НАС НЕ ВОЗЬМУТ?
Игру с нулевой суммой Россия в Украине не выиграет.
НАС НЕ ВОЗЬМУТ?
В России господствует убеждение в том, что Европа не готова строить с нашей страной интеграционные отношения. Это веский и во многом справедливый тезис. Однако в нем содержится не вся правда, поскольку у Европы до сих пор не было необходимости определяться по этому вопросу прямо и однозначно. Парадоксально, но в европейской дискуссии ответ на вопрос о возможности членства России в ЕС зачастую сводится к констатации того, что Россия этого не хочет.
Скорее всего, до тех пор пока Россия четко не заявит о желании интегрироваться, не спровоцирует таким образом европейцев и не докажет свою способность двигаться по одному с ними пути, настоящего ответа Европы мы не узнаем.
При этом существует несколько императивов европейской политики, которым больше всего соответствуют именно интеграционные отношения с Россией. Во-первых, только интеграция России позволяет завершить так называемый европейский проект. Во всех остальных случаях речь будет идти лишь о перемещении границ Европы к востоку. Перспектива принятия в Европейский союз Турции уже сделала несостоятельным аргумент о невозможности интеграции стран, бЧльшая часть территории которых находится в Азии (и одновременно о слишком большой численности российского населения; по этому показателю Россия через несколько десятилетий будет уступать Турции).
Во всех остальных отношениях Россия европейская страна. Большинство ее населения составляют славяне, выросшие в традициях православной культуры, а процент мусульманского населения не превышает показателей Франции. Российская европейская идентичность не совпадает с принятой в ЕС, но попытки определить ее по-другому, как азиатскую например, будут попросту неуместными.
В соответствии с существующими нормами европейского законодательства Россия однозначно имела бы право на подачу заявки на членство.
Во-вторых, история Евросоюза научила европейцев, что интеграция на базе системной трансформации дает гораздо более весомые гарантии предсказуемого и дружественного характера поведения государств, в особенности крупных, чем любая экономическая взаимозависимость. В-третьих, Европейский союз постепенно превращается в глобального игрока не только в экономике.
В этом контексте Европа, объединив свой потенциал с российским, качественно усилила бы свои позиции и на азиатском, и на атлантическом флангах. В-четвертых, интеграция создала бы для европейцев более благоприятные условия доступа к российским энергоносителям.
Вероятность получения негативного ответа (к слову, до сих пор была формально отклонена только одна заявка на членство, поданная Марокко, чья неевропейская идентичность не нуждается в доказательствах) снижается и в связи с тем, что Россия может пока нацеливаться не на вступление в ЕС, а на интеграцию в Европу в рамках какого-то специального формата, что не одно и то же. Европейское понимание демократии и верховенства закона, то есть пресловутых ценностей, России в этом варианте придется принять целиком, а acquis communautaire (вся совокупность права Евросоюза и европейских сообществ.
Ред.) не полностью и в любом случае не на ранних стадиях процесса. Это позволило бы нейтрализовать нынешнее (естественное после крупнейшего в истории роста числа стран членов Евросоюза в 2004-м) негативное отношение старых участников этой организации к ее дальнейшему расширению.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Первое и главное, что нужно сделать России в сфере ее отношений с Европейским союзом, это наконец определиться со стратегическим выбором. Стратегической целью должна считаться в конечном итоге интеграция России в Европу, достигаемая через постепенную горизонтальную (секторальную) интеграцию и повышение уровня участия России в процессе принятия политических решений ЕС. Поскольку в силу несопоставимости экономических потенциалов да и по другим причинам Россия не может иметь с Евросоюзом отношений, аналогичных форматам ЕС США, ЕС Китай, ЕС Япония, альтернативой интеграции является сегодняшняя модель.
А она, как показывает практика, не гарантирует от конфликтов, не обеспечивает должного влияния на Брюссель и напрямую увеличивает для России риск в одиночку бороться с вызовами XXI века.
Непреодолимых препятствий для движения в интеграционном направлении нет. Необходимо лишь осознать, что политическая демократия, верховенство закона и права человека это не просто слова и тем более не инструменты, которыми европейские переговорщики пользуются для получения уступок от России, а неотъемлемые слагаемые успеха в современном мире.
Приоритетом на ближайшие 1015 лет должно стать осуществление проектов, способных дать непосредственный интеграционный эффект, то есть привести к возникновению сообществ экономических или социальных субъектов. Только так можно на деле преодолеть разделение по линии свой чужой.
