В чем совершенство языка
Агглютинативных языков на Земле много: это все языки тюркской семьи, некоторые финно-угорские, грузинский, японский, корейский, суахили и др.
Таковы основные понятия морфологической типологии языков. Подробно см.: Реформатский 1967, 263 317, 450 464; Маслов 1987, 230 237.
Теперь вернемся к опытам исторической и оценочной интерпретации типов грамматического устройства языков.
Компаративисты старшего поколения видели в морфологических типах языков ступени единого процесса языкового развития. Наиболее древним они считали аморфный строй языков, где фраза состояла из односложных слов-корней, лишенных всяких служебных морфем, как бы не оформленных. Затем агглютинация и последовавшие фузионные процессы привели к появлению флексии, звуковых чередований.
Флективная морфология, следовательно, здесь рассматривалась как высший этап грамматического развития, а утрата флексии как упадок языка.
Романтическая идеализация далеких времен и увлечение биологическими аналогиями между языком и живым организмом привели А. Шлейхера к мысли о деградации языка. Вместе с флексией, писал он, языки утрачивают богатство форм и способность к развитию; историческое время (т. е. после начала письма) это период распада языка, история враг языка.
В. Гумбольдт, веря в преимущества флективного строя, не сводил, однако, достоинства языка к достоинствам грамматики. В истории языков он видел процесс непрерывного совершенствования языка как органа внутреннего бытия народа.
Прогресс в языке, таким образом, Гумбольдт связывает с поступательным движением общества, с духовным совершенствованием народа.
Младограмматики (последняя треть XIX в.) отказались от многих идей ранней компаративистики: от теории единого глоттогонического процесса и исключительности флексии, от романтического противопоставления доисторического расцвета языков и их последующей деградации. Вместе с тем позитивисты-младограмматики отказались и от попыток оценивать историю языков, видеть в ней прогресс или регресс.
XX век в основном сохраняет осторожность в оценках и общих построениях. Одной из неосторожных, не доказанных и в целом не принятых глобальных гипотез было учение Н.Я.Марра о едином глоттогоническом процессе.
По Марру, языки в своем развитии проходят следующие стадии: 1) аморфную, 2) аморфно-синтетическую, 3) агглютинативную, 4) флективную. Стадии соответствуют определенным общественно-экономическим формациям.
Подобно революционной смене одного типа общества другим, учил Марр, переход из одной стадии в другую происходит скачкообразно, как коренная качественная ломка языка. (О Марре и его новом учении о языке, ставшем официальной марксистской концепцией советского языкознания до 1950 г., см. Алпатов 1991.)
В работах И. И. Мещанинова 30 40-х гг., создававшихся в русле марровской стадиальной типологии, складывалась теория единого синтаксического развития языков мира: от древнейшего синкретизма слова и предложения через инкорпорацию к посессивному, эргативному и, наконец, номинативному строю предложения. Однако позже И. И. Мещанинов отказался от трактовки синтаксических типов языков в качестве стадий языкового развития.
Становится все более очевидным, что прогресс в языке, его совершенствование нельзя связывать с тем или иным типом грамматического устройства. Воздерживаются от оценочных суждений крупнейшие типологи мира Э. Сепир, Ж. Вандриес. Не принята теория О. Есперсена, который считал развитие аналитизма прогрессом в языке. Скорее скептичным было отношение к гипотезе спиралеобразного развития языков X. Габеленца.
В. Скаличка, в 30-х гг. изучавший возможность связи определенного типа языка с ускоренным культурным развитием, впоследствии отказался от этих попыток. Вместе с тем В. Скаличка писал: Мы не утверждаем, что подобных связей вообще не существует, а констатируем только, что они пока неизвестны (Новое в лингвистике 1963, 25).
Итак, в истории языков не удается обнаружить единого направления грамматического развития и, таким образом, представить историю языков как движение к определенному типу грамматического устройства. Констатируя, например, усиление аналитических тенденций в современных славянских языках, следует помнить, что в целом аналитические способы древнее флексии, что в истории языков известна не только смена синтетического строя аналитическим, но и обратное движение (например, в китайском, тибетском языках).
