Низы не в состоянии понять верхи.
имеющий и культурный, и логический, и социальный смысл.
Вы не используете идею диалога, что привело к тому, что
не было уделено достаточно внимания взаимопроникновению
полюсов как историческому процессу.
Я думаю, что Вы находитесь в оппозиции к традиционной
русской философии в той части, о которой здесь говорили.
Вы уходите от синкретизма. И это одно из достоинств
Вашего доклада.
Проблему нашего семинара можно сформулировать и как
преодоление слабости взаимопроникновения, диалога в
культуре и обществе, что и приводит к слабой
интерпретации, к тому, что мы часто опираемся на
архаическую культуру. Есть некая социальная реальность,
которая, может быть, в наших социальных условиях имеет
мало общего с культурным содержанием. Это для России
сегодня коренная проблема. Надо уловить механизм - почему
сложилось общество, где разрыв между социальностью и
культурой доходит до катастрофических размеров. Люди не
понимают друг друга. Низы не в состоянии понять верхи.
Язык их часто недостаточен для понимания сложных вещей.
Переход между теми другим - проблема. Мне кажется, Ваш
подход идет в правильном направлении. Но нужно дальнейшее
его развитие.
Ванд: Бинарная оппозиция - это слишком упрощенный
инструмент. Он хорош в филологии, у Леви-Стросса, но не
более. Может быть, надо этот инструмент отработать более
тонко?
Давыдов: Метод дуальных оппозиций ограничен. Но он дает
результат. Другую методологию никто не предлагает.
Конечно, если неумело пользоваться этим ключом, то можно
наделать ошибок. Дуальные оппозиции переходят в друг
друга - но как? Инверсионно или между ними есть диалог -
это главное. Надо подходить так, как подходит А.Ахиезер,
то есть искать логику взаимопроникновения полюсов
оппозиции.
Клямкин: Сам факт появления такого доклада и такого
обсуждения - это очень хорошо. Однако докладчик вычленяет
один элемент - русскую культуру. О другом он при этом
забывает. Он верифицирует историю русской культуры, но
при этом, поскольку не верифицируется, скажем, история
Киевской Руси, он один факт находит в истории смутного
времени и его пролонгирует назад. Другой - находит в
переписчиках греческих книг и его перетаскивает вперед. В
рамках его логики, кажется, это оправдано, но дальше он
столкнется со всеми проблемами, о которых сегодня здесь
говорилось. По-моему, даже невозможно отделить историю от
культуры в такой формулировке. История - это история
всего.
Вторая проблема - нельзя игнорировать, что при
развертывании архетипов возникает опасность потери
возможности рассматривать вопрос о динамике и истории
самой культуры: все рассматривается с точки зрения раз и
навсегда заданной или найденной эмпирически в том или
ином периоде сущности. Есть опасность поглощения в общей
схеме динамики и смены культурных парадигм. Между тем, в
советское время произошел очень существенный сдвиг. Это
совершенно особое время. Мы постепенно отходим от
политико-идеологических штампов отторжения или принятия,
начинаем их более или менее объективно рассматривать как
особую, специфическую, в чем-то очень варварскую
применительно к условиям ХХ века форму исторического
развития, даже можно сказать в каком-то смысле
культурного развития. В центр я бы поставил то, что в
России впервые в советское время произошло вычленение
частного человека их каких-то первичных обществ.
Ахиезер: Приватизация человека.
Клямкин: Да. Это происходит в очень особой исторической
среде, в обществе, где нет соответствующей базы в виде
частной собственности и т.д. Но тем не менее произошло
Приватизация человека. В культурном плане это породило
необратимые и разрывающие с исторической культурной
традицией, если пользоваться этой дихотомией, явления.
Докладчик говорил о несведенности Маяковского с
Буниным. Пока советский период не будет рассматриваться
как специфическая форма развития, до тех пор это будет
действительно несводимо. Но в принципе это можно
рассмотреть как нечто историческое, где одна линия
связана с идеализацией данного типа развития, без
которого он сам невозможен (Маяковский), другая - с
отторжением тех форм, в которых это развитие
осуществлялось. Первая ветвь - работала на формирование
достаточно рациональной массовой культуры, которая, мне
кажется, до сих пор недооценена. Марксисты в какой-то
степени компенсировали дефицит периода исторической
схоластики. Особенно важен здесь послесталинский,
хрущевский период, когда началось толкование текстов,
вживание в текст - даже в Краткий курс... (Ю.Карякин).
