Девиантность как следствие наклеивания ярлыков
Другой общей возможностью является принятие девиантной роли, если таковая существует, или (более редкий вариант) организация индивидом отклоняющейся секты или группы, в которой он создает для себя специальную роль. Когда индивид начинает использовать свое девиантное поведение или свою роль, основанную на девиантном поведении, в качестве средства защиты, наступления или приспособления к своим явным и скрытым проблемам, порожденным последовавшей социетальной реакцией, его отклонение является вторичным.
Объективные проявления этого изменения обнаруживаются в символических принадлежностях новой роли, одежде, речи, позе, манерах, которые в некоторых случаях увеличивают социальную видимость, а в некоторых служат символическими указаниями на профессионализацию.
Роли индивида должны быть подкреплены реакцией других индивидов. (...) Один девиантный акт редко влечет за собой достаточно сильную социетальную реакцию для того, чтобы вызвать вторичное отклонение, если только в процессе интроекции индивид не вносит в социальную ситуацию или не проецирует на нее те смыслы, которых в ней нет. В этом случае действуют предварительные страхи. Например, в рамках культуры, когда ребенка учат тому, что существуют отчетливые различия между хорошими и плохими женщинами, единственный акт нарушения общепринятой морали предположительно может иметь глубокий смысл для нарушившей правила девушки. Однако сомнительно, что при отсутствии реакции со стороны семьи, соседей или общины, подкрепляющих предварительное плохое самоопределение, произойдет переход к вторичному отклонению.
Также сомнительно, приведет ли временная подверженность личности суровой карательной реакции со стороны общины к отождествлению себя с девиантной ролью, если только, как мы сказали, этот опыт не является крайне травмирующим. Чаще всего существует прогрессирующая взаимосвязь между отклонением индивида и социетальной реакцией (когдасоциетальная реакция составляется из незначительных продвижений в девиантном поведении) до тех пор, пока не будут достигнута точка, в которой отношения между обществом и девиантом становятся вполне определенными.
В этой точке происходит стигматизация девианта в форме присвоения имени, наклеивания ярлыка или стереотипизации.
Порядок взаимодействия, ведущего к вторичному отклонению, является примерно следующим: 1) первичное отклонение; 2) социальные наказания; 3) дальнейшее первичное отклонение; 4) более сильные наказания и отвержение; 5) дальнейшее отклонение, сопровождающееся возможным возмущением и враждебностью, направленными на тех, кто осуществляет наказание; 6) кризис, связанный с превышением меры терпимости (выражением этого кризиса являются формальные действия общины, стигматизирующие девианта); 7) усиление девиантного поведения как реакция на стигматизацию и наказания; 8) окончательное принятие девиантного социального статуса и попытки приспособиться [к реакции общества] на основании связанной с этим девиантной роли.
В качестве иллюстрации этой последовательности можно привести поведение трудного школьника. По той или иной причине (скажем, излишней энергии) школьник участвует в какой-то шалости в классе, за что наказывается учителем. Спустя некоторое время он опять нечаянно нарушает порядок и опять получает выговор.
Затем, как это иногда случается, мальчик обвиняется в том, чего он не делал. Когда учитель употребляет по отношению к нему такие ярлыки, как бестолочь, хулиган или другие обидные выражения, это вызывает у школьника враждебность и возмущение, и он может почувствовать, что он зажат в тисках ожидаемой от него роли. Затем может возникнуть сильный соблазн принять свою роль в классе в том виде, в каком она определяется учителем, тем более что школьник обнаруживает, что такая роль наряду с наказаниями может приносить определенные выгоды.
Это не означает, конечно, что эти школьники в будущем станут делинквентами или преступниками, поскольку роль озорника может впоследствии интегрироваться с какой-либо другой ролью или ретроспективно рационализироваться как часть роли, более приемлемой для руководства школы. Если такой школьник продолжает играть неприемлемую роль и становится делинквентом, то этот процесс можно объяснить с точки зрения общей теории, излагаемой в настоящей книге.
На каждой стадии этого процесса должно продолжаться усиление девиантного самоопределения и его социетальное подкрепление.
Наиболее значительные изменения личности проявляются тогда, когда социетальные определения и их субъективная сторона становятся обобщенными. Когда это происходит, основные варианты выбора сужаются до одного общего варианта.
