Императорская Германия
В императорской Германии государственный социализм был не просто официальной правительственной политикой, но и господствующей интеллектуальной ортодоксией. В немецкой экономической науке главенствовали так назы -ваемыеKathedersozialisten, или кафедральныесоциалисты, которые презрительно именовали систему экономической свободы манчестерством и требовали проведения широких социальных реформ в этатистском направлении.
Самыми видными фигурами этой группы были Густав Шмоллер и Адольф Вагнер. Шмоллер, профессор престижного Берлинского универ-ситета, долгое время был руководителем влиятельной Ассоциации социальной политики. Основанная в 1872 г., Ассоциация стала центром обсуждения всех аспектов социального вопроса.
У ее членов были разные подходы иприоритеты, но они были едины в своем презрении к рыночной конкуренции по нравственным и социальным основаниям. Мы убеждены, что ничем не ограниченное господство изменчивых и отчасти антагонистических лич -ных интересов не может гарантировать благосостояние общества, заявил Шмоллер во вступительном обращении к учредительному съезду ассоциации35.
Вагнер, также работавший в Берлинском университете, был активен не только в академической сфере, но и в политике, будучи депутатом прусского парламента, членом прусской палаты лордов и лидером партии христианских социалистов. Он сформулировал закон Вагнера, согласно которому прогресс цивилизации делает необходимым расширение государственного контроля над хозяйственной жизнью36.
Вагнер был убежденным государственником; он призывал к расширению государственного контроля не ради одностороннего эвдемонизма**, не ради индивидуума или индивидуумов, но во имя целого, во имя нации37.
Либерализм никогда не играл значительной роли в политической жизни Германии. К моменту ухода Бисмарка в отставку либералы были не только побеждены, но и полностью деморализованы.
При этом в тех странах, где экономический либерализм имел особенно прочные позиции в США и Британии, идеи и политика германского государственного социализма, привлекательности которых сильно способствовала военная и экономическая мощь - Германии, помогли развернуть интеллектуальное движение в сторону коллективизма. Многие американцы прониклись немецкими настроениями в ходе учебы и путешествий. Эдвард Беллами, например, в молодости посетил Германию.
Картины убогой жизни немецкого рабочего класса разбудили в нем чувство социальной ответственности. Есть у Беллами и менее трогательное воспоминание о фон Мольтке, великом начальнике прусского
генерального штаба, с которым он обсуждал преимущества централизованного планирования.
Этическое направление, считающее счастье, блаженство высшей целью человеческой жизни и критерием нравственности (Словарь иностранных слов и выражений / E.G. Зенович. М., 1998).
Прим. реЪ.
Молодая американская экономическая наука изначально была организована по немецкому образцу и ставила перед собой аналогичные задачи. Основанная в 1885 г. Американская экономическая ассоциация (АЭА) была точной копией шмоллеровской Ассоциации социальной политики.
Подобно своему немецкому двойнику, новая организация бросила вызов доктрине экономического либерализма. В ее программном документе значилось:
Мы считаем государство образовательной и моральной силой, чья активная поддержка необходимое условие прогресса человечества. Осознавая необходимость личной инициативы в промышленной сфере, мы считаем, что доктрина laissez faire опасна в политической и вредоносна в нравственной сфере и что она предлагает неадекватное объяснение отношений между государством и его гражданами38.
Пять из шести членов первого правления АЭА и 20 из 26 ее президентов учились в Германии. Так немецкое влияние пропитало насквозь то, что в скором будущем станет частью американского интеллектуального истеблишмента.
Реформаторы Прогрессивной эры открыто рекламиро -вали немецкую модель. Приведем один весьма показательный пример. Даже в 1916 г., накануне вступления США в Первую мировую войну, Теодор Рузвельт все еще ссылался на Германию как на образец для подражания: [Америка] может большему научиться у Германии, чем у любой другой страны.