Ильенков, Лифшиц занимались интерпретацией марксистских
текстов, пытались внести в них живое содержание. В газеты
приходило огромное количество писем про коммунизм, про
Маркса. В какой-то слой рационализированное, пытающееся
преодолеть синкретизм мышление начало входить.
По поводу дуальных оппозиций. Сама схема мне кажется
продуктивной. Ничего методологически лучшего я не знаю.
Но мне кажется, в течение советского периода, и в
последние годы это уже верифицируется, произошло
размывание, смягчение дуальных оппозиций, и начался очень
интересный их взаимопереход друг в друга. Они
действительно существуют и в одно время, как у
докладчика, и реализуются во времени, как у А.Ахиезера.
Сейчас происходят очень интересные вещи. Такая категория
как терпение - это, вроде бы, менталитет, связанный с
советской властью. Теперь терпение переливается,
присутствует в электорате как доминанта с этой властью,
является теперь синонимом западничества. Эти реальные
процессы нельзя понять растворяя советскую эпоху во всем
предшествующем культурном историческом контексте.
Изучение советской эпохи, и с точки зрения тематики
вашего семинара, чрезвычайно важно. То, что происходит
сегодня, это черная дыра истории, или
неотрефлексированная, некритическая преемственность. Хотя
сдвиги очень значительны
Ахиезер: Это переливание может быть даже некоторой
моделью социокультурных изменений вообще. Старая
культурная схема остается, но содержание меняется.
Клямкин: Старые архетипы, стереотипы вроде
духовности, коллективизма, используемые сейчас в
патриотической литературе, реально в головах людей
работают не в ту сторону, куда некоторые публицисты хотят
их затащить. Сегодня среди тех, кто считает, что
самобытность России в ее духовности, доминируют
западники. Самая сильная корреляция по консерватизму идет
на тезисе о самобытности России - склонности россиян
ставить порядок выше политических свобод. Вот здесь весь
консерватизм. Среди тех, кто голосует за коммунистов, 15%
крутых традиционалистов, в основном людей старшего
возраста, а у остальных доминирует ценность
индивидуальной свободы, но проблема в том, что они не
видят как ее реализовать в историческом контексте.
Яковенко И.А. Метод дуальных оппозиций - это некоторая
вынужденность рефлексии, познания. В математике,
например, начинают с квадратных уравнений. Это
ограниченность листа бумаги и русского устного языка, в
котором очень сложно изложить логику, в которой
присутствуют три и более компонента. Дуальные оппозиции
возникают из-за ограниченности семиотического аспекта
нашего рассмотрения. Из контекста противопоставления
культурного и социального выпадают сферы, которые,
особенно в российском обществе, имеют самостоятельное
значение. Например, властная компонента. Она пронизывает
все российское общество, его историю. Она имеет
самостоятельную логику развития, имеет самостояние и не
сводится ни к социальному, ни к культурному аспекту.
Можно построить такую оппозицию, например, как культура и
власть, как самостоятельные, противостоящие друг другу
ипостаси русского общества. Ловушка дуальной оппозиции,
представленной докладчиком, заключается в том, что
культура как самостоятельная сфера - гетерогенна и
полицентрична. Выделение архетипов и попытка их
верификации, чрезвычайно уязвима в силу гетерогенности.
Если бы у нас сегодня присутствовало несколько человек из
другого духовного кружка (Чикин, Проханов) - то разговор
шел бы на разных языках, никто не понимал бы друг друга.
Ловушка здесь и в сужении понятия культуры. Или в разном
употреблении этого слова. Культура в контексте доклада
сводилась к литературе. Но литература туда входит как
небольшой элемент. Культура - это механизм
воспроизводства человека. Гетерогенность и
полицентричность культуры. С докладчиком можно полностью
согласиться, что для культуры верификации не существует.
