Японский спад, кажется, продолжается без конца.

Так же обстояло дело во время автомобильного спора в 1995 г. Американцы объявили «крестовый поход» с целью проникнуть на японский автомобильный рынок, угрожая стопроцентным таможенным тарифом на экспорт в Соединенные Штаты японских роскошных автомобилей, если японцы не будут покупать больше американских частей для постройки и ремонта автомобилей и если Япония не откроет американцам более широкого доступа к торговле автомобилями (в Японии эта торговля принадлежит производителям и, по традиции, продает только автомобили одного производителя). Американцы требовали, чтобы им была предоставлена возможность продавать свои автомобили, не затрачивая деньги на устройство отдельной торговой сети для каждой производящей их фирмы (как это могут делать японцы в Соединенных Штатах). После долгих месяцев переговоров было достигнуто «успешное» соглашение, в котором японцы обещали не делать ничего такого, чего они и так не стали бы делать.

Были приняты некоторые обязательства, но они были «не связывающими», «не конкретными» или «допускающими изменения». Объявляя об этом соглашении, японский премьерминистр Томиити Мураяма похвалялся, что американцы «проиграли» спор 11.
Каждый американский президент приходит к власти, обещая чтото сделать по поводу японского профицита или американского дефицита, но в конце концов уходит, ничего не сделав. В конце его срока японский торговый профицит и американский торговый дефицит оказываются больше, чем были в начале. Президент Клинтон служит хорошим примером этого явления — мы слышим храбрые речи, видим слабые переговоры, японские юридически оформленные обещания, отсутствие результатов, дальнейший рост японского торгового профицита, обещания создать в Америке общество высоких инвестиций — в Америке со все более низкими сбережениями и все более высоким торговым дефицитом.
Японский премьерминистр столь же плох, а японские обещания больше покупать в других странах столь же пусты, как американские обещания увеличить сбережения. Америка много раз вела переговоры об открытии рынков, и каждый раз неудачно. Когда Америка угрожает наказать Японию, если та не откроет свои рынки, то доверие к таким заявлениям равно нулю — а что касается остального мира, то его способность или желание это сделать еще меньше.
Американцы, ведущие переговоры, недостаточно знают о Японии, чтобы заставить ее открыть свой рынок. Но если бы они и знали достаточно, они не в силах вынудить японцев действовать. Если Япония в действительности не хочет открыть рынок, то всегда найдутся вполне законные способы отбить у иностранцев охоту чтонибудь продавать.

Если продает слишком много автомобилей, можно попросту повторить то, что сделали в Южной Корее, — устроить для каждого покупающего иностранный автомобиль проверку правильности начисления налогов 12. Все могут рассказать, как японцы ухитрялись не допустить на рынок тот или иной продукт, от компаний, строящих искусственные катки, до компаний, продающих фильмы. Строительные рынки, как, например, в случае катков, могут быть юридически открыты, но фактически закрыты изданием спецификаций, которым могут удовлетворить только японские фирмы 13. С той же проблемой сталкивается любая компания, занимающая доминирующее положение на мировом рынке.

Какова бы ни была их доля в рынках всего мира, они имеют в Японии намного меньшую долю, чем где бы то ни было 14.
Япония получает торговые профициты со всеми, за исключением производителей сырья. Проблема не в том, что Япония продает (она продает примерно то, чего можно ожидать, исходя из общих моделей экономического поведения), а в том, что она не покупает в остальном мире товаров, которые намного дешевле в остальном мире и которые, как можно было бы ожидать, она должна покупать. Характер этой проблемы легко уяснить себе из следующих статистических данных. Фирмы, принадлежащие иностранцам, производят 17% ВВП Соединенных Штатов и 24% ВВП Германии.

Сколько же эти фирмы производят в Японии? Всего лишь 0,2% причем половина из этого относится к одной компании — ИБМ Японии 15. Фирмы, которые выглядят американскими («Макдональдс», «Дисней»), в Японии хотя и принадлежат иностранцам, но не контролируются американцами. Если фирмы не могут владеть собственностью, им трудно продавать.

Никто (ни американцы, ни европейцы, ни иностранцы из Восточной Азии) не смог скольконибудь заметно проникнуть на японский рынок с экспортными или произведенными в самой Японии продуктами.
Чтобы уменьшить свой торговый профицит, Япония должна была бы изменить свою социальную систему, но она не хочет этого делать. Замкнутые рынки — это образ жизни, и никто не может заставить японцев открыть их, если они не хотят их открыть. Японцы откроют свои рынки добровольно, или они их вовсе не откроют. У них есть для этого много внутренних стимулов. Они знают, что нынешняя модель торговли в длительной перспективе нежизнеспособна.