Особо следует подчеркнуть важность инфраструктурных проектов во всех сферах от транспортной до таможенной, средств коммуникации и туризма, а также стимулирования обмена в области образования. Дорожные карты обладают в этом контексте определенным потенциалом, и было бы очень важно, чтобы они превратились в нечто большее, чем просто декларации.
Приоритет приоритетов переход в отношениях с Европейским союзом на безвизовый режим, то есть закрепление права граждан на краткосрочное свободное посещение друг друга, не подразумевающее разрешение на работу. Ничто не может сегодня столь же быстро создать российско-европейскую общность, как устранение необходимости для простых людей проходить визовые формальности.
В Европе эта проблема иногда приобретает искаженное звучание: у людей создается впечатление, что речь идет чуть ли не о включении России в шенгенскую зону, а не о простом переносе процедуры проверки паспортов из консульств на границу (кстати, при современных средствах контроля это позволяет сэкономить на консулатах). Достаточно желающих поэксплуатировать такие темы, как наплыв рабочей силы и вал преступности. Однако шансы договориться есть. Европа заинтересована в реадмиссионных соглашениях и усилении контроля на восточных и южных границах России, и при условии повышения качества российских паспортов и реальной борьбы с коррупцией в правоохранительной системе безвизовый режим видится достижимым.
Украина, к слову, может оказаться пионером в согласовании режима, на деле близкого к безвизовому.
Уже в среднесрочном будущем следует определиться с юридическим форматом интеграции и начать соответствующие переговоры. В ближайшее десятилетие отношения могут регулироваться каким-то юридически обязывающим документом, органически вытекающим из СПС, например, предлагавшимся экспертами договором о стратегическом партнерстве, который должен четко фиксировать в преамбуле намерения перейти в перспективе к отношениям интеграции.
Позднее Россия могла бы заключить с ЕС договор об ассоциации или вступить в Европейское экономическое пространство (European Economic Area).
Последний вариант сегодня не считается в России приемлемым, поскольку даже страны, представляющие это пространство, прежде всего Швейцария и Норвегия, фактически не имеют возможности участвовать в разработке законодательства, которое им приходится впоследствии исполнять. Но, во-первых, формула участия в этом пространстве все-таки индивидуальна. Норвегия, например, при своем вступлении в него определенные рычаги влияния получила. Россия в принципе может рассчитывать на большее в зависимости от параметров, перспектив и значимости ее экономики для Европы.
Во-вторых, Евросоюз может предпочесть именно эту формулу интеграции России и готов будет в ответ расширить поле компромисса. В-третьих, само Европейское экономическое пространство может расширяться, эволюционировать (в частности, за счет вступления в него той же Украины) и укрепляться относительно Брюсселя.
Если же высокая фактическая степень интеграции, обеспечивающая России доступ к принятию решений, будет достигнута, то, с одной стороны, необходимость добиваться формального членства понизится. С другой же переход к членству в этих условиях не потребует чрезмерных усилий.
В своих отношениях с Европой Россия напоминает сегодня сказочного витязя на распутье, мучительно решающего, продолжать ли ему путь. Движение вперед, к интеграции может быть чревато для России очень болезненными последствиями, и оно же способно оказаться весьма выгодным для нее. Но европейская интеграция практически повсеместно порождает ситуации обоюдного выигрыша (win-win situations) в противном случае она бы не состоялась.
А вот если мы будем топтаться на месте, то выиграть нам точно ничего не удастся.
ГОЛУБОЙ СЛЕД ОРАНЖЕВЫХ РЕВОЛЮЦИЙ
В палитре отечественных оценок последних событий на Украине и в Молдавии совершенно отсутствует голубой цвет, цвет флага Европейского Союза, сыгравшего в этих событиях далеко не последнюю роль. Никто не отметил того важнейшего обстоятельства, что вот уже скоро год как эти страны, вместе с Белоруссией и республиками Кавказа официально находятся в зоне действия принятой Евросоюзом европейской политики соседства (ЕПС). Объектом этой политики является и Россия. Первым результатом политики соседства стало для нас урегулирование вопроса о транзите в Калининградскую область.
Для Украины и Молдавии выборы в пользу ЕС. И то, что следующие парламентские и президентские выборы в любом из объектов ЕПС так же подвергнутся давлению со стороны Евросоюза (а не только США), это уже не предположение, это данность.
