Глава 1. Курс на коллективизацию
НАСТУПЛЕНИЕ НА КРЕСТЬЯНСТВО
§ 1. Мероприятия Коммунистической партии и Советского государства по усилению экономического нажима на крестьянствоСостоявшийся в декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б) большое внимание уделил вопросам развития сельского хозяйства. Отметив низкий уровень его развития, съезд в резолюциях и по отчету Центрального Комитета, с которым выступил И.В.Сталин, и по докладу В.М.Молотова «О работе в деревне», поставил в качестве первоочередной задачи обеспечить «на основе дальнейшего кооперирования крестьянства постепенный переход распыленных крестьянских хозяйств на рельсы крупного производства (коллективная обработка земли на основе интенсификации и машинизации земледелия), всемерно поддерживая и поощряя ростки обобществленного сельскохозяйственного труда»1. Подчеркивалось также, что кооперирование крестьянских хозяйств будет осуществляться «как через процесс обращения, так и всё больше и через реорганизацию и объединение самого производства - в крупное общественное хозяйство на основе новой техники (электрификация и т.д.)». При этом подчеркивалось, что переход к крупному коллективному хозяйству «может происходить только при согласии на это со стороны трудящихся крестьян»2. Темпы коллективизации, а тем более сроки ее окончания в постановлениях съезда не устанавливались.
В целях содействия колхозному строительству и подъему сельского хозяйства вообще съезд партии предусматривал ряд мероприятий, в том числе государственно-планового регулирования развития сельского хозяйства через посредство контрактации, сельхозкредита, машиностроения. Большое значение придавалось развитию и укреплению кооперации как потребительской и кустарно-промысловой, так и в особенности сельскохозяйственной, имея в виду вовлечение в нее всей бедноты и большинства середняков. Этим же задачам были подчинены и другие мероприятия: налоговая политика, землепользование и землеустройство, культурно-просветительная работа, укрепление обществ крестьянской взаимопомощи, соблюдение законодательства о наемном труде в сельском хозяйстве и другие. «Вся политика пролетарского государства, - говорилось в резолюции XV съезда ВКП(б) «О работе в деревне», - финансовая, налоговая, кредитная, экономическая политика вообще направлена к тому, чтобы поддерживать всеми доступными мерами бедняцкие и середняцкие слои деревни и - в зависимости от условий - по-разному ограничивать эксплуататорские стремления сельскохозяйственной буржуазии»3.
Политика ограничения и вытеснения кулачества, а также зажиточной части крестьянства, начала проводиться еще со времени VIII съезда партии (1919 г.). В Программе РКП(б), принятой съездом, указывалось, что политика партии по отношению к кулакам заключается «в решительной борьбе против их эксплуататорских поползновений, в подавлении их сопротивления советской политике» .
После окончания гражданской войны в связи с провозглашением новой экономической политики Советская власть считала возможным допустить свободу предпринимательства и торговли, использование хозяйственного опыта кулачества и зажиточной части крестьянства для восстановления и развития сельского хозяйства. Однако и в то время лозунг ограничения кулачества не снимался. В.И.Ленин в письме в Политбюро ЦК РКП(б) о тезисах Е.А.Преображенского «Основные принципы политики РКП в современной деревне» 16 марта 1922 г. писал: «...ввиду преобладающей важности подъема сельского хозяйства и увеличения его продуктов, в данный момент политика пролетариата по отношению к кулачеству и зажиточному крестьянству должна быть направлена главным образом на ограничение его эксплуататорских стремлений и т.д.»5.
Особенно ужесточилась эта политика после XV съезда партии, который, поставив в числе одной из задач решительное наступление на кулачество, считал необходимым «принять ряд
новых мер, ограничивающих развитие капитализма в деревне и ведущих крестьянское
~ 6 хозяйство по направлению к социализму» .