Нет оснований также считать универсальной тенденцию к агглютинативному сцеплению морфем. Если сомнительно существование единых путей грамматического развития, то еще меньше оснований связывать изменения в типологических чертах языка с его прогрессом или регрессом.
Все это именно изменения, а не совершенствование языка.
В чем совершенство языка?
Тем не менее прогресс в развитии языка существует, однако он не связан со сдвигами в технике языка, т.е. в его грамматике и в звуковом строе. Совершенствование языка заключается в развитии возможностей выразить новое содержание.
Эти возможности определяются, во-первых, богатством словаря, во-вторых, стилистической специализацией языковых средств и видов речи, в-третьих, семантической дифференциацией синонимов.
Не случайно совершенствование языка связано в первую очередь с развитием лексики и стилистики. Лексика в сравнении с фонологией и грамматикой и стилистическая система в сравнении со структурой языка это внешние, поверхностные области в языке.
Поэтому словарь и стилистика наиболее прямо связаны с внеязыковой реальностью, с историей и культурой народа. Отзываясь на изменения во внешних условиях существования языка, они интенсивно и сравнительно быстро меняются и при этом приводят к изменениям в более глубоких, внутренних системах, в том числе к изменениям в языковой технике в типологических чертах языкового строя.
Подобно тому как на современной Земле род Homo представлен единственно видом Homo sapiens, так и все языки находятся на одной ступени эволюции коммуникативных систем человечества. Не существует языков, которые сохранили бы черты предшествующего этапа эволюции, например языка питекантропов или неандертальцев. В устройстве разных языков нет ничего такого, что обрекало бы их на застой или замедленное развитие, как нет и оптимальных грамматических типов, которые предопределяли бы преимущества и совершенства соответствующих языков.
Все языки обладают равными возможностями выполнять коммуникативные функции, развиваться и совершенствоваться. Однако эти принципиально равные возможности всестороннего развития, в силу социальных причин, оказываются в разной степени реализованными.
Историк культуры, восстанавливая родословную понятия время, имел основания сказать о языке первых славянских переводов: философски сырой язык (Мурьянов 1978, 65). На заре славянской письменности это было действительно так.
Зрелость и совершенство пришли позже вместе с духовным развитием народа, в процессе этого развития. И уже первые переводы, созданные славянскими просветителями, были серьезным и смелым шагом от философски сырого языка к совершенному.
Совершенствование языка идет по многим направлениям. В совершенном языке есть имя для всего.
Он как поэт, о котором Блок сказал: ...сочинитель, человек, называющий все по имени... Совершенный словарь это не просто большой словарь. Это разнообразный словарь.
В нем есть слова обобщающие и слова уточняющие; есть слова, передающие чисто рациональное содержание, и слова, выражающие чувства; есть названия совокупностей, собирательные слова и названия для единичного, отдельного; в нем есть названия для невидимого, неслышимого, неосязаемого...
Дело, однако, не только в лексическом богатстве. Совершенство языка предполагает тонкую стилистическую дифференциацию языковых средств.
Стилистическая неоднородность языка позволяет самим выбором слов, форм, конструкций сигнализировать тип общения, характер контакта говорящих, жанр речи, создать атмосферу официальности или непринужденности, ласки или презрения...
Далее, совершенный язык это способность средствами грамматики передать весь спектр модальных отношений, выразить разнообразные временные и пространственные значения, передать градации качества и количества, тонко дифференцировать причинно-следственные связи, сигнализировать взаимоотношения участников диалога.
Все то, в чем заключается совершенство языка богатство словаря, функционально-стилистическая специализация языковых средств, углубленная семантическая дифференциация грамматических форм, не зависит от типологических характеристик языка, но создается в течение веков народом, говорящим на языке. Иными словами, язык совершенствуется в общении.
Неразвитый язык это язык, который мало, узко, ограниченно использовался и потому не выявил свои возможности. Чем продолжительнее и богаче событиями социальная и культурная история народа, чем сильнее и ярче непрерывная литературная традиция, чем интенсивней и многообразней индивидуальная, частная жизнь людей, тем совершеннее язык народа. Н. Г. Чернышевский писал: Не в том главное дело, каковы формы языка, а в том, каково умственное состояние народа, говорящего языком... Прекрасен язык каждого народа, умственная жизнь которого достигла высокого развития (Полн. собр. соч.
