отменяет правомерности закона всемирного тяготения (в соответствии с которым тело тяжелее воздуха должно падать на землю), а подтверждает его. Самолет не падает на землю в строгом соответствии с этим законом, который можно было бы специально переформулировать для непонятливых: тело тяжелее воздуха будет стремиться упасть на землю с силой, равной его весу; но оно не упадет на землю, если этому будет противодействовать другая сила (в случае с самолетом подъемная сила крыла).
Так же и характерные для ряда десятилетий ХХ века процессы снижения социальной дифференциации не отменяли закона относительного обнищания пролетариата, а предполагали действие других мощных процессов, вызвавших к жизни значительное перераспределение доходов от класса буржуазии к классу наемных рабочих.
То же можно сказать и о других закономерностях, открытых и обоснованных Марксом в Капитале. И рост обобществления производства, и закон-тенденция нормы прибыли к понижению, и ряд других подвергаемых ныне критике закономерностей строго выводятся Марксом из некоторых предпосылок.
Среди них важнейшие действие законов стоимости (классический вид которого предполагает свободную, совершенную конкуренцию), закона прибавочной стоимости (классическое действие которого предполагает реальное подчинение труда капиталу и несовместимо с участием рабочих в управлении, прибылях, собственности, не говоря уже о прямом перераспределении части прибавочной стоимости в пользу трудящихся через такие механизмы, как прогрессивный подоходный налог и мн.др.), и рост органического строения капитала.
Последняя предпосылка особенно важна. Как мы уже отметили выше, Маркс исследовал капитализм, развивавшийся на базе индустриальных производительных сил, для которых как раз и был характерен относительно более быстрый рост массы применяемого мертвого (овещененного в машинах, сырье и т.п.) труда по сравнению с живым трудом.
Попутно подчеркну: у Маркса везде речь идет не о стоимостном, а об органическом строении капитала. Для последнего стоимостные измерители не адекватны; оно предполагает учет только таких изменений стоимостного строения, которые обусловлены изменениями технического строения, т.е. предполагают элиминирование процессов удешевления постоянного капитала и удорожания переменного.
Но это не главное. Главное в другом: переход к качественно иным технологиям, предполагающим человеческую, информационную и т.п. революции, рост значения творческой деятельности, человеческих качеств и т.п., естественно, привели к принципиальным изменениям не только в динамике, но и в природе и постоянного, и переменного капитала. Все это в строгом соответствии с марксовой методологией диалектического единства производительных сил и производственных отношений должно было вызвать существенные изменения всех базовых закономерностей капитала как производственного отношения. Это и произошло в реальности, подтверждая, а не опровергая правоту марксистской теории.
Эта связка совершенно банальна и ее многократно в том или ином виде воспроизводили десятки марксистов ХХ века, а ваш покорный слуга изучал ее в курсе политэкономии на первых курсах МГУ еще в начале 70-х гг. И тогда любому студенту, пытавшемуся ничтоже сумняшеся утверждать, что в условиях капитализма второй половины ХХ века закономерности, показанные в Капитале, действуют в чистом виде, ставили без всяких колебаний неудовлетворительно за полное непонимание теории и метода Маркса.
Еще важнее не забывать того, что рубеж XIX-ХХ веков ознаменовался переходом капиталистической общественно-экономической системы в новую фазу фазу самоотрицания, подрыва своих собственных основ. Классическое состояние капитализма в развитых странах завершилось более столетия назад, сменившись длительной фазой заката развития в недрах этой системы ростков нового качества общественно-экономической жизни.
Опять-таки в строгом соответствии с закономерностями заката исторически конкретной системы этот процесс начался с привнесения в старую систему ростков новой, но в подчиненном, адаптированном для нужд старого, господствующего строя виде. Это вливание крови молодых девушек (ростков социализма) в тело стареющего капитализма происходило и происходит на протяжении вот уже более столетия. Процесс этот идет неравномерно, то усиливаясь (как, например, в 60-е гг.
ХХ века), то ослабляясь (как в последние десятилетия), но до конца он не исчезает и не исчезнет. К числу этих ростков нового ученые-марксисты еще столетие назад отнесли многочисленные формы сознательного регулирования рынка со стороны как крупнейших корпораций, так и государства; многочисленные формы частичного перераспределения доходов и социального регулирования; продвижения к бесплатному обеспечению граждан базовым общественными благами (образование, здравоохранение, культура и т.п.).
Добавим к этому развитие таких ростков царства свободы, как мощная активность социальных движений и неправительственных организаций; наличие на протяжении всех этих десятилетий стран, стремившихся так или иначе развивать не-капиталистические общественно-экономические отношения и т.п. и мы получим мир, в котором закономерности классического капитализма просто не могут и не должны действовать в прежнем виде (а какие-то не могут и не должны действовать вообще).
И еще одно следствие сказанного выше: там и тогда, где когда законы Маркса оказываются адекватны для понимания реальности, мы можем говорить, что это общество, близкое по уровню развития к классическому индустриальному капитализму, подобному капитализму Великобритании позапрошлого века. И это не только теоретическая абстракция это реалии для ряда стран в нынешнюю эпоху.
Это, например, в значительной мере можно сказать о России эпохи шоковой терапии, о многих секторах бедных стран третьего мира и т.п.
Можно ли на основании сказанного выше считать, что проблему критики классического марксизма можно считать снятой?
Социалистические революции ХХ века произошли в слаборазвитых странах и закончились кризисом реального социализма. Ergo?
Безусловно, многие десятилетия, прошедшие после смерти Маркса, показали, что многие положения Маркса требуют не только развития как устаревшие, но и прямой критики.
Что касается развития, то открытым остается вопрос, насколько десятки сильных и талантливых работ марксистов ХХ и начала нынешнего века (как отечественных, так и зарубежных), раскрывающих природу современного позднего капитализма, могут служить своего рода Капиталом ХХ века
Что же касается критики, то здесь пока что без ответа остался важнейший вопрос критиков классического марксизма: почему капитализм перешел в новую, постиндустриальную, постклассическую стадию, а не был свергнут победоносными социалистическими революциями, необходимость которых, на первый взгляд, Маркс выводил из противоречий именно классического индустриального капитализма?
Этот вопрос, действительно, принципиален и не имеет готового простого ответа.
Начну с того, что идея неизбежной и победоносной революции, осуществляемой классом индустриальных наемных рабочих это не столько классический марксизм, сколько его сталинская версия, растиражированная в учебниках 30-50-хх годов прошлого века. Ни у самого Маркса, ни у Ленина, ни в сколько-нибудь продвинутых учебниках марксизма, выходивших в СССР начиная с 60-х гг., таких утверждений не было. Классический марксизм, действительно, доказывал, что индустриальный капитализм создает необходимые предпосылки для социалистической революции и что ее субъектом является класс наемных рабочих.
Но во всех работах классиков многократно подчеркивалось, что эта потенция превращается в действительность только тогда, когда складываются все необходимые социально-политические предпосылки.
Впрочем, для нас сейчас этот аспект является не самым главным. Важнее другое.
На мой взгляд (и здесь я не оригинален), Маркс, действительно, был не прав в той мере, в какой размышлял не только о возможности, но и о необходимости социалистической революции как продукта классического индустриального капитализма.
Развитие методологии марксизма, особенно диалектики перехода от одной социально-экономической системы к другой, предполагает использование ряда сугубо марксистских, но не развитых самим Марксом, подходов, показывающих, почему утверждение о неизбежности социалистической революции в условиях индустриального капитализма неправомерно.