Мероприятия советского партийно-государственного руководства в 1927-1929 гг. были направлены на переход в ближайшем будущем к сплошной коллективизации и ликвидации кулачества. Весной 1928 г. Наркомзем и Колхозцентр РСФСР составили проект пятилетнего плана по коллективизации крестьянских хозяйств, согласно которому к концу пятилетки, т.е. к 1933 г. предполагалось объединить в колхозах 1,1 млн. хозяйств (около 4%). Проект пятилетнего плана, разработанный Союзом союзов сельскохозяйственной кооперации летом 1928 г., предусматривал коллективизацию уже 3 млн. хозяйств (12%). А в утвержденном весной 1929 г. пятилетнем плане предусматривалась коллективизация 4-4,5 млн. крестьянских хозяйств (16-18%).
Развертывание коллективизации означало, помимо всего прочего, дальнейшее наступление на кулачество и зажиточную часть крестьянства. Наступление шло по всем линиям. В области землепользования и землеустройства XV съезд ВКП(б) предлагал проводить такую политику, которая вела бы к постепенному сокращению площади земли, сдаваемой в аренду «в тех районах, где аренда земли ведет к росту кулацких элементов»7. Срок аренды ограничивался сроком одного севооборота, но не более 6 лет. Категорически запрещалось нарушать закон о сдаче земли крестьян в аренду. Государственные фондовые земли разрешалось сдавать в аренду, главным образом, бедняцко-середняцким хозяйствам. Одновременно с этим XV съезд предлагал всемерно содействовать развитию таких форм землепользования, которые способствовали бы кооперированию сельского хозяйства (поселки, выселки и т.п.), «ограничив
практику выделения на отруба и особенно хутора и совершенно прекратив их в тех случаях, где
8
они ведут к росту кулацких элементов» .
Во исполнение этих указаний был принят ряд законодательных и других документов, ограничивающих кулацкое землепользование. Так, вскоре после съезда, 24 марта 1928 г. Коллегия высшего контроля по земельным спорам при ВЦИК приняла постановление «О землепользовании лиц, существующих на нетрудовые заработки», установив, что землепользователи, для которых доход от нетрудовых занятий является основным и вполне достаточным источником существования, не принадлежат больше к составу трудового земледельческого населения, поэтому не имеют права пользоваться землей. Излишки земель изымались у кулаков и передавались беднякам.
15 декабря 1928 г. 4-я сессия IV созыва ЦИК СССР приняла общесоюзный закон о земле «Общие начала землепользования и землеустройства»9. Основным содержанием закона являлось содействие коллективным, общественным формам хозяйства, защита интересов бедняцко-середняцких хозяйств в земельных отношениях и ограничение землепользования кулацких хозяйств. Закон предоставлял преимущественное право на получение земли сельскохозяйственным коллективам, а также бедняцким и маломощным середняцким хозяйствам. Такие же права получали они в отношении лучших и более удобно расположенных земель (п. 8). Что касается лиц, лишенных избирательных прав, то им земля выделялась в последнюю очередь.
В законе подчеркивалось, что перераспределение земли между землепользователями допускается: а) в обществах с общинным порядком землепользования только в сроки, установленные специальным законодательством;
б) в отношении хозяйств с иным порядком землепользования и в отношении хозяйств, не входящих в земельные общества, - а также досрочные пределы земли в обществах с общим порядком землепользования допускались лишь в случаях: землеустройства, перехода к улучшенным формам хозяйства, необходимостью борьбы с кулачество, изъятия земли для государственных и общественных потребностей (п. 14).
Следовательно, порядок землепользования носил ярко выраженный антикулацкий характер, он был направлен на ограничение и вытеснение кулацких хозяйств.
