Социально-политическая структура древнеиндийского общества
О безусловной важности таких "сподвижников в концепции КА для царя и царства свидетельствует и структура содержания первой книги трактата, его логика - только после изложения рекомендаций по выбору и назначению "сподвижников", методов их "проверки", царю предлагается формировать группу "тайных людей" для контроля за "махаматрами" (которые в данном случае могут быть названы также "аматья") и иным населением. Поэтому как наиболее опасный для царя и царства толкуется в тексте КА "мятеж аматьев. "Аматья" в концепции КА - наиболее верный и преданный "союзник - друг, "сторонник", "слуга", "человек" царя, поэтому перечисление достоинств любого из них в КА соотносится с достоинствами "аматьи". Так может обозначаться любой представитель общественной иерархии, связанный в концепции КА служебными отношениями ТОЛЬКО с царем.
Иные термины сходного характера (слуга - бхритья", человек - пуруша") имеют более широкий смысл.
Другим инструментом, способствовавшим более тесной общественной интеграции, в концепции КА было формирование царем группы "тайных людей" (гудхапуруша), "тайных" помощников /имеющих облик" (вьянджана) "домохозяина", торговца, начальника - мукхьи", царя-"союзника" и т.д. - любого представителя общественной иерархии). Они являются основными помощниками царя в деле контроля и устранения претендентов на его власть, сторонников противника, "изменников", "преступников любого рода.
Следуя логике изложения содержания в КА (рекомендации по формированию группы "тайных людей" следуют непосредственно за изложением рекомендаций по назначению и проверке "аматьев"), анализу конкретных свидетельств трактата, можно судить о степени важности группы таких лиц, их функций в управлении царством, согласно концепции КА.
В условиях социально-политической структуры общества, как она отражена в трактате, имелась очень ограниченная возможность управления "царством". Поэтому, наряду с конкретными мерами по стабилизации отношений в рамках царства, ведущих ко все большему подчинению местной власти, огромное значение в концепции КА придавалось контролю, проверке исполнения "слугами" царя традиционных или специально оговоренных норм, договоров, обязательств, проверка честности "слуг" при передаче в казну должной части дохода, а также осуществление наказаний, штрафование и устранение нарушителей, в том числе потенциальных (которые толкуются как изменники, враги и преступники) - в том числе и тех "слуг", кто присваивал царское имущество, царскую долю доходов и т.д.
С такой точки зрения популярные в КА и других санскритских источниках тайные люди (goahapuruoa), занимавшие различное положение в обществе и выполнявшие, по существу, управленческие функции, в большинстве случаев получая за это "плату ", являвшуюся нередко основным средством для их существования, были важной частью небольшой личной администрации царя и скорее всего любого из обозначенных в КА господправителей.
Государство, складывающееся естественным путем, через интеграцию традиционных социальных организаций, сохраняющих во многом свою структуру, администрацию (а именно таковым оно представляется, исходя из анализа теории КА), не требует иной специальной хозяйственной или фискальной администрации. Единственно необходимое и возможное направление административной деятельности (в обществе, как оно характеризуется в КА) 115 правителя такого государства -организация взаимосвязи с наиболее крупными своими подразделениями, обеспечение их покорности, своевременности выплат ими податей или дани.
Поэтому царь в КА чаще всего "политик", постоянно занятый формированием (т.е. обеспечением покорности, лояльности и пр.) своей "мандаты", "группы своих сторонников', устранением непокорных "изменников и преступников", в качестве которых в КА толкуются и лица, утаивающие доходы, которые должно передавать царю. И главными его помощниками в этом являлись, наряду с группой "аматьев", "тайные люди", которых можно считать представителями реальной царской администрации.
Социально-политическая структура древнеиндийского общества ІІ-ІV вв. н.э. по сведениям надписей из пещерных храмов западной Индии и ранних грамот Паллавов.
