Историческое и логическое: возможность выделения «красной нити» истории
Конечно же любая наука упрощает реальность. Но весь вопрос в мере такого упрощения. Если для решения определенного круга задач оказывается возможным абстрагирование от качественной специфики объекта, то здесь вполне применимо количественное моделирование. Если нет нужны другие методы.
Банальный повтор того, что было сказано выше? Не совсем. За этим повтором стоит на важном, известном, но часто забываемом в общественных науках тезисе: определение того, какие связи и параметры будут подлежать моделированию, какие условия будут признаны в качестве области допустимых значений, а от каких модель будет отвлекаться (я бы сказал строже абстрагироваться), все это исследователь определяет иным, не путем и путь этот метод научных абстракций, в развитом виде метод восхождения от абстрактного к конкретному.
Именно он, а не собственно математические методы позволяют исследователю (в том числе ориентированному на использование количественных методов) ответить на вопрос, что будет моделироваться.
Ниже мы еще вернемся к вопросу о соотношении и взаимосвязи методов количественного моделирования и восхождения от абстрактного к конкретному, сейчас же зафиксируем, что мы выше если не доказали, то хотя бы показали, что для исследования сложных систем (прежде всего, общественных), нужны и не-количественные методы, позволяющие отобразить качественную специфику и закономерности генезиса, развития и заката этих образований.
То, что для этого наиболее адекватен метод восхождения от абстрактного к конкретному мы еще будем доказывать, а сейчас позволю себе маленькую иллюстрацию.
Так, например, для т.н. рыночной экономики (точнее я бы сказал, системы отношений товарного производства) характерно наличие частной собственности основанной на собственном труде и на труде наемного работника; капитала и наемного труда и т.п.; эта система проходит разные стадии своего развития. Собственная специфика всех этих элементов и особенность этой системы как целого количественно не отобразимы (хотя, конечно же, отобразимы ее функциональные связи механизмы ценообразования, взаимосвязи изменений разных макроэкономических параметров и т.п.) Одно из наиболее характерных свидетельств этой ограниченности типичное для использующей функционально-математический подход неоклассической экономической теории неявное отождествление рыночной экономики и экономики вообще80, а так же сведение всех ее элементов и связей к тем или иным формам взаимодействия качественно-однородных агентов покупателей и продавцов.
Но если для исследования специфики сложных развивающихся общественных систем недостаточно использование методов, позволяющих оперировать с только однокачественными (квантифицируемыми) элементами и связями, то необходим метод, позволяющий показать специфику каждого из разнокачественных элементов, субординировать их, выделять их действительное конкретное единство, показывать их неквантифицируемые связи, отобразить устойчивые закономерности их развития и т.п. А это и есть простейшая грубо-приближенная характеристика метода восхождения от абстрактного к конкретному, суть которого, повторим, состоит в отображении в виде системы категорий действительных процессов развития системы.
Остаются пустяки. Во-первых, показать, что развитие (в отличие от функционирования однокачественного объекта) предполагает качественные трансформации. Это сделать легко выше мы постулировали данный тезис как аксиому.
Во-вторых, доказать, что развитие есть живое, бытийствующее противоречие.
Итак, перед нами стоит задача восстановления в правах диалектического противоречия как ключа к пониманию закономерного хода генезиса, развития и заката системы.
Последняя задача принципиально трудна, но она уже решена моими учителями, поэтому в данном случае я ограничусь лишь отсылкой к ряду хорошо известных текстов советского периода, где творческий марксизм показал, как именно осуществляется использование аппарата диалектических противоречий и почему именно оно плодотворно81.
От себя добавлю лишь несколько штрихов.
Во-первых, пример: простейшее определение прямолинейного равномерного движения это характеристика его как противоречия: так движется тело, про которое равно истинно можно утверждать, что оно и находится, и не находится в любой сколь угодно малый момент времени в любой сколь угодно малой точке пространства.