Это вполне очевидно в случае девушки - дочери бывшего заключенного, посещавшей небольшой колледж на Среднем Западе. Она постоянно говорила себе и автору, которому доверяла, что на
самом деле принадлежит к миру по ту сторону железной дороги, и что ее жизнь чрезвычайно упростилась бы уступкой этому мнению и поведением в соответствии с ним. Несмотря на то, что у этой девушки наблюдалась тенденция драматизировать данный конфликт, для этого, однако, существовало определенное основание: ее самоопределение имело достаточное социетальное подкрепление тем обращением, которое она получала в отношениях со своим отцом и на свиданиях с ребятами из колледжа. ...Стоило этим юношам проводить ее домой в дешевое жилище в районе трущоб, где она жила со своим отцом, который часто пьянствовал, они сразу прекращали встречаться с ней или начинали вести себя бесцеремонно в сексуальном отношении. (...)
Говард Беккер Девиантность как следствие наклеивания ярлыков'
(С. 8-33) Согласно одной из социологических точек зрения, девиантность определяется как нарушение некоторого установленного правила.
Далее исследуется, кто нарушает правила, и ведется поиск особенностей личности и жизненной ситуации, которые могут объяснить эти нарушения. Предполагается, что те, кто нарушили правило, составляют однородную категорию, поскольку все они совершили один и тот же девиантный акт.
Такое допущение, на мой взгляд, игнорирует центральный факт девиантности, который заключается в том, что девиантность создается обществом. Я не имею в виду то, что обычно понимается под такого рода утверждениями, - что причины девиантности заключаются в социальной ситуации девианта или в социальных факторах, которые вызвали его действие.
Я имею в виду следующее: социальные группы создают девиантность, создавая правила, нарушение которых составляет отклонение, применяя эти правила к отдельным индивидам и наклеивая на них ярлык аутсайдеров. С этой точки зрения, девиантность это не свойство акта индивида, а скорее следствие применения другими индивидами правил и санкций к нарушителю.
Девиант - это тот, на кого удалось наклеить этот ярлык; девиантное (отклоняющееся) поведение - это поведение, на которое люди наклеили ярлык девиантного.
Поскольку девиантность является помимо всего прочего следствием реакции других на действие индивида, исследователи при изучении людей, на которых был наклеен ярлык девиантов, не могут исходить из допущения, что они имеют дело с однородной категорией. То есть они не должны
' Перевод И.Ясавеева по: Becker, H.S. Outsiders, Glencoe: Free Press, 1963.
предполагать, что эти люди действительно совершили девиантный акт или нарушили некоторое правило, поскольку процесс наклеивания ярлыков не может быть безошибочным; ярлык девианта может быть наклеен на тех людей, которые на самом деле не нарушали правила. Кроме того, нельзя предполагать, что категория людей с ярлыком девианта будет включать в себя всех тех, кто действительно нарушил правило, так как многие правонарушители могут избежать задержания и, таким образом, оказаться вне исследуемой популяции девиантов.
Поскольку эта категория лишена однородности и не может охватить все относящиеся к ней случаи, то нельзя рассчитывать на обнаружение общих факторов личности или жизненной ситуации, которые объяснят предполагаемое отклонение.
Что же тогда есть общего у людей, на которых был наклеен ярлык девиантов? По крайней мере они имеют один и тот же ярлык аутсайдеров и опыт ношения этого ярлыка.
Я начну свой анализ с этого основного сходства и буду рассматривать девиантность как результат взаимодействия между некоторой социальной группой и тем, кого группа считает нарушителем правила. Я в меньшей степени буду заниматься личными и социальными характеристиками девиантов и в большей - процессами, посредством которых они начинают восприниматься как аутсайдеры, и их реакцией на это восприятие. (...)
Степень реакции окружающих на некоторый акт как на девиантный крайне изменчива. Прежде всего, степень реакции зависит от времени. С человеком, который, как предполагается, совершил девиантный акт, в разное время могут обходиться по-разному.
Периодические кампании против различных видов девиантности представляют собой хорошую иллюстрацию сказанному. Временами представители исполнительных органов решают предпринимать решительное наступление на какой-то отдельный вид девиантности, такой, как игорный бизнес, наркомания или гомосексуальность.
Очевидно, что заниматься каким-то из этих видов деятельности гораздо опаснее во время такой кампании, чем когда-либо'.
То, насколько девиантным будет считаться данное действие, зависит также от того, кто совершает действие и кто полагает, что ему этим действием был нанесен вред. Правила обычно применяются в большей степени к одним и в меньшей - к другим.