Этой же идеей были проникнуты и другие разделы закона о земле. Определяя назначение землеустройства, закон подчеркивал, что оно «должно способствовать общему подъему сельского хозяйства, кооперированию и коллективизации его» (п. 15). Проводится оно по решению как самих землеустроителей, так и органов власти; причем обязательное землеустройство допускается в порядке, определяемом законодательством союзных республик, «для ограничений захватнических стремлений кулаков», упорядочения запутанных земельно -хозяйственных отношений, выделения переселенческого фонда (п. 16).
Специальные разделы (V и VI) определяли меры поощрения коллективных и других общественных форм землепользования, а также совхозов. Для них предоставлялся ряд льгот в кредитовании, снабжении сельскохозяйственными машинами и орудиями, при наделении землей и проведении землеустройства и т. п.
«Общие начала землепользования и землеустройства» устанавливали строгий порядок аренды земли, при котором не допускалась сдача земли в аренду кулацким хозяйствам. В случае, если такая сделка будет заключена, то сельсоветы должны отказывать в регистрации договора, а земля постановлением земельно-судебных органов должна изыматься.
Использование наемного труда ограничивалось специальным законодательством. Как известно, XV съезд ВКП(б) дал установку следить за тем, «чтобы неуклонно проводился в жизнь кодекс труда в отношении сельскохозяйственных рабочих и работниц в хозяйствах кулацкого типа» , привлекая нарушителей кодекса к строжайшей ответственности. В законе «Общие начала землепользования...» указывалось, что наемный труд в крестьянских хозяйствах допускается при условии, что трудоспособные члены хозяйства принимают участие в работе, а наемный труд имеет лишь подсобное значение. Этот указание имело своей целью сузить масштабы применения наемного труда прежде всего зажиточными хозяйствами. Не случайно закон предусматривал строгий контроль за этим как со стороны Инспекции труда, так и сельских Советов.
Закон регламентировал взаимоотношение земельных обществ и сельских Советов. Он, в частности, предоставлял право сельсоветам приостанавливать или отменять те решения общих собраний (сходов) земельных обществ, которые противоречили законам и распоряжениям высших органов или нарушают интересы бедноты. Хотя членами земельных обществ могут быть все члены крестьянских хозяйств, в том числе и кулацких, а также лица, не входящие в состав дворов, образующих общества, но участвующие своим трудом в сельском хозяйстве данного общества (батраки, пастухи, кузнецы и др.), однако кулаки и лица, лишенные избирательных прав в Советы, не имели права решающего голоса и не могли быть избраны в выборные органы земельного общества. Специальным примечанием оговаривалось, что члены земельного общества, не достигшие совершеннолетия, но являющиеся самостоятельными домохозяевами, «признаются полноправными членами общества, если их хозяйства не являются кулацкими» (п. 49).
В дальнейшем, по мере усиления наступления на кулачество, и принимая во внимание лишение кулачества права голоса в земельных обществах, ЦК ВКП(б) постановлением от 27 июня 1929 г. «Об организационном построении сельскохозяйственной кооперации» лишил права голоса во всех видах кооперации кулаков и нетрудовых элементов, лишенных избирательных прав при выборах в Советы11.
Таким образом, для наиболее дееспособной и опытной части деревни была закрыта дорога не только в Советы, но и в органы управления колхозно-кооперативной системы. Больше того, кулачество юридически лишалось возможности активно участвовать в деятельности земельных обществ, кооперации и других общественных организаций в деревне.
Задаче ограничения и вытеснения зажиточных слоев крестьянства была подчинена и налоговая политика. Еще в 1923 г. XII съезд партии указывал: «Наше законодательство (в первую очередь налоговое) должно учитывать классовые деления в деревне, соответственно возлагая экономические тяготы на наиболее зажиточные хозяйства»12. XV съезд партии поручил ЦК ВКП(б) разработать мероприятия по наиболее полному прогрессивноподоходному обложению. Единый сельхозналог на 1927/28 г. был построен таким образом, чтобы было достигнуто дальнейшее увеличение количества освобожденных от налога бедняцких хозяйств, усиление льгот колхозам и увеличение обложения зажиточных хозяйств. Об усилении обложения крепких середняцких и зажиточных слоев деревни в 1927/28 году свидетельствуют следующие данные: (табл. 1).
