Династия, как и государство
В этом случае Хоу-цзи выступает как достойный продолжатель его дела. Должность "управителя земледелием" - хоуту - упоминается традицией и применительно к более ранним, чем соотносимым с деятельностью Хоу-цзи временам. В частности, сообщается о Гоу-луне, который, занимая эту должность, возглавлял связанных с вопросами земледелия чиновников при Хуан-ди. Гоу-лун по традиции был сыном легендарного Гун-гуна, действовавшего во времена Нюй-гуа.
Его должность опять-таки переходит в его имя собственное - Хоу-ту и сопрягается с духом земли. Таким образом, приоритет Хоу-цзи здесь как бы утрачивается.
Но отмеченная противоречивость, прояснение которой не входит в задачу настоящей статьи, не мешает констатировать тот факт, что представления о необходимости администрирования столь важной сферы хозяйствования в древнем обществе, каковой являлось земледелие, возникает в Китае на весьма ранней стадии формирования государственности.
В сообщениях источников об упорядочении администрации большая роль, как и в случае с Хуан-ди, отводится самому правителю: Шунь выправил сезонный календарь и счет дней, унифицировал музыкальные тоны, меры длины, веса и объема, установил размеры и состав подношений центральному двору от местных властителей, чиновников и народа. Как видим, в данном случае правитель сближается с мифологизированным творцом и учителем людей.
Явно модернизированы и несколько противоречивы и сообщения о территориальном районировании подвластных Шуню владений. Его помощник Юй "установил 9 областей, каждая из которых приносила дары сообразно с занятиями населения".
Он же установил также деление всех окружавших столицу правителя пространств на концентрические пояса по 500 ли каждый (ли - немного меньше 0,6 км), опять-таки по принципу разности взимаемых с них налогов и повинностей. Самому же Шуню приписывается разделение страны на 12 областей и назначение начальников, которым поручалось управление ими.
Если деление территорий на концентрические пояса достаточно архаично и может соответствовать ранним представлениям китайцев о районировании своих владений и окружающего пространства, то административное деление страны на области - реальность гораздо более позднего времени. Однако следует учесть, что "9 областей" Юя - это не столько административные единицы, сколько достаточно обширные хозяйственно-культурные регионы, и этим они отличаются от упомянутых 12 областей с их административным начальником.
Заканчивая с данными источников по интересующей нас проблематике, относящимися к легендарному времени Шуня, интересно отметить еще две детали. Во-первых, есть упоминание о вручении Шунем "знаков власти" всем подчинявшимся ему "старейшинам и вождям". Такими символами власти были в Древнем Китае специальные жезлы, градация которых была разработана позднее -в чжоуском Китае ХІ-ІІІ вв. до н.э.
Но сам по себе факт, что призываемые к администрированию деятели получали определенные наглядные символы своих полномочий, вполне мог иметь место и на ранних этапах зарождения управленческого аппарата. Во-вторых, любопытна ремарка о том, что для наказания провинившихся чиновников применялась плеть.
Насколько это соответствовало или нет характеру взаимоотношений между высшими и низшими звеньями властной структуры судить трудно, тем более что о каких-либо законодательных нормах в столь ранний период государственности вряд ли может идти речь.
Если подытожить изложенные выше данные об администрации и администрировании, относимые традицией ко временам легендарного Шуня, то обращает внимание их количественный рост по сравнению с аналогичными данными, соотносимыми с другими мифическими героями. Возможно, что это чистая случайность, вполне допустимая при легендарном характере текстов. Но можно также предположить, что здесь нашла косвенное отражение та неравномерность, с которой могло протекать складывание протогосударственных и раннегосударственных структур.
Данный процесс теоретически мог убыстряться и замедляться с ходом постепенного накопления необходимых предпосылок для последующего качественного сдвига. Один из таких сдвигов и мог быть отражен в применении ко времени Шуня.
Деятельность следующего мифологизированного правителя - Юя во многом переплетается с мероприятиями Шуня, что объясняется легендой о привлечении упомянутого выше героя к власти еще при жизни предшествующего монарха. Юй, наряду с Шунем, следил за правильностью календарных исчислений, совершил объезд всей страны, устанавливал повинности, помогал назначать управителей 12 областей, ведал землеустройством и обеспечением населения продовольствием. Кроме того, еще при Шуне Юй наладил работу Шести управлений (лю фу) и Трех дел (санъ ши), а также помог установить институт Пяти начальников (у чжан). Согласно комментариям Чжу Си, Шесть управлений были должны регулировать использование ресурсов, получаемых от воды, огня, металлов, дерева, земли и зерновых культур.
Три дела - это основные направления политики государства: исправление нравов, получение материальных выгод, обеспечение зажиточности населения. Каждое из этих "дел" должно было курироваться соответствующим начальником.
