Эриксон выделяет две крайние линии
Эриксон выделяет две крайние линии личностного развития: нормальную и аномальную. Поскольку идентичность занимает центральное место в контексте личностного развития, то можно сказать, что возможны нормальная и аномальная линии формирования идентичности. Он считал, что поворотными пунктами в этой периодизации, когда проявляется особенно сильно кризис идентичности, являются подростковый период и зрелость.
На подростковой стадии наблюдаются два основных механизма формирования идентичности: проецирование вовне смутных представлений о своей идеальности (сотвори себе кумира) и негативизм по отношению к чужому, подчеркивание своего (боязнь обезличенности, усиление своей непохожести).
Когда подросток не готов осуществить выбор идентичности, у него наступает состояние, которое Эриксон назвал психосоциальным мораторием - продление переходного периода. Это часто сопровождается кризисом идентичности, который проявляется в утрате чувства дома, психологического благополучия.
В результате подросток стремится найти себе пристанище в различных молодежных субкультурах (рокеры, битники и т.д.). Радикальный перелом наступает при переходе к шестой стадии -молодости, когда возникают готовность и желание смешивать свои идентичности с другими, правда, при возможном сохранении дистанции.
Этот период совпадает с важными событиями, в частности, поиском друга, будущего спутника жизни и т.п. Важно, что при всех вариантах повышается значимость другого человека, причем настолько, что смешать свою идентичность с ним не представляется ни жертвой, ни изменой себе [15, 187].
По мнению Эриксона, центральным конфликтом подростковоюношеского этапа в формировании идентичности является противоречие между становлением индивидуальности, осознанием себя и диффузией (размыванием) идентичности, а также мотивами быть индивидуальным и быть как все.
Второй пик наступает на восьмой стадии - зрелость, когда происходит окончательная конфигурация идентичности в связи с переосмыслением человеком его жизненного пути [15].
По мнению Бернса, формирование идентичности в концепции Эриксона -это процесс, напоминающий самоактуализацию в концепции Роджерса. Он характеризуется динамизмом кристаллизующихся представлений о себе, которые служат основой постоянного расширения самосознания и самопознания.
Внезапное осознание неадекватности существующей идентичности Я, вызванное этим замешательство и последующее исследование, направленное на поиск новой идентичности, новых условий личностного существования, - наиболее характерные черты динамического процесса развития эго-идентичности [33]. Эти слова созвучны тем представлениям о роли опыта в формировании личностных понятий, которые мы находим в концепции Дж.
Келли о природе личностных конструктов (изложены в предыдущей главе).
Анализируя концепцию Эриксона, Г.М. Андреева отмечает, что вместе с теорией восьми возрастов, где намечены рубежи становления социальной идентичности, идеи Эриксона имеют непосредственное отношение к идеям А. Тэшфела. В частности, проблема социальной идентичности становится, по существу, проблемой межгрупповых отношений. Идентичность рассматривается как инструмент социальной ориентации личности, результат же этого рассмотрения - построение личностью не просто своего собственного образа, но и образа группы, к которой она принадлежит или не принадлежит.
Иными словами, социальный мир для личности - это всегда мир, на который она смотрит глазами группы [15].
Таким образом, Эриксон заложил основу понимания не только идентичности как таковой (хотя, по сути, не дал четкого ее определения), но и основных этапов ее развития и формирования. Процесс социального развития в его концепции предстает как последовательность психосоциальных кризисов и осуществляется в неразрывной связи с процессами социального взаимодействия.
Развитие этих идей мы находим в теории социальной идентичности. А. Тэшфел показал, что идентичность личности может сформироваться только в межгрупповом взаимодействии.
Предложенная Тэшфелом так называемая минимальная групповая парадигма, установленная на основании известных экспериментов, иллюстрирует это положение весьма четко: для индивида достаточно минимального ощущения себя членом группы для того, чтобы он начал идентифицировать себя с нею [15].
Исследования были связаны в основном с выявлением этапов в формировании этнической идентичности [119, 202, 235]. Ж. Пиаже описал три этапа [202]:
- 6-7 лет - ребенок приобретает первые фрагментарные и несистематические знания о своей этнической принадлежности. В этом возрасте наиболее значимыми для него являются семья и непосредственное социальное окружение, а не страна и этническая группа;
- 8 -9 лет - ребенок уже четко идентифицирует себя со своей этнической группой, на основе таких критериев, как национальность родителей, место проживания, родной язык, просыпающиеся национальные чувства;
- 10 - 11 лет - ребенок уже обладает этнической идентичностью в полном объеме, может описать особенности разных народов, понимает уникальность истории, специфику традиционной бытовой культуры.
