Критика понимания глобализации как культурного империализма
2 Обретения временем товарной формы. -М.Р.
от одной трети до половины валового мирового продукта. К 1990-м гг. доля зарубежных активов ТНК достигла 49%, а доля зарубежных продаж - 61%.
Несмотря на то, что о глобализации экономической деятельности можно говорить уже начиная с XVI в. - времени распространения экономической деятельности Запада на страны Азии, Южной Америки и Африки, сегодня многие эксперты сходятся во мнении о том, что мир вступает в новую фазу - ускоренной глобализации, для которой характерны быстрый рост объемов производства и потребления, чему во многом способствовало развитие информационных и коммуникационных технологий. На сегодняшний день можно говорить об эффективной деконцентрации капитала посредством глобализации производства, финансирования и распределения, т.е. об образовании системы геопланетарного капитализма, неподконтрольной ни одному государству в отдельности.
Глобализация и модерн
Э.Гидденс сравнивает современность (модерн) с неподконтрольной человеку машиной чудовищной силы, сметающей все на своем пути. Однако данная точка зрения применительно к глобализации была подвергнута критике за ее ярко выраженный европоцентризм и зацикленность исключительно на западном типе модернизации.
Согласно Фезерстоуну', модерн следует рассматривать не только во времени, но и в пространстве, т.е. с учетом того, что разные части земного шара модернизировались по-разному и, следовательно, следует говорить не о модернизации, а о модернизациях - во множественном числе, как, например, в случае с Японией, развитие которой противоречит представлениям о линейности развития по вектору традиция-современность-постсовременность.
Глобализация и культуры
Глобализация затрагивает не только экономику, но и культуру, что ведет к развитию глобального сознания. Люди оказываются все больше вовлечены в различного рода отношения, выходящие за рамки территории их постоянного проживания. И хотя говорить о существовании единой мировой культуры как неотъемлемой части мирового государства представляется преждевременным, налицо наличие глобальных культурных процессов - как интеграционных, так и дезинтеграционных, происходящих независимо от состояния отношений между государствами.
В этой связи уместно задаться вопросом о том, какая культура рождается в результате глобализации. По мнению одних, следует говорить о доминирующем влиянии Запада или о гомогенизации культуры по западному образцу в общемировом масштабе, о западном культурном империализме. Согласно другой
' См.: Featherstone, M. Undoing Culture: Globalization, Postmodernism and Identity, Newbury Park, CA and London: Sage, 1995.
точке зрения, картина мира в результате глобализации более непредсказуема, хаотична и фрагментирована.
Критика понимания глобализации как культурного империализма
Критиками концепции глобализации как культурного империализма ставится под сомнение утверждение об однонаправленности глобальных потоков культурного дискурса - с Запада на весь остальной мир. Кроме того, считают они, даже с учетом всей значимости влияния запада на восток и севера на юг, данные процессы вовсе не обязательно должны рассматриваться в терминах господства-подчинения.
Наконец, глобализация не сводится к гомогенизации - по причине наличия тенденций к фрагментации и гибридизации.
Неравномерность глобализации
Согласно Аппадураи, модели объяснения мирового развития, основанные на принципе центр-периферия, не выдерживают критики: "...корейцев больше беспокоит не американизация, а японизация, жителей Шри Ланки - индиизация, камбоджийцев - вьетнамизация, армян и прибалтов - русификация"'. Современная ситуация глобализации складывается из разнонаправленных этнических, технических, финансовых, медиа и идеологических потоков.
Культура хаоса
Сама идея о том, что институциональные и экономические аспекты модерна определяют сферы культурного и этнического, ныне ставится под сомнение. Сегодня культура во многом не только определяет экономическое развитие, но и играет важную роль в складывании моделей глобализации; неопределенность, случайность и хаос приходят на смену порядку, стабильности и систематичности. Налицо действие механизмов фрагментации, гетерогенизации и гибридизации.
Как отмечает Робертсон, "это не просто вопрос гомогенизации или гетерогенизации, скорее, это вопрос сочетания этих двух тенденций - неотъемлемых составляющих жизни человечества в конце XX столетия"2.
Глобальное и локальное
Понятия глобального и локального относительны. Идея локального, в особенности того, что считается локальным, формируется в рамках и по-
' Appadurai, A. 'Disjuncture and Difference in the Global Cultural Economy', in Williams, P., Chrisman, L. (eds.) Colonial Discourse and Post-Colonial Theory, London: Harvester Wheatsheaf, 1993, p. 2 Robertson, R. 'Globalization: Time-Space and Homogeneity-Heterogeneity', in Featherstone, M., Lash, S, and Robertson, R. (eds.) Global Modernities, Newbury Park, CA and London:Sage,1995, p. средством глобализующего дискурса - капиталистического маркетинга с его все более ярко выраженной ориентацией на дифференцированные местные рынки. Для описания ситуации глобального производства локального и локализации глобального Робертсоном был предложен термин глокализация, взятый им, опять-таки, из терминологического аппарата маркетинга.