Вопрос лишь в том, до каких пор мы будем делать вид, что не замечаем прямого вмешательства в сферу наших стратегических интересов и нашу внутреннюю политику.
Вообще восточная политика Европейского Союза за полтора десятилетия своего существования преодолела несколько важных этапов, прежде чем обрела форму Европейской политики соседства. Собственно, путь этот - от судьбоносного совещания в Маастрихте, принявшего в 1991 году решения об одновременном углублении и расширении Евросоюза, через Соглашения об ассоциации, выработку копенгагенских критериев и белой книги, до присоединения стран Восточной Европы и Прибалтики - оказался ошеломляюще быстрым, относительно прямым и последовательным.
12 мая 2005 года исполнится год со времени принятия ЕПС, которая является по сути новой стратегией Европейского Союза в отношениях с Россией. Полностью погрузившись в анализ экономических последствий предложенной нам программы четырех общих пространств, мы легкомысленно недооценили суть стратегии четырех главных свобод, одновременно предложенной Евросоюзом бывшим западным и кавказским республикам СССР.
А между тем, суть этой политики коренным образом меняет характер наших взаимоотношений с Европейским Союзом.
ЕПС не предусматривает учета интересов России и возникающих вокруг нее интеграционных структур. В частности, поддерживая интеграцию в ЕС Украины, брюссельские стратеги подчеркивают, что установление общего экономического пространства России, Украины, Белоруссии и Казахстана, может стать тормозом в развитии отношений Украины с Евросоюзом. Поэтому де следует поддерживать создание на Украине независимого демократического открытого общества, которое одно только и может легитимно избрать направление ориентации этой страны.
В качестве средства поддержки такого общества Евросоюз призвал к мониторингу состояния демократии в ходе президентских выборов 2004 года. Собственно, расписал полную программу действий Европейской политики соседства, направленной, как это трактуется в преамбуле документа, на преодоление разделительных линий на континенте (читай: на перенос еще дальше на Восток границы между ЕС и Россией).
Схожий план действий, но с поправкой на проблему Приднестровья и иные сроки выборов, принят Евросоюзом в отношении Молдавии. Не удивительно поэтому, что оттуда были высланы российские наблюдатели.
В стратегии ЕПС России, наравне с остальными государствами-наследниками СССР, отводится место объекта политики ЕС, а не равноправного партнера. Очевидно, в глазах европейского сообщества авторитет России, действительно, достиг нижней отметки.
Собственно, ЕПС это второй акт и третий уровень наступления ЕС на российские позиции, после приема в Евросоюз государств Восточной Европы и Прибалтики, включавшего два уровня: экспансию в зону стратегических интересов России (страны Восточной Европы) и экспансию в исторические земли России (бывшие республики СССР, территория которых не одно столетие входила в состав Российской Империи). Теперь, с принятием ЕПС, речь идет об экспансии в пределы возможного интеграционного образования вокруг Российской Федерации и далее вглубь ее собственной территории.
Итак, что на самом деле представляет собой политика соседства?
На наш взгляд, основным смыслом ЕПС является последовательная асимметричная конвергенция соседей, их адаптация к т.н. западным цивилизационным ценностям. За ней стоит гигантский финансовый и волевой ресурс, четкий план действий.
Россию не может не волновать, что в самое ближайшее время Евросоюзу придется определиться с обретенной вместе с республиками Прибалтики теперь уже своей русской диаспорой, однонациональной по отношению к населению центра пророссийской интеграции. И естественно, решать эти вопросы Брюссель будет исходя из собственной политической выгоды, на что и направлена рассчитанная на десятилетие Европейская политика соседства.
ЕПС является составной частью Европейской стратегии безопасности, оформившейся в декабре 2003 года, и состоит из двух направлений: Средиземноморского и Запада СНГ, куда примыкают также кавказские республики бывшего СССР. В общей линии развития восточной политики ЕС политику соседства можно оценить как соответствующий новому уровню сложности этап западноевропейской экспансии. Задачи ЕПС поражают территориальным и политическим размахом.
Заявленную Брюсселем цель (не допустить появления разделительных линий между новыми членами ЕС и их соседями, а также перенести такие преимущества расширения, как мир, стабильность и процветание, на территорию соседних государств) трудно понять иначе, как начало поэтапного политического давления на восточных соседей с целью их адаптации к стандартам западного общества.
Задача ЕПС это продолжение экспансии Европейского Союза, прежде всего, в восточном и южном направлении. Задача трудная, поскольку здесь ЕС сталкивается с гораздо более крупными и отличными от себя объектами.