Как видим, наиболее зажиточная часть крестьянства, составлявшая 5,96гг. общего числа всех хозяйств, уплачивала 32,69% всей суммы сельхозналога, крепкие середняки (19,45%) -33,55%, а бедняцкие и маломощные середняцкие хозяйства, составлявшие почти три четверти всех крестьянских хозяйств должны были уплачивать треть общей суммы налога. Это значит, что на наиболее состоятельную часть крестьянства, составлявшую 25% хозяйств, приходилось более 66% сельхозналога.
В то же время резко увеличились льготы колхозам с целью привлечения туда единоличников. Только за счет снижения размеров обложения колхозов (по доходу не выше среднего дохода на едока по единоличным крестьянским хозяйствам) им фактически предоставлялась дополнительная скидка в 20-25%. А поскольку в колхозах в 1927/28 г. приходилось посева больше на едока чем в единоличном хозяйстве (1 десятина против 0,7 дес.) потому и средний доход на едока был выше чем у единоличников (57,5 руб. против 47 руб., т.е. на 23%). А так как налог с колхозов исчислялся из среднего дохода на едока по всем крестьянским хозяйствам, то общий размер скидок с колхозов составлял 48-50%13.
Таблица 1
| |||||||||||||||||||||||||||||
| Источник: Залесский М.Я. Налоговая политика Советского государства в деревне. М., 1940. С. 74. |
Исходя из этих указаний, на местах стали широко применяться методы администрирования, насилия и репрессий. Массовый характер получили описи имущества крестьян - недоимщиков, привлечение к индивидуальному обложению середняцких и даже бедняцких хозяйств. В обзоре ОГПУ о политическом состоянии СССР (1928 г.) говорится, что во многих районах Северного Кавказа, Сибири, Центральной России «зарегистрировано значительное число случаев, когда при описи имущества неплательщиков (сельхозналога. -Авт.) не соблюден классовый принцип». Так, по Усть-Лабинскому району (Северный Кавказ) «из описанных хозяйств большинство оказалось середняцких, маломощных и бедняцких»15. В станице Ладожской, например, за два дня было описано 212 хозяйств недоимщиков первого срока, в том числе: 100 середняцких, 27 маломощных и 70 бедняцких хозяйств (из них 59 безлошадных). В число таких хозяйств попало хозяйство бедняка - красного партизана, имевшего недоимки 14 руб. 80 коп. В виду отсутствия в хозяйстве инвентаря была описана
изба. Примерно такое же положение было в станицах Восточной и Ново-Лабинской в названном выше районе Северо-Кавказского края.
В Рыбинской волости Ярославской губернии из 312 хозяйств, индивидуально обложенных, 259 оказались бедняцко-середняцкими. В Балахнинском районе Красноярского округа (Сибирь) из 480 индивидуально обложенных хозяйств бедняцких и середняцких оказалось 340; в Сургатском районе Омского округа из 640 хозяйств, привлеченных к инднвидуальному обложению, 412 было неправильно обложено. В целом же по Сибири в числе индивидуально обложенных налогом 64% хозяйств оказались бедняцко-середняцкими.
На Украине отмечались многочисленные случаи применения угроз, насилия и репрессий по отношению к крестьянам в связи с взысканием налоговых платежей. В Херсонском округе Березниговатский райисполком в феврале 1928 г. дал директиву председателям сельсоветов: «Произвести повальную опись имущества неплательщиков налога, не исключая и бедноты».
В Зиновьемском округе выехавшие для проведения показательного суда над неплательщиками налога с. Никольское нарсудья и председатель райкома партии, пьяные, арестовали 23 крестьянина, в том числе 21 бедняка и заявили крестьянам: «Будем пить вашу кровь и на автомобилях кататься».
