Термин социальная конструкция
Термин ''социальная конструкция способствует обращению к тому, что было сделано теми, кто изучался, то есть к тому, как нечто, написанное-о-чем-то (written-about), конструирует социальные проблемы. Термин социальная конструкция как один из методов изучения социальных проблем отодвигает автора социологической истории на задний план.
На передний план деконструкция выдвигает то, что было сделано теми, кто изучает, и то, как они проверяют социальные тексты на новые значения.
В обоих случаях это является процессом анализа коммуникативных актов и открытия их глубинных и зачастую скрытых значений. С этой точки зрения (де)конструкцией является и социальная конструкция Спектора и Китсьюза, и риторический анализ Ибарры и Китсьюза.
Все социально- конструкционистские тексты могут быть рассмотрены как (де)конструкция, так как они расчленяют социальные тексты как часть новых социологических рассказов.
Риторическая (де) конструкция
Ибарра и Китсьюз предлагают усовершенствовать конструкционистскую модель изучения социальных проблем с помощью теории общеупотребительных составляющих социальных проблем. Цель этой теории есть установление более непроницаемого барьера между обще-
' Ibarra, P.R., Kitsuse, J.I., 'Vernacular Constituents of Moral Discourse: An Interactionist Proposal for the Study of Social Problems', in Miller, G., Holstein, J.A. (eds.), Constructiomst Controversies: Issues in Social Problems Theory, N.Y.: Aldine de Gruyter, 1993.
##
употребительными ресурсами и аналитическими конструкциями, чтобы избежать беспорядочного слияния мирских и теоретических перспектив. Этот подход является производным от литературной деконструкции, поскольку: - он в большей степени направлен на анализ вербальных текстов, чем на социальные свойства как ритуалы тела; - он стремится оперировать текстом, анализируя его в значительной мере изнутри; - он прежде всего заинтересован в определении лингвистических координат конструирования социальных проблем; - в его рамках авторами относительно небольшое внимание уделяется их собственным лингвистическим конструкциям, которые также являются конструированием социальной проблемы.
Задача теории общеупотребительных составляющих моральных дискурсов - найти убедительное, рациональное содержание в обработанном, формально написанном тексте, так как эта теория (как и большинство социологических теорий) лингвистически обусловлена и логоцентрична.
Ритуальная (де)конструкция
В ноябре 1985 г. в Американской Криминологической Ассоциации в Сан-Диего Стефан Фол и Авери Гордон впервые показали "Криминологические замещения" полностью озадаченной научной аудитории. Текст видео позднее был опубликован как "Криминологические замещения: социологическая деконструкция".
Выбор показа видео - результат подхода к современному социальному миру, где возможности видеокамеры конструировать целостные визуальные образы представляются более широкими по сравнению с линейностью написанного слова. Фол и Гордон, бросая вызов логоцентричности практики социальных сцен, считают, что изучению социальных проблем в мире постмодерна лучше служат постмодернистские способы выражения, нежели буквальные и литературные способы модерна.
"Криминологические замещения" настаивают на том, что социологи признают свои желания (eros), не только контролируя так называемых девиантов, но и трансформируя их из телесных человеческих животных в двумерные описанные характеры (logos). Eros социальной науки должен быть возвращен в сознательную жизнь социальных ученых, считают деконструкционисты и подчеркивают чувственное качество человеческого опыта.
Основной механизм возвращения репрессированного эротического качества жизни - через визуальный коллаж культурного изображения контроля. Это не случайный беспорядок символической реальности, это ее переупорядочивание. Теория и метод деконструкции "Криминологических замещений" - символические связи, которые обычно находятся под спудом обыденного восприятия.
При деконструкции происходит расчленениеи устранение само собой разумеющихся символических ритуалов. Это постоянная смесь образа, слова, звука, которая разупорядочивает время и сочетает факты, чтобы достичь взрыва в сознании.
Работают ли образы ритуальной (де)конструкции (и, если да, то как) ?
Переупорядочивание знакомых, популярных образов является центральным в практике ритуальных (де)конструктивистов. Желание такого переупорядочивания возникло на обломках тезисов ранних (начало XX в.) западных марксистов о существовании доминирующей идеологии в обществе. Эта концепция была сформулирована у Грамши как ложное сознание, позднее, у Альтюссера, - как необходимо представляемая реальность, и еще позднее, у Пулантцаса, - как сознание жизненного опыта.