Исследования подростковой делинквентности проясняют этот момент. Ситуация с подростками из районов прожи-
' В ходе очень интересного исследования криминальных новостей в газетах американского штата Колорадо Ф.Дэвис обнаружил, что количество газетных сообщений о преступлениях в Колорадо в крайне незначительной степени связано с реальными изменениями в количестве преступлений, совершаемых в штате. Кроме того, оценки населением роста уровня преступности в Колорадо были связаны с увеличением объема криминальных новостей, а не с каким-либо реальным уровнем преступности. (См.: Davis, F.J. 'Crime News in Colorado Newspapers', in American Journal of Sociology, LVII, January, 1952, pp. 325-330)
вания среднего класса, когда их задерживает полиция, не заходит в правовом процессе столь же далеко, как в случае с подростками из районов трущоб. Для них существует меньшая вероятность быть доставленными в отделение, меньшая вероятность при доставке в отделение быть зарегистрированными и гораздо меньшая вероятность быть признанными виновными и осужденными. Это различие возникает несмотря на то, что первоначальное нарушение правила является одним и тем же в двух случаях. Подобно этому закон дифференцированным образом применяется по отношению к черным и белым.
Всем хорошо известно, что черный, который, как предполагается, напал на белую женщину, с гораздо большей вероятностью будет наказан, нежели белый, совершивший точно такое же правонарушение. Однако черный, убивший другого черного, имеет гораздо меньшую вероятность быть наказанными, чем белый, совершивший убийство.
В этом заключается одно из основных положений концепции беловоротничковой преступности Сазерленда: преступления, совершаемые корпорациями, почти всегда рассматриваются в рамках гражданского права, тогда как такие же преступления, совершенные индивидом, обычно рассматриваются в рамках права уголовного.
Некоторые правила применяются только тогда, когда действие имеет определенные последствия. Очевидным примером являются незамужние матери. К.Винсент указывает, что недозволенные сексуальные отношения редко ведут к строгому наказанию или общественному осуждению провинившихся.
Однако если девушка забеременеет, реакция окружающих, вероятно, будет жесткой'. (Внебрачная беременность является также интересным примером дифференцированного применения правил к различным категориям людей. Винсент отмечает, что неженатые отцы не осуждаются столь же сурово, как незамужние матери.)
В чем смысл возврата к этим расхожим наблюдениям? В том, что вместе они подтверждают следующее положение: девиантность не является простым свойством одних видов поведения, будучи чуждым другим.
Это скорее результат процесса, включающего в себя реакции других людей на такое поведение. Одно и то же поведение может быть нарушением правил в одно время и не являться таковым в другое время; оно может являться нарушением, когда это поведение одного лица, и не являться таковым, когда это поведение другого; одни правила нарушаются безнаказанно, а другие - нет.
Иными словами, является ли данный акт девиантным или нет, зависит отчасти от характера акта (то есть, нарушает этот акт некоторое правило или нет), а отчасти - от реакции других людей на этот акт.
Кое-кто может возразить, что это всего лишь игра слов, что можно в конце концов определять термины любым желательным образом, и что если кто-то хочет обсуждать поведение, нарушающее правила, как поведение
' См.: Vincent, С. Unmarried Mothers, New York: The Free Press ofGlencoe, 1961, pp. 3-5. девиантное, то для этого нет никаких препятствий.
Все это, разумеется, верно. Тем не менее, имеет смысл обозначать такое поведение как поведение, нарушающее правила [rule-breaking behavior], оставляя термин девиантный для тех, на кого некоторая часть общества наклеила ярлык девианта.
Я не настаиваю на том, чтобы следовать такому использованию терминов. Однако должно быть ясно, что если ученый использует термин девиантный для обозначения любого поведения, нарушающего правила, и делает предметом своего исследования только тех, на кого был наклеен ярлык девианта, то он столкнется с проблемой несоответствия этих двух категорий.
Если мы делаем объектом нашего внимания поведение, на которое наклеивается ярлык девиантного, то мы должны согласиться с тем, что до появления реакции других людей мы не можем знать, будет ли данный акт отнесен к категории девиантного. Девиантность не является качеством самого поведения, это - качество взаимодействия между индивидом, который совершает акт, и теми, кто реагирует на него. (...)