М., 1951. С. 848).
УНИВЕРСАЛЬНОЕ В ИСТОРИИ ЯЗЫКОВ
Закономерности изменений в языках: истоки общности, факторы различий
С точки зрения типологии и лингвистики универсалий четыре тысячи языков Земли, несмотря на различия национальных оболочек, сходны в своих самых существенных чертах и в этом смысле представляют собой единый под всеми широтами и флагами Язык людей. По-видимому, правомерно говорить и о единой Истории языков. Будущая лингвистика диахронических универсалий откроет и объяснит то общее, что объединяет неповторимые в своих конкретных чертах истории отдельных языков.
Универсальное в истории языков сильнее всего проявляется в глубинных, фундаментальных закономерностях исторических процессов, подобно тому как структуры языков сходны в главном в самих принципах устройства языка.
В истории языков есть два рода универсалий: во-первых, в самих принципах и механизмах языковых изменений и, во-вторых, в содержании изменений, т. е. в тенденциях, направлениях развития разных языков.
Универсалии первого рода связаны с ответом на вопрос, почему и как изменяются языки. История каждого конкретного языка уникальна прежде всего потому, что она осуществляется в своем, неповторимом языковом материале, однако механизмы истории едины.
Универсальна сама способность и готовность каждого языка изменяться в ответ на изменения в потребностях общения и познания. Универсальна вероятностная природа языковых закономерностей, а также соотношение случайности и детерминированности в языковых процессах. Эти наиболее общие универсальные принципы реализуются в более частных закономерностях, носящих, однако, также универсальный характер, например, закономерности перерастания речевых изменений в языковые; неравномерность изменений разных языков; медленность изменений грамматики в сравнении с изменениями в словаре и т. п.
Общие закономерности, относящиеся к содержанию изменений, связаны с ответом на вопрос о том, куда, в каком направлении развиваются языки. Мы видели, что не существует единой структурной цели развития языков некоего самого совершенного, оптимального типа языковой структуры. Ни аналитизм, ни флексия, ни агглютинация, ни номинативный строй предложения не могут рассматриваться в качестве всеобщего предела языковой эволюции.
И все же известная общность в направлении языковых изменений есть. Эта общность в эволюции отношения человечества к языку, в развитии возможностей использования языка.
Таким образом, общее в направлении языковых изменений носит социолингвистический характер.
Основные направления социальной эволюции языков
1. Языковые изменения в конечном счете представляют собой процесс непрерывного совершенствования языка как средства общения и познания. Прогресс языка обусловлен поступательным движением общества, развитием его материальной и духовной культуры. Иными словами, эволюционные процессы в языке представляют собой самонастройку языка в ответ на изменения во внешнем мире, т. е. форму связи языка и внеязыковой реальности. Совершенствование сложнодинамических систем, к которым относится язык, заключается в углублении адаптации системы к среде, что достигается усложнением ее строения (структуры).
Усложнение структуры выражается в увеличении числа элементов, в количественном росте и специализации функций элементов, в формировании новых уровней и подсистем. При этом адаптации подвергаются в первую очередь более высокие (внешние, поверхностные) уровни организации системы, что обеспечивает устойчивость внутренних уровней и определенную независимость системы от колебаний внешней среды.
2. В языке возникает и углубляется функциональная (стилистическая) дифференциация языковых средств и складываются функциональные варианты речи. В феномене стилистики значимы два следствия: культурно-историческое и структурно-информационное. Культурно-исторический смысл стилистической дифференциации состоит в коллективном осмыслении языка говорящими (см. с. 44 45).
С точки зрения теории информации стилистическая дифференциация соответствует наиболее принципиальным направлениям в эволюции сложнодинамических и самонастраивающихся (адаптивных) систем: она означает дифференциацию вероятностей элементов кода и видов текстов. Дифференциация вероятностей является средством колоссального накопления информации в системе и, следовательно, уменьшения энтропии (неупорядоченности, дезорганизованности), достигаемого, однако, без изменения субстанциональных и структурных характеристик системы. Увеличение количества информации в системе усиливает ее отражательные свойства, что способствует углублению адаптации системы к среде.