В Волынском округе широко практиковались аресты выступавших против самообложения, которое в размере 35% сельхозналога взыскивалось с крестьян.
В Мелитопольском округе в ряде сёл избивались крестьяне, отказавшиеся от подписки на
16
заем .
В ряде волостей Татарии при сборе единого сельхозналога составлялись описи имущества, а также применялись методы запугивания арестом неплательщиков из бедняков и маломощных середняков. В Чистопольском кантоне (с. Сарсасак) членом волисполкома за неуплату сельхозналога было описано 5 пуд. хлеба у вдовы-беднячки, муж которой был расстрелян белогвардейцами.
В Пензенской губернии, в с. Пензятке Саранского уезда уполномоченный уездного исполкома у беднячки описал всё имущество вплоть до подушек, применяя при этом оружие17.
В Сибири «за укрытие объектов обложения» было оштрафовано 24964 хозяйства, значительная часть которых являлась середняками и бедняками. Крестьяне вынуждены были скрывать часть посевов и скота, чтобы не попасть под индивидуальное обложение.
Согласно «Положению о едином сельскохозяйственном налоге» (ст. 28) индивидуальному обложению подлежали те единоличные хозяйства, которые выделяются из общей крестьянской массы «своей доходностью и притом нетрудовым характером своих доходов». В этом случае они облагались «не по нормам, а на основании общих сведений», имеющихся у местных налоговых органов.
Основания, по которым крестьянские хозяйства должны были облагаться в индивидуальном порядке, сводились к следующему:
а) если члены двора занимаются скупкой с целью перепродажи, торговлей или ростовщичеством;
б) если в хозяйстве или в промысле систематически применяется наемный труд;
в) если в хозяйстве имеется: мельница, маслобойка, просорушка, волночесалка, шерстобитка, терочное заведение, картофельная, плодовая или овощная сушилка или другое промышленное предприятие - при условии применения в перечисленных предприятиях механических двигателей или наемного труда, а также если в хозяйстве имеется ветряная или водяная мельница с двумя и более поставами;
г) если хозяйство сдает внаем постоянно или на сезон отдельные оборудованные помещения под жильё или под торговое либо промышленное предприятие18.
Правда, краевым и губернским исполнительным комитетам, а на Украине, в Белоруссии, Туркмении и Узбекистане - окружным исполнительным комитетам предоставлялось право вносить необходимые изменения в перечень признаков для обложения в индивидуальном порядке, оформленные соответствующим постановлением. Эта оговорка давала право местным органам власти расширять или изменять признаки кулацких хозяйств, подлежавших индивидуальному обложению, а поскольку центр требовал более полного выявления таких
хозяйств, то индивидуально облагались не только все кулацкие хозяйства, но и часть середняцких и даже бедняцких.
Особенно наглядно это проявилось в 1928/29 г. Максимальная ставка обложения для хозяйств, отнесенных к кулацким, была повышена с 25 до 30%, для зажиточной части крестьянства вводилась надбавка к налогу в 5-25%. Согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 21 апреля 1928 г. «О едином сельскохозяйственном налоге» наиболее богатая часть деревни подлежала обложению не по нормам, а в индивидуальном порядке. Всего было обложено 890 тыс. хозяйств. Система индивидуального обложения не только сдерживала рост накоплений, но в ряде случаев вела к экспроприации зажиточных хозяйств. Обращает на себя внимание тот факт, что даже по официальным данным, максимальная численность кулацких хозяйств в 1927 г. достигала 896 тыс., т.е. 3,9% общего числа крестьянских хозяйств, а в 1929 г. она сократилась до 2,3% или примерно до 600 тыс. Это значит, что облагались в индивидуальном порядке не только «наиболее богатые кулаки», но и зажиточная часть крестьянства и даже середняки.
