Вторая эпоха. Пастушеские народы. Переход от них к земледельческим народам
Идея сохранять животных, добытых на охоте, должна была появиться, когда присмотр за этими животными, ставшими ручными, не представлял более затруднений, когда почва вокруг жилищ доставляла обильный корм, когда в семье оказывался излишек провизии и вместе с тем существовало опасение возможности нужды вследствие неудачи следующей охоты, или благодаря ненастной погоде.
Сохраняя животных, как простую провизию, люди скоро заметили, что они могут размножаться и доставлять в силу этого более постоянный источник питания. Их молоко, в свою очередь, явилось новым предметом питания; и эти продукты, доставляемые стадом, которые сперва были только добавлением к продуктам охоты, стали самостоятельными средствами более прочного, более обильного и менее трудного существования. Охота, таким образом, утратила характер главной кормилицы и впоследствии совершенно потеряла свое первоначальное значение; охотились больше для утехи или в целях предусмотрительного удаления диких зверей от стад, которые, став многочисленными, не могли находить достаточно корма вблизи жилищ.
Более оседлая, менее утомительная жизнь доставляла досуга, благоприятный для развития человеческого разума. Обеспеченные на счет своего существования, не беспокоясь больше о предметах первой необходимости, люди стали искать новых ощущений в переживаниях, способных сделать свою жизнь более приятной.
Некоторый прогресс совершается в области ремесел; люди приобретают некоторые познания в искусстве кормления домашних животных, научаются содействовать их размножению и даже усовершенствовать породу. Научаются также употреблять шерсть для одежды и заменять тканями звериные шкуры .
Семейная жизнь становится более приятной и вместе с тем не менее интимной. Так как стада каждой семьи не могли равномерно размножаться, то естественно образовалось имущественное неравенство. Тогда возникла мысль уделять часть продуктов скотоводства человеку, стадами не обладающему, с тем, чтобы он взамен посвящал свое время и свои силы на то, что от него потребуют. Практика пользования наемным трудом показала, что молодой хорошо сложенный работник создать ценностей больше, чем стоить пища, необходимая для восстановления его сил; и в силу этого соображения начали превращать военнопленных в рабов, вместо того, чтобы их убивать.
Гостеприимство, практиковавшееся также среди диких, принимает у пастушеских народов, даже у тех, которые жили в кибитках, или шалашах, характер более выразительный, более торжественный. Представляются более частые случаи оказывать взаимное гостеприимство, как между отдельными людьми, так и между семьями и народами. Этот гуманный акт становится социальной обязанностью и регламентируется специальными правилами.
Наконец, так как некоторые семьи имели продовольствие не только достаточное для своего существования, но также постоянный излишек, а другие люди нуждались в самом необходимом, то сострадание, естественно проявлявшееся у первых по отношению к последним, породило чувство и привычку благотворительности.
Нравы должны были смягчиться; рабство женщин становится менее жестоким и в богатых семьях они постепенно освобождаются от тяжелых работ.
Большее разнообразие предметов, предназначенных для удовлетворения различных потребностей, - орудий, служащих для изготовления этих предметов, большее неравенство в распределении последних должны были увеличить обмен и создать настоящую торговлю, для распространения которой оказалось необходимым установить общую меру и единицу меновой ценности. Племена становились многочисленнее; в то же время необходимость искать новых пастбищ для лучшего кормления скота заставляла людей селиться в большем отдалении друг от друга, когда они оставались на той же территории, или они меняли местожительство, подвижными лагерями, когда они научились пользоваться для транспорта поклажи некоторыми породами прирученных ими животных
Каждое племя имело своего военачальника; но когда племя, в силу необходимости обеспечить себя пастбищами, разделилось на несколько кланов, каждый клан имел также своего предводителя. Почти всюду некоторые семьи присваивали себе привилегию поставлять племенам, или клану начальников. Главы семейств, обладавших многочисленными стадами, многими рабами и пользовавшихся услугами большого количества более бедных граждан, разделяли власть начальников своего клана, подобно тому как последние разделяли власть общего предводителя племени; по крайней мере, когда должное почтение к их возрасту, опыту и подвигам внушало к ним доверие.. Этой эпохе развития общества нужно приписать происхождение рабства и неравенства политических прав людей, достигших зрелого возраста.
Споры, уже более частые и более запутанные, решались согласно естественной справедливости, или принятому обычаю, советами, состоявшими из родоначальников, или предводителей кланов. Прецеденты, укрепляя и увековечивая обычаи, образовали скоро более правильное судопроизводство, более постоянное, в котором, сверх того, благодаря развитию общества, ощущалась настоятельная потребность. Идея собственности и ее прав приобрела большее распространение и большую определенность. Наследство, ставшее более значительным, вызывает необходимость регламентировать разделение его определенными правилами. Договорные отношения, в которые люди все чаще вступают, не ограничиваются более предметами незначительными; важность этих актов заставила установить для них определенную ферму; способ установления существования договора, для обеспечения исполнения такового, подчинялся также известным законам.
Наблюдение звезд, - полезное занятие, которому пастухи, благодаря своему досугу предавались в течение долгих вечеров, должно было вызвать некоторый незначительный прогресс в области астрономии.