Во-вторых, поясним хотя бы предельно кратко наше понимание диалектического противоречия, чтобы противопоставить его господствующим ныне трактовкам противоречий как всего лишь двух отрицающих друг друга формально-логических постулатов (А и не-А). В отличие от этого поверхностного взгляда, фиксирующего лишь антиномию (этот первый акт многоактной драмы Диалектическое противоречие Г.Батищев), автор хотел бы сделать акцент на диалектических противоречиях как единстве противоположных, отрицающих друг друга (и, в силу единства, самих себя) сторон предмета. Начинаясь с фиксации в виде антиномии, противоречие разворачивается в действительное, содержательное единство (тождество) и одновременно противоположность своих сторон, соединение которых возможно лишь в живом процессе разрешения противоречия82. Разрешаясь, противоречие снимается в новом отношении (противоречии), где происходит отрицание, но и сохранение в генетическом преемнике прежнего отношения, и так далее, пока этот процесс развития (снятия) не доходит до предела, взрывающего системное качество, что вызывает снятие прежней системы.
Это ее гибель, но вместе с тем и развитие в новое качество, рождение новой системы при наследовании прошлого.
Последний тезис требует особого внимания. Мы еще раз настаиваем на преодолении догматических версий марксизма, трактовавших отрицание как уничтожение.
Современный марксизм, творчески восстанавливающий классические идеи, подчеркивает единство процессов отрицания и развития [в новое качество].
Напомним так же азбуку классического марксизма тем, кто приписывает нам догмы разрушительства: диалектический метод предполагает необходимость исследовать не только революционные, качественные изменения, но и изменения эволюционные, проходящие без изменения качества, внутри некоторой системы. Исследование этого процесса реформирования как внутреннего самоотрицания, не приводящего (до поры до времени) к переходу в новое качество, анализ процесса накопления взрывного потенциала (если так можно выразиться) было и остается для диалектиков не менее важной исследовательской проблемой, чем анализ самого скачка.
Теперь зададимся вопросом: присущи ли сегодняшнему социальному бытию противоречия не просто различия, но действительное единство противоположных моментов? Противоречивы ли сегодняшние процессы глобализации? Противоречивы ли интересы олигархов и сельских учителей в современной России?
Нет ли противоречий между благосостоянием шведов и нарастанием волны самоубийств в этой благополучной стране? Между прогрессом общества потребления и нарастанием наркомании?
Мы нарочито указываем на наивные, поверхностные примеры противоречий современного мира. Все они не более чем популярная иллюстрация, где противоречия предстают в своей внешней ипостаси как парадоксы, конфликты, разносторонние тенденции в эволюции очевидно взаимосвязанных сторон.
Действительная тайна сущностных противоречий всякой социальной системы лежит гораздо глубже и не так проста. Укажем лишь на один, наиболее известный и вместе с тем особенно важный пример исходное противоречие системы отношений товарного производства, предстающих на поверхности в виде всем хорошо известного феномена рынок.
Один полюс этой системы обособленность производителей. Рынок живет и развивается только в той мере, в какой каждый из его агентов действует как частный экономический агент, независимый от других, хозяйствующий за свой счет в интересах максимизации своего дохода (прибыли). И эту аксиому признают и монетаристы, и марксисты.
Там, где начинается ограничение или подрыв обособленного, частного хозяйствования, там рынок заканчивается.
Другой полюс общественное разделение труда. Всякий производитель товара действует, ориентируясь не на свои, а на общественные потребности, на потребности других агентов.
Он связан с ними тысячами связей, которые тем интенсивнее, чем больше развито общественное разделение труда. Каждый агент рынка зависит от тысяч других, зависит от общества и работает на общество.
Там, где кончается общественное разделение труда, заканчивается и рынок; его заменяет натуральное хозяйство.
Самое сложное состоит в том, чтобы показать, как на практике одновременно оказываются истинными оба тезиса. Как реальные производители действуют в этой атмосфере всеобщей зависимости и одновременно полной обособленности.
Теоретически соединение этих противоположностей выглядит игрой извращенного (вследствие диалектичности мышления) сознания.
Но практика доказывает, что каждый агент рынка, далекий от политико-экономических и тем более философско-методологических знаний, понимает, что значит для него это противоречие. Он знает, что от качества и цены его товара, от его способности угадать конъюнктуру, от его выигрыша или проигрыша в процессе конкуренции от этого зависит его жизнь. Для него противоречие обособленности и взаимосвязанности рыночных агентов каждое утро предстает в новом обличье новой конъюнктуры. И он знает, как разрешить это противоречие.