Одновременно накопление информации увеличивает устойчивость системы к воздействиям среды, поскольку дифференциация вероятностей элементов создает возможность точных, локальных реакций и тем самым делает механизм связи гибким, экономным и оперативным.
3. Закономерностью развития языка является формирование вторичной системы плана выражения письма, что приводит к резкому увеличению коммуникативных возможностей языка и существенно меняет характер использования языка в обществе. Формируется новый тип речи письменная речь, с присущими ей особенностями порождения и восприятия текста, высокой информативной емкостью и значительно большей эксплицированностью (выраженностью) информации. Становится возможным молчаливое общение, при котором коммуниканты разделены в пространстве и/или во времени. Возрастает жанровое разнообразие речи.
Традиции письменной речи (конкретного языка) во многом определяют характер его стилистической дифференциации. При этом история письменности в различных социумах состоит в расширении функций и сфер использования письма, в преодолении исключительности письменной речи, типичной для ранних этапов ее существования.
4. История взаимоотношений языка и общества характеризуется возрастанием роли языка в жизни общества. Это обусловлено некоторыми общими тенденциями развития человеческого общества, такими, как интеллектуализация производства, усложнение социальной организации общества, удлинение сроков обучения, развитие каналов коммуникации, углубление личностного своеобразия каждого человека.
В результате расширяются сферы использования и объем функций языка. Удлиняется языковое существование каждого человека: растут те ежедневные часы, в которые человек говорит, слушает, читает, пишет, размышляет.
По мере возрастания роли языка в жизни людей расширяются возможности социума регулировать языковые аспекты коммуникации.
Возрастание роли языка в жизни общества представляет собой частный случай некоторых более общих закономерностей в эволюции систем.
Современная наука признает решающую роль кодовых связей при переходе от неживых систем к живым и в процессе последующей биологической эволюции. Место некоторой системы в эволюционном ряду предбиологических и биологических систем определяется ее способностью различать в любом воздействии внешней среды две группы свойств: параметрические, относящиеся только к количеству и материальной природе воздействия (количество массы определенного вещества; количество энергии определенного вида и т. п.), и кодовые свойства, которые относятся к организации данного воздействия как сообщения (например, временные, пространственные характеристики воздействия). Любые организованные системы в какой-то мере разделяют кодовую часть воздействия и параметрическую... Появление жизни есть выражение этой тенденции, доведенной до крайней известной степени...
Мост между живым и неживым состоит из динамических организаций, в которых коды управляют параметрическими процессами... Эволюция от простейших к сложным формам жизни есть постепенное развертывание кодовых механизмов (Николаев Л. А. Основы физической химии биологических процессов.
М., 1976. С. 102 103).
В человеческом обществе мы находим дальнейшее развитие эволюционных тенденций к усилению кодового взаимодействия системы и внешней среды. Роль коммуникативных систем в обществе аналогична функциям нервной системы в организме: все это средства связи с внешней средой и саморегуляции. Поэтому уровень развития коммуникативных систем и каналов связи, интенсивность информационных процессов можно рассматривать как меру социальной организации общества.
Естественно, что общественному прогрессу соответствует возрастание роли важнейшего средства общения языка.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
(Попытка резюме и приглашение к диалогу)
Если книга нуждается в резюме, значит, в ней избыток воды.
Оправдываясь, автор может сказать, что он хотел быть понятным и доказательным.
Читателю, прочитавшему или частично читавшему эту книгу, автор, вместо чтения резюме, предлагает заняться следующим:
Назовите три тезиса (идеи, суждения, утверждения и т. п.), содержащиеся в Социальной лингвистике, которые, по вашему мнению, были для автора самыми важными (порядок их следования значим). Это будет ответ на вопрос: Чему учит эта книга?
Назовите три тезиса, относящиеся к проблеме Язык и общество, которые, вне зависимости от этой книги, Вам, читателю, представляются самыми важными (порядок следования значим). Это будет ответом на вопрос: Чему надо учить в Социальной лингвистике?
Сопоставьте сформулированные вами тезисы с теми, которые автор считает в этой книге главными. А это следующие утверждения:
1) язык есть основа коммуникации и сознания, связующая и объединяющая разные способы общения и разные формы общественного сознания; поэтому в языке аккумулированы фундаментальные культурно-исторические ценности человечества;
2) человек не находится в плену у языка. Язык для человека и общества, а не общество и человек для языка.