Но в то же время мы видим, что совершенствуется искусство морочить людей, чтобы их легче эксплуатировать, что их воля и воззрения порабощаются авторитетом, основанным на страхе и наивных надеждах. Учреждаются более стройные культы, вырабатываются более сложные религиозные системы. Идеи о сверхъестественных силах в некотором роде утончаются, и на ряду с этими воззрениями мы видим, как в одном месте учреждается должность князей-первосвященников, в другом семья, или клан присваивают себе священническое звание, в третьем образовываются жреческие сословия. Всюду один класс людей, нагло стремясь использовать свои преимущества, отделяется от остальных, чтобы их лучше порабощать. Посвящая себя исключительно медицине или астрономии, эти классы вооружаются всеми средствами для подчинения себе умов, лишая в то же время последних возможности сорвать с них маску лицемерия и сломать их оружие.
Языки обогащались, оставаясь по-прежнему образными и смелыми. Образы, употребляемые в речи, становятся более разнообразными и менее грубыми. Источником их являются пастушеская, как и лесная жизнь, обычные, как и исключительные явления природы. Пение, музыка, поэзия совершенствуются, когда слушатели, благодаря досугу, более спокойны и поэтому более разборчивы, когда в силу того же обстоятельства они могут подробнее разбираться в своих собственных чувствах, оценивать свои первичные впечатления и останавливаться на более важных.
То обстоятельство, что некоторые растения доставляют стадам лучший и более обильный корм не могло не быть замечено: польза разведения таких растений, отделения их от других менее питательных, вредных и даже опасных для здоровья животных, была очевидна, и средства для этого были найдены.
Точно также в странах, где растения, семена и плоды естественно произрастали на земле и вместе с продуктами скотоводства составляли пищу людей, должны были также обратить внимание на процесс размножения этой растительности и должна была явиться мысль разводить ее на почве более близкой к жилищам; отделять ее от сорных трав, занимая весь подходящий для культуры участок полезными растениями; ограждать последние от диких животных и стад и даже от жадности других людей.
Эти идеи должны были зародиться также, и даже скорее, в странах более плодородных, где царство растительное в диком состоянии почти удовлетворяло потребностям человека в пище. Таким образом, люди начали заниматься земледелием.
В плодородной стране и при благоприятном климате на одном и том же пространстве возделанной земли произрастает семян, плодов и корней столько, что ими может. питаться количество людей гораздо большее, чем эта земля могла прокормить, служа пастбищем. В силу этого, когда почва оказывалась не слишком трудной для обработки, когда научились пользоваться для земледельческих работ теми же животными, которыми пастушеские народы пользовались для перевозки людей и груза, когда земледельческие орудия были некоторым образом усовершенствованы - земледелие становится наиболее обильным источником человеческого существования и главным занятием народов. Человеческий род достигает своей третьей эпохи.
Некоторые народы остались с незапамятных времен в одном из этих двух состояний, которые мы обозревали. Не только они сами не поднялись на высший уровень культуры, но и отношения, которые установились между ними и народами, достигшими чрезвычайно высокой ступени цивилизации, торговля, которую они завели с последними, не могли произвести этого переворота. Благодаря этим отношениям и торговле отсталые народы приобретали некоторые познаниям знакомились с некоторыми отраслями промышленности (в особенности позаимствовали много пороков), но все это не могло их вывести из состояния неподвижности.
Климат, привычки, удовольствия, связанные с почти полной независимостью, которая не может возродиться даже в обществе более совершенном, чем наше, естественная привязанность человека к воззрениям, привитым ему в детстве, и обычаям своей страны, естественное отвращение невежества ко всякому роду новшествам, физическая и в особенности умственная лень, которая ослабляла любопытство, так вяло проявлявшееся, влияние, которое уже оказывало суеверие на первичные общества таковы были главные причины этого явления. Добавьте к этому жадность, жестокость, развращенность и предрассудки просвещенных народов. Последние казались народам, пребывающим в первобытном состоянии, более могущественными, более богатыми, более образованными, более деятельными, но более порочными и в особенности менее счастливыми, чем они сами. Они должны были часто менее поражаться превосходством культурных народов, чем ужасаться множеством и обширностью их потребностей, мучениями их жадности, вечной возбужденностью их страстей, всегда активных, всегда ненасытных. Некоторые философы жалели эти отсталые народы; другие их превозносили: последние называли мудростью и добродетелью то, что первые считали глупостью и ленью.
Вопрос, возникший между ними, разрешается в настоящем труде. Здесь будет указано, почему прогресс разума не всегда вел общества к счастью и добродетели, каким образом предрассудки и заблуждения могли оказывать свое вредное влияние на блага, которые должны были явиться плодами просвещения, но которые зависят в большей мере от чистоты знаний, чем от их обширности. Тогда ясно станет, что этот бурный и мучительный переход первичного грубого общества к цивилизации просвещенных и свободных народов отнюдь не является вырождением человеческого рода, но неизбежным переломом в его постепенном движении к полному совершенству. Мы увидим что пороки просвещенных народов обусловлены были не расцветом, а упадком знаний и что последние не только никогда не развращали людей, но всегда смягчали нравы, если уже не могли их исправить или изменить.