Они знают, что их экономика теперь слишком велика, чтобы вечно оставаться на поводу у экспорта. Но никто не может заставить японцев измениться.
Вследствие краха фондовой биржи и собственности в Японии Япония не смогла выйти из того состояния, которое в остальном мире называют спадом 19901991 гг. Японский спад, кажется, продолжается без конца. Квартальные темпы роста непрерывно снижались с середины 1990 до конца 1992 г., когда они стали, наконец, отрицательными. С тех пор и до конца 1994 г. квартальные темпы роста колебались вверх и вниз — трижды выше нуля и трижды ниже, — но рост все еще был резко отрицательным в последнем квартале 1994 г. (минус 3,4% в год) и был минимальным в первых двух кварталах 1995г. 16.

Когда завершится этот спад в Японии, самый продолжительный после «великой депрессии», никто не может сказать. К 1995 г. промышленное производство Японии было на 3% ниже уровня 1992 г.
Японский бесконечный спад — результат точно тех же факторов, которые произвели «великую депрессию» в Соединенных Штатах. В Соединенных Штатах в 30х гг. финансовый крах привел к экономическому краху. В Японии в 90х гг. финансовый крах привел к экономическому застою. Традиционные рецепты не помогают. Японские ставки процента упали почти до нуля (0,35% на банковские сберегательные счета) безо всяких признаков улучшения экономической ситуации 18.

Во время «великой депрессии» экономисты, познакомившись с этим явлением, называли его «ловушкой ликвидности». Одна за другой испытываются неэффективные финансовые политики. Ни одна из них не достаточно сильна и не достаточно смела, чтобы противостоять негативным последствиям финансового краха.

Долг частного сектора (отношение которого к ВВП вдвое больше, чем в Соединенных Штатах) попросту слишком велик, чтобы частная экономика могла снова запустить свои экономические двигатели 19.
Традиционные японские методы возобновления экономического роста — например, расширение экспорта — больше не действуют. Японская экономика теперь так велика, что даже прирост экспорта в 100 миллиардов, достигнутый в первой половине 90х гг., оказался недостаточным, чтобы возобновить экономический рост сразу же после спада и финансового краха. При сильном росте стоимости иены в начале 1995 г. нельзя было рассчитывать на дальнейший рост экспорта, и в середине года никто не мог предвидеть, когда возобновится устойчивый рост. При стоимости иены ниже 108 иен за доллар японский капитализм продает свои продукты за границей ниже средних затрат. Когда же стоимость иены опускается ниже 80 иен за доллар, он продает их ниже предельных затрат 20.

Но капитализм не может работать с вечными потерями. Чтото должно измениться. Чтобы восстановить рост, Япония должна построить экономику внутреннего, а не экспортного назначения. Ее экономика стала попросту слишком велика, чтобы полагаться на стимулируемый экспортом рост.

Ее нужды очевидны.
В Японии на человека приходится намного меньшая жилая площадь, чем в гораздо более бедных странах Азии (например, в Южной Корее). Японцы нуждаются в большем пространстве. Это первое, что они покупают, устраиваясь на жительство за границей.

Если отменить все бесчисленные законы и инструкции, делающие жилищное строительство в Японии столь дорогим (законы о тенях, законы о землетрясениях, законы о рисовых полях, законы о налоге на собственность), то Япония может испытать бум жилищного строительства, который вернет ей процветание. Но если это сделать, то люди, купившие в прошлом очень дорогие, очень маленькие дома, увидят, что стоимость этих старых домов снижается. Для них это будет означать нагромождение новых потерь на уже происшедшие потери. Это нужно было сделать для процветания Японии в 90х гг., но японское правительство не могло решиться сделать то, что нужно было, потому что японская политическая система потерпела крах изза предыдущих политических скандалов и теперь слишком слаба, чтобы принять необходимые решения.

Япония застряла в стагнации, в ожидании традиционного после Второй мировой войны американского экономического локомотива. Но, как мы увидим в главе 11, этот локомотив больше не движется.
Когда Америка и Япония говорят друг с другом о решении их проблем дефицита и профицита прежде, чем возникнет кризис, получается разговор почти без взаимопонимания. По выражению Сеймура Мартина Липсета, здесь происходит столкновение американской веры в исключительность Америки и японской веры в единственность Японии 21. Каждая из них рекомендует другой измениться, чтобы стать похожей на себя.

Но каждой не так уж нравится стиль жизни другой.

Содержание раздела