И это касается как верности неутилитарным идеалам, так и, в не меньшей степени, заботы об основных элементах социальной и промышленной эффективности, о тех видах социальной деятельности правительства, которые в условиях современного индустриализма абсолютно необходимы для защиты индивида и общего благосостояния39.
В сознании американцев образ Германии-учителя скоро сменит образ Германии-врага, но до этого в политическую культуру страны была впрыснута большая доза коллективизма в немецком духе.
Между тем в Британии немецкое влияние изначально воспринималось через призму экономического и военногосоперничества. Примерно с 1870 г. Британия переживала так называемый относительный упадок. Это не означает, что экономический рост в Британии прекратился. Просто в других странах темпы роста были выше. Соответственно, Британия стала постепенно сдавать позиции на мировых рынках.
В 1870г. на ее долю приходилось 31,8% мировой промышленной продукции, а к 1913 г. этот показатель снизился до 14,0%. Доля Британии в мировом экспорте также упала: с 41,1% мирового экспорта промышленных товаров в 1880г. до29,9%в 1913г. В значительной степени Британию потеснили Соединенные Штаты.
Но на европейском континен -те главной ее соперницей была Германия. В 1880г. 19,3% мирового промышленного экспорта составляла продукция немецких фирм, а к 1913г. эта цифра выросла до 26,5%40. Безусловно, до известной степени это отставание было естественным и неизбежным.
Британия первой вступила на путь индустриализации и какое-то время занимала практически монопольное положение. Другим странам ничего не оставалось, как последовать ее примеру.
Вряд ли Британия могла рассчитывать на иной поворот событий или, более того, желать чего-то другого. Тревогу, однако, вызывал тот факт, что британские фирмы не слишком преуспевали во многих наукоемких отраслях, выведших про -мышленную революцию на новый уровень развития.
К началу XX в. британские компании уступали своим немецким соперникам в таких высокотехнологичных отраслях, как производство синтетических красителей, оптики и электротехнической продукции41.
Еще больше беспокойства вызывало то, что растущая экономическая мощь Германии питала ее военные притя -зания и возможности. В 1898 г. под руководством адмирала Альфреда фон Тирпица Германия начала амбициоз -ную программу строительства военно - морского флота, что являлось прямым вызовом прежде неоспоримому морско -му превосходству Британии.
В результате возникла ожесточенная гонка вооружений, потому что Британия придерживалась традиционной доктрины двух держав, согласно которой британский флот должен быть в состоянии при необходимости противостоять объединенным силам двух крупнейших флотов мира.
В этой наэлектризованной атмосфере британские сторонники промышленной контрреволюции набрали политический вес с помощью кампании за национальную эффективность. Подстегиваемая военными неудачами Британии в бурской войне, идеологически эклектичная коалиция империалистов, протекционистов, ведущих промышленников и фабианских социалистов дружно обруши -лась на либеральную самоуспокоенность перед лицом все более стремительного, конкурентоспособного и враждебного мира.
В годы перед Первой мировой войной эффективность стала дежурным словечком, а Германия с ее сильной армией и всеобщей воинской повинностью, контролируемой государством системой образования, научным и технологическим динамизмом, с высокой долей государственного сектора в экономике, защищенной таможенными пошлинами, и объединенной в картели частной промышленностью, с ее государственной системой социального страхования представлялась источником угрозы и вдохновляющих идей. Как отмечает историк Г.Р. Сирл:
Если суммировать ее смысл одной фразой, идеологию национальной эффективности можно охарактеризовать как попытку дискредитировать привычки, убеждения и институты, которые были причиной отставания Британии в конкуренции с иностранцами, и рекомендовать вместо них социальную организацию, которая была бы ближе к германской модели42.