Приведенный пример хорошо иллюстрирует основной подход к формированию идентичности, когда происходит переход от принятия им своих близких и подражания к осознанию признаков, по которым происходит идентификация и дифференциация. Также здесь очень четко прослеживается смена критериев и эталонов самоидентификации: от наиболее близких, понятных, доступных, как семья, к более сложным, отдаленным и абстрактным, как особенности народов, культура, история.
Важно подчеркнуть, что первые идентификации происходят с людьми, которые выполняют функции защиты, ухода за ребенком, а именно, его близкими. Это позволяет предположить, что все-таки одной из базовых мотиваций самоидентификации является мотивация самосохранения. Человек стремится выжить в соответствующих социальных условиях и поэтому определяет себя
членом тех групп, где эта потребность удовлетворяется
максимальным образом.
Изучение развития идентичности в возрастном плане показывает, что по мере развития самосознания, основанного прежде всего на мыслительных процессах, происходит и усложнение критериев самоидентификации, а также мотивации и смысловых компонентов идентификации.
Последняя мысль может быть проиллюстрирована особенно наглядно на примере исследования И.А. Снежковой [235, с. 144 - 145].
Автор так же как и Пиаже, выделяет три основных этапа развития этнического самосознания, которые можно соотнести с тремя этапами развития социальной (этнической) идентичности.
На начальном этапе (до 10 лет) формирование идентичности происходит по принципу Я такой же, как окружающие (констатация похожести на людей из непосредственного окружения).
На втором этапе (11 - 15 лет) формирование идентичности происходит по принципу Я такой же, как мой народ (констатация похожести на людей из более широкого окружения).
На третьем этапе (16 - 17 лет) формирование идентичности
осуществляется по формуле Я представитель своего народа (констатация выбора и отнесенности к большой общности).
После 17 лет, в период юношеского возраста, происходит дальнейшее становление этнического самосознания и развитие процесса идентификации (51). Исследователи называют этот период решающим в развитии этнического самосознания, его упрочении и закреплении.
Формирование этнической идентичности происходит по принципу мы и они, что возможно благодаря процессам идентификации и дифференциации.
Усложнение критериев социальной идентификации и расширение области их приложения хорошо прослеживаются и в работах известного
исследователя Я-концепции подростка Г. Родригеса-Томэ,
выполненных в русле интеракционистского направления [443]. Его точка зрения основана на понимании Я как результата принятия отраженных оценок других - в первую очередь родителей и референтных групп сверстников.
Основная гипотеза автора заключается в том, что присутствие другого включается в осознание себя, которое никогда не отделено от осознания другого как партнера по взаимодействию.
Родригес-Томэ изучал идентичность подростка с точки зрения референтных источников ее построения. Главной методикой исследования был тест Двадцать утверждений, который позволял выявить тематическое содержание самоописаний, формы самопрезентаций и формальные характеристики высказываний. На основе полученных данных он выделил в структуре подростковой идентичности три основных дихотомически организованных измерения [28, 443]:
1. Определение себя через состояние или активность (я добрый, я ученик), которое противопоставляется при этом позиции предпочтения какой-то деятельности (я люблю играть в футбол). В возрасте от 12 до 18 лет происходит постепенный переход от активного Я к Я-состоянию.
2. Определение себя через статусные и личностные черты, которые расположены на одной дихотомической оси: официальный социальный статус - личностные черты. В самоописаниях юношей преобладали официально статусные черты, а в самоописаниях девушек - личностные самохарактеристики.
3. Описание себя через социально одобряемые или социально неодобряемые самохарактеристики. Это описание, как оказалось, не имеет выраженных возрастных или половых особенностей и рассматривается автором как наиболее оценочное измерение
идентичности, связанное с уровнем удовлетворенности
жизнью и самооценкой.
В большинстве работ возрастные закономерности формирования и развития социальной идентичности изучались в основном в рамках периода отрочества (подросткового или ранней юности). Это связано с тем, что в большинстве возрастно- психологических концепций при всем их многообразии период отрочества определяется, в первую очередь, через новообразования индивидуального самосознания, среди которых важнейшими являются именно самоидентификационные структуры.