В 1928/29 г. было достигнуто дальнейшее усиление экономического нажима на зажиточную часть деревни. Так, по данным исчисления налога по РСФСР, крестьянские хозяйства с доходом более 400 руб., составлявшие 15,88%, уплачивали 60,03% общей суммы налога против 46,21% в 1927/28 г.19 Произошло это, помимо всего прочего, также за счет «более полного учета доходов от второстепенных источников и неземледельческих заработков». Облагаемый доход (по СССР) по всем видам источников в 1928/29 г. по сравнению с 1927/28 г. вырос на 13,7%, а по второстепенным и неземледельческим источникам на 82,7%.
О резком росте налогового обложения в деревне в 1929/29 г. свидетельствуют следующие данные: если в 1926/27 г. одно кулацкое хозяйство уплачивало в среднем 100 руб. 77 коп. сельхозналога, то в 1928/29 г. - 267 руб. 45 коп., т.е. в 2,7 раза больше. За это же время средний
размер налога на одно середняцкое хозяйство вырос в 1,6 раза - с 17 руб. 77 коп. до 23 руб. 60
20
коп.
В.Г.Яковенко (председатель земельной и избирательной комиссии приемной М. И. Калинина), бывший нарком земледелия РСФСР (1922-1923 гг.) после поездки в июне -августе 1928 г. в деревни Тасеевского и Рождественского районов Канского округа (Сибирь) писал в Политбюро ЦК ВКП(б) Сталину: «У мужиков преобладает мнение, что Советская власть не хочет, чтобы мужик сносно жил. Мужики рассматривают пункт «а» ст 27 как некоторый окрик: «Не лезь вперед», ибо, начиная с доходности в 400 рублей в год на двор, налоговые комиссии могут от 5 до 25% прибавить к доходу крестьянина и соответственно увеличить налог, а 28 статью уже рассматривают, как прямое наказание для ущедшего
вперед» .
Далее В.Г.Яковенко приводит конкретные примеры того, как крестьяне разорялись налогами по ст 28: «Юдин занимался культурой - получал премии на выставках подряд три года, а теперь остался в чужом доме и без коня». (Юдины - это крестьянская семья около 20-ти душ, которая перестраивала своё хозяйство по последнему слову науки. В 1925-1926 г. он
освобождался от сельхозналога, получал на с. х. выставках премии за хороший скот и за
22
полевые культуры) .
Под индивидуальное обложение попали и другие крестьяне: красные партизаны Л.Бурмакин (дер. Колон), Д.Тараканов (с. Тасеево) и др., хозяйства которых были разорены белыми во время гражданской войны. Восстановив его, они вновь были разорены Советской властью. На вопрос В.Г.Яковенко почему эти и другие крестьяне, ничем не отличавшиеся от своих односельчан, попали в число кулаков, председатель комитета крестьянской взаимопомощи бывший партизан Н.Малышев ответил: «Так что же мы будем делать, когда у нас лучших нет, а нам приказано свыше, что в Тасеево должно быть обязательно 10 кулаков». В дер. Колоне к кулакам было отнесено 10-12% хозяйств и т.д.23.
М. И. Калинин, характеризуя классовый принцип сельскохозяйственного налога на 1928/29 г., говорил, что «сельскохозяйственный налог является в наших руках одним из важнейших инструментов для изменения социально-экономической структуры крестьянства:
мы облагаем верхушку по принципу подоходной прогрессии, не давая возрастать... Ослабляя
24
верхушечную часть деревни, мы поддерживаем и поднимаем крестьянские низы» .
Сельхозналог являлся не только средством создания государственных накоплений (в 1928/29 г. общая сумма сельхозналога составила 425 млн. руб.), но и орудием ограничения и разорения зажиточной части деревни .
Кроме сельскохозяйственного налога крестьяне уплачивали самообложение и другие платежи. Хотя самообложение должно было идти на местные нужды (благоустройство сел, дорожное строительство, школы и т.п.), фактически по решