Глава 20. Российские вариации первых школ политэкономии
? Российский меркантилизм ? Физиократия в России? «Два мнения о внешнем торге»: фритредерство и протекционизм ? Классическая политэкономия в оценке либерального и революционного западничества
1. Российский меркантилизм
Время образования русского централизованного государства почти совпадает со временем формирования крупнейших централизованных монархий Западной Европы — Англии, Франции и Испании. Но природа и история наложили неизгладимый отпечато~ на развитие самодержавной России, раздвинувшей к середине XVII в. свои границы до берегов Тихого океана и превратившейся в' начале XVIII в. в империю благодаря крутым преобразованиям Петра Великого.Перед новой державой стояли задачи, во многом сходные с целями западноевропейского меркантилизма, но отягощенные гораздо более худшими условиями для внешней и внутренней торговли, общей экономической и культурной отсталостью и жесткой почвой все усиливающихся крепостнических отношений.
В начале царствования Алексея «Тишайшего» — как раз тогда, когда территория страны приобрела грандиозные евразийские очертания, — Соборное уложение 1649 г. подвело итог закрепощению крестьян и посадских людей, ас дуновением западных влияний в Россию стали проникать и идеи меркантилизма. Французский кондотьер де Грон познакомил в 1651 г. царя и его приближенных с доктриной торгового баланса, рекомендовав расширить производство товаров, пользующихся спросом на европейском рынке. Правительство и по его примеру бояре, дворяне и купцы, вняв совету, стали выжигать в своих вотчинах леса, чтобы изготовлять из древесной золы поташ для экспортной продажи.
На обилие производимого в стране поташа обратил внимание ученый хорват Юрий Крижанич (1618—1683), приехавший в 1659 г. в Россию с далеко идущими целями склонить московского царя принять католическую веру для объединения «растерянных» славян, страдающих от «окаянства» немцев и турок. Высокообразованному миссионеру не только не удалось, как он рассчитывал, войти в круг ближайших советников Алексея Михайловича, но и пришлось проследовать в почетную ссылку в Тобольск, центр русского управления Сибирью. На берегах Тобола, не желая смириться с тщетностью своих надежд, Крижанич писал обширные «Политичны думы», или «Беседы о правлении», — первое сочинение в ряду литературы проектов российского меркантилизма, рассчитанной на исключительное внимание монарха, обладающего самодержавной властью («крутым владанием», как выражался Крижанич на своем «всеславянском языке»).
В то же самое время пережил свой звездный час реальный советник царя Алексея, «ближних дел боярин» Афанасий Ордин-На-щокин (1605-1680), главный составитель Новоторгового устава 1667 г., нацеленного на накопление звонкой наличности в русской ' лзне и поощрение отечественного купечества (в нерасторопности ' ото р о го Ордин-Нащокин отдавал себе отчет). Устав предусматри-¦ ;іл такие меры, как взимание с западных купцов пошлин в большем размере, чем с русских, и исключительно золотой или серебряной монетой; запрет оплачивать золотом и серебром товары, покупаемые у персидских купцов («кызылбашей»). Свою деятельность как государственного сановника, дипломата, предпринимателя Ордин-Нащокин подчинил проведению еще ряда мер практической политики в духе меркантилизма, рассчитанных на создание опорных пунктов российской торговли на Балтийском и Каспийском морях и извлечение страной выгод йз посредничества между Европой и ?іией. «Петр Великий целиком унаследовал эти помыслы отцова ннистра».
Среди многих заслуженных Петром у потомства восторженных и коризненных оценок «отец отечества» может быть с полным правом азван самодержцем-меркантилистом. Его реформы были во многом чохновлены «эталонным ареалом» меркантилизма — «магазином і вролы» Амстердамом и отразили всю палитру меркантилизма «от ілантики до Урала», точнее — «от Атлантики до Тобола», включая рмано-скандинавскую камералистику (см. табл. 1).
Современники и сподвижники первого российского импера-і >ра — саксонский инженер барон Людвиг Люберас; выучившиеся о велению царя за границей и приславшие ему из Англии свои рекомендальные записки родовитые аристократы — корабельных юл мастер Федор Салтыков (7—1715) и дипломат Иван Щербатов (1686—1761); активный участник крупномасштабной денежной реформы, даровитый самоучка, изобретатель и приобретатель, писатель и мыслитель Иван Посошков (1652—1726) — составили руг «литературы проектов» Петровской эпохи. Сочинения этих рожектеров-меркантилистовбыли обнародованы только в после-?ющих веках — «Книга о скудости и богатстве» (1724) Посошкова 1X42 п; «Пропозиции» (1713) и «Изъявления прибыточные государеву» (1714) Салтыкова — в 1892—1897 гг.; «Мнение о заведении бонов и бумажных денег для развития коммерции в России» (1720) Щер-атова — в 1970 г.
Таблица 1
Меркантилизм и реформы Петра Великого
Государственные меры, предлагаемые меркантилизмом
Общая для всей страны денежная единица и хорошая монетная система
Преобразования Петра Великого
Денежная реформа (1698-1718), установившая десятичную монетную систему (1 серебряный рубль =100 медным копейкам), основанную на машинной чеканке
Создание уральской железоделательной и медеплавильной промышленности, начало добычи серебра и свинца в Сибири; текстиль (холст, полотно, парусина). Составил более трети экспорта
Таможенный тариф (1724), предписывавший взимание 75%-й пошлины с импорта железа, полотна, парусины, шелковых тканей, иголок и т.д. и беспошлинный импорт шелка-сырца и другого сырья
Северная война со Швецией за выход к Балтике (1700-1721), Азовские (1695-1696) и Прутский (1711) походы против Турции, Персидский поход (1722-1723)
Комментарии не требуются
Создание оживленного денежного оборота благодаря экспорту промышленных изделий, колониальной торговле и горному делу
Охват национального хозяйства таможенными пошлинами, направляющими промышленность и торговлю
Воинственность по отношению к другим странам, борьба с ними за сбыт, за колонии, за торговое преобладание
Побуждение инертной народной массы сильной волей государственной власти
Размашистым шагам Петра Великого к достижению активною торгового баланса России (в год смерти царя вывоз из страны вдвое превысил ввоз) целиком соответствует лексический строй «литературы проектов», выражающий полную убежденность российских м кантйлистов в действенной силе именных царских указов и прям влияния государства на торгово-промышленную жизнь подданн «Заводы велеть заводить во всех губерниях купеческими людьми, брав из них несколькое число в компании и от них к тому чин складку, смотря по пропорции пожитков их» (Салтыков); «У нас т с денег имеет силу, но царская воля»; «Если б царь повелел на медной монете положить рублевое начертание, то она бы за рубль и ходить в торгах стала во веки веков неизменно» (Посошков) ит.п. Примечательно, что и боярский сын Салтыков, и выходец из оброчных і оргующих крестьян Посошков выступали за сословную монополию купечества на торговлю, причем Посошков был сторонником жесткого контроля за ценами, чтобы «какова в первой лавке, такова была и в последней», а «за всякую излишнюю копейку взять по гривне или по две и высечь батогами и плетьми, чтоб впредь так не делал».
Важной линией в предложениях и практических действиях россий-ких меркантилистов, четко очерченной и протянувшейся сквозь по-іедующую русскую экономическую мысль, было внимание к терри-риальным императивам экономического развития страны: ее огром-ой пространственной протяженности и геополитическим затрудне-иям, обеспечению промышленности необходимыми ресурсами, пер-пектипам торгового посредничества между Европой и Азией.
Юрий Крижанич находил Московское царство бедным прежде сего потому, что оно хотя и «безмерно велико», но со всех сторон крыто для морской торговли. Неблагоприятны условия и для внут-нней торговли: «мучительные пути» из-за болот, лесов и разбой-іх нападений. Со свойственной меркантилистам решительностью ижанич призывал московского царя не только к завоеванию «Пе-копской державы» (Крыма), но и к переносу русской столицы на врический полуостров, советовал «наполнить кораблями» и взять д контроль Каспийское море, искать северо-восточного морского ргового пути от заполярной Мангазеи до Индии.
Сетуя на скудость русских промышленных умений и скрупулезно речисляя природные ресурсы, которых в России нет, Крижанич комендовал «накрепко установить, чтобы за рубеж не вывозилось какого сырого материала», и, напротив, дозволять чужеземным торицам свободно приходить и торговать в России лишь при условии, "и «на каждом возу и на каждой ладье сверх иных товаров привезут Немного какой-нибудь руды (серебра, меди, олова, свинца, Хороге железа)».
