Сердцевина характеристики метода
А вот сердцевина характеристики метода, данная Гегелем:
Определенность, которая была результатом, сама есть новое начало благодаря форме простоты, в которую она свелась познание движется от содержания к содержанию. Это движение вперед определяет себя прежде всего таким образом, что оно начинается с простых определенностей и что следующие за ними определенности становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит свое начало, и движение этого начала обогатило его новой определенностью. Всеобщее составляет основу; поэтому движение вперед не следует принимать за процесс, протекающий от чего-то иного к чему-то иному. В абсолютном методе понятие сохраняется в своем инобытии, всеобщее - в своем обособлении..., на каждой ступени дальнейшего определения всеобщее возвышает всю массу предшествующего содержания и не только ничего не теряет от своего диалектического движения вперед, не только ничего не оставляет позади себя, но несет с собой все приобретенное и обогащается и сгущается внутри себя ... всеобщее сообщено богатству содержания, непосредственно сохранено в нем...
Процесс обогащения всеобщего совершается в соответствии с необходимостью понятия, держится понятием, и каждое определение есть рефлексия в себя. Каждая новая ступень выхождения вовне себя ... есть также и некоторое углубле-ние-в-себя ... каждый шаг вперед ..., удаляясь от неопределенного начала, есть также возвратное приближение к началу ... идущее вспять обоснование начала и идущее вперед дальнейшее его определение ... есть одно и то же (1972, с. 306-307, т.З, НЛ).
В сложном, многослойном устройстве такого мышления различимы: совокупный субъект мысли, представленный текстами эмпирического типа; цепь предикатов, которые приобретают статус "непосредственного или объектного и каждый переход от предиката к предикату это смена объекта, от более абстрактного к менее абстрактному; последовательность тех предикатов, которые становятся средствами конкретизации. С одной стороны, уточняющие предикаты выводятся из уточняемых. С другой стороны, они вводятся в уточняемые как бы извне. При интеграции их с уточняемыми они приобретают качества уточняемых предикатов (возвышаются на их уровень).
С другой стороны, уточняющий предикат не только усложняет, но и углубляет уточняемый предикат. В нем какбы появляется сущностная глубина и проявление этой сущности.
В конечном счете, глубина и непроявленность в-себе бытия становится исходной абстракцией, движение которой к проявлению начинает новый цикл после сброса всей массы проявленного. Подобные метаморфозы легко замечаемы в воспроизводстве развивающихся (созреваемых) объектов. Плод, как завершение цикла, содержит семя как свою максимальную глубину непроявленного. Но после освобождения от плода именно семя становится началом нового цикла.
Плод - обоснование семени как начала.
Однако в этой аналогии есть мыслительная ловушка. Если семя только раскрывает свои свойства и плод - максимальное раскрытие высшее состояние, то семя внутри плода - это восстановление начала и нельзя говорить о развитии. Гегель даже подчеркивает, что метод, образующий, таким образом, некоторый круг (1972, с. 307, т.З, НЛ). Для развития необходима счена плана бытия и функциональной структуры нечто, коррекция устройства семени.
В то же время, если бы были коррекции такого типа, то они свидетельствовали бы о неистинности нечто, временности его устройства,, зависимости от внешних деформирующих условий. Поэтому у Гегеля введен круг как цикл бытия истинного нечто и развитие - сторона цикла, относимая к созреванию нечто.
Но об истине и о развитии мы будем обсуждать ниже и специально.
Пока что мы снимем технологическую (логическую, формно-мыслительную) недоговоренность Гегеля. В мыслекоммуникативной онтологии легче обнаружить место гегелевским формам и их доопределениям.
Введем привычные условия для анализа.
Арбитр, строя свое средство для арбитражной оценки конкурирующих версий, устраняет неопределенность содержаний и сохраняет содержания в обобщающих заместителях -абстракциях. Совокупный предикат - это структурно устроенный знак (или символ), за которым закреплено содержание, подчиненное арбитражным функциям (значение).
Пока предикат не соотносится с субъектом мысли, он имеет формальность, включая формальность значения. Через соотнесение с субъектом мысли (эмпирическим материалом и за ним стоящим объектом познания") преодолевается формальность значения за счет удачной, успешной подтверждаемости в соотнесении.