Это не случайно, поскольку именно на рубеже между детством и юностью происходит определенная консолидация самохарактеристик и усвоенных образцов поведения. Расширение социоролевого репертуара, заимствование моделей поведения, присущих более старшему возрасту, достижение равновесия между зависимостью и независимостью, развитие личностной системы ценностных ориентаций и многие другие новообразования подростка впервые становятся для него предметом рефлексии, результатом которой является обретение идентичности [28].
Примером структурного анализа идентичности в подростковом возрасте является концепция Дж. Марсиа, который рассматривает идентичность как определенную структуру, функционирующую в контексте решения проблем [415]. Она достигается через выбор из числа конкретных альтернатив, пусть даже самых незначительных, с которыми сталкивается человек в жизни. Каждая решенная проблема усиливает эго, наполняет его содержанием, раскрывает сильные и слабые стороны и способствует осознанию целенаправленности и осмысленности своей жизни.
Поэтому в его понимании идентичность - это динамическая организация потребностей, способностей, убеждений и собственной истории.
В ходе развития человек обретает различные статусы (состояния) идентичности. Суть модели Марсиа заключается в описании четырех статусов идентичности и их взаимосвязи.
Вслед за Эриксоном Марсиа определяет статусы идентичности, более или менее благоприятные для психического состояния и общего фона жизни человека. На основе двух пересекающихся осей координат: наличие или отсутствие кризиса идентичности и наличие или отсутствие единиц идентичности (цели, ценности, убеждения) - он выделяет четыре статуса идентичности:
1. Достигнутая (реализованная) идентичность: человек прошел период кризиса, он знает, кто он и что он хочет, у него сформирована система значимых ценностей, целей и убеждений, ему свойственно чувство стабильности, доверия, оптимизма, веры в будущее.
2. Мораторий: так же как и у Эриксона, этот термин применяется к человеку, который переживает кризис идентичности и активно пытается разрешить его, он находится в постоянном поиске информации, на эмоциональном подъеме (правда, чувство радостного переживания и любопытства человек переживает на ранних стадиях поиска, в последующем может появиться чувство страха, разочарования и т.п.).
3. Преждевременная (предрешенная) идентичность: человек не переживал еще состояния кризиса идентичности, но он уже обладает определенным набором целей, ценностей и убеждений; элементы собственной идентичности формируются под влиянием примера родителей или других значимых людей, поэтому ценности и цели могут быть сходны с чужими или отражать чьи-то ожидания.
4. Диффузная идентичность: человек не имеет прочных целей, ценностей, убеждений и не пытается активно сформировать их; он никогда не находился в состоянии кризиса идентичности и не умеет решать
возникшие проблемы; для него характерно состояние
пессимизма, тоски, тревоги, чувства беспомощности и безнадежности.
В этой работе также прослеживается диалектическое отношение к проблеме идентичности. Марсиа считал, так же как и Эриксон, что идентичность - это не природное качество, оно постепенно развивается и формируется в процессе жизни человека.
Движение происходит от преждевременной идентичности, которая образуется на основе осознания человеком изначально присущих ему качеств (пол, имя, возраст, традиции семьи и т.д.), к достигнутой идентичности, появление которой возможно только на основе осознания своих целей, ценностей, убеждений и самостоятельного решения о том, каким быть [415]. Хотя данная модель разрабатывалась при изучении подростков, она вполне применима для описания механизма формирования новых идентичностей у взрослого человека.
В этот возрастной период хорошо прослеживаются связи видов идентичности и личностной системы ценностных ориентаций. Так, например, в исследовании Э. Уотерман [509, 510] было показано, что сформированная идентичность включает в себя выбор целей, ценностей и убеждений.
Этот выбор актуализируется в период кризиса идентичности и является основанием для дальнейшего определения смысла жизни.
Были выявлены связи между видами идентичности и уровнем тревожности. Вне зависимости от половых различий подростки в ситуации моратория обладали максимальной тревожностью, а подростки в ситуации предрешенной идентичности - минимальной. В этом, по мнению исследователей, проявлялась актуализация защитных механизмов.
Но что касается изучения взаимосвязи видов идентичности с уровнем самоуважения, то результаты были противоречивы и не позволили однозначно отметить наличие этой связи [121].
Среди методов формирования идентичности большая роль отводится игре [33, 320, 513].
Исследования становления идентичности в возрастной психологии дают богатый материал для понимания и анализа процесса трансформации идентичности под влиянием внутренних факторов, а также формирования благодаря психолого-педагогической деятельности. Поэтому
междисциплинарный подход в изучении проблемы формирования социальной идентичности позволит глубже разобраться в психологической сущности, мотивации и структуре социальной идентичности.
Социально-психологические исследования идентичности
Примеров изучения процесса трансформации идентичности в социальной психологии не так уж много. В частности, в ТСИ эта тема вообще долгое время не являлась предметом специального анализа. Но в последнее время под влиянием ускорения темпов социальной динамики проблема преобразования старых и возникновения новых субъективных социальных структур становится очень востребованной.
Об этом свидетельствует поток исследований в этой области, о которых пойдет речь в данном параграфе. В основном эти исследования касаются трансформации определенных видов идентичности, например, этническая [75, 145, 177, 247, 277], гражданская [118, 119], религиозная [48, 131], профессиональная [41, 79, 91, 153, 205] и ряд других.
Актуальным направлением исследований является трансформация идентификационных структур в изменяющемся обществе [25, 26, 84, 158, 170, 176].
Наибольший вклад в изучение данной проблемы внесли разработки в логике сочетания когнитивного и личностного подходов, в рамках которых исследователи имеют дело с тремя основными понятиями: категоризация (самокатегоризация), социальное сравнение, социальная идентичность. Они тесно связаны между собой, и все вместе обеспечивают процесс
формирования социальной идентичности. Изучение
категоризации и социального сравнения приблизили психологов к пониманию механизмов появления и поддержания идентификационных структур.
Различные проявления категоризации в межличностных и межгрупповых отношениях исследуются в рамках теории социальной идентичности (ТСИ) и теории самокатегоризации (ТСК), представители которых считают, что социальная идентичность связана с категоризацией, поскольку благодаря последней устанавливается различие между собой и другими [392]. Они показали, что приобретение данных различий - это ранняя и необходимая часть социализации. Чувство себя и знание, кто я такой, способность отражать и осознавать себя - все это формируется в социальном взаимодействии.
Этот процесс связан с нравственными канонами, воспитанными в семье и транслируемыми в обществе [486]. Согласно ТСИ социальная категоризация есть система критериев для ориентации в социальном окружении, которая определяет конкретное место человека в обществе.
В подходе к процессу появления и преобразования социальных категорий ТСИ, по сути, приближается к конструктивистскому подходу, поскольку признает постепенное построение системы категорий, которые необходимы для постижения мира, как предметного, так и социального.
Социальная идентичность является результатом двух основных процессов: категоризации и сравнения, последнее основано на объединении и различении. Социальное сравнение является необходимым компонентом процесса самоидентификации, поскольку для оценки себя в любом измерении необходимо имплицитное социальное сравнение с другими людьми или социальными категориями [401].
Категории необходимы для постижения мира, особенно
социального. У человека нет врожденных или природных категорий, которые он может использовать при восприятии мира.
Понятия обо всем, что нас окружает, постепенно формируются. Это касается и предметного и социального мира.
Проблема заключается в том, что трудно найти методы, адекватные задачам социально-психологического исследования категорий.
Категории, которые формируют основу нашего понимания воспринимаемого мира, отчасти навязываются нам. Они конструируются по мере столкновения с новыми ситуациями и переструктурирования уже имеющегося опыта. Человек постепенно открывает мир, но это не значит, что он делает это заново, просыпаясь каждое утро. В когнитивной психологии признается уникальность категорий каждого человека и в то же время связь их с основными понятиями других людей.
Категории восприятия в большой степени даются нам через культуру, в которой мы родились. Это делает социальным восприятие человека.
Согласно ТСИ, в широком смысле, формы и процессы и даже содержание воспринимаемого социального мира структурируются и лимитируются доминирующими социальными представлениями вокруг нас. Знания этих социальных структур, по-видимому, приобретаются в раннем детстве, хотя постоянно трансформируются в течение жизни [314].
В рамках изучения категоризации важным вопросом является природа различия между собой и другими, представленная в схеме: Я - мы - они. Приобретение различий между Я и другими - это ранняя и необходимая часть социализации.