В каждом случае так называемые массы конструировались не как жертвы контроля капиталистического аппарата коммуникации и культуры, а скорее как сотворцы идеологических конструкций, в рамках которых они проживают. Фуко предположил, что власть, формирующая образы, которые, в свою очередь, формируют сознание, не является чем-то вроде вещи или существа, она не может быть где-то зафиксирована и расположена, она циркулирует в обществе.
Образы транслируются через миллиарды каналов повседневной жизни (реклама, коммунальное обслуживание, мультипликация, серьезная драма и т.д.), они утверждаются в нас через их поглощение и использование, через наше согласие с нормальностью власти, которая контролирует так называемых девиантов. Определение этой силы является центральной проблемой практики ритуальной деконструкции, и "Криминальные замещения" следуют этим путем.
Возмущение, которое часто чувствуют зрители, первый раз сталкивающиеся с продукцией деконструкционистов (такой, как "Криминологические замещения"), достигается в некоторой степени провокацией внутренних эмоциональных противоречий в зрителе и затем, в нарушение правил катарсиса Аристотеля, отказом от их разрешения, оставлением субъекта со всеми его противоречиями. Так происходит деконструкция коммуникативных каналов.
Но какую работу выполняют такие практики, могут ли они добавить что-либо к изучению социальных проблем?
Первое, что они делают, - бросают вызов представлению о мире как о прозрачной действительности. Когда Ибарра и Китсьюз, делая сходное наблюдение, озабочены тем, что исследователи социальных проблем не могут до конца оставаться нейтральными, невольно предпочитая некоторые общепринятые версии, то они (Ибарра и Китсьюз) предлагают модернистскую трактовку деконструкционизма.
Модернистскую в том смысле, что сохраняются категориальные различия между познающим и познаваемым, то есть между причинами и желаниями.
Напротив, такие постмодернистские аналитики, как Бодрийар, Гордон, Ор, Фол, Крокер и Кук, считали предполагаемую аналитическую нейтральность модернистской сцены иллюзией. Вопреки модернистским концепциям знания они принимают явно оценочную позицию по отношению к условиям современного сознания и жизни, так как вера в онтологическое разделение факта и оценки недостижима. Ритуальная деконструкция не полагается на факты для доказательства верности утверждений-требований или развенчания тех, кто их выдвигает.
Вместо этого выдвигаются общепризнанные образы, которые разупорядочивают проявления действительности, тем самым демонстрируется хрупкость социальной реальности.
Деконструкция во всех своих постмодернистских формах стала мишенью критики со стороны более традиционных академических ветвей социологии за отказ от структурного анализа политико-экономических процессов в пользу изучения культурных образов. Например, предполагается, что брутальные, ломаные образы постмодерна - это лишь уступки чарам языка, которые не значат ничего, кроме открытого в творческих муках деконструктивного изображения. Другие критики считают, что деконструкционизм - это ответ поколения профессионалов, занимающих второстепенные в научных кругах позиции по сравнению с консервативной академической элитой конца 1970-х и начала 1980-х гг.
С этой точки зрения необщеупотребительный язык и путаные образы являются метафорой, скрывающей реальные намерения исследователей. Особенно жесткой критике -за сведение всей жизни до пределов языка и отступление от конкретных политических действий - они были подвергнуты сторонниками изучения политико-экономической области как главной сферы социальных изменений.
Множество защитников постмодернистских форм деконструкции доказывают, однако, что их теория и метод глубоко политичны. Они предпринимают попытки сконструировать новую политику рассуждении и жизни, ломая превалирующий сегодня дискурс власти.
Это будет теоретической заменой исторического материализма, противоречия которого становятся все более и более очевидными.
Я (автор) хочу проверить значения "Криминологических замещений" как прототипа ритуальной деконструкции в рамках социологии и подвергнуть критике проект деконструкции, используемый в изучении социальных проблем.
По ту сторону проблемы объект-субъект
В представлениях ритуального (де)конструкционизма человеческий опыт - это в основном то, что социально конструирует локализованный объективный мир. Эта социально сконструированная объективность подразумевается в существовании систем власти и господства того, что продолжает существовать только на основании этого представления.
Человеческие действия сдерживаются социально установленными формами власти, и некоторые люди испытывают ограничения, которые более других деструктивны телесно, умственно и душевно.