В первой половине I тысячелетия н.э., в период расцвета классической Индии, окончательно формируется особый комплекс относительно точно датированных источников по истории страны, синхронный конкретным событиям, которые он фиксировал, и поэтому наиболее надежный. Появившиеся в III в. до н.э. надписи становятся основным источником по истории страны указанного периода. С первых веков до н.э. даже общая событийная канва истории страны восстанавливается (в той или иной степени) главным образом по сведениям эпиграфики. Сначала в абсолютном своем большинстве очень краткие, содержащие часто лишь упоминание того или иного лица, надписи постепенно становятся больше, богаче и разнообразнее по содержанию.
К III-VI вв. н.э. о надписях уже можно говорить как о массовом источнике.
Говоря о надписях ІІ-І? вв. из пещерных храмов западной Индии, мы имеем в виду комплекс надписей из храмов, большая часть которых (в Karle, Bhaja, Koedane, Bedsa, Kuda, Mahad, Kol) размещалась довольно компактно (в радиусе 100 км) в области истоков Бхимы. Nasik находится ок. 150 км к северу, в области истоков Годавари, Kaiheri - ок. 100 км к северо-западу, около современного Бомбея, на таком же расстоянии на северо-восток- Junnar, на юг-Karadh.
Считается, что области, где находились эти храмы, входили в рамки державы Шаков, а после их разгрома в I пол. II в. н.э. перешли под контроль государей из династии Сатаваханов.
Из 180 надписей ІІ-ПІ вв., найденных в этих храмах, большая часть - частные, посвященные различного рода дарениям храмам и общинам буддийских монахов. Только 9 из них - наиболее ранние из дошедших до нас "царских" дарений, 5- содержат информацию о дарениях царей из династии Сатаваханов, 4 - о дарениях Ушабхадатты, зятя шакского кшатрапы Нахапаны (надписи найдены в Карле и Насике).
В нескольких надписях упоминания царей (в том числе не только Шаков и Сатаваханов) служат исключительно для датировки надписи.
Информации о социально-политической структуре общества в Западной Индии Т-ТТТ вв. н.э. в царских надписях относительно немного, однако они позволяют судить о ряде особенностей взаимоотношений царя и местных властей в государствах того времени.
Хотя по пышности панегирика надписи Ушабхадатты (в ASWI это IX. 5-9) мало уступают соответствующим частям в более поздних царских надписях, нельзя не заметить, что в каждом случае имеется оригинальный, не схожий с иными по перечисляемым подробностям сюжет панегирика. Это свидетельствует о том, что традиция оформления дарений только складывалась в это время, и позволяет с большим доверием относиться к изложенным здесь сведениям. При этом важно подчеркнуть, что никогда "Ушабхадатта, сын Циники, зять Кшатрапы (из династии) Кшахарата, царя Нахапаны" (фраза, повторяющаяся во всех его надписях) не называет себя ни господином (svamin), как именовали себя правители Шаков, ни царем (raj ап), а его супруга, дочь Махакшатрапы Нахапаны, в ASWI.
IX. 10 скромно именуется домохозяйка (kuoumbine).
Вместе с тем информация о его деятельности, географический ареал, в рамках которого она осуществлялась, убеждает, что он был крупным богатым правителем. В ASWI. IX.
5 говорится о постройке им странноприимных домов, садов, прудов и колодцев в Бхарукачче, Дашапуре, Товардхане и Шорпараке, о возведении тиртхи на реке Барнаса, дарениях 16 деревень для храмов и брахманов, устройстве переправ на реках Ибе, Параде, Дамане, Тапи, Карабене и Дахануке, крупном денежном вкладе в организацию сборщиков кокосовых орехов в деревне Нананголе, который предполагалось использовать для обеспечения "собраний брахманов'’ (Charakaparoabhyao, брахманских организаций) в Пиндикаваде, Говардхане, Суварнамукхе, Шорпараге и Раматиртхе, постройке буддийского монастыря и водоема на горе Трирашми в Говардхане, освобождении им главы клана Уттамабхадров, осажденного Малаями (возм,- Малавами), и дарении поля. В ASWI.