Поддавшись обаянию движения за национальную эффективность, новолиберальное правительство Герберта Асквита по инициативе Дэвида Ллойда Джорджа, бывшего канцлером казначейства, и молодого Уильяма Черчилля, возглавлявшего министерство торговли, порвало с либеральной ортодоксией в духе Гладстона и начало проводить социальную политику по немецкому образцу. В период 19081911 гг. были приняты законы
0 минимальной заработной плате, пенсиях по старости, прогрессивном налоге на доходы и на земельную собственность, обязательном страховании на случай болезни и безработицы. Подражание Германии несомненно. Как писал Черчилль в 1908 г. о программе новых либералов: Бросить большой ломоть
бисмарковщины поверх всей нашей промышленной системы и со спокойной совестью ждать последствий, какими бы они ни оказались .
То, что такая фраза могла быть сказана, причем не кем-нибудь, а именно британским либералом, одобряющим не кого-нибудь, а именно Бисмарка, служит красноречивым свидетельством огромной интеллектуальной силы, которую набрала промышленная контрреволюция к началу XX в. Даже тем, кто предпочел бы иное, централизация и контроль сверху казались требованиями прогрес -са на производстве и в обществе. Направление хода истории представлялось столь же очевидным, как рост и упадок наций.
Власть над миром переходила к адептам централизации Америке и Германии, а Британия, старый бастион либерализма, сдавала позиции. В новом веке, хорошо это или плохо, землю наследуют приверженцы централизации .
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В этой реконструкции Бостона, придуманного Беллами, некоторые детали я добавил от себя, но все основные черты взяты из прозы этого автора. Так, Беллами описывает Бостон на рубеже третьего тысячелетия как город с длинными широкими улицами, вдоль которых большие деревья и очень красивые здания, и далее говорит, что в каждом квартале есть большие открытые площади, засаженные деревьями и украшенные статуями и фонтанами, струи которых искрятся и сверкают в косых лучах вечернего солнца. В другом месте он пишет о знаменитом новом Бостоне с его куполами и башнями, садами и фонтанами. Он объявил 15 октября Днем единения и называет его величайшим для нас днем года, днем, от которого мы отсчитываем все наши события, нашей олимпиадой, даром что ежегодной (Edward Bellamy, Looking Backward: 2000-1887 (New York: Signet Classic, 1960 [1888]), 43, 204, 59).
И другие детали заимствованы непосредственно из этой книги, включая условия службы в армии труда (с. 59), значки, обозначающие ранг (с. 95), и существование единой кухни и прачечной (с. 91), а также коллективных зонтиков (с. 112).
Это последнее устройство предлагается как метафора различия между эпохами индивидуализма и согласия (с. 112).
2 Ibid., 54.
3 Ibid., 165.
4 Ibid., 157.
5 Ibid., 112.
6 Arthur E. Morgan, Edward Bellamy (New York: Columbia University Press, 1944), 247, 275. Артур Морган, восторженный биограф Беллами, был еще и видным деятелем Нового курса.
Будучи первым председателем Управления долины Теннеси, Морган попытался воплотить некоторые идеи Беллами на региональном уровне. Интересное описание карьеры Моргана см.: Thomas P. Huges, American Genesis: A Century of Invention and Technological Enthusiasm (New York: Penguin Books, 1989), 364-381; JohnM.
Jordan, Machine-Age Ideology: Social Engineering American Liberalism, 1911-1939 (Chapel Hill, N.C.: University of North Carolina Press, 1994), 243-247.
7 Erich Fromm, foreword to Bellamy, Looking Backward, v.
8 Термин промышленная контрреволюция принадлежит мне, но идея не нова. Например, лауреат Нобелевской премии по экономике Дуглас Норт объясняет рост коллективизма реакцией на стрессы и сложности индустриализации. См. Douglas С. North, Structureand Change in Economic History (New York: W.W.
Norton Company, 1981), 179184. Сходным образом историк Теодор фон Аауэ считает фашизм и коммунизм контрреволюцией против западной модернизации [Theodor von Laue, The World Revolution of Westernization:
The Twentieth Century in Global Perspective (New York: Oxford University Press, 1987), 6079]. Кроме того, журналист Уолтер Липпман в незаслуженно позабытой полемике с коллективистской контрреволюцией диагностировал господствовавшую тогда веру в централизованный контроль (он и сам одно время был ее страстным сторонником) как бунт против присущей индустриальному обществу сложной системы разделения труда.