##
История, не признаваемая (де)конструкционистами, дает эффект социально перераспределяемой реальности, которая пребывает в языке, идеологии и ритуально-коммуникативном поведении членов общества. Социологи как производители культурных текстов замешены в представлении (и, таким образом, в производстве) этих слов власти и доминирования.
Постмодернистская критика в "Криминологических замещениях" отвергает центральный канон Науки. Архимед возможно сказал: "Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир". С момента озарения некоторой идеей наука предлагает себя как точку опоры вне истории, на которую могут твердо встать посланцы человечества, использовав рычаг научной практики для смещения Земли.
Развитие науки и ее борьба с религией на англосаксонском Западе была борьбой между способами мышления, доминирующими в социальной жизни.
Мир, который сейчас модно называть постмодерн, - это тот же модернистский проект, преследующий бесконечное расширение человеческого потенциала через применение технорациональных систем в промышленности, экономике и политике, проект, оказавшийся на мели собственных противоречий. Следствие этого - появление различных постмодернистских форм интеллектуальной практики включая деконструкцию в рамках литературной критики, искусства и социальных наук.
Но есть и другие признаки конца гегемонии модернизма.
Социально-конструкционистские теории социальных проблем сами являются предвестниками упадка модернистского проекта в социологии, так как они бросают вызов канону прозрачной социальной реальности. Предпочитая лозунги условиям, они подвергают сомнению основания эмпирической социальной науки.
Мир в теориях социального конструкционизма сводится к сознанию, что угрожает растворению социологического проекта в плюрализме частной интуиции. Отрицая возможность архимедовой точки опоры, но не предлагая никакой альтернативы, конструкционистские теории социальных проблем провоцируют постепенный отказ от активной борьбы за изменение мира.
Ибарра и Китсьюз попытались освободить конструкционизм от беспорядка плюралистических интуиции ссылкой на новую архимедову точку -на беспристрастную риторическую деконструкцию, то есть они предложили новую парадигму анализа социальных проблем. Как только аналитики социальных проблем согласятся, что инструменты риторического анализа сами стоят вне истории и независимы от анализируемого мира, архимедова точка будет восстановлена.
Ритуальная деконструкция как ранняя форма социального конструктивизма понимается также как крайний вариант отрицания возможности того, что конкретный мир может быть изучен, подвергнут критике и сознательно изменен социальными деятелями. Однако я хочу показать, что эта критика неправильно понимает проект и практику ритуальной деконструкции.
##
Кризис современности
В развитом мире по-современному выглядит борьба трех направлений в области познания: премодерна (религия/магия), модерна (наука/технология), постмодерна (деконструкция/сюрреализм). Подобно большому кораблю, севшему на мель, модернистский проект с его уверенностью в позитивистской науке остается для многих наиболее устойчивой, внушающей доверие системой поддержания жизнедеятельности. Относительно немногие готовы отвергнуть модернизм ради поиска новых берегов в жизненных лодках религии или так называемых практик постмодернизма.
Однако у модернизма практически нет будущего...
До второй половины XX в. социальные науки подходили к истории как к более или менее преднамеренному проекту сознательно действующих людей. Уверенность в этом была поставлена под сомнение французскими структуралистами в 1960-е гг.
Французский антрополог Клод Леви-Строс в частности оспаривал позитивистское видение истории как прозрачной действительности, доказывая, что любые попытки понимать историю как проект сознательных субъектов игнорируют роль лингвистических и культурных систем тогда, когда имеет место человеческое действие. Эти системы существуют независимо от индивидуально действующих лиц и служат конституированию их субъективности.
Таким образом, исторические формы или несоизмеримы, что делает историю невозможной вообще, или они интерпретируются через культурные проекты настоящего, что скрывает специфику конкретных исторических моментов и их культурных форм.
С точки зрения структуралистов, человеческие субъекты становятся не производителями значений, а их пленниками. Освобождению субъекта из этой теоретической тюрьмы способствуют теории постструктурализма и феминистские теории.
Феминисты выдвигают на передний план проект понимания процесса половой идентификации. Многие идеи они почерпнули в работах Жака Лакана, французского психоаналитика.