Клеймение индивида в качестве девианта имеет важные следствия в отношении дальнейшего социального участия и представления этого индивида о самом себе. Наиболее важным следствием является радикальное изменение его публичной идентичности. Совершение осуждаемого действия и обнаружение индивида на месте совершения, о чем стало известно окружающим, придают этому индивиду новый статус. Выясняется, что он является не тем, за кого его принимали.
На него наклеивается ярлык гомосексуал, наркоман, псих или сумасшедший, и с ним начинают обращаться соответствующим образом.
Для анализа последствий принятия девиантной идентичности используем различие, которое Э.Хьюз проводит между главными и вспомогательными статусными чертами'. Хьюз указывает, что большинство статусов имеют одну основную черту, которая служит для различения тех, кто принадлежит к этому статусу, и тех, кто не принадлежит.
Так, врач, кем бы он ни был еще, это человек, который имеет сертификат, подтверждающий то, что он удовлетворяет определенньм требованиям и наделен правом заниматься врачебной практикой. Это является главной его чертой.
Как указывает Хьюз, в нашем обществе от врача обычно неформально ожидается ряд вспомогательных черт: большинство людей ожидают, что он будет относится к высшему среднему классу, будет белым, мужчиной и протестантом. Когда это не так, то возникает ощущение, что он не соответствует своему назначению.
Подобным образом, несмотря на то, что цвет кожи -это главная статусная черта, определяющая, кто черный, а кто белый, неофициально ожидается, что черные имеют одни статусные черты и лишены других. Люди удивляются и находят ненормальным, если черный ока-
' См.: Hughes, E.C. 'Dilemmas and Contradictions of Status' in American Journal of Sociology, Vol.L, March 1945, pp. 353-359.
зывается врачом или профессором колледжа. Люди часто обладают главной статусной чертой, но не имеют некоторых вспомогательных, неформально ожидаемых характеристик: например, кто-то может быть врачом, будучи женщиной или черным.
Хьюз отмечает, что кто-то может иметь формальную квалификацию для обладания данным статусом, но ему может быть отказано в полном вхождении вследствие отсутствия соответствующих вспомогательных черт. Хьюз занимается этим феноменом в отношении уважаемых и желательных статусов, однако тот же процесс происходит и в случае статусов девиантных.
Обладание одной девиантной чертой может иметь обобщенное символическое значение - люди автоматически допускают, что обладатель этой черты обладает также другими нежелательными характеристиками, якобы связанными с ней.
Для того, чтобы получить ярлык преступника, надо всего лишь совершить одно уголовное преступление; это все, что формально означает термин преступник. Однако это слово имеет ряд дополнительных значений, устанавливающих вспомогательные характеристики всякого, кто носит этот ярлык. Предполагается, что человек, осужденный за кражу со взломом и вследствие этого получивший ярлык преступника, может совершить кражи и в других домах; полиция, проводя облаву на известных преступников после совершенного преступления, действует, исходя из этой предпосылки. Предполагается, что этот человек способен совершить также другие преступления, поскольку он проявил себя как лицо, не уважающее закон.
Таким образом, задержание за один девиантный акт делает вероятным то, что этот человек будет считаться девиантом или нежелательным лицом в других отношениях.
В анализе Хьюза есть еще один элемент, который мы можем использовать - различение главного и подчиненного статусов. Одни статусы как в нашем, так и в других обществах перевешивают все другие и имеют определенный приоритет. Раса - один из них. Принадлежность к черной расе перевешивает большинство других статусных соображений в большинстве ситуаций; тот факт, что кто-то является врачом или членом среднего класса или женщиной, не может предотвратить того, что к этому человеку будут относиться прежде всего как к черному и только затем как к врачу, представителю среднего класса или женщине.
Статус девианта (в зависимости от вида отклонения) является главным статусом такого рода. Этот статус получают в результате нарушения правила, и эта идентификация оказывается более важной, чем все остальные.
Человек прежде всего будет идентифицироваться как девиант, и только затем как кто-то еще.
Герберт Блумер Социальные проблемы как коллективное поведение'
Основной мой тезис заключается в том, что социальные проблемы не имеют независимого существования в качестве совокупности объективных социальных условий, а являются прежде всего результатами процесса коллективного определения. Этот тезис идет вразрез с той посылкой, которая лежит в основании обычного социологического исследования социальных проблем.