Язык это только средство общения, а не его содержание. Не язык, а народ создает культуру;
3) в истории человечества роль языка в жизни общества возрастает. Объем циркулирующей в обществе информации (в расчете на душу населения) может быть показателем уровня развития общества.
Это ответ на вопрос: Чему хотел учить автор этой книги?
Если в составе или приоритетности трех групп утверждений есть различия, то автор предлагает их обсудить (устно или письменно).
Всего доброго!
ЛИТЕРАТУРА
Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977. 320 с. Агеева Р. А. Страны и народы: Происхождение названий. М., 1990.
256 с. Алпатов В. И. История одного мифа: Марр и марризм. М., 1991. 240 с.
*Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. 608 с.
Баткин Л. М. Итальянские гуманисты: Стиль жизни и стиль мышления.М., 1978.-200с.
** Бахтин М. М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. - 544 с.
Белл Р. Социолингвистика: Цели, методы и проблемы. М., 1980. 320 с.
Бланар В. О внутренне обусловленных семантических изменениях // Вопросы языкознания. 1971.
1. С. 3 13.
Бодуэн де Куртенэ И. А. Национальный и территориальный признак в автономии. СПб., 1913.-V, 84с.
Бодуэн де Куртенэ И. А. Возможно ли мирное сожительство разных народностей в России? // Отечество. Пути и достижения национальных литератур России.
Национальный вопрос. Пг., 1916.
С. 19 31.
** Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т. 1.-384 с.; Т. 2.-391 с.
* Брук С. И. Население мира: Этнодемографический справочник. М., 1986.
830с.
Будагов Р. И. Человек и его язык. М., 1974. 263 с.
** Булаховський Л. А. Визникнення i розвиток лiтературних мов // Булаховський Л. А. Вибравi пращ: В 5 томах. Т. I: Загальне мовознавство.
Кшв., 1975. С. 321 470.
** Буслаев Ф. И. Преподавание отечественного языка. М., [1844] 1992. 512 с.
Великобритания: Лингвострановедческий словарь. М., 1978. 480 с.
Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. М., 1976. 248 с.
Виноградов В. А., Коваль А. Н., Порхомовский В. Я. Социолингвистическая типология: Западная Африка. М., 1984. 128 с.
Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М., 1985. 279 с.
** Выготский Л. С. Мышление и речь [1934] // Собр. соч.: В 6 т. Т. 2. Проблемы общей психологии. М., 1982.
С. 5 361.
** Выготский Л. С., Лурия А. Р. Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив.
Ребенок. М., 1992. 224 с.
Гак В. Г. К типологии форм языковой политики // Вопросы языкознания. 1989.
5. С. 104-133.
Гамкрелидзе Т. В. Р. О. Якобсон и проблема изоморфизма между генетическим кодом и семиотическими системами // Вопросы языкознания. 1988.
3. С. 58.
Ганди К. Л. Языковая политика в современной Индии. М., 1982. 184 с.
Гаспаров В. М. Введение в социограмматику // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып.
425. Тр. по рус. и славян, филологии. Серия лингвистическая. Т. 29 // Проблемы языковой системы и ее функционирования.
1977. С. 24 45.
Гаспаров В. М. Система языковых ареалов и ее значение для типологии культуры // Учен. зап. Тарт. ун-та. Вып.
463. Тр. по знаковым системам. Вып. 10 // Семиотика культуры.
1978. С. 3464.
Гаспаров В. М. Структура русского языка с типологической точки зрения (Введение в социограмматику). Статья вторая. Морфология имени // Учен. зап.
Тарт. ун-та. Вып.
486. Тр. по рус. и славян, филологии. Серия лингвистическая.
Т. 30. 1979.
С. 23-44.
Гельб И. Е. Опыт изучения письма (Основы грамматологии). М., 1982. 367 с.
Горбачевич К. С. Изменение норм русского литературного языка. Л., 1971.
272с.
* Горбачевич К. С. Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка: Словарь-справочник. Л., 1973. 519 с.
Горфункель А. X. Гуманизм Реформация контрреформация // Культура эпохи Возрождения и Реформация. Л., 1981.