А. Ордин-Нащокин на практике стремился дать разворот тран-тмого маршрута самого прибыльного товара того времени — шел-- с территории Турции на российскую (договор 1667 г. с Джуль-бской компанией купцов-армян об их торговле по Волге, строи-ьство в имении Нащокина первого русского военного корабля для рамы торгового плавания на Каспии). Ф. Салтыков в своем проек-1714 г. посвятил отдельную главу «взысканию свободного пути морского от Двины реки, даже до Омурского устья и до Китая». Петр I настойчиво испробовал возможности установления «водяного и су хого, а особливо водяного» пути в в вожделенную «Ындею» — череч Среднюю Азию, Иран и даже Мадагаскар; вернулся и к замыслам Ордина-Нащокина об евразийском шелковом транзите через Россию, завоевав во время Персидского похода шелководческие провинции прикаспийского Ирана. Наконец, многогранный Михаил Васильевич Ломоносов (1711 — 1765) в «Письме о Северном ходу в Ост-Индию Сибирским океаном» (1755) и «Кратком описании разных путешествий по северным морям и показании возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» (1763) настаивал, что «российское могу щество прирастать будет Сибирью и Северным океаном», считал ос воение Северного пути решающим условием превращения России и морскую и влиятельную в мировой торговле державу, подчеркивал значение разведки и разработки недр на севере и на востоке, разви тия в отдаленных районах азиатской России сельского хозяйства, рі.і боловства и промышленности.
Реализация планов евразийского транзита ставила проблему ко лонизации окраинных земель Российской Империи, и любопытная страница истории меркантилизма связана с интересом Петра I к фи гуре Джона Ло. Молодой князь И. Щербатов, следя из Лондона и финансовым экспериментом в Париже, перевел на русский язык со чинениеЛо «Деньги и купечество» и послал царю свое «Мнение <> заведении банков и бумажных денег для развития коммерции в Рос сии». В духе идей «господина Ляуса» (Ло) Щербатов предлагал ожии ление внутренней торговли в России через «учинение банков» и вы пуск «банковых писем», гораздо более удобных в обращении, чем се ребряные деньги: «домашний торг состоит на деньгах», и от больше го их количества «купечество прибавиться может, и множество убо гих людей употребится в работу».
Но Петра в деятельности «бумажного змея Франции» привлекал.! не эмиссионная «система», а готовность к расширению торговых свя зей с Россией, и через нее, через Ледовитое море — с азиатским В током вплоть до Японии. Русский посол в Париже по поручению ц добился нескольких аудиенций у Ло, на которых были обсуждены вопросы. После краха «системы Ло» Петр в начале 1721 г. передал « подину Ляусу» приглашение приехать в Россию, обешая княжес титул и прочие привилегии. Расчет царя состоял в том, что энерг ный шотландец сможет развернуть свои деловые способности рганизации заселения прикаспийских областей и создания там ма-уфактурной промышленности. Ло, однако, не соблазнился посула-и российского императора.
После смерти императора наспех сшитый им для огромной и не-кладной фигуры России меркантилистский костюм затрещал по мм монополий и привилегий, раздаваемых всякого рода искате-мм «разживы», близких императрицам. Тяжесть импортированного сркантилизма придавила закрепощенное население; преобладаю-им жанром экономической литературы стали сочинения крепост-иков об управлении имениями и об «искусстве» извлекать макси-пльную пользу из «лентяев»-крестьян (пример — «Краткие эконо-имсские до деревни следующие записки» (1742) «Птенцы гнезда Пет-на», историка В. Татищева). Экономическая мысль крепостничес-й империи осталась за обочиной дороги, по которой политическая Коі юмия Запада двигалась к своим первым теоретическим системам.
2. Физиократия в России
Участником собраний физиократов у Мирабо был русский по-шіник в Париже князь Дмитрий Голицын. Один из образованней-и.х людей «золотого века» Екатерины II, он рекомендовал лукавой Владычице Севера» пригласить в Петербург ученика Кенэ П. Мерсье Л а Ривьера, закончившего свой главный труд «Естественный и не-одимый порядок политических обществ» {1767). Заезжий физиократ шел крепостной строй вопиющей противоположностью «естествен-му порядку», недипломатично излагал свои впечатления («деспо-чеекий произвол», «рабство», «низкая культура земли» и т.д.) и до-дил до утверждения, что «в России все необходимо уничтожить и Тем вновь создать». Разумеется, языкатого француза пришлось отопи. обратно.Сам незадачливый Голицын в своих письмах в Петербург предла-иредоставить русским крестьянам личную свободу и право собст-Н и ости на движимое имущество; оставив в помещичьей собственен землю, которую зажиточные крестьяне могут арендовать, а на-олее богатые - покупать. Таким образом в народе разовьется обода распоряжения избытками» — действенная причина «плодо-ии полей, разработки недр, появления изобретений, открытий и го того, что может сделать нацию цветущей». Дипломат-физио-т советовал императрице показать пример помещикам, наделив ином собственности дворцовых крестьян. Самодержица лишь по-Мгилась.