Майкл Риэл
Культурная теория и ее отношение к зрелищампопулярной культуры и медиа'
В самом начале своей статьи М.Риэл дает такую беглую характеристику популярной культуры: "Популярная культура - это повсеместное проявление широко распространенных репрезентативных практик современной жизни" (с. 167). Основные задачи предлагаемого автором анализа развития теории культуры связаны с тем, насколько далекими друг от друга по их отношению к реальным культурным практикам являются общая культурная теория и теория популярной культуры.
Первая как правило объясняет проявления популярной культуры действием коммерческих сил или уравнивает в статусе популярного как небольшое художественное течение, так и массовую вовлеченность аудиторий в медиа-спорт. Вторая же часто увлекается анализом квази-литературных нарративов в случае, например, с бейсболом, или интертекстуальностью хип-хопа.
Определение культуры и дестабилизация предпочтительных допущений За последние полтора столетия происходило ускоренное развитие популярной культуры, и теория популярной культуры пыталась как-то за этим следовать. При этом в ее становлении отнюдь не наблюдается характерная для других теорий кумулятивность, то есть постепенное наращивание объяснительного потенциала.
Напротив, эта теория всячески стремилась к опровержению существующих предпочтительных допущений, под которыми Риэл имеет в виду стремление к рациональному объяснению любых культурных проявлений. В первую очередь это касается антропологической традиции, коренящейся в тех исследованиях дикарей, которые
' Реферативное изложение С.Ерофеева по: Real, M. 'Cultural Theory in Popular Culture and Media Spectacles', in Lull, J. (ed.), Culture in the Communication Age, Routledge, 2000, pp.167-178. В оригинале - destabilizing privileged assumptions. - C.E.
были предприняты в XIX в., и которые внесли основополагающий вклад в понимание культуры как "системных способов конструирования реальности, осваиваемых определенным народом вследствие совместного проживания" (с. 168)'. В то же время образованный Запад выработал и иное понимание культуры - как практики рационального постижения всего наилучшего в мировой истории. При этом сама культура Запада представлялась как рациональная по своей природе, а другие культуры - как нерациональные.
При этом антропологическая научная деятельность поддерживалась с позиций колониального владычества, а попытки заниматься тем же в отношении метрополий и их культур отнюдь не приветствовались.
Такой "имперский конфликт определений" привел к середине XX в. к вычленению четырех "уровней культуры": 1) "элитарной культуры, то есть высокой, серьезной, производимой известными художниками в пределах осознанного эстетического контекста и суждений, соответствующих принятому набору правил, норм и классических образцов" (там же)2 - таков в частности британский имперский подход; 2) культуры и искусства - 'фольклора как анонимных, традиционных и племенных практик, не опосредованных и не разделяющих принципиально общину и художника - таков подход классической антропологии; 3) культуры массовой, основанной на массовом производстве, стандартизации, коммерции, массовых поведенческих образцах - таков подход социологической критической теории середины XX в., в частности Франкфуртской школы; 4) культуры популярной, понимавшейся или практически идентично массовой или же как нечто среднее между массовым с его широкой доступностью и фольклорным с его легитимностью и целостностью. Однако в последнее время под популярной культурой понимают "любые культурные выражения или продукты, широко представленные в жизни определенного народа вне зависимости от влияния на нее элитарных, фольклорных или массовых элементов" (с.
169). В частности ученые Центра исследований популярной культуры государственного университета Bowling Green в США связывают ее с "опосредованными формами коммуникации, культурными выражениями, передаваемыми с помощью технологии как в интерактивных формах, разделяемых посредством Интернета и телефона, так и через масс-медиа" (там же).
' Здесь автор ссылается на критику теории мифа Эрнстом Кассирером: миф и ритуал имеют символическую власть - так же, как и язык, религия, наука, искусство, история. Отсюда - теоретические основания для признания властной роли популярной культуры (см.
Cassirer, E. The Philosophy of Symbolic Forms. Yale University Press, 1965). -C.E.
2 См.: Handlin, 0. 'Mass and Popular Culture', in Jacob, N. (ed.) Culture/or Millions, New York: Van Nostrand, 1961; Williams, R. 'On High and Popular Culture', in The New Republic, 23 November: 15; Gans, H. Popular Culture and High Culture: An Analysis and Evaluation of Taste, New York: Basic Books, 1974.