Предикат объективируется (онтологизируется) после подтверждения или успешного замещения субъекта мысли. Предикат можно видеть уже лишь объектно (онтологически).
Если синтезируются предикаты, то совмещаются объектные содержания, а до подтверждения - значения. Этот синтез может быть по принципу дополнительности.
Тогда объект не трансформируется, а расширяется или обнаруживается та полнота, которая была не видна.
Но можно реализовывать принцип уточнения. Тогда рамки объекта не меняются, а в нем возникают новые членения, зависимые от содержания уточняющего предиката.
Мы видим, что результаты являются отличными. Сам уточняющий предикат либо существует в наборе, либо строится, если его еще нет, но он необходим.
В этой фазе возникает развилка между внешним и внутренним типами уточнения.
Внешний уточнение станет, если уточняющее вводится не из логики создания или выявления потребности в уточнении со стороны самого предшествующего содержания. Внутренним оно может считаться в противоположном случае.
В рамках онтологической идеи развития приемлем второй вариант при дополнительной предпосылке, что уточняющий предикат по содержанию не просто привлекается извне, а порождается изнутри.
Кроме того, самоусложнение, оформляемое логически как подбор такого уточняющего, чтобы он позволил содержательно показать это саморазвитие, или путь объекта как такового, может быть двух типов. В рамках одного типа каждое последующее состояние объекта в целом порождает то противоречие, разотождествление, которое начинает шаг развития.
Другой тип характерен разотождествлением в предшествующем, ближайшем, уточняющем предикате и им описываемом механизме. Это означает, что следует уточнять не уточненное, а уточняющее, не новое состояние объекта, а тот механизм, который сделал его новым.
Мы видим, что исходный предикат при синтезировании с очередным уточняющим переходит в новое состояние, более развитое. При этом уточняющие сами меняют свое состояние" за счет уточняющих более глубокого уровня.
На каждом новом шаге появляется новое углубление. Уточненные предикаты непосредственно сопоставляются с субъектом мысли, в отличие от уточняющих, которые лишь трансформируют, усложняют уточняемые. Однако и сами инструментальные, не содержательные предикаты приобретают свою неинструментальную содержательность лишь наверху, в слое соотнесений с субъектом мысли, когда они уже синтезировались с уточняемым предикатом. Эго и можно совместить с мыслью Гегеля об обогащении, конкретизации содержания.
Благодаря принятию предшествующей абстракцией результата отчуждения от нее (результата разотождесшіения) и адаптации его в себе к себе сохраняется мысль Гегеля о сохранении всеобщего в его обособлении, в обособленном, но принятом. Здесь же и условие подъема нового содержания, тогда как новое содержание с каждым шагом становится глубже, имеющим в себе различие того же уровня и нового уровня глубины.
Гегель прямо говорит и об углублении (в-себя), отдалении от начала, и о приближении к нему, об идущем вспять обосновании начала.
Можно считать, что второй тип уточнения, который следует назвать систематическим уточнением, ближе всего к мысли Гегеля.
Подобные ухищрения резко осложнили положение в логике, ускорили размежевания. Вот как комментирует Гегель свое самоопределение в пространстве полемики.
Данная работа отличается от обыкновенного компедия, прежде всего своим методом, который играет в ней руководящую роль. А существенное отличие философского способа перехода от одного вопроса к другому и научного доказательства, спекулятивного способа познания вообще, от других способов познания является предпосылкой, из которой мы здесь исходим...
Многие поняли или скорее почувствовали, чем поняли, что для спекулятивной науки недостаточно форм и правил прежней логики..., представляющих собою правила рассудочного познания; тогда они отбросили эти правила, видя в них лишь оковы, чтобы произвольно говорить то, что им велит сердце, фантазия или случайное созерцание; а поскольку обойтись без рефлексии и соотношения мыслей невозможно, они бессодержательно пытались следовать презираемому им методу (1990, с. 44-45, ФП).
Исходя из ценности нерассудочного, а разумного мышления и особенностей философского познания Гегель столкнулся с проблемной ситуацией в логике. Поэтому он разработал свою версию логики и логизированного показа других областей познания. При соотнесении с Философией права он пишет: ... все произведение в целом, так и разработка его разделов имеет своим основанием дух логики ... ибо речь идет о науке, а в науке содержание существенного связано с формой (1990, с. 45, ФП).