Гораздо более серьезно она отнеслась к просьбе своего фаворите Григория Орлова и еще нескольких титулованных придворных учредить «Патриотическое общество для поощрения земледельства и эм номии», переименованное затем в Императорское Вольное экономи ческое общество. Его члены стали своего рода деятелями прикл.і і ной физиократии. Среди них был родоначальник русской агроном ии| Андрей Болотов.
3. «Два мнения о внешнем торге»: фритредерство и протекционизм
Физиократическая убежденность в преимуществах свободы то^ говли выразилась в отмене Екатериной II привилегий «указных фа< риканов» (1762—1763) и либерализации таможенного тарифа (176( а за год до выхода «Богатства народов» А.Смита в России был изді царский «Манифест о свободе торговли и заведения промышленні станов» (1775). С этого времени полемика вокруг свободы торговли^ протекционизма стала осевым вопросом русской экономическ( мысли.Одним из первых этому вопросу уделил внимание гневный крі тик крепостного права Александр Радищев. «Бунтовщик хуже Пуг чева», он был первым в России не только публицистом-революци^ нером, но и исследователем структуры цены, сущности и функщ денег, в том числе бумажных. Радищев не упоминал в своих произі дениях ни физиократов, ни А. Смита, но содержательная сторона) сочинений, использование термина «задатки» (авансы) и наличі личной библиотеке французского перевода «Богатства народов» воляют предположить знакомство мыслителя с идеями классичес политэкономии. Как служащий Петербургской таможни, он был] стником составления тарифа 1782 г., более жесткого, чем тариф 17jj а в ссылке углубленно изучал историю и экономику Сибири, раз шлял над перспективами включения края в общероссийский ры]
В «Письме о китайском торге» (1792) Радищев, отвергая ме{ тилистское представление о внешней торговле как источнике гатства государства, сформулировал приоритет товарного наш ния внутреннего рынка, для чего необходима единая сеть путеі общения, преодолевающая замкнутость местных рынков с болі ми разрывами в ценах. Анализируя имеющиеся в экономической; тературе «два мнения о внешнем торге»: «новейшее» — за неограи if ченную свободу торговли и «стародедовское» — за «тарифы и таможенный причет», Радищев отметил, что Англия блaгoдap^
женному протекционизму «поставила себя в число первостатей-х государств Европы, но англичане сами ныне говорят и пишут, о все преграды в торговле вредны: ибо она непременно сама себя держит всегда в неизбежном равновесии». Считая, что внутри раны государство не должно стеснять «природную свободу торили», Радищев вопрос о протекционизме предлагал решать с уче-М конкретно-исторических обстоятельств и подчеркивал, что бес-шлинный привоз дешевых заграничных товаров может быть вре-н для отечественного производства, особенно текстильного. До-“кая протекционизм, Радищев беспокоился, однако, об интересе не крупной мануфактурной, а мелкой крестьянской промыш-Имости. Он указывал, что ограничение торговли с Китаем оказа-Сі. благодетельным для русских кустарей, которым шелковые ру-елия «доставляют довольственное житие».
С начала ХТХ в. постепенно окрепло российское фритредерство, чпу для него подготовили первый русский перевод «Богатства на-ов» (1802— 1806), профинансированный правительством Алексан-I, переводы сочинений Бентама и Сэя, влияние первого петер-гского академика (с 1804 г.) по разряду политэкономии Андрея (Ге-Ихіі) Шторха, появление печатного органа — «Духа журналов». Торх в 1815г. издал в Петербурге, но на французском языке, 6-том-И курс политической экономии — в основном компиляцию с поч-Оуквальным заимствованием положений Тюрго, Смита, Бентама,
I и других авторов. На русском языке сочинение Шторха, исполь-шшего для иллюстрации многие примеры из жизни России, не о издано по цензурным соображениям: автор резко критиковал Постное право!
Фритредеры настаивали на либерализации таможенного тарифа, оппонентом выступил видный государственный деятель адмирал «лай Семенович Мордвинов (1754—1845), первый председатель ртлмента государственной экономии (1810). Он был убежденным офилом и почитателем А. Смита, но полагал принцип свободы мой торговли неподходящим для России с ее неокрепшей про-дсмиостью. Мордвинов порицал Шторха, который считал полез-для России «уступление прав рукоделия и торговли» более раз-м странам и специализацию на земледелии. В «Некоторых сооб-ниях по предмету мануфактур в России и о тарифе» (1815) Морд-и поставил задачей перемену в России «системы внутреннего ч і па, т.е. перехода из земледельческого хозяйства в рукодель-И промышленное», для чего необходимо не только развитие гони и наличие твердых законов, защищающих частную собственность, но и таможенное покровительство молодой отечественной пр( мышленности. Адмирал-экономист не ограничился охранительны? протекционизмом, но и обосновывал наступление России на внеі ние, а именно азиатские рынки. В <<Мнении о способах, коими Роса удобнее можно привязать к себе постоянство кавказских народов» (18 В Мордвинов писал, что мирное завоевание Азии торговлей и промі шленными изделиями даст России много больше, чем «наши ядра штыки».
Кратковременный успех российского фритредерства — либерал), ный таможенный тариф 1819 г. — был сменен линией на усиление при текционизма, проводившейся,с 1822 г. до середины XIX в.
Наиболее последовательным русским фритредером проявил себя] Николай Иванович Тургенев (1789—1871), проникшийся во время учи бы в Геттингене под впечатлением лекций смитианца Георга Сарт< риуса идеями классической политэкономии. В книге «Опыт теорій налогов» (1818), взяв за основу четыре сформулированных Смите принципа рационального налогоообложения, Тургенев, как он caj позднее пояснял, «старался доказать, что как экономические и ф? нансовые, так и политические теории истинны лишь постольку, п< скольку они основаны на принципе свободы». В «принцип свобод? Тургенев вкладывал двойной смысл: фритредерский и противок; постнический, обличая крепостное право прозрачными намекам? своих историко-экономических экскурсах.
Тургенев уехал за границу незадолго до восстания декабрист (с которыми ранее разошелся) и отказался выполнить веление но? го императора о возвращении, став первым в XIX в. русским пол? эмигрантом. Сохраняя верность «принципу свободы», он дожил | отмены крепостного права в России и до общеевропейского тор) ства фритредерства в 1860-е годы.
4. Классическая политэкономия в оценке либерального и революционного западничества
Раскрепостительная эпоха реформ Александра 11 принесла н| дуновение западной политэкономии в Россию — были переве/ сочинения Смита, Мальтуса, Бентама, Дж.Ст. Милля, Рошера;| ществлялись систематические обзоры и читались университет курсы; велась полемика со славянофилами и социалистами.Издатель журнала «Экономический указатель» (1857—186 і) Вернадский (1821 — 1884) в своем «Очерке истории политическоі
к/мии» (1858) сформулировал задачу политической экономии как открытие «естественных законов хозяйства», «не подчиненных произношу власти». Вернадский классифицировал все политико-экономические школы по их отношению к принципу свободной конкуренции и государственному вмешательству в экономику. Физиократию и школу Адама Смита на одной стороне он противопоставил «экономическим понятиям древних, меркантилизму, протекционизму и со-иализму» — надругой. Вернадский заявил себя приверженцем шко-I свободной конкуренции, высшим достижением которой считал с гему Рикардо; подверг критике русское общинное землевладение к препятствие для экономического прогресса, а западный социа-':jm характеризовал «как необходимое явление, следующее за пау-рнзмом, как сознанным убожеством целого класса народа; но пойму, естественно, что, где нет последнего, там нет никакой опасно-и распространения первого».
Вернадский издал русские переводы сочинений француза Бастиа, и і она Сэя, — «Экономические софизмы» (1841) и «Экономические гарпии» (1850). Почитание Бастиа, автора многих памфлетов, в дока-сльство того, что «частная собственность — это сама истина и спра-іивость... принцип прогресса и жизни», и критика веры в общину иинофилов и социалистов сблизили Вернадского с выразителем It либерального западничества, профессором-юристом Москов-го университета Борисом Чичериным (1828—1904). Чичерин под Чіітлением европейских революций 1848 г. и книг Бастиа полно-ю разочаровался «в жизненной силе демократии» и «втеоретичес-зиачении социализма» и посвятил себя защите принципов част-собственности и свободной конкуренции от атак социалистов. Олицетворением левого, революционно-социалистического флан-йиадничества был Николай Чернышевский (1828—1889), редактор Нала «Современник», автор перевода и комментариев (1860—1861) Чительной части «Оснований политической экономии» tr. Милля. Особенностью трактовки Чернышевским политичес-укономии был классовый подход. Заявляя себя сторонником трудо-теории ценности, Чернышевский оценил классическую школу в м как выражение «взглядов и интересов капиталистов». Прямое иис на скрытую за экономическими категориями противополож-классовых интересов вело Чернышевского путем, аналогичным социалистов-рикардианцев, — к выводу из «последовательного ло-ого развития идей Смита» о личном интересе как главном дви-ироизводстваитруде как единственном производителе ценное -о продукт должен быть собственностью того, кто его произвел.
Чернышевский указывал, что в либеральной политической экономии содержится противоречиемежду требованиями «ищи истнч? и «доказывай необходимость и пользу неравенства». Отметив, «интересы ренты противоположны интересам прибыли и рабі і платы вместе», а «интересы прибыли противоположны интер> рабочей платы», Чернышевский подчеркивал, что, как только со вие капиталистов и сословие работников «одерживают в своем со. верх над получающим ренту классом», «история страны получает глг ным своим содержанием борьбу среднего сословия с народом», но это противоречие, а не противоречие между землевладельцам! промышленным классом становится основным. Интересы капиі листов и земельных собственников сближаются: почти все лица ного сословия имеют родственников и приятелей в другом; мно> ство лиц высшего сословия занялись промышленной деятельності а множество лиц среднего сословия вкладывают капиталы в неді жимую собственность. Разногласие Чернышевского с Рикардо П| явилось и в трактовке земельной ренты. Чернышевский полагал, и худшие земельные участки приносят рентный доход. Поэтому л I видировать ренту и пресечь тенденции к сращиванию землевладе; цев со средним сословием возможно только путем национализаі земли.
С присущей ему хлесткостью Чернышевский сформулировал «J ренные различия» между «демократами», к которым причислял сі и западниками-либералами вроде Вернадского и Чичерина: «Дем( ты имеют в виду по возможности уничтожить преобладание вы^ классов над низшими в государственном устройстве, с одной ctoj уменьшить силу и богатство высших сословий, с другой — дать веса и благосостояния низшим сословиям... Напротив, либерал! как не согласятся предоставить перевес в обществе низшим cocj ям, потому что эти сословия по своей необразованности и матер^ ной скудости равнодушны к интересам, которые выше всего для. ральной партии, именно к праву свободной речи и конституцион| устройству. Для демократа наша Сибирь, в которой простонаі пользуется благосостоянием, гораздо выше Англии, в которой шинство народа терпит сильную нужду. Демократ из всех полит^ ких учреждений непримиримо враждебен только одному — арист тии; либерал почти всегда находит, что только при известной стс аристократизма общество может достичь либерального устройст|
Несмотря на нарочитую прямолинейность и даже утрирован! идей Чернышевского, они оказали наибольшее влияние на раз!
Чернышевский Н.Г. Поли. собр. соч. Т. IV. СПб., 1906. С. І56-15І
русской общественной мысли в период после падения крепостного права — от новых поколений революционеров до деятелей кооперации и вполне академических экономистов, причем авторитет Чернышевского способствовал укоренению в русской экономической мысли трудовой теории ценности. Чернышевский обозначил те проблемы, которые должен был разрешить экономический строй социализма. Среди них — проблемы разделения труда, размеров предприятий н заинтересованности работника в результатах своего труда. Не отрицая необходимости разделения труда, Чернышевский настаивал на Ночможности для одного человека «поочередно заниматься множеством разных дробных операций», а не проводить жизнь «у одного колеса одной машины на одной фабрике». Он также считал необхо-димым искать формы совмещения преимуществ крупного (лучшая организация и оснащенность) и мелкого (прямой интерес самостоятельного хозяина в успешности дела) хозяйства. Социализм, по Чернышевскому, это — строй, при котором «отдельные классы наемных рнйотников и нанимателей труда исчезнут», заменившись одним клас-\ш\ «работников-хозяев».
Чернышевский вошел в историю как человек-символ «эпохи ре-іпма», но его взгляды на особенности и перспективы экономичес-і о развития России целиком укладываются в русло романтическо-іыправления в русской экономической науке, ставившего в центр оих построений сельскую земельную общину.
.4