У Лакана процесс половой идентификации описан в категориях структурной лингвистики. Разрешение эдипова комплекса требует подчинения индивидуального начала правилам символического порядка, что является условием коммуникабельности и удовлетворения желаний.
Но необходимым компонентом этого подчинения является также подавление истинных форм желания и исключение их из сознания и речи субъекта, их перевод в социально приемлемые разговорные акты.
Вместе с тем, подавленное желание продолжает существовать независимо от способов его удовлетворения, предлагаемых культурой, и поэтому оно может быть вскрыто с помощью осторожной деконструкции сознательной речи и несознательных выражений субъекта. Субъект может компенсировать высвобождение своего подавленного желания исследованиемсознательного разума и мира, то есть восстановив его в уме и по-новому интерпретируя символическое выражение этого желания.
Деконструктивные механизмы "Криминологических замещений" отражают взгляды Лакана в отношении того, почему сознательная жизнь индивидов не служит объяснением человеческого поведения. Видеотекст перемещает лакановское понимание из области психоанализа в область социоанализа, стремясь возвратить сознательную интерпретацию подавленного желания с помощью социальной науки. Делается попытка сокрушить вездесущий культурный белый шум - источник подавления.
Через коллаж и сюрреалистические методы постмодернистской деконструкции видеотекст пытается охватить зрителя зеркальным образом доминирующего культурного белого шума.
Любовь в мире постмодерна представлена как контроль, знакомые образы предлагаются в альтернативных и более зловещих ролях. Метафоры "Криминологических замещений" борются за уничтожение волн образов, излучаемых наиболее привилегированными секторами культуры, превращая их организованность в беспорядок, создавая новую тишину, в которой подавленное желание социальной науки может быть услышано.
Это не должно восприниматься как идея служения угнетенным, методы деконструкции преследуют именно возвращение подавленного.
Видеотекст пытается дать голос тому, что подавлено в душе социальных ученых. Предполагается, что исследователи социальных проблем, в частности те, кто изучает девиантность и преступность, озабочены вопросом, не пытаются ли они проклассифицировать, подсчитать и проконтролировать то, что подавляют в себе и, таким образом, ненавидят в другом - в особенности потому, что другие наслаждаются тем, чем они (исследователи) не могут наслаждаться, и что они в своей подавленности будут отрицать для всех других.
Социальные ученые в основном не обладают контролем над своими жизнями. Многие значимые аспекты их жизни кажутся заложниками неподконтрольной им силы.
Работа социальных ученых по подсчету, классификации и, потенциально, контролю девиантов, преступников, бедности, необразованности, безработицы, множества социально слабых групп создает лишь иллюзию их власти. Те, кто практикует науку соответствующим образом и делает это технически грамотно, иногда может даже получить доступ к процессу принятия решений, к тем, кто обладает властью. Статьи в главных журналах, место в престижных университетах, роль в региональных... или даже федеральных комиссиях - все это возможные награды за участие в соответствующей практике конвенциональной социологии. Доступ в этот элитный клуб просто требует превращения страданий обычных людей в абстракции, графики, коэффициенты.
Это и есть замещение, на котором фокусируются "Криминологические замещения" через деконструкцию образов порядка.
##
Следуя началу: заключение
Практики ритуального (де)конструктивизма, такие, как "Криминологические замещения", представляют собой первый уровень в реконструкции политической практики человеческого освобождения. Первый уровень -потому, что они служат критикой власти господствующего дискурса и образов, выставляя на показ этот дискурс и заставляя его говорить то, что он скрывал, чего он не знал о себе.
Ритуальная (де)конструкция "Криминологических замещений" предлагает метод раскрытия силы господствующего дискурса и образов, также описывая формы политической практики. Те, кто заинтересован в развитии действенной альтернативы исследованиям социальных проблем, должны политически действовать телесно так же, как и умами, солидарно с теми, кто является жертвами установленной власти и с теми, кто жаждет изменения, утоляющего боль, уменьшающего эксплуатацию и страдания человеческих тел.
Это требует развития теории и исследования причин политико-экономических и социокультурных источников социальной несправедливости, а также выдвижения на передний план связей между этими силами.
Новая политика дискурса, представленная в практиках ритуальной деконструкции, может быть необходима в целях демонстрации предзаданного садизма большинства академических исследований социальных проблем. Она может побудить некоторых практиков-исследователей проверить отношение между их работой и существующими системами культурного господства.