Научное (теоретическое) знание, как продукт соответствующего мышления, зависит от способа организации мышления. Переход от эмпирической случайности к строгости теоретических положений неотделим от логики, от логических форм, являющихся средствами отхода от хаосамысли.
Гегель рассматривает несколько типовых подходов к познающему мышлению и деятельности, создавая условия для выбора подхода, соответствующего познавательной функции. В такой типологии подходов отражены различные акценты в едином механизме познания.
Следуя формальному, а не философскому методу наук, обычно ищут и требуют, прежде всего дефиниции ради сохранения ... внешней научной формы... Дедуцируется же дефиниция обычно из этимологии, преимущественно посредством абстрагирования от особых случаев, причем основой служат чувства и представления людей.
Правильность дефиниции определяют затем в зависимости от ее соответствия существующим представлениям. При этом методе отодвигается на задний план то что единственно существенно в научном отношении, в отношении содержания, - природа понятия.
В философском познании главным является необходимость понятия, а движение, в ходе которого оно является результатом, составляет его доказательство и дедукцию. Поскольку его содержание для себя необходимо, только затем следует обратить внимание на то, что соответствует ему в представлении и языке.
Однако понятие для себя в своей истине и это же понятие в представлении не только могут, но и должны отличаться друг от друга по форме и образу ... но если способ познания со своими формальными приемами дефиниций, умозаключений, доказательств и т.п. в известной степени оставлен, то он обрел дурную замену в виде манеры, состоящей в том, чтобы непосредственно улавливать и утверждать идеи вообще ... как формы сознания ... этот метод ... наименее философский ... манера непосредственного осознания и чувства делает своим принципом субъективность, случайность и произвольность знания (1990, с. 60-61, ФП).
Мы видим, что в познании есть момент фиксации запечатлений в созерцании, есть момент отбора значимого в материале фиксаций, момент усмотрения всеобщего в чувственном материале, момент скрепления образа с знаковым средством (именем), момент соотнесения скрепленного образа с иным, дополнительным фрагментом материала запечатлений, момент построения понятия с содержанием, имеющим признаки объектной необходимости, с показом его свойств. Гегель подчеркивает, что понятийное содержание, обладающее истинностью, не может не отличаться от иных представлений, так как оно выражает сверхчувственное, а не наблюдаемое.
На основе такой (простой) реконструкции пути к понятию, можно ставить акценты и придавать акцентированному взгляду принципиальную значимость, оформлять указанные подходы.
В отличие от имитационного повторения познающим свойств внешнего воздействия и произвольного оперирования с материалом фиксаций в конструировании понятий осуществляется порождение содержания изнутри.
Метод, согласно которому в науке понятия развивается из самого себя и есть лишь имманентное продвижение и порождение своих определений... Движущий принцип понятия ... я называю диалектикой, ... не в том смысле, что она разрушает, запутывает, ведет в разные стороны данные чувства ... и ставит своей целью лишь доказать противоположное, но породить из него позитивное содержание ... посредством чего она только и есть развитие и имманентное продвижение...
Такая диалектика есть не внешнее деяние субъективного мышления, а собственная душа содержания, из которой органически вырастают ее ветви и плоды. Мышление в качестве субъективного лишь наблюдает это развитие идеи как собственную деятельность ее разума, ничего со своей стороны к нему не добавляя ... здесь дух в своей свободе, высшая вершина самосознательного разума, сообщает себе действительность и порождает себя как существующий мир; дело науки только в том, чтобы осознать эту собственную работу разума предмета (1990, с. 91, ФП).
Мы видим, что здесь остается загадкой переход от субъективного конструирования образов, мышления в стиле самовыражения к конструированию от имени самого предмета (объекта). Это объектное, онтологическое (оптическое) мышление обладает полнотой неслучайности, сущностности и является показывающим свое самодвижение, саморазвитие, диалектику бытия. Как мышление начинает обладать такой способностью - загадка духа в высшей стадии своего познающего бытия. Она показана в становлении в Философии духа и др. подобных сочинениях Гегеля. Но это и раскрытие теоретического (философского) бытия мышления.