IX. 6- о дарении храму Валурака (в Карле) деревни Караджика, в ASWI.IX.
7 (смысл ее из-за повреждений восстановить трудно) упоминаются Шорпарага, Вечимна (Чечимна), Дахануканагара, Кекапура, Бхарукачча, Анугами и Уджени, в ASWI. XI.
5 говорится о крупных денежных вкладах в различные корпорации (шрени) в Говардхане. Таким образом, нетрудно заметить, что сферой его деятельности была значительная область западной Индии и, как нам представляется, большая часть областей, подчиненных Шакской династии Кшатрапов, за исключением Сураштры.
О статусе этого правителя позволяет судить надпись ASWI. IX.5, где говорится, что поход на помощь клану Уттамабхадров он совершил по приказу господина (bhaoaraka aanatiya), после чего совершил абхишеку (обряд помазания на царство) на реке Покхарани, подарив при этом 3 тысячи коров, деревню и поле (фиксации последнего дарения, собственно, и посвящена надпись).
Положение Ушабхадатты не кажется странным. Государство Шаков, сходное по структуре с "мандалой", в КА включало, видимо, территории, подчиненные различным правителям, среди которых Ушабхадатта, возможно, был одним из наиболее могущественных (вполне вероятно, что поэтому он и стал зятем Нахапаны).
Он не обладал титулом "царь" (rajап), хотя постоянно указывал на принадлежность к роду Кшахаратов, к царям, повторял в первых строках любой из своих надписей, что он зять Нахапаны. Однако содержание надписей позволяет судить о том, что, не обладая титулом "царь", по существу, он следовал идеалу добродетельного царя, что было обеспечено, видимо, его реальной властью, статусом крупного правителя. И совершение им абхишеки можно толковать как закономерный результат таких действий. Надписи не содержат никакой информации об администрации Ушабхадатты - все указанные действия осуществлялись им самим лично и толкуются как его персональная заслуга.
Причем фиксация именно такого рода отношений в эпиграфике, как нам представляется, была обусловлена не только следованием распространенной в санскритских текстах модели поведения добродетельного царя, но и реальными условиями того времени. Правитель этот, как свидетельствуют надписи, контактировал напрямую с организациями негосударственными.
Довольно четко в его надписях выделяются два, ставшие впоследствии наиболее популярными традиционными типами дарений: дарение имущества (конкретных участков земли или денег) и дарение деревни.
Дарение деревни подразумевало использование доходов от нее монахами. Вряд ли, думается, действуя таким образом, царь активно вторгался в сферу деятельности местной власти. Скорее, он лишь санкционировал своим авторитетом уже существующую и не вызывающую противоречий в обществе тенденцию объединения деревенских организаций, в нашем случае- вокруг храмовой общины. Она выражалась, видимо, в том, что часть произведенного в отдельных деревнях продукта, традиционно передававшегося на общие нужды в межобщинную организацию или местному правителю (в той или иной форме), теперь шла на конкретное общественно (т.е. признанное тем же объединением общин) необходимое дело: поддержку храма и живших в нем монахов.
Положение жителей деревни и деревенской организации при этом вряд ли существенно изменялось.
Одна из надписей Ушабхадатты (ASWI.IX.6) фиксирует дарение храму Валурака (Карле) деревни Караджика. Выглядит не случайным, что та же деревня, согласно ASWI. IX.20, была подарена как земля монахов (bhikhuhaleha) тому же храму Сатаваханами - в этом и, возможно, в аналогичном случае (ASWI.
IX. 13) скорее всего речь идет не столько о "перераспределении владений Шаков после их разгрома Сатаваханами", сколько о подтверждении последними незыблемости сложившейся местной структуры.
Дарение земли, находившейся в личной собственности Ушабхадатты, также предполагало использование доходов от нее. Важно здесь упомянуть, что царь распоряжался уже личной собственностью. В ASWI.