Для этого надо всего лишь суметь подешевле купить и подороже продать товар.
Так глубинное противоречие рынка, а отнюдь не мифический врожденный эгоизм человека обусловливает:
- особый тип личности, характерный для товарного производства (экономический человек, ориентированный на минимизацию труда и максимизацию стоимостного дохода);
- особый тип взаимодействия людей (конкуренция);
- особые критерии прогресса (их хорошо знает каждый либерал, даже тот, что отрицает в постмодернистском энтузиазме нарратив прогресса; проверить это, как мы уже писали в одном из своих текстов, просто: попробуйте национализировать его третий автомобиль и он тут же обзовет Вас врагом прогресса, которого по его мнению нет...).
На этом же примере можно проиллюстрировать актуальность акцента именно на противоречиях как источнике развития. Противоречие, характеризующее исходный пункт развития товарных отношений, задает тем самым историко-логический предел для развития данной системы.
Теоретически этот предел может быть сформулирован достаточно строго именно благодаря этому противоречию исходному импульсу жизненности рынка. Всякий шаг по ту сторону обособленности производителей сокращает жизненные силы рынка и это очень хорошо знают не только теоретики, но и все про-рыночные политики. Именно поэтому они с таким энтузиазмом борются против общественного и государственного ограничения и регулирования рынка, развития экономики солидарности и т.п. феноменов. Точно так же съедает жизненную силу рынка сокращение общественного разделения труда.
За примерами далеко ходить не надо: вынужденное сворачивание последнего в России начала 90-х тут же обернулось деградацией рынка, развитием бартера и даже натурального хозяйства.
Отсюда важнейшие вызовы современности: что означало разворачивавшееся на протяжении ХХ века ограничение обособленности производителей со стороны общества, приведшее к господствующей ныне модели социально-регулируемого рынка? Что означает идущее ныне восстановление этой обособленности, сокращение общественных рамок рынка? Диалектический взгляд позволяет сказать, что в первом случае шел процесс самоотрицания рынка внутри остающегося по своим основам товарным производства.
Во втором реверсивное движение восстановления собственных основ товарного производства, характерное для периода неолиберализма.
Метод исследования развития системы через качественные трансформации и снятие противоречий и в теории, и в практике и есть метод восхождения от абстрактного к конкретному от исходной абстракции (клеточки)83, в которой в потенции спрятана вся система (как дуб в желуде), до конкретного, которым является не результат (конечный пункт), а вся система в ее становлении и развитии84.
Кстати замечу: на каждом витке этого исследования, где мы совершили очередной шаг к новой, более конкретной характеристике системы и зафиксировали ее, перед нами встает необходимость отображения ее функциональных (абстрагированных от качественных трансформаций, развития) связей и сопоставления этой функциональной модели с практикой. Вот здесь всякий раз могут и должны включаться методы математического моделирования (в скобках самокритично замечу: одна из болезней ученых, использующих диалектический метод, не умение и/или нежелание осуществлять такое включение) (простейшие примеры количественная определенность простой формы стоимости; формула количества денег в обращении и т.п. модели функционирования товарной экономики на определенной, фиксируемой в очередной главе или отделе Капитала, стадии ее развития, отображенной соответствующим уровнем теоретического восхождения от абстрактного к конкретному).
В этом смысле мы можем сказать, что математическое моделирование может быть одним из важнейших слагаемых теоретической картины развития и функционирования системы. Каждому уровню восхождения от абстрактного к конкретному могут соответствовать все более и более сложные математические модели функционирования системы (каждая новая из них будет снимать, усложняя, двигаясь по спирали, предыдущую).
Аксиоматику же, область допустимых значений и основные параметры этих моделей будут задавать качественно определенные результаты очередного витка восхождения от абстрактного к конкретному (сначала формула простого товарного обмена; затем снимающая ее формула количества денег в обращении и т.д.).
В то же время любая попытка получить конкретное знание исключительно путем моделирования функциональных взаимодействий особого объекта даст ограниченное понимание некоторых зависимостей, остающихся адекватным отображением объективных процессов только в той мере, в какой в системе не происходит каких-либо значимых изменений, в какой она зафиксирована на определенном историческом и логическом этапе своей эволюции, на определенном этапе восхождения от абстрактного к конкретному.