С. 719.
* Государственные языки в Российской Федерации: Энциклопедический словарь-справочник. М.: Academia, 1995. 400 с.
** Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества [18301835] // Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
С. 37 298.
Дейк Т. А. ван. Язык. Познание.
Коммуникация. М., 1989. 312 с.
Дуличенко А. Д. Славянские литературные микроязыки. Таллин, 1961.
324с.
Жураускi А. I. Гiсторыя беларускай лiтаратурнай мовы. Мiнск, 1967.
Т. 1. 372с.
* Звегинцев В. А. История языкознания XIX XX вв. в очерках и извлечениях. М., 1964.
Ч. 1.-466 с.; 1965. Ч. 2.-496с.
Зеленин Д. К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии (Сборник Музея антропологии и этнографии, т. 8). Л., 1929. 151 с.
** Иванов Вяч. Вс.
Очерки по истории семиотики в СССР. М., 1976. 304 с.
** Иванов Вяч. Вс.
Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем. М., 1978.-185 с.
*Иванова И. П., Чахоян Л. П. История английского языка. Л., 1976. 320 с.
Исаев М. И. Язык эсперанто. М., 1981. 88 с.
История лингвистических учений: Средневековая Европа. М., 1985. 288 с.
Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1988.
Ч. III. 416 с.
Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление: Психологический очерк. М., 1977.-262с.
Культура речи в технической документации: На материале ГОСТов и специальной литературы. М., 1982. 216 с.
Леонтьев А. А. Проблема глоттогенеза в современной науке // Энгельс и языкознание. М., 1972.
С. 135 - 157.
** Лихачев Д. С. Черты первобытного примитивизма в воровской речи // Язык и мышление. Вып.
3-4. М.; Л., 1935.
С. 47 100.
** Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1971. 415 с.
** Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X XVII веков. Л., 1973. 254 с.
Логачев К. И. Основные итоги развития новогреческого литературного языка на конец 1970-х годов // Славянское и балканское языкознание: История литературных языков и письменность. М., 1979.
С. 264 270.
ЛЭС 1990: Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 686 с.
Маркиш С. П. Знакомство с Эразмом из Роттердама. М., 1971. 224 с.
*Маслов Ю. С. Введение в языкознание. М., 1987. 272 с.
Мечковская Н. Б. Ранние восточнославянские грамматики. Минск, 1984. 160 с.
Мишкуров Э. Н. О литературно-разговорной форме речевого общения в арабоязычном ареале // Военный Краснознаменный институт. Сборник статей 17.
Юридические науки. Иностранные языки.
М., 1981. С. 141 148.
Мурьянов М. Ф. Время (понятие и слово) // Вопросы языкознания. 1978.
2. С. 52 66.
Нарумов Б. П. Региональные романские языки в Западной Европе // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 51.
1992. 5. С. 29 40.
Научно-техническая революция и функционирование языков мира. М., 1977. 270 с.
Национальное возрождение и формирование славянских литературных языков. М., 1978. 356 с.
Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977. 352 с.
Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 20. Теория литературного языка в работах ученых ЧССР.
М., 1988. 320 с.
Новое в лингвистике. Вып.-З.
М., 1963. 568 с.
Новое в лингвистике. Вып. 6. Языковые контакты.
М., 1972. 535 с.
О языках, фольклоре и литературе Океании. М., 1978. 122 с.
* Общее языкознание / Под общей редакцией А.Е.Супруна. Минск, 1983. 456 с.
* Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. М., 1970. 604 с.
** Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд.
М., 1956. 512 с.
** Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968. 376 с.
** Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1976. 614 с.
** Пражский лингвистический кружок. М., 1967. 558 с.
Проблемы ареальных контактов и социолингвистики. Л., 1978. 166 с.
Проблемы интерлингвистики: Типология и эволюция международных искусственных языков. М., 1976. 158 с.
Проблемы международного вспомогательного языка. М., 1991. 204 с.
Проблемы языковой политики в странах Тропической Африки. М., 1977. 198 с.
Рабинович В. С. Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979. 392 с.
Реформатский А. А. Что такое термин и терминология / Вопросы терминологии (Материалы Всесоюзного терминологического совещания). М., 1961.