IX.5 говорится о дарении купленного им у брахмана за 4000 каршапан поля, которое должно стать источником пищи для монахов, живущих в пещерном храме. Надпись эта фиксирует возникновение личных связей между правителем и формирующейся монашеской организацией.
Построив пещерный храм и пожаловав землю для монахов, правитель получает моральное право говорить проживающей в моем храме общине монахов четырех сторон света (mama lene vasatana chatudesa bhikhusagha). Сходная фразеология встречается и в надписях Сатаваханов.
Иной тип царского пожалования, о котором говорится в надписях Ушабхадатты,- дарение денег (ASWI.IX. 5, 9). Царь размещал под проценты крупные вклады в негосударственных организациях общинного типа- в корпорациях (шрени). 32 тыс. (каршапан) и 8000 каршапан были помещены Ушабхадаттой в организации сборщиков кокосовых орехов и в двух корпорациях ткачей (kolika-nikaye), располагавшихся в Товар дхане (Govadhanavadhavasu ureiesu).
И в этом случае возникавшие в результате дарения отношения между правителем и монашеской организацией (через посредство местных негосударственных структур) не требовали и не оставляли места для участия в них чиновников.
Сравнение сведений надписей Ушабхадатты с иными надписями того времени не позволяет считать указанные дарения осуществлением исключительных прав главы государства (сферой государственной политики), чисто царскими прерогативами, говорить об особых правах этого правителя. В одном из храмов в Джуннаре найдены десять надписей, каждая из которых содержит информацию о частных дарениях монашеской общине ("сангхе") Апараджитов различных участков земли (правда, меньших по объему- от 2 до 26 нивартан), и одна - о вкладе в "шрени обработчиков бамбука" (ne[va]sakare[su]) и "шрени медников" (kasa[sa]karesu seniya). Важную информацию дает надпись из Насика, сообщающая о дарении деревни жителями, т.е. городской общиной Насика (Nasikakanai Dhaibhika-gamasa danai).
В надписи из Насика (ASWI. Х.12), датированной 9 годом царя Абхиров Ишварасены, сообщается о 4 крупных вкладах (общей суммой в 360 каршапан) ученицы Вишнудатты, дочери шака Агнивармана, жены Gaiapaka Ребхилы и матери Gaiapaka Вишвавармана в различные "шрени". Нередки упоминания о постоянном вкладе (akhayanivi) частных лиц (см., например, ASWI.
VIII.3, 6,27,Х.4, KI. 6, 24, 25, 28, 30, 34, 35, 38, 40), в качестве которого может фигурировать не только денежный взнос, но и поле (КІ.40), дом (КІ.28).
Несколько отличен характер структуры общества, отраженный в надписях Сатаваханов. В четырех из пяти дошедших до нас личных дарений царей из указанной династии упоминаются лица, которые толкуются как представители администрации царя, губернаторы, посредники между царем и местными организациями. В термине amacha, которым они обозначаются, нетрудно узнать широко употреблявшийся в санскритских текстах термин amatya (сподвижник, спутник), обозначавший помощника государя, занимавшего исключительно важное место в концепции "идеального царства КА". В ASWI.IX.
13 из победоносного военного лагеря (vijayakhadhavara) Свами Готамипутра Сири-Сатакарни обращается к Вишнупалите, amacha в Товардхане, сообщая о дарении им его личного (это подчеркивается в тексте) поля в 200 нивартан, ранее принадлежавшего Ушабхадатте. Дарение это, как говорится в грамоте, было "одобрено" (chhato) иным amacha, Sivaguta.
В ASWI.IX. 14 говорится, что приказ царя "должен быть передан" (deyo) для Samaka, amacha в Говардхане, "с пожеланием здоровья" последнему. Согласно грамоте царя, о дарении которого было, очевидно, необходимо известить местного amacha, вместо ранее подаренного поля в деревне Какхади (которая, как говорится в надписи, "не обитаема и поле не обрабатывается") монахам, живущим в обители на холме Триранху, было предоставлено 100 нивартан, часть царского владения ("нашего", т.е. лично царя, amasatakai=aihasatakai, "царского поля на границе города, nagaraseme rajakai khetai).