Что же касается Пяти начальников, то это не 5 человек, а своеобразная система так называемого "слабого" или же "мягкого" управления зарубежными краями, известная в последующей политической практике Китая. В данном случае имеется в виду установление Юем на территориях за пределами Девяти областей (синонима собственно Китая), делившихся по принципу четырех сторон света, по 5 начальников в каждой из сторон, а также успешное "направление" этих начальников на путь истинный (в понимании китайской традиции).
Как видим, здесь мы имеем дело не с реальными административными структурами, а с определенными традиционными представлениями, закодированными в виде учреждений и должностей. Пять из шести названных выше ресурсов - это хорошо известные в древнекитайской философии представления о "пяти первоэлементах" (у син). Здесь добавлен лишь один новый "элемент" - зерно.
Три дела и Пять начальников - это идеализированные принципы образцовой внутренней и внешней политики. Поэтому приведенные данные можно считать еще одним подтверждением мифологического характера описания Юя и его деятельности.
В восшествии Юя на престол после смерти Шуня большую роль сыграли "чжухоу", которые встали на его сторону, когда он намеревался, согласно считавшемуся хорошим тоном обычаю, уступить бразды правления сыну последнего. Примечателен мотив о разделении власти по воле самого Юя: он поручил вести "дела управления" упоминавшемуся еще в связи с Яо и Шунем Гао-яо. Когда же тот вскоре умер, то дела управления страной были поручены И. В повествованиях о Юе употребляется термин "сановники", а также впервые -"заслуженные сановники" (гун чэнь).
Последний служил позже для обозначения титулованной знати. С деятельностью сына и наследника Юя - Ци связано упоминание о шести "цинах" - согласно комментарию Чжу Си, главах шести "сян" - административно-территориальных единиц.
В мирное время им полагалось следить за правильным наущением и соблюдением требуемых запретов подвластным им населением, в военное - они должны были выступить в поход вместе с государем, ведя ополчение своего "сяна" - 12500 воинов.
Справедливости ради сразу же отметим, что появление должности (и титула) "цин" относится в реальности к последующему историческому периоду Шан-Инь, а административных единиц "сян" - к более позднему времени Чжоу.
Личность самого Юя в легендарных текстах, с одной стороны, явно мифологизируется: голос его послужил основой для установления музыкальных тонов, тело - мер длины и веса. С другой - подается как образец и пример во всем.
С именем Юя китайская традиция связывает основание в стране первой династии властителей имперского типа. Династия, как и государство, именуется Ся. Многие китайские историки, в том числе и современные, рассматривали и рассматривают ее как вполне реальную. Однако данные письменных источников (более позднего, чем Ся времени) пока не нашли никаких весомых подтверждений в археологических открытиях.
Ряд исследователей, и в частности отечественных китаеведов, не отрицая возможности существования какого-либо родоплеменного объединения, носившего наименование Ся, не склонны, однако, считать, что в предполагаемый период Ся (ХХІ-Х?І вв. до н.э.) в Китае сложились сколько-нибудь устоявшиеся государственные порядки. Не вдаваясь в подробности этого спорного вопроса, отметим, что письменные данные китайских источников о названной династии носят во многом явный отпечаток модернизации и легендарности . Это в полной мере относится и к описанию административного аппарата при Ся, употребляемой для этого терминологии. Поэтому данный период в интересующем нас аспекте можно также относить к мифическим или полулегендарным временам.
Следует сказать, что сами китайские ученые, ввиду недостаточности материала и модернизированности сведений в источниках, говорят о невозможности ясно разобраться с ситуацией относительно Ся вообще и государственным строем того периода в частности . Но это не исключает таких попыток, результаты которых относятся к следующему.
Правитель Ся называется "хоу", как и прочие родоплеменные вожди. Социальная организация Ся представляла собой некий конгломерат племен и народностей. Их главы имели наследственную власть либо избирались верхушкой данных коллективов, а не назначались властителем Ся.
Что же касается "разнообразных чиновников" (бай гуань), которые упоминаются в древних текстах применительно к данному периоду, то китайские историки все же считают это модернизацией. Но тем не менее они называют непреложным сам факт существования каких-то немногочисленных и не наделенных четкими полномочиями чиновников при Ся.
При этом под термином "чиновники" подразумеваются люди, которые в отличие от вождей и персон, несших некие организаторские функции при родовом строе, были освобождены от физического труда и жили за счет поступавшей дани и налогов.