С. 46 54.
* Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 1967. 544 с.
* Рождественский Ю. В. Введение в общую филологию. М., 1979. 224 с.
* Русское и славянское языкознание в России середины XVIII XIX вв. (в биографических очерках и воспоминаниях современников) // Учебное пособие. Л., 1980. 213 с.
* Славяноведение в дореволюционной России: Биобиблиографический словарь. М., 1979. 430 с.
Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика.
М., 1976. 350 с.
Софронов М. В. Китайский язык и китайское общество. М., 1979. 312 с.
Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. Л., 1974. 142 с. Степанов Г. В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи.
М., 1976. 224 с.
* Степанов Ю. С. Французская стилистика. М., 1965. 356 с. Степанов Ю.С. Семиотика.
М., 1971. 146 с.
* Степанов Ю. С. Основы общего языкознания. М., 1975.
272 с. Субботин Н. И. Материалы для истории раскола за первое время его существования. М., 1878.
Т. 4; 1881. Т. 6; 1885. Т. 7.
Супрун А. Е. Лингвистические основы изучения грамматики русского языка в белорусской школе. Минск, 1974. 144 с.
Тих Н. А. Предыстория общества. Л., 1970. 311 с.
Толстой Н. И. Роль Кирилло-Мефодиевской традиции в истории восточно-и южнославянской письменности // Краткие сообщения Института славяноведения и балканистики АН СССР. Вып.
39. Исторические связи славянских народов.
М., 1963. С. 27 38.
Толстой Н. И. Некоторые проблемы и перспективы славянской и общей этнолингвистики // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 41.
1982. 5. С. 397 - 405.
** Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988. 240 с.
Толстой Н. И., Толстая С. М. Народная этимология и структура славянского ритуального текста // Славянское языкознание. X Международный съезд славистов.
София, сентябрь 1988 г. Доклады советской делегации. М., 1988.
С. 250 264.
** Трубецкой Н. С. Вавилонская башня и смешение языков // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 49. 1990.
2. С. 152 160.
** Трубецкой Н. С. Общеславянский элемент в русской культуре // Вопросы языкознания. 1990.
2. С. 123 139; 3. С. 114 134.
Успенский Б. А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии. // Stadia Slavica Hungarica. 29.
1983. С. 33 69.
Успенский Б. А. Из истории русского литературного языка XVIII начала XIX века: Языковая программа Карамзина и ее исторические корни. М., 1985. 216 с.
Филин Ф. П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. М., 1972. 655 с.
Флоренский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937.
601 с. [Имеется ряд репринтных изданий].
Францыск Скарына i яго час: Энцыклапедычны даведнiк. Мihck, 1988. 608 с.
Фрумкина Р. М. Лингвистическая гипотеза и эксперимент (о специфике гипотез в психолингвистике) // Гипотеза в современной лингвистике. М., 1980.
С. 183-216.
Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972. 259 с.
Хомский Н. Язык и мышление. М., 1972[а]. 122 с.
Швейцер А. Д. Американский вариант литературного английского языка: Пути формирования и современный статус//Вопросы языкознания. 1995.
6. С. 3 - 16.
Шлюбскi Ал. Адносiны расiйскага ураду да беларускае мовы у XIX ст. // Saпicкi аддзелу гуманiтарных навук. Кн. 2. Працы клясы фшёлёги.
Т. 1. Менск, 1928. С. 303 - 337.
** Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. 428 с.
* Энциклопедический словарь юного филолога (Языкознание) / Составитель М. В. Панов. М., 1984. - 352 с.
Этнолингвистический словарь славянских древностей: Проект словника. Предварительные материалы.
М., 1984. 172 с.
Ягич И. В. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке. Исследования по русскому языку. СПб., 1885 1895.
Т. 1. С. 289-1070.
** Ягич И. В. История славянской филологии. СПб., 1910. 961 с.
Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. 463 с.
Языковая политика в афро-азиатских странах. М., 1977. 320 с.
** Якобсон Р. Лингвистика и поэтика //Структурализм: за и против: Сборник статей. М., 1975.
С. 193 230.
** Якобсон Р. Мозг и язык // Якобсон Р. Избранные работы. М., 1985.
С. 270 - 286.