Вряд ли кто-то может представить, что вслед за странами Магриба Евросоюз окажется способным поглотить весь Африканский континент или вслед за Украиной всю Россию до Тихого океана. Кстати, сама Украина - крепкий орешек для ЕС по всем параметрам, включая культурологические. Но за фасадом ЕПС - интересы Германии и Франции, этих скрыто соперничающих основоположников ЕС, стремящихся к симметрии своих флангов. Такое стремление к франко-германскому балансу может далеко завести европейское сообщество, особенно ввиду того, что новые его члены, на которых возложено воплощение политики соседства, все еще интегрированы в ЕС во многом условно.
Пройдет не одно десятилетие, прежде чем они достигнут среднего для ЕС уровня экономического развития. Это только, так сказать, видимая сторона айсберга ЕПС; сам айсберг со всеми его очертаниями еще не показался из моря бумаг на брюссельских столах (возможно, это произойдет к 2007 году).
Для нас наиболее важно то, что роль главных субъектов ЕПС отведена нашим бывшим союзникам и бывшим советским республикам. А основными объектами, кроме России, станут наши потенциальные партнеры по пост-Союзной (постсоветской) интеграции Украина, Белоруссия, Молдавия, а также Грузия, Армения и Азербайджан.
Главный акцент политики соседства возлагается на приграничное сотрудничество, на так называемую готовность соседних стран разделить с вновь принятыми странами ценности ЕС: либерализацию торговли, интенсификацию контактов в области науки, культуры, образования, усиление заботы о правах человека, экологии, решение проблем энергетики и т.п. Сами по себе эти цели можно только приветствовать, но средства их достижения предполагают асимметричную конвергенцию если не целых стран, то хотя бы их приграничных территорий.
Сейчас уже речь идет не о полуторамиллионной Эстонии или трех с половиной миллионах жителей Литвы, а о таких объектах как 50-миллионная Украина, превышающая по масштабам столь проблемную для ЕС Польшу, а по политической сложности превосходящей ее многократно. На эти цели, названные формированием дружеского окружения, брошены гигантские деньги из уже известных программ TACIS, PHARE, ISPA, CARDS и совершенно новых, созданных под очень конкретные задачи асимметричной конвергенции.
Нельзя не сказать о критериях соответствия стран, с которыми Брюссель собирается налаживать добрососедские отношения, стандартам ЕС в области свободы, демократии и прав человека. Пока приняты только планы действий в отношении Украины и Молдавии. Но, если учесть, что основными субъектами ЕПС станут государства, ставшие членами Евросоюза в ходе последней волны экспансии ЕС, нетрудно представить ситуацию, когда высокие стандарты европейской демократии и прав человека нам будут диктовать Латвия и Эстония.
Здесь, как говорится, комментарии излишни: абсурд политики ЕПС в этом случае совершенно очевиден.
Принятые 9 декабря 2004 года планы действий Евросоюза в отношении Украины и Молдавии, по сути, идентичны. Это оказание влияния в демократическом русле на выборы парламентов и президентов, а также одностороннее воздействие на все основные стороны жизни абсорбируемых стран.
Налицо стремление к эксплуатации недр и производственных мощностей этих республик, превращению Украины в рынок сбыта для ЕС.
Однако, в отличие от предыдущих стратегий новая стратегия ЕС радует некоторым вниманием к специфике новых объектов. (Со странами Восточной Европы и Прибалтики было не так: в Брюсселе лишь за несколько месяцев до их принятия в челны ЕС задумались о преимущественно сельскохозяйственной ориентации экспорта этих стран и об остроте проблемы русской диаспоры в прибалтийских государствах. В результате Польшу и Венгрию теперь постоянно потрясают забастовки фермеров, а Латвию и Эстонию манифестации русских школьников и студентов.
О положении в бывшей ГДР Брюссель и вовсе предпочитает не вспоминать). Теперь Европа четко сознает, что на Украине, например, есть самолетостроительная отрасль, а в Молдавии русское Приднестровье.
Несколько утрируя, можно сказать, что различия между планами по двум этим странам состоит в том, что план по Украине делает особый акцент на освоении украинского самолетостроения (очевидно, предполагается вытеснение оттуда России), а план по Молдавии работу по интеграции Приднестровья в Молдавское государство. Причем последней цели, должна способствовать и Украина. Скорее всего, можно ожидать развития сценария, предложенного Президентом Ворониным еще в 2002 году: признать Приднестровье объектом для международной контртеррористической операции, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А что Россия?