Это мышление может сопровождаться рефлексией своего движения и такая рефлексия придает осознанность сохранению онтологического жанра мышления. Благодаря этому мыслитель не вмешивается в ход раскрытия понятийного содержания, нейтрализует дотеоретические формы мышления, проявление самовыражения самого по себе.
Выделение не истинных способов научного исследования комментируется еще и так: ... специфическое различие между двумя неподлинными способами научного исследования ..^которое заключается в том, что принципом одного является смешение эмпирического созерцания и всеобщего, принципом другого - абсолютная противоположенность и абсолютная всеобщность (1978, с. 189, ПП). Иначе говоря, в познающем мышлении имеются два типа опасностей.
В рамках первого типа опасности утверждения эмпирические и теоретические смешиваются и не уделяется внимание их принципиальному отличию по способу появления (имитационность и конструктивность). Вторая опасность связана с полным игнорированием другими типами утверждений друг друга, что свидетельствует о проявлении эгоцентризма двух источников знания (созерцания и мышления), двух механизмов, принципов, техник мышления. Гегель не следует разъединяющей стратегии и показывает, что формализм мыслительного конструирования преодолевается соотнесенностью конструкции с материалом созерцаний.
Однако соотнесение не должно приводить к смешению. Мыслительная строгость и необходимость в конструкции должна быть преодолевающей самовыражение мышления.
Познание требует подчиненности мышления, зависимости от познаваемого. Но эта зависимость должна быть не от самого по себе материала созерцаний. Созерцания служат лишь стимулирующим нефор-мализм мышления и намекающим" на то, что относится к объекту. А сама по себе объектность, истинность мысли предполагает переход от самовыражения конструктора к объектной подчиненности, к истинному содержанию самому по себе. И вновь загадка Гегеля - как увидеть этот качественный переход к неформальности, содержательности формосоответсвующего мышления, как смоделировать переход, чтобы увидеть прототип разгадки?
Мыслетехники конца XX в. раскрыла многие ключи к разгадке.
Мы уже показывали, что метод мышления, рассматриваемый как метод и познания в целом, подчинен идее самовыражения, саморазвития. Развитие усматривается как исходная характеристика сущности, как способ движения сущности в своем самораскрытии.
Поэтому и мыслящее познание должно показывать такое движение.
Вот как характеризует развитие сам Гегель.
Переход в другое есть диалектический процесс в сфере бытия, а видимость в другом есть диалектический процесс в сфере сущности. Движение понятия есть, напротив, развитие, посредством которого полагается лишь то, что уже имеется в себе ... природу понятия, обнаруживающего себя в своем процессе как развитие самого себя (1974, с. 343, т.і, ЭФН).
В развитии, полагается то, что уже имеется в себе. Следовательно, исходное состояние имеет в себе то, что полагает, порождает свое иное бытие и воспринимаемое как иное состояние, а с внешней позиции - как просто иное.
То, что имеется в прежнем состоянии является потенциальным того, что затем становится актуальным. Новое состояние меняет свою форму бытия, а сущность его сохраняется.
Наблюдатели не могут увидеть сущность в потенциальной, непроявленной, форме бытия. Им нужны проявления.
А мыслитель может это увидеть, так как его способ (метод) опирается не на наблюдаемое, а конструируемое и конструктор знает, что будет на каждой фазе бытия объекта как проявленное. Чтобы совместить все проявленности с одним объектом, а предпосылка одного и того же объекта должна быть в технике онтологического мышления, мыслитель вводит различные фазы как различные проявления, но одного объекта.
Только тогда можно рассматривать каузальные переходы внутри объекта, каузально значимый механизм смены качеств объекта.
Подчеркивая специфику совмещения противоположностей в ходе развития Гегель пишет: Рефлектирующие определения бытия, как, например, нечто и иное или конечное и бесконечное, хотя по своему существу и указывают друг на друга как бытие-для-иного, также считаются как качественные существующими сами по себе ... конечное считается точно так же непосредственно сущим и пребывающим само по себе, как и бесконечное. Напротив, положительное и отрицательное, причина и следствие ... все же не имеют никакого смысла друг без друга... В развитии изложения, в движении понятия ... существенно различать что еще есть в себе и тем, что положено,... определения как они суть в понятии и каковы они, будучи положенными или сущи-ми-для-иного.