Сегодня понятно, что определение популярного в качестве недостойного имеет классовую подоплеку. В Великобритании Ричард Хоггарт и Раймонд Уильяме в 1950-е гг. внесли значительный вклад в разрыв с традицией Мэтью Арнольда, Томаса Элиота и классицистов. В это же время в США в исследованиях массовой коммуникации утверждалась общественная ценность и культурная власть спорта, поп-музыки, голливудской продукции, телевизионного прайм-тайм и прочих неэлитных культурных выражений.
Так, Бернард Берельсон отмечал значимость нерациональных, неинформативных факторов в культуре капитализма на примере забастовки газетчиков в Нью-Йорке в 1947 г.' Посредством этого и других исследований (например, исследований мыльных опер или уличных парадов) выяснилось, что культура рационального Запада вовсе не так уж рациональна.
Дальнейшей дестабилизации исходных предпосылок теории популярной культуры способствовала деятельность Бирмингемского Центра современных культурных исследований, Стюарта Холла, Анжелы Макробби и других, показавших, что популярная культура часто выражает ценности рабочего класса и не только его - она связана также с культурными практиками маргинализованных групп, таких, как определенные слои молодежи и женщины. В итоге под влиянием исследований выражений классового, рыночного, протестного, нелакированного вся действительность стала восприниматься в качестве "сложной современной культуры, актуально проживаемой и выражаемой" (с.
170).
Историческая конвергенция: колониальная антропология и медиа-технология
Во-первых, колониалистская антропология, начинавшая с концептуализации культур примитивных обществ, и, во-вторых, интерес к новым медиа и технологиям коммуникации - это две характерные особенности западных обществ, развивавшиеся по отдельности, но повстречавшиеся в XX в. Это привело к возникновению нового отношения к изучению культуры, в частности проявившегося в работах Джеймса Клиффорда2. Риэл следующим образом описывает такую ситуацию: "...технологии коммуникации в сочетании с многократно увеличившимися возможностями коммерции и перемещения в пространстве делают повседневную жизнь во всех частях света многослойной, синкретически комплексной, воспринимающей культурные импульсы и компоненты из всей огромной фрагментированной разнородности репрезентаций, поведения и смыслов" (с.
170). Гетерогенность и постмодерность культурной жизни сочетаются с конвер-
' См.: Berelson, В. 'What Missing the Newspaper means', in Lazarsfeld, P., Stanton, F. (eds.) Communication Research, 1948-1949, New York: Harper and Bros., 1949. 2 См.: Clifford, J. The Predicament of Culture: Twentieth-Century Ethnography, Literature, and Art, Cambridge, MA: Harvard University Press, 1988.
генцией антропологии и технологии, а исторически сложившиеся понятия на глазах подвергаются изменениям.
Значение и феномена, и понятия популярной культуры становится гораздо более важным, а такие явления, как музыка, кино, радио, телевидение, бульварная литература (pulp fiction), реклама, телефон, Интернет и т.д. становятся всемирной культурной силой, одновременно всепроникающей и противоречивой. При этом характерная эстетика популярного (предсказуемые текст и мелодия песен, эмоции героев кино и телесериалов и т.д.) затрагивает всех - как изощренных, занятых самообманом эстетов, так и профанов, казалось бы не способных на самовыражение.
Популярная культура соревнуется со всем и впитывает все - и классику, и фольклор. Такова постколониальная и постмодерная ситуация, характеризующаяся отсутствием абсолютной чистоты какого-либо конкретного явления культуры.
Это отражается в важнейших культурных ритуалах связанных с рождением, смертью, браком.
Похороны Дианы и теория популярной культуры
Похороны принцессы Дианы в 1997 г. наблюдали 1 миллиард 200 миллионов человек, и это медиа-событие стало одним из чистейших образцов популярной культуры. Церемония объединяла элитарность, всегда окружавшую английскую королевскую семью, и популярность стиля, а классическая литургия сочеталась с исполнением шлягера Элтона Джона. Это предоставило особые возможности и для пропаганды англиканской церкви, и для коммерческого успеха брата Дианы, и для паблисити наехавших знаменитостей Голливуда, мира моды и т.д. Сам масштаб события подсказывает его значимость для теоретических дискуссий.
Это объединение огромных масс зрителей в одном действии, желании хорошо проплакаться вместе с тем, несмотря на всю его ритуальную значимость, не 5ыло похоже на то взаимодействие лицом к лицу, которое изучает традиционная антропология. Оно одновременно и сталкивало людей с реальностью смерти, вырывая их из обыденности, и способствовало тривиальному удовлетворению их вуайеристских наклонностей, желания подглядывать.
Так мифический ритуал был усложнен с помощью масс-медиа, а его власть позволила сочетать сакральное и профанное. Для коллективного сознания эти похороны означали перерыв в обычной деятельности и возможность помечтать о лучшем обществе.
Ритуал в прямой трансляции позволял также "устанавливать порядок и определять роли по мере того, как он реструктурировал пространство и время, ...утверждая некие общие тенденции и ценности в нашей глобальной культуре" (с.173)1.