Россия, как видим, опять в позе - позе уважения целостности и суверенитета другого государства без учета новой геополитической ситуации, в которой эти понятия сброшены со счетов, а российские целостность и суверенитет не уважаются.
Где стратегия разрешения приднестровского вопроса? Где вообще российская стратегия в ближнем зарубежье? Ее как не было, так и нет.
Понятна в этом ключе перспектива восточной Украины и Крыма в случае, если они предпримут попытку сопротивляться западнизации.
Включение в мае 2004 года восьми стран Восточной Европы и Прибалтики в состав ЕС создало для них качественно новую ситуацию, превратив из объекта в субъект политики Европейского Союза. Но все ли страны готовы к этой миссии? Впрочем, Польша и Литва под руководством комиссара Х.Соланы уже выдержали первый экзамен на так называемое региональное взаимодействие в ходе выборов на Украине.
Действительно, ЕПС помимо трансграничного сотрудничества, намерена руководить и региональным взаимодействием новых членов и западных республик бывшего СССР. Следует ожидать, что подобно тому, как в свое время Финляндия в программе Северного Измерения, Польша и бывшие республики Прибалтики станут локомотивами новых региональных программ ЕПС, таких, как Программа Балтийского моря, Латвия Литва Беларусь, а также Польша Украина Беларусь. Понятно, что выполнение функций мотора регионального сотрудничества невозможно без пересмотра отношения к партнеру в сторону смягчения претензий.
Совладают ли с новыми задачами Польша, Литва и Латвия, покажут уже предусмотренные программой в качестве первого этапа ближайшие три года. Для России важно, на какой основе будет достигнуто взаимопонимание в этих региональных структурах.
Единственная возможность для государств Восточной Европы и Прибалтики не ухудшить при проведении ЕПС свои отношения с Россией это способствовать ее вовлечению в новую субрегиональную политику. К сожалению, миссия Польши и Литвы в украинских выборах очевидный пример негативного сценария. Если взглянуть на проблему глазами восточных европейцев, то очевидно, что ее интеграция одному Евросоюзу не по силам. Поднять Украину, которая по параметрам территории, населения, ресурсного потенциала почти равна всем странам последней волны расширения, - это действительно сверхзадача.
Разорвать Украину куда легче, но при этом неизбежен хотя бы поверхностный конфликт ЕС с Россией. Такой сценарий поглощения Украины был бы выгоден исключительно США. Среди европейских стран ему должна противиться Франция, так как подобное развитие событий ломает весь баланс ее отношений с Германией. Может ли устраивать такой сценарий страны Восточной Европы?
Думается, что тоже нет. Украина на рубеже 90-х годов уже стала препятствием к осуществлению идеи центральноевропейской федерации, поскольку в силу своей величины не вмещалась в это потенциальное образование. Теперь вновь придется искать региональную роль для Украины. Захотят ли европейцы признать ее лидером?
Понятно, что на равных союз с Украиной для них столь же маловероятен, как союз с Россией. Следовательно, нет.
Было бы разумнее оставить Украину в ее роли моста, но этого как раз и не дают сделать США да и политика соседства ЕС.
Есть ли в рамках политики ЕС возможности для формирования между Россией и государствами Восточной Европы отношений, действительно устраивающих обе стороны, - отношений не менторских и иерархических (как это предлагает ЕПС), а подлинно партнерских? Здесь многое зависит от того, какие силы придут к власти в этих государствах, захотят ли они конструктивных отношений с Россией, поймут ли что улучшение экономической ситуации в России и достижение политической стабильности на Востоке жизненно важны для самих стран Восточной Европы и Прибалтики.
Перспектива развития отношений России и ЕС сулит странам региона большие капитальные вложения в строительство транспортных магистралей трубопроводов для экспорта российского сырья. Однако ЕПС не предлагает пока ни одного решения, устраивающего российскую сторону: возьмем ли мы проблему русских в Прибалтике, калининградский транзит или экономическое взаимодействие с Украиной и Молдавией.
Поэтому Москве вряд ли следует пассивно ожидать более полного и понятного для нас оформления этой политики: история предоставляет нам последний шанс использовать имеющийся потенциал в отношениях с субъектами и объектами ЕПС как бывшими членами СЭВ и бывшими советскими республиками.