ТСИ в этом вопросе близко соприкасается с теорией социального интеракционизма, в рамках которой было показано, что некоторые символические взаимодействия возникают только через социальное взаимодействие, которое приводит к различению Я как субъекта и объекта [428, 471]. Иными словами, чувство себя и знание, что такое Я, а
что нет, способность отражать и осознавать себя - все это
формируется в социальном взаимодействии.
ТСИ утверждает, что социальный мир воспринимается в категориях, которые сконструированы в процессе социализации человека. Каждый из нас принадлежит и, более того, стремится, сознательно и подсознательно, принадлежать к социальным категориям.
В лабораторных экспериментах создавались группы, по сути, не имеющие для человека никакого реального значения, но, тем не менее, субъект сам навязывал себе членство в них.
А. Тэшфел показал, что достижение идентичности возможно как посредством развития личностной идентичности, так и посредством формирования социальной идентичности. По Тэшфелу, развитие идентичности происходит по пути повышения осознанности как личностной, так и социальной идентичности, что помогает человеку осуществить приспособление к различным ситуациям, регулирует поведение.
В некотором смысле развитие идентичности идет от личностного к социальному полюсу дихотомии, а также от одного уровня самокатегоризации к другому.
Между этими уровнями существует функциональный антагонизм: с позиции личностной идентичности человек не видит сходства между группами, с позиции социальной - не различает индивидуальных характеристик отдельных членов группы. Любые факторы, усиливающие выраженность групповой самокатегоризации, ведут к увеличению воспринимаемого тождества между собой и членами своей группы и, таким образом, деперсонализируют индивидуальное самовосприятие.
По причине деперсонализации люди воспринимают себя как аналогичные другим, а не как уникальные личности [18].
Идеи символического интеракционизма нашли свое воплощение в работах И.Гоффмана и Р. Фогельсона.
И. Гоффман выделяет три вида идентичности: социальную, личную и Я-идентичность [277, 278].
- в социальной идентичности представлены типовые атрибуты группы, к которой человек принадлежит;
- личностная идентичность включает в себя индивидуальные признаки человека, известные его партнерам по взаимодействию, в основном, это природные характеристики, а также его собственная история (события, даты);
- Я-идентичность представляет собой субъективную характеристику, которая отражает жизненную ситуацию, непрерывность и своеобразие индивида.
Таким образом, все виды идентичности имеют социальную природу.
В ходе взаимодействия присутствуют все три вида идентичности, но в разной степени. Противоречия возникают вследствие того, что в реальной ситуации взаимодействия человек использует не все свои признаки, а только некоторые из них, которые он выбирает для того, чтобы подчеркнуть свое отличие от других, добиться необходимого эффекта и т.п. Гоффман называет такие признаки знаками. Он предлагает различать знаки актуальные, т.е. хорошо проявляющиеся во взаимодействии, известные многим, очевидные или легко доказуемые, и знаки виртуальные, т.е. известные немногим, неочевидные и порой только предполагаемые.
Для организации своего влияния на окружающих человек манипулирует разными видами идентичности. Противоречивость идентичностей проявляется прежде всего в этом процессе, называемом политикой идентичности, которая реализуется при помощи различных техник:
- техника изоляции, направленная на то, чтобы закрыть от другого те признаки, которые человек не хотел бы обнародовать;
- техника компенсации или фальсификации, т.е. различные
способы искажения информации о себе;
- техника деидентификации, т.е. способы и приемы моделирования новых идентификаций, коррекция виртуальной идентичности.
Важно подчеркнуть роль символов (вербальных и невербальных средств общения) и мышления (выбор политики, техники, анализ признаков виртуальной идентичности и т.д.).
Р. Фогельсон выделяет четыре вида идентичности: реальная, идеальная, негативная, транслируемая [374]:
- в реальной идентичности представлены характеристики индивида о себе самом реальном, которые он может дать на основе самоописания;
- в идеальной идентичности выражаются те позитивные характеристики, которые человек хотел бы у себя видеть;
- негативная идентичность обозначает те черты, которые не приемлемы для человека, он старается их избегать;
- предъявляемая идентичность - это внешние характеристики, которые человек предъявляет в ходе взаимодействия другим людям, чтобы сформировать у них определенное отношение к себе.
Между этими видами идентичности возможны ситуации противодействия, борьбы, поскольку человек стремится в реальности быть лучше, чем он есть на самом деле, как-то скрыть негативную идентичность или отойти от нее и усилить предъявляемую идентичность.