В надписи Васиштхипутры Сири Пулумави (ASWI.IX. 19), последний обращается к Сивакхадиле, amacha в Говардхане, и сообщает о дарении деревни Самалипада вместо подаренной ранее деревни Садасана.
Дарение это было предоставлено монашеской организации (nikaya) школы Бхадраяниев, монахам из Дханакаты, живущим в "храме царицы" (develeia) . Доход от его использования предлагается использовать для осуществления ремонта храма, причем специально оговаривается, что деревня должна управляться (paoikhaya) именно монахами из организации Бхадраяниев (аналогичным образом говорится и о деревне Самалипада, которая была предоставлена взамен Судасаны). В надписи из Карле (ASWI.IX.20), после обращения к amacha в Mamala, говорится о дарении деревни Караджика храму Валурака.
Характерно для Сатаваханов, что надписи фиксируют личные отношения между царем, главой государства (часто подчеркивается- наше дарение, наше поле и т.д.) и монашескими организациями, не оставляющие места для функционирования посредников-администраторов. Сомнительны в данном случае попытки толковать лиц, именуемых amacha как представителей царской администрации.
Ни в одном из текстов нет сведений о характере взаимоотношений их с царем. Собственно, даже глагол anapayati нет никаких оснований переводить "приказывает" поскольку приказа, как такового (или поручения для amacha) в надписях просто нет - царь, распоряжаясь своей собственностью (поле) или предоставляя храму в пользование деревню, только оповещает об этом местного лидера, не требуя от него конкретных действий, не опирается на него как на представителя центральной администрации.
Хотя термин amacha в надписях, как и в санскритских текстах, имеет обычно обобщенно-неопределенное значение ("соратник", "сподвижник"), в отмеченных случаях скорее всего так именуется местный лидер - не случайно поэтому нередко с ним соседствует упоминание области или ее центра (например, Govadhane amacha, когда речь идет о дарении в Govadhanahara, Mamale amacha, когда речь идет о дарении в Mamalahara).
Термин amacha встречается и в иных надписях, среди которых следует упомянуть прежде всего надпись из КІ. 11.11. Здесь говорится: Водоем-добродетельный дар царицы, [супруги (?)] божественного Сатакарни Васиштхипутры, наследницы рода царей Кардамака и дочери Махакшатрапы
Ру (дра) [дамана] .................... Шатераки, сподвижника во всем
(v[i]uvasyasya amatyasya Uaterakasya). Надпись привлекала внимание обычно указанием на матримониальные связи между Кшатрапами и Сатаваханами. Однако не менее интересна и взаимосвязь аматьи с царицей. Содержание надписи можно толковать и как личное дарение аматьи, и как акт, осуществленный по велению царицы.
В любом случае сподвижник во всем царицы выглядит скорее титулом, чем обозначением должности. Этот Шатерака был, видимо, знатным (о чем позволяет предполагать его близость к Сатаваханам) слугой (аналогично широкому смыслу этого термина в КА) царицы, получившим в связи с этим в надписи (и, возможно, в реальности) соответствующий титул.
Рассмотренные свидетельства надписей позволяют судить о том, что формирование взаимосвязей в государстве Сатаваханов шло по пути установления и упрочения отношений царя и его ближайшего окружения с иными организациями и общественными лидерами, именуемыми в таком случае amacha, сподвижник. Следует подчеркнуть, что таких терминов в надписях I-III вв. из Западной Индии встречается немного, что определяется немногочисленностью "царских надписей". И это, на мой взгляд, связано также с тем, что титул amacha не подразумевал определенного социального статуса-им в надписях наделялись отдельные представители различных уровней общественной иерархии только при обозначении их связей с царем.
Не случайно в иных, кроме обозначенных выше случаев (из царских надписей), в "частных" (т.е. составленных не от имени царя) надписях, термин amacha всегда дополняется определением царский или указанием на царя. В надписи из Kuda (ASWI.IV.