Промышленная революция, писал он, создала совершенно новый строй жизни, так что люди и сообщества утратили автономность и стали многообразно взаимозависимы, а изменения происходят не постепенно и безболезненно, а чрезвычайно динамично перетряхивают жизнь каждого человека. Никогда прежде столь огромным массам людей не приходилось так внезапно и глубоко менять жизненные ценности и привычки. Позднее он развил эту мысль: На каждом очередном этапе революционных преобразований необходимо возникают сопротивление и протест.
Они вызывают сопротивление и протест как справа, так и слева, иными словами, как среди тех, кто обладает властью и богатством, так и среди тех, кто ими не обладает. ...Хотя эти два движения ведут между собой отчаянную классовую борьбу, по отношению к великой промышленной революции современной эпохи они являются источником реакции и контрреволюции. Потому что в конечном счете оба эти коллективистские движения являются попыткой предотвратить с помощью какого угодно насилия последствия углубляющегося разделения труда [Walter Lippmann, The Good Society (Boston: Little, Brown and Company, 1937), 165, 168].
9 Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии. М., 1970. 11 Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд. Т. 4. С. 427. Увлекательнейший анализ кружащего голову и возбуждающего потока современности см. в: Marshall Berman, All That Is Solid Melts Into Air: The Experience of Modernity (New York: Penguin Books, 1988 [1982]).
Книга не только вынесла в заголовок фразу из про -цитированного отрывка, но еще и содержит весьма поучительную главу об отношении Маркса к модернизации.
10 Robert Nisbet, The Quest for Community: A Study in the Ethics of Order Freedom (San Francisco: Institute for Contemporary Studies Press, 1990 [1953]), 32.
11 Ibid., 166.
12 Интересным вариантом контрреволюционного сюжета, особенно важным для американской истории, была поддержка централизации государства в целях недопущения централизации бизнеса. В США боровшееся с трестами прогрессистское движение не разделяло всеобщую любовь к концентрации и централизации бизнеса; их идеалом, напротив, была децентрализованная экономика малых конкурирующих фирм. Но, стремясь к этому идеалу, они потребовали использовать для демонтажа крупных предприятий и постоянного регули -рования структуры промышленности новые государственные полномочия.
Во имя борьбы с тем, что им казалось чрезмерной централизацией большого бизнеса, они поддержали концентрацию власти в руках большого правительства, а также тайный сговор более мелких предприятий. См. главу Louis Brandeis and the Origins of the FTC в: Thomas K. McCraw, Prophets of Regulation (Cambridge, Mass.: Belknap Press of Harvard University Press, 1984), 80-142.
См. также Ellis W. Hawley, The New Deal and the Problem of Monopoly: A Study in Economic Ambivalence (New York: Fordham University Press, 1995 [1966]).
13 Дуглас Норт называет произошедшее тогда обручение науки и технологии второй экономической революцией; по его схеме, первой экономической революцией было изобретение сельского хозяйства. Таким образом, Норт рассматривает то, что называют второй промышленной революцией, как настоящее преобразование, а британскую промышленную революцию считает его предшественником. См.: North, Structure and Change in Economic History, 158 186, 159.
Превосходное изложение истории роста массового производства в Америке см.: Alfred D. Chandler, Jr., The Visible Hand: The Managerial Revolution in American Business (Cambridge, Mass.: Belknap Press of Harvard University Press, 1977).
14 См., напр.: Charles Ferguson, From the People who brought you Voodoo Economics, Harvard Business Review (MayJune 1988): 5562, 61 (В области полупроводников сочетание мобильности персонала, неэффективной защиты интеллектуальной собственности, нежелания больших компаний рисковать и налоговых субсидий для новых компаний имеет результатом фрагментированную, злоупотребляющую предпринимательством отрасль. Американские производители полупроводников не в состоянии осуществлять круп -ные долгосрочные инвестиции, необходимые для сохранения конкурентоспособности ).