' Автор ссылается на описание функций мифа в частности в трудах Э.Кассирера, М.Элиаде, Б.Малиновского, В.Тернера, а по отношению к более поздним опосредованным формам - у Дж.Кэри и др. - С.Е.
Важность популярного и медиа-знаменитость
Сегодня для нас популярное так же важно, как церковь для средневекового общества. Все области жизни связаны с медийной ноосферой'. Сегодня медиа-знаменитости играют роль святых прошлого, приобщение к которым для обычного человека означает возможность "освободиться от посюсторонних горестей и, одновременно, забыть о себе, растворясь в лучах славы знаменитости" (с.
173). Вместе с тем существует понимание того, что, согласно историку Даниэлю Бурстину, современная знаменитость знаменита уже тем, что она знаменита, она нуждается ни в каких личных достижениях.
Имидж Дианы представлял собой такой важный фактор рынка, что о ее смерти говорилось в новостях столько, сколько до этого говорилось только об антигорбачевском путче 1991 г. Канонизация Дианы с помощью популярной культуры по своему размаху не сравнима с тем, как это происходило в эпоху Средневековья, а темы, которые она затронула, включают также роль женщин в обществе и отношения знаменитостей с поклонниками 2.
Глобализация медиа-спортивной культуры
Все это не означает, что популярные зрелища насаждают однообразную международную форму культуры, ибо остается много противоречий, различий и неограниченное число "своеобразных и необычных сочетаний элитарного и массового, старого и нового, глобального и локального, заимствованного и оригинального" (с. 174).
Теории коллажа, вытеснения, исторической случайности, интертекстуальности, транснациональности, постколониализма и повседневности вносят поправки в антропологическую практику. Так, Клиффорд Гирц предлагает более скромное, постмодерное прочтение других культур, отказываясь от этнографического империализма и предлагая текстовую интерпретацию культуры.
Отношение к спортивному стержню медиа [media sport nexus] отражает согласие между собой теоретиков популярной культуры в отношение роли глобального контекста. Так, в работах Роуи, Веннера, Мартина и Миллера соединяются культурная теория и кейс-стади трансляций спортивных событий3: эти авторы утверждают, что глобальность проявляется в частности в стремлении медиа-баронов в самых разных странах скупать спортивные команды и права на трансляцию спортивных событий.
Вместе с тем, появились и такие транснациональные корпорации, как империя Руперта Мердока. В принципе лишь единая теория культуры, научившаяся
' Термин ноосфера заимствован М.Риэлом у Тейяра де Шардена. - С.Е.
См.: Sharkey, J. 'The Diana aftermath', in American Journalism Review, November: 1825. 3 См.: Rowe, D. Sport, Culture and the Media: the Untruly Trinity. Open University Press, 1999; Wenner, L.A.
MediaSport, Routledge, 1998; Martin, R., Miller, T. (eds.) SportCult, University of Minnesota Press, 1999. - Как у Веннера, так и у Мартина и Миллера имеет место намеренно слитное написание слова sport со словами media и cult. - С.Е.
многому у теории популярной культуры, позволяет осуществлять логичные исследования культуры медиа-спортивной. В частности Роуи обращает внимание на универсальную политическую экономию спортивных медиа.
Антропологи XIX в. были бы поражены, узнав, насколько концепции нерациональных верований и поведения применимы сегодня к ситуации миллиардов зрителей. Однако их классические теории мифа должны также дополняться теориями медиа-текста, политической экономии и т.д.
Как познать непознаваемое: преувеличенная рационализация культуры во имя теории
Попкульт (термин самого Риэла) настаивает на своей неразрывной связи в живым опытом, реальной практикой и продуктами, что и должна изучать общая культурная теория. Непосредственность популярной культуры не позволяет чересчур абстрактно ее теоретизировать, хотя ее важность требует всей серьезности теоретического подхода. Близость теории популярной культуры к реальности позволяет не смешивать рациональное объяснение попкульта и ее переживание. Рациональное объяснение сохраняет всю свою важность, но "истинная ценность популярной культуры, как и всей культуры состоит в ее экзистенциальном переживании и ее феноменологической роли" (с.
176). Для исследователя попкульта нет сложности с пониманием жизни не как проблемы, которую надо разрешить, а как мистерии, которую надо прожить (афоризм Габриэля Марселя).
Нас ожидает еще много открытий в области понятий и концепций во многом благодаря взаимодействию между общей теорией культуры и теорией культуры популярной. Не следует преувеличивать значение рационального объяснения культуры путем ее сведения к единству или противоречиям разных культурных проявлений с культурой элиты, фольклором и т.д. "Популярное таково, каково оно есть, оно не переводится во что-либо иное" (там же).
В этом заключается проверка состоятельности культурной теории в целом.