Повторим эту неочевидную связку несколько иначе: определенное логическое и историческое состояние системы может быть отражено в виде модели функциональных связей и эта модель будет более или менее (в зависимости от ее качества) адекватно отражать некоторые черты функционирования системы на названном этапе. Так, формула х товара А = у товара В адекватно отражает количественную сторону простейшего состояния товарного отношения случайного обмена двух товаров. Но она неадекватна даже для ближайшего исторического и логического шага перехода к товарно-денежным отношениям.
Здесь уже потребуется как минимум формула количества денег в обращении и так далее.
В этой теоретической связке, кстати, скрыт ключ к решению проблемы взаимодействия диалектической логики и математического моделирования. Последнее оказывается востребовано всякий раз, как мы переходим на новый виток исследования, к новому уровня продвижения от абстрактного к конкретному.
Но оно оказывается всякий раз ограничено этим уровнем: логическое и историческое развитие системы превращает старые модели в неадекватные, ибо принципиально изменяется природа связей и элементов, которые ранее моделировались.
Более того, устаревание, неадекватность практическим вызовам некоего господствующего круга моделей, указывает, на наш взгляд, на то, что моделируемая система сделала новый шаг в своей эволюции. Для того, чтобы отобразить этот шаг, потребны первоначально не новые формальные математические модели, а новые содержательные исследования, продвигающие нас на новый этап логического восхождения и отражающие эволюцию самой практики.
По мере того, как это содержательное продвижение становится реальностью и мы получаем новое содержательное знание о системе, можно использовать это знание для формулирования новых условий новых моделей и начинать формальное моделирование нового состояния системы.
Альтернативой применению метода восхождения от абстрактного к конкретному для сложных социальных систем может быть только использование чисто описательных (позитивных) методов, характеризующих отдельные элементы системы и их отдельные связи. Но в этом случае не удастся решить поставленные выше задачи, ибо азы системного подхода, повторю, указывают на то, что для сложных объектов их системное качество не равно сумме качеств элементов.
Вот почему материалистическая диалектика оказывается применима прежде всего для решения названных выше классов задач, сложность которых такова, что их невозможно сколько-нибудь адекватно решить только при помощи относительно простого (улавливающего лишь количественные процессы) метода математического моделирования или позитивного описания отдельных феноменов.
Диалектика предлагает в этом случае уже упомянутый выше метод восхождения от абстрактного к конкретному. Исходным пунктом и важнейшей предпосылкой его использования (отнимающей у исследователя едва ли не большую часть времени и сил) является анализ и систематизация (синтетическое обобщение) эмпирически фиксируемых представлений о предмете.
Существенно, однако, что это выявление отдельных (абстрактных) эмпирически фиксируемых характеристик должно быть всякий раз соотнесено с исследованием целого всей системы, ибо иначе мы получим ложные характеристики системы, не сможем выявить действительную связь, место, природу фиксируемых эмпирически характеристик85.
На этой основе (и только на базе работы с практикой) исследователь в конечном итоге выделяет предельную абстракцию. Это простейшее (и, как будет замечено далее, исторически первое) состояние системы, из которого она рождается, ее клеточка и задает ее границы, а вместе с тем и простейшую характеристику (наличное бытие) ее системного качества.
Именно так, скажем, К.Маркс определяет системное качество того, что сейчас принято называть рыночной экономикой. Для него это товар. Он берет то наличное бытие (но не придуманную абстрактную категорию!) этой системы, которое является (опять же на практике!) его всеобщностью (в мире рынка нет ничего, чтобы не было товаром), но в то же время не принадлежит ни к какой другой системе (товар не есть бытие, черта натурального или планового хозяйства).
И как таковой товар есть единство бытия и ничто (Гегель). И далее из этого эмпирически достоверного качества, отображаемого в категории товар действительно теоретически выводится необходимость обмена двух товаров (простая форма стоимости), после чего это теоретическое знание сопрягается с практикой действительными фактами того, что товар не существует вне обмена и на этой основе делается новый шаг в диалектическом выведении категорий.