15 Bellamy, Looking Backward, 54.
16 Ibid.,209-210.
17 Thorstein Veblen, The Theory of Business Enterprise (New York: Charles Scribner's Sons, 1910), 25, 27.
18 Ibid.,39, 48-49.
19 Существует обширная ревизионистская литература о сложной смеси соучастия и соперничества между большим бизнесом и большим правительством в истории Америки. Исчерпывающий обзор лоббистской деятельности бизнеса в период Прогрессивной эры см. в: Robert H. Wiebe, Businessmen and Reform: A Study of Progressive Movement (Chicago: Elephant Paperbacks, 1989 [1962]).
Интересный обзор враждебного отношения большого бизнеса к конкуренции в межвоенный период см.: Butler Shaffer, In Restraint of Trade: The Business Campaign Against Competition, 1918-1938 (Cranbury, N.J.: Associated University Presses, 1997).
20 Цит. по: Wiebe, Businessmen and Reform, 83.
21 Цит. по: Paul H. Weaver, The Suicidal Corporation: How Big Business Fails America (New York: Simon and Schuster, 1988),
22 Цит. по: Shaffer, In Restraint of Trade, 123 (курсив в оригинале).
23 Цит. по: Hughes, American Genesis, 251.
24 Цит. по: Robert Kanigel, The One Best Way: Frederick Winslow Taylor and the Enigma of Efficiency (New York: Viking Penguin, 1997), 473.
25 Цит. по: Dan Clawson, Bureaucracy and the Labor Process: The Transformation of U.S. Industry, 1860-1920 (New York: Monthly Review Press, 1980), 217-218.
26 Цит. no: Ibid., 229.
27 Ленин B.fi. Очередные задачи советской власти // Ленин В.И.
ПСС. Т. 36.
С. 190.
28 Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005.
С. 4748.
29 Цит. по: Edmund Wilson, To the Finland Station (New York: The Noonday Press of Farrar, Strauss and Giroux, 1972 [1940]), 290.
30 Gordon A. Creig, Germany 1866-1945 (New York: Oxford University Press, 1978), 94-95, 175, 292. См. также William H. Dawson, German Socialism and Ferdinand Lassalle (New York: Charles Scribner's Sons, 1899).
31 Цит. по: Craig, Germany 1866-1945, 45.
32 William H. Dawson, Bismarck and State Socialism (London: Swan Sonnenschein Co., 1890), 63.
3 3 Интересный обзор национализации прусских железных дорог см. в: Fritz Stern, Gold and Iron: Bismarck, Bleichru,der, and the Building of the German Empire (New York: Vintage Books, 1979 [1977]), 208-217.
34 Ralf Dahrendorf, Society and Democracy in Germany (London: WeidenfeldandNicolsonLtd., 1968), 39.
35 Цит. по: Daniel T. Rodgers, Atlantic Crossings: Social Politics in a Progressive Age (Cambridge, Mass.: Belknap Press of Harvard University Press, 1998), 82-83.
36 Evalyn A. Clark, Adolf Wagner: From National Economist to National Socialist, Political Science Quarterly LV, no. 3 (September 1940): 378-411,397.
Цит. по: Ibid., 378.
Цит. по: Arthur A. Ekirch Jr., The Decline of American Liberalism (New York: Atheneum, 1967 [1955]), 183-184.
Цит. по: Rodgers, Atlantic Crossings, 276.
Jagdish Bhagwati, Protectionism (Cambridge, Mass.: The MIT Press,
1988), 66-67.
G.R. Searle, The Quest for National Efficiency: A Study in British Politics and Political Thought, 1899-1914 (Atlantic Highlands, N.
J.: The AshfieldPress, 1990 [1971]), 13.
Ibid., 54.
Цит. по: Ibid., 249.