Она существует только внутри каждого кружка. Можно
говорить о культурологической верификации самого факта.
Например, был ли Шпенглер знаком с трудами Данилевского?
Есть в культурологии и в науковедении такая проблема. И
здесь верификация возможна на основе конкретных
исторических фактов. Внутри этих полицентров, этих
гетерогенных ядер верификация существует только по
отношению к каждому из этих ядер, к каждому из архетипов.
Сам термин верификация распадается на несколько
значений. Верификация в истории - установление того или
иного исторического факта. Верификация в более широком
понимании по отношению к русскому обществу - это
установление перспективности той или иной модели
общества, носителем которой является тот или иной кружок.
Это уже верификация в некотором смысле философского
характера. В качестве перспективы развития сегодняшнего
разговора и тех, которые были на предыдущих семинарах,
могла бы быть попытка к переходу от методологии дуальных
оппозиций к более сложному, но более адекватно
отражающему реальный социальный процесс методу - к
конструктивизму. Напряжение между полюсами дуальной
оппозиции действительно есть, но оно несколько схематично
отражает действительность. Поэтому нужно усложнять
конструкцию, искать реальные методы и конструкции,
которые позволили бы построить полицентричную модель. Она
ближе к реальности. Я с интересом смотрю, чем закончатся
искания у авторов нашего журнала Рубежи Фурсова и
Пивоварова. Там явно не дуальная оппозиция, а нечто более
сложное. Это, мне кажется, некоторый шаг дальше.
Вешнинский: Сегодня происходит смягчение, перетекание
полюсов оппозиции нашего социокультурно расколотого
общества. И в то же время имеет место значительная
живучесть архаических форм. Последние выборы
продемонстрировали такое явление как демократический
конформизм, или даже демократический авторитарный
конформизм. Появилось выражение пиночет-демократы.
Звучат высказывания типа Ельцин - наше все. В новых
формах воссоздается нечто архаическое.
Кондаков: Дуализм социально-культурной истории был
проведен через доклад и даже через всю дискуссию, но
доклад назывался История как феномен культуры. Речь шла
о том, что вся история и есть история культуры. Я
полемически акцентировал внимание именно на культурном
аспекте истории, на культурной семантике которая
предопределяет и интерпретацию событий, и само принятие
решений, повороты социальной истории.
Мне кажется, что если исходить из того, что история
неповторима, что в ней ничего не повторяется, то это -
более банальная истина, нежели та, условно говоря,
которую пытался излагать я. Если мы возьмем, например,
концепцию А.Ахиезера - это продуктивный путь
сопоставления инверсии и медиации как двух механизмов,
видимо, не исчерпывающих все многообразие мировой
культуры, но тем не менее очень важных. Если взглянуть на
идею глобальных циклов российской истории и задуматься
над тем, что мы находимся в начале третьего глобального
цикла на каком-то одном из его частных этапов, то в
данном случае мы начинаем мыслить всю российскую историю
очень крупными единицами через момент некой предельно
обобщенной повторяемости. Говорить о неповторимости
каждого исторического события - это очень просто. А когда
мы начинаем выходить на обобщения и усматривать некие
закономерности самих повторяемостей, мы выходим к более
сложной проблематике, которая, конечно, не исчерпывается
констатацией 1000-летнего царства или того, что
самодержавие как всегда было, так всегда и есть. Я ведь
не исключаю при этом, что самодержавие в сталинской
форме, в форме Владимира Святого и Ивана Грозного - это
разные формы одного и того же культурного идеала. Но
когда я говорю, что за этим стоит некий определенный
культурный идеал, что есть одна определенная сквозная
ментальность - это попытка интерпретации цивилизационной
модели. Да, в конечном счете мы рассматриваем некоторые
цивилизационные модели. В этом плане социальные смыслы и
культурные смыслы - компоненты цивилизационной модели.
Другое дело, что мой подход к проблеме типологии
цивилизаций, психотеории цивилизаций не настолько хорошо
структурирован и отлит в понятия, как у Б.Ерасова, может
быть это другая какая-то система понятий, но это поиск. У
И.Гр.Яковенко свой подход к цивилизационным моделям. Я
думаю, что мы с разных сторон в одну и ту же точку копаем
туннель. Для этого, мне кажется, наш семинар и задуман.