От товара и формы стоимости Маркс, отображая развитие системы отношений товарного производства, переходит к деньгам и далее капиталу, его развитию, воспроизводству, функционированию и т.д. При этом каждый шаг этого диалектического восхождения сопровождается обязательным сопоставлением теории с практикой действительным процессом развертывания системы рыночная экономика.
Так складывается котнтрапункт теоретического выведения и проверки практикой каждого шага как важнейшая черта, более того, атрибут, материалистической диалектической логики86.
Дает ли такое развертывание категорий некоторое новое знание по сравнению с тем, что без того известно каждому экономисту? Да, дает.
Но это не столько знание о том, как выгоднее продать свой товар здесь и сейчас, сколько знание о том, как и почему, через какие этапы и в каком направлении развивается рыночная экономика; какие условия и почему благоприятны для ее возникновения (юридическая независимость индивидов, развитое общественное разделение труда, отсутствие внешних ограничений на перемещение работников и продуктов их труда); при каких она обретет адекватный технический базис (массовое индустриальное производство и потребление); когда, в какой мере и при каких условиях одна из ее основных общественных сил класс наемных рабочих будет содействовать развитию своей противоположности капитала, а когда и почему нет и т.п. Диалектическое видение рыночной экономики позволит поставить и ряд других проблем, которые вообще не видны тем, кто не вооружен таким специфическим телескопом как диалектика. Простейший пример проблема развития таких внутренних параметров рынка, которые обусловливают необходимость развития пострыночных отношений, ростки которых нелинейно развиваются в мире вот уже более ста лет в таких формах как бесплатное общедоступное образование и сознательное регулирование макроэкономической динамики, модифицирующее рынком формируемые пропорции и рыночные стимулы социально-ориентированное перераспределение и обществом устанавливаемые едва ли не во всех экономиках цены на важнейшие товары (например, минимальная заработная плата цена важнейшего товара последнего столетия товара рабочая сила и мн.др.)
Но мы увлеклись. Наша тема позитивная критика позитивизма и для того, чтобы ее продолжить, обратимся ко второй теореме диалектики (она нам, кстати, поможет продолжить и ответ на вопрос, какое именно новое теоретическое знание о товарном мире дает использование диалектического метода).
Историческое и логическое: возможность выделения красной нити истории
.
Вторая теорема диалектики
Теорема два. Реальный исторический процесс всегда отличен от некоторых теоретически (на основе метода восхождения от абстрактного к конкретному) построенных моделей развития общества, но диалектическая логика позволяет определить некоторые принципиальные критерии, отличающие зигзаги истории от ее красной нити.
Доказательство этой теоремы уже дано в названных мною выше работах классиков диалектической логики (в частности, Э.В.Ильенкова), к работам которых я отсылаю читателя. Я же ограничусь лишь краткими пояснениями, указывающим на тот путь, пройдя по которому можно освоить доказательства этой теоремы.
Начну с критики господствующего ныне внеисторического подхода к общественной жизни. В настоящее время вновь получили широчайшее распространение идеи естественности тех или иных исторически особенных типов общественных отношений или характеристик личности (будь то постулат либерализма об эгоистической природе человека или идеи славянофильства о богоизбранности российской цивилизации).
Они трактуются как вечные, не имеющие исторических границ, что однозначно противоречит историческим фактам и делает критику этих идей важнейшей задачей марксистов. Последнее требует для своей реализации новых аргументов и подходов, вырабатываемых нашим направлением87.
В любом случае уже сама постановка вопроса о том, что социальная система имеет свои исторические и логические границы и предел развития дает очень многое для исследования практики.
Этот тезис уже был нами аргументирован выше, сейчас же хотелось бы проиллюстрировать его актуальности при помощи всего того же элементарного примера с рыночной экономикой (выбор этого примера неслучаен: экономический империализм и рыночный фундаментализм стали едва ли не доминирующими среди представителей современной общественной науки).
Давайте зададим себе наивный вопрос, диктуемый логикой исследования: а когда рынок стал господствующим в мире экономическим способом координации?
Ответ на него столь же очевиден, сколь и неожиданен (для тех, кто привык считать его естественным экономическим механизмом): рынок (как экономическая система, обслуживающая большую часть трансакций большей части человечества) окончательно победил только в конце XIX века начале XX века.