В частности, ко временам Ся китайские исследователи относят институт "четырех помощников" (сы фу чэнь) или же "четырех начальников" (сы лин), которые идентифицируются с упоминавшимися выше "передним, задним, левым и правым" помощниками, сопровождающими властителя. Называются также якобы существовавшие в то время "три управителя" (сань чжэн), ведавший календарными исчислениями применительно к сельскохозяйственным работам - "сихэ", ведавшие письмоводительством - "тайши-линчжун", учителя-наставники - "гуаньши", глашатаи - "цзюжэнь", ведавший судом - "дали", главный сборщик налогов и дани - "сэжэнь", управляющий повозками (выездами государя) - "чэчжэн", помощник полководец, иносказательно "человек шести дел" (т.е. командир шести армий) -"лю ши чжэ жэнь", заклинатель змей - "юйлун", различные музыканты - "ту", благодаря сакральному назначению музыки также причислявшиеся к чиновникам, домашние (дворцовые) слуги государя - "чэнь", иначе "мэнту".
Упомянутые должности частично повторяют то, что легендарная традиция относит к более ранним временам (4 советника, "сихэ" - трансформация мифических персонажей Си и Хэ), частично предвосхищают более поздние реалии, в частности последующего периода династии Шан (Инь), относя их ко временам Ся. Недаром некоторые китайские исследователи склонны рассматривать упомянутые династии Ся и Шан как нечто типологически единое, где существовали одинаковые, характерные для раннего этапа государственных образований социальные и административные порядки.
Но и тот, и другой из отличительных моментов говорит в пользу нереальности предполагаемой династии Ся, являющейся как бы продолжением и завершением легендарного периода китайской истории.
Подводя итоги приведенным выше данным о государственноадминистративном управлении, относящимся к легендарному периоду китайской истории, несмотря на отмеченную модернизацию и определенную дидактическую направленность текстов, можно подметить некоторые характерные черты, отразившие процесс становления ранне государственных структур. На самых ранних стадиях этого процесса выявляется некая опосредованная связь возникавшего администрирования с пространственными представлениями древних людей и природными условиями. Это сказывается прежде всего в делении подконтрольного пространства и соответствующих администраторов по четырем сторонам света без установления сколько-нибудь определенных его пределов. Это просматривается в сопряжении администраторов с облаками и горами.
Это прослеживается и в первостепенной важности астрономических и календарных наблюдений не только в сакральных целях, но и для нужд организации руководства земледельческими работами. В какой-то степени это проявляется и в историзации связанной с природной средой деятельности мифических героев (например, руководство Юем масштабными ирригационными работами, наделение мифического созидателя Государя-просо Хоу-цзи конкретной административной должностью при Яо и Шуне и т.п.).
Для упомянутых ранних стадий характерным моментом является совпадение должности и имени отдельных деятелей, как это имело место в случае с упоминавшимися Гун-гуном, Си и Хэ. Весьма рельефно выступает родоплеменная структура раннегосударственных образований: непосредственно в упоминании о выдвинувшихся и наделенных властителем некоторыми управленческими функциями шестнадцати родах и опосредовано - через институт "чжухоу". Отношения между последними и верховным правителем могли быть и конфликтными.
При правителе фиксируются помощники, причем с весьма широкими полномочиями. Интересно также отметить описываемую в древних текстах практику вежливого отказа назначаемых правителем на какую-либо должность от предлагаемого поста в пользу более способного деятеля, как это имело место в случае с распределением обязанностей Шунем.
В том же ключе интересно сообщение о проверке Гун-гуна в его состоятельности выполнять порученные ему обязанности, а также выдвижение окружением властителя другого, альтернативного кандидата на его должность. Все это в какой-то мере может служить отражением происходившей борьбы за управленческие прерогативы в среде выделявшейся правящей верхушки.
Сведения легендарного характера в их сопоставлении не лишены идеи развития административных структур. На каком-то этапе, в данном случае связанном с описанием деятельности Шуня (и одновременно Юя как его подчиненного), возникает более четкая, чем раньше, дифференциация служебных обязанностей. Параллельно происходит постепенное разделение на более высокие и низкие категории в среде самих управленцев, закладываются предпосылки появления впоследствии иерархии чиновных должностей.
Высшие административные посты в отдельных случаях передаются "чжухоу", причем на правах наследования.
Расширение подконтрольной территории ведет к появлению начатков административного деления, которое первоначально базировалось на существовавших ранее районах обитания тех или иных зависимых от центра племен во главе с "чжухоу" и территориальных пожалованиях родичам властителя, но затем испытывает влияние разности естественных природных и исторических условий тех или иных регионов. Складывается понятие о "собственных" или же "внутренних" землях ("цзю чжоу") и землях "внешних".
Характерно, что последние, судя по имеющимся письменным данным, с самого раннего периода китайской государственности воспринимались здесь как в какой-то мере зависимые от центра - ставки властителя. В этом плане весьма характерны записи об учрежденных Юем концентрических зонах с убывающими в зависимости от расстояния повинностями по отношению к находившемуся в центре государю, а также о "пяти начальниках", поставленных опять-таки Юем во всех "внешних" землях, делившихся, как и ранее, по принципу четырех сторон света.
Помимо характерной для легендарных текстов идеализации и гипертрофирования заслуг и совершенств самого властителя, в них можно проследить и отдельные от этого свидетельства появления идеологических принципов, позже сложившихся в систему теоретических представлений об управлении государством. Здесь следует отметить упоминание о внимании к Трем делам во внутриполитическом аспекте - исправлению нравов, получению материальных выгод и заботе о зажиточности населения, а также о стремлении обеспечить получение неких признаков зависимости от "единственного" властителя со стороны "внешних" земель и тамошних лидеров, что проявлялось в установлении повинностей для означенных выше пяти концентрических зон и намерении "направлять" деятельность "пяти начальников" в окраинных районах каждой из четырех сторон света.
В этом же плане знаменательно неоднократное упоминание о стараниях как самих правителей, так и их помощников распространять в народе "пять правил" взаимоотношений (у дянь): справедливость отца, любовь матери, дружественность старших братьев, уважение младших братьев (к старшим), сыновняя почтительность.
Характерна также магия цифр при становлении управленческих структур, ясно прослеживаемая в легендарных текстах. Цифры выступают здесь как средство группировки схожих функций, признаков, обязанностей, административных единиц.
Чаще других, как следует из вышеописанного, употреблялись тройка, четверка, пятерка, а также девятка и дюжина. Такой подход весьма типичен для китайской идеологии и культуры в целом, как в древности, так и в последующие времена.
Весьма знаменательным моментом являются сведения о помощниках-соправителях при государе. Согласно легенде, еще при Хуан-ди ему "помогал в делах управления" упоминавшийся выше Гоу-лун.
Таковыми соправителями можно считать де-факто Шуня при Яо и Юя при Шуне. Значительная часть подвигов и государственных свершений Юя приходится именно на период царствования его предшественника и покровителя. Когда же, наконец, Юй оказывается на престоле, то перепоручает ведение государственных дел Гао-яо, а после смерти последнего - И. Китайская историографическая традиция склонна видеть в этом проявление хорошего тона - высоких душевных качеств властителя и его заботу о том, чтобы дела управления вершились наиболее к тому способными людьми.
Однако за этим можно предположить и некоторые реалии в интересующем нас аспекте. Это может говорить об определенной незрелости формирующейся единодержавной власти, что для периода зарождения государственных порядков отнюдь не является необычным. О незрелости здесь, конечно, можно говорить лишь в нашем, утилитарном в плане постановки темы отношении. Вопрос о характере власти китайских монархов достаточно глубок и сложен.
Это предмет для особого исследования, разрабатывавшийся целым рядом отечественных и зарубежных ученых. Не углубляясь в детали данного вопроса, отметим лишь, что власть государя рассматривалась китайской традицией отнюдь не только как политическая, но как всеохватывающая и мироустроительная.
Государь представляется не только и не столько политическим, сколько харизматическим лидером, наделенным сакральной силой, реализуемой главным образом посредством ритуальных функций. В этом контексте роль помощников в реальном администрировании становится объяснимой и оправданной.
Косвенным подтверждением выводу об относительной незрелости единодержавия могут служить и сведения о передаче власти не по наследству, а в руки не родственных правителю, но способных и талантливых деятелей, что свидетельствует о несложившейся еще системе наследования власти. В данном контексте сентенции о личном участии государя в самых различных административных делах можно понимать как некую компенсацию, выдаваемую последующей историографической традицией и призванную затушевать отмеченную незрелость.
Отмеченные выше признаки развития административных структур просматриваются в сообщениях о дальнейшей дифференциации управленцев, характерной, если так можно выразиться, на более поздних стадиях легендарного времени. В частности, выделяются обособленные группы, категории администраторов - слуги государя, военные, письмоводители, учителя-наставники.
Такого рода данные могут служить подтверждением реального процесса детализации служебных функций в ходе становления раннегосударственных порядков.
Выявленные выше моменты, конечно, не дают сколько-нибудь полной и систематической картины формирования раннегосударственных структур в Китае. Тем не менее они позволяют лучше представить истоки уже реально зафиксированных (как письменными, так и археологическими и эпиграфическими данными) шагов китайской государственности в последующий, достоверный период истории страны.
Тесно связанные с зарождением китайской цивилизации в целом эти моменты отражают и общие явления, присущие практике человеческого общества, и специфические черты, характерные только для данной культурной традиции.