16) говорится о дочери raj amacha Hala. В надписях из Насика (ASWI.IX.4)- о даре Mahahakusiri Bhaoapalika, дочери rayamacha (сподвижника царя), Arahalaya Chalisalaiaka, супруге rayamacha Agiyataiaka Bhaaakarika (т.е. о целой династии сподвижников царя), а в ASWI.IX.il- о даре Ауата из готры Вачха (Ватса), amatya (сподвижника) царя кшатрапы sami (= svami)-Nahapana.
О статусе и реальном положении лиц, которые могли наделяться в надписях титулом сподвижник царя, мы можем догадываться, основываясь на общем контексте сведений храмовых надписей Т-ТТТ вв. из Западной Индии об авторах-дарителях, в определенной степени отражающем общественную структуру того времени. Несравненно шире здесь употребляются термины, не связываемые обычно с государством, администрацией царя, царской властью- mahamata, mahabhoja, maharathin, kumara и т.д., которыми обозначаются представители слоя знати или, пользуясь терминологией КА- больших людей, в том числе руководителей различных негосударственных организаций. О несомненной близости статуса лиц, именуемых указанными терминами, царскому и возможности интерпретировать их как обозначения местных правителей позволяет судить, например, надпись из Канхери (ASWI.II.29), фиксирующая дарение Nagamola, дочери великого царя и великой правительницы (maharaja-balikaya mahabhojiya-balikaya), жены великого воина (maharaohiie), сестре великих правителей (mahabhoja) Ахиладжа и Дхенасены.
Целую группу таких правителей из рода Мандавов фиксируют надписи из Kuda. В ASWI.IV. 1,6,15, 17,20- упоминаются mahabhoja Maedava Khaedapalita, сын mahabhoja Saaagere Vijaya; Vijayanika, дочь mahabhoja Saaakara Sudaisala; mahabhoja Velidata, сын Kocche из рода Maedava (последний упоминается только для датировки надписи, фиксирующей дарение частным лицом чайтьи и двух келий). Две надписи фиксируют дарения писца (lekhaka) указанных правителей, который вместе с членами его семьи толкуется здесь как их слуга (upajevin).
В ASWI. IV. 12 представитель этого рода (Maedava Kumara) назван главой людей из рода Мандавов (Mandavanam parusa).
В надписи из Bedsa (ASWI.IV. 3) фиксируется дарение Samaainika, супруги Apadavaiaka, дочери великого правителя (mahabhoya), великой царицы (mahadave), (супруги) великого воина (maharathine).
В надписях из Bhaja (ASWI.1.7) и Karle (ASWI.VII.2) говорится о дарениях великих воинов (maharathin) Kosikeputasa Vinhudaoa и Gotiputrasa Agimitraiaka. В связи с переводом последней надписи из Карле Е. Сенар упоминает интересный и важный для нас факт находки монеты в Майсуре с буддийскими символами и термином maharathin в легенде, сходной с двумя монетами, присланными ему Р. Севеллом, свидетельствующий о выпуске таким правителем собственных монет.
Одна из наиболее ранних надписей, упоминающих Сатаваханов из Насика (ASWI.IX. 1), фиксирует постройку пещерного храма "сановником" (mahamata) Samaia, проживавшим в Насике, при царе Кришне из рода Сатаваханов.
Иная надпись из Карле (ASWI.IX. 17), датированная 7 годом Васиштхипутры Свами Сири-Пулумави, говорит о дарении общине храма Валурака деревни "со всеми податями" великим воином (maharathin) Somadeva из Okhaeaka, сыном женщины из рода Vasiooha и великого воина (maharathin)Mitadeva, сына женщины из рода Kauuika.
7 годом правления Свами Сирияна-Сатакарни датировано дарение великой военачальницы (mahasenapatine) Vasu, супруги великого военачальника (mahasenapati) Bhavagopa.