Это относится только к диалектическому развитию, которое не знает метафизическое философствование, в том числе и критическая философия (1970, с 184, т.1, НЛ).
Тем самым, Гегель говорит о тех качествах, которые можно рассматривать сами по себе и различая их не быть вынужденным следить за переходом от одного к другому. Формально квалифицирующее мышление так и поступает.
А в диалектике, в онтологической ориентации все качества взаимозависимы и мышление уже примирило.
Он говорит, что именно в рефлексии бытия или в познании бытия за счет самого рефлектирующего, в познавательной функции, мышления вносятся, мышлением, характеристики. Внутри мышления они, как результаты мыслительной квалификации, легко располагаются как различные характеристики, независящие друг от друга.
Если эти характеристики, фиксированные с помощью предикатов, вводятся в соотношение, то в соотнесенном виде они уже как бы и учитывают друг друга. Но вне диалектического мышления соединение идет не в логике объекта, а в зависимости от соображений, намерений автора текста, мыслителя. Гегель стремится преодолеть такой подход в мышлении и познании.
Он делает установку на сам объект и заставляет" соединяться предикаты по онтологическим критериям.
В объектной логике все характеристики не могут существовать друг без друга, так как они, хотя и пребывают в мышлении, по функции мыслительной установке они уже стали сторонами единого бытия.
Гегель рассматривает в мышлении развитие изложения как развитие объекта. Поэтому он различает те утверждения, которые характеризуют вещь-в-себе и те, которые характеризуют понятие, как существующее для-иного, для выражения бытия вещи-в-себе. Положенность понятия означает его перевоплощение из инструментария мыслителя в объектное бытие внутри самого мышления. Если это бытие перестает зависеть от произвола мыслителя, то оно превращается в истинное. Тогда оно становится идеальным объектом.
Все его проявления уже пронизываются истинностью. Более развитое состояние объекта выступает как проявление предшествующего состояния, а исходное состояние - суть бытие, которое несет в себе готовность и способность полагать все остальные, передавая эту способность последующему состоянию в объеме шага развития и перехода к последующим шагам.
Мышление, развертывающееся во времени, пошажности, полагает всю конструкцию, а по содержанию - это самополагание объекта. Чтобы объектную подчиненность мышления выдержать и сохранить развертываемость самого мышления нужно отвечать на вопрос об объектном принципе перехода к последующему утверждению. Если оно зависит только от мыслителя, то опять пропадает подчиненность мышления лишь объекту.
Сам объект должен отвечать на вопрос. Он сам должен полагать свое новое содержание. Тем самым, принцип дополнительности в формообразовании мыслительного процесса, уже не подходит. А вот систематическое уточнение - подходит.
И тогда остается лишь объектно объяснить принцип уточнения. Если его оставить лишь как извне вводимое уточнение, то объектно оно выступит уже неадекватно, внесет произвол мыслителя. А если уточнение производит сам объект, то адекватность останется. Но тогда это и станет мыслительным оправданием обращенности к развитию или объектным оправданием обращенности к уточнению. Уточнение не сводится к разложению предшествующего предиката по его содержанию.
Вот как Гегель комментирует технику перехода к качественно новому.
Логика определилась как наука чистого мышления, имеющая своим принципом чистое знание, не абстрактное, а конкретное, живое единство, полученное благодаря тому, что противоположность между сознанием о некоем субъективно для себя сущем и сознанием ... о некоем объективном, - знают как преодоленную в этом единство, знают бытие как чистое понятие в самом себе, а чистое понятие - как истинное бытие. Эти два момента, которые содержатся в логическом. Но их теперь знают как существующие нераздельно ... только благодаря тому, что их в то же время знают как отличные друг от друга, их единство не абстрактно, мертвенно, неподвижно, а конкретно ... так как суждение понятия - полагание
уже имманентного ему определения и его различия, то это полага-ние не должно пониматься как новое разложение указанного единства на его определения ... ибо это было бы бесполезным возвращением к прежней точке зрения, к противоположностям сознания... Указанное единство остается стихией логического (1970, с. 114-115, т.1, НЛ).