Начнем с краткого описания традиционного социологического подхода к исследованию и анализу социальных проблем. Такой подход предполагает, что социальная проблема существует как объективное условие в структуре общества. Считается, что это объективное условие имеет вредную или злокачественную природу, противоположную природе нормального или социально здорового общества. На социологическом жаргоне это определяется как состояние дисфункции, патологии, дезорганизации или девиантности.
Задача социолога заключается в том, чтобы выявить вредное условие и разложить его на существенные элементы или части. Этот анализ объективного строения социальной проблемы обычно сопровождается определением условий, которые вызвали проблему, и предложением путей ее разрешения.
Проанализировав объективную природу социальной проблемы, установив ее причины и указав, каким образом проблема может быть решена, социолог полагает, что он выполнил свою научную миссию. Знание и информация, которую он собрал, могут, с одной стороны, пополнить запас научного знания, а с другой - быть предоставлены политикам и рядовым гражданам.
Такой типичный для социологии подход представляется на первый взгляд логичным, обоснованным и оправданным. Однако, на мой взгляд, он отражает грубое непонимание природы социальных проблем и, соответственно, является крайне неэффективным в обеспечении контроля над ними.
В качестве первоначального, исходного указания на неадекватность этого подхода определим в нескольких словах, в чем заключается ложный или недоказанный характер его ключевых допущений.
Во-первых, современные социологическая теория и социологическое знание сами по себе не способны установить или идентифицировать социальную проблему. Социологи распознают социальные проблемы только после их признания в качестве таковых обществом. Социологическое признание социальных проблем идет в кильватере социетального признания,
' Перевод И.Ясавеева по: Blumer. G. 'Social Problems as Collective Behaviour', in Social Problems, vol.
18, 1971, pp. 298-306.
меняя направление вместе с ветром общественной идентификации социальных проблем. Примеров этому имеется множество. Бедность была серьезной социальной проблемой для социологов полвека назад, затем практически исчезла с социологической сцены в 1940-е и в начале 1950-х гг., а затем вновь появилась в наше время. ...Загрязнение окружающей среды является социальной проблемой современного типа для социологов, хотя существование и проявления угрожающей экологической ситуации насчитывают не один десяток лет. Проблема неравенства женского статуса, столь решительно заявляющая о себе на нашей научной сцене, имела периферийное значение для социологов несколько лет назад.
Не обращаясь к другим примерам, я просто утверждаю, что, идентифицируя социальные проблемы, социологи постоянно руководствовались тем, что находилось в фокусе общественного беспокойства. Этот вывод подтверждается безразличием социологов и общества в равной степени по отношению ко многим сомнительным и угрожающим феноменам современной жизни. Эти феномены могут отмечаться время от времени, но, несмотря на их серьезность, они не получают статуса социальных проблем в работе социологов.
Приведу лишь несколько приходящих на ум примеров: колоссальная и продолжающая развиваться заорганизованность современной жизни, ...губительные социальные последствия нашей национальной системы автомагистралей, пагубные социальные последствия идеологии роста, неприглядные стороны обычной деловой этики. (...) Я полагаю, эмпирические данные ясно показывают, что признание социальных проблем социологами основывается на общественном признании.
К сказанному остается только добавить, что, несмотря на претензии социологов, социологическая теория сама по себе совершенно беспомощна в определении или идентификации социальных проблем. Это заметно в отношении трех наиболее престижных социологических понятий, которые используются в настоящее время для объяснения возникновения социальных проблем, а именно, понятий девиантность, дисфункция и структурное напряжение. В качестве средства идентификации социальных проблем перечисленные понятия оказываются бесполезными.
Во-первых, ни одно из них не имеет набора исходных показателей, на основании которых исследователь мог бы обнаружить в эмпирическом мире так называемые примеры девиантности, дисфункции или структурного напряжения. Испытывая недостаток таких ясных идентифицирующих характеристик, исследователь не может обратиться к какому-либо социальному условию и установить, является оно примером девиантности, дисфункции, структурного напряжения или нет.
Однако этот недостаток, серьезный уже сам по себе, не является самым существенным в рассматриваемом мною вопросе. Значительно более важной представляется неспособность исследователя объяснить, почему одни примеры девиантности, дисфункции или структурного напряжения, замеченные им, не могут достичь статуса социальных проблем, тогда как другие получают этот статус.
Существует множество разнообразных видов девиантности, которые не получают признания в качестве социальных проблем; нам никогда не говорят, как или когда отклонение становится социальной проблемой.