По поводу бинарной модели. Критиковать лотмановскую
дихотомию - общее место. И тем не менее сегодня никто не
помнит ее критиков, а лотмановская модель продолжает
работать. Конечно, как всякая модель, она ограничена. Но
она не только описывает, но и что-то объясняет в русской
истории. Некие модели, которые родились в конкретных
исторических условиях, начинают экстраполироваться на
другой материал. С известной мерой условности,
экспериментальности. Но при этом мы выявляем некое
философское содержание, решаем не исторические, а
историософские проблемы. И в этом сверхзадача такого рода
синтетического исследования. Когда мы имеем дело не с
конкретными, узкими понятиями, а с многими нерасчленимыми
семантическими комплексами, как некими единицами
мышления, понятно что для глобального цивилизационного
процесса именно такого рода единицы и оказываются
наиболее существенными.
Наиболее глубоким и перспективным из всей полемики по
поводу моего доклада мне показалось то, что говорил
А.Ахиезер. Но мне над этим еще предстоит думать. Мне
кажется, что идея движения от абстрактного к конкретному,
как некая общая философская методология лежит в основании
и моего доклада. Но она далеко не все решает. Другое
дело, если мы выходим из двоичной логики в многомерную,
то многие вещи для нас остаются нерешаемыми, а лишь
предощущаемыми как задача исследования. Например, я в
своем учебнике отталкивался от идеи Лотмана о составлении
дихотомических и трихотомических моделей, исходя из того,
что западная цивилизация строится еще со времен позднего
средневековья по тернарной модели, а российская
цивилизация строится до сих пор по дуальной модели. Но
последнее время, начиная с перестройки у нас в этой
дихотомической модели вырабатывается некий пласт, условно
говоря, равнодушных. Тех, кто ни за и не против, а
воздержался, то есть колеблется, еще не решился или
выбирает третью силу. Это треть политического спектра.
Это - нечто новое. Это некая предпосылка к тернарной
модели. То есть медиативные процессы сейчас идут более
интенсивно, чем когда-либо раньше. Логика раскола
отступает в сторону перед медиативными процессами. Но
пытаться расписать культурную семантику России по
тернарной модели - задача чрезвычайно сложная. Мы должны
будем преодолеть традиционную дихотомию наших любимых
понятий и найти то, что лежит в другом ряду. Это некие
смысловые треугольники. Выстроить саму логику тернарного
анализа даже с точки зрения западно-европейской
философской модели тоже очень сложно. Антиномичность в
кантовском или гегелевском смысле - более традиционна. А
если мы выходим в еще более многомерную систему, то здесь
мы находимся перед опасностью признать хаос единственной
формой порядка. В этом случае никакой организации знания
или смысловой системы не получается. Поэтому я считаю
вполне плодотворным начинать с дуального анализа, с
выстроения бинарных оппозиций и их рассматривать. В этом
плане я считаю замечательным открытие А.Ахиезера. Мы
видим возможность традиционного бинарного анализа, видим,
что есть разные пути разрешения, снятия этих оппозиций.
Инверсия - простейший способ снятия бинарных оппозиций,
медиация - более сложный. Возможно, что есть еще более
сложный. Но мы в начале исследования этих моделей.
Отталкиваться от наработанного культурологической мыслью
опыта анализа бинарностей и дуальностей, особенно
применительно к российской истории, русской истории
культуры - плодотворно. И не стоит от этого отказываться,
при том, что мы понимаем всю условность этого механизма.
В заключение хочу всех поблагодарить за обсуждение, оно
было очень плодотворным для меня. Мне кажется, все мы
работаем в одном русле. Я потому и присоединился к этому
семинару, потому что считаю, что это очень актуально и
перспективно. Находить семантику, лежащую между полюсами
социального и культурного и все дальше углубляться в нее
- это и есть путь дальнейшего развития и теории
цивилизаций, и теории культуры.
Ахиезер: И социального знания.
Кондаков: Да, и социального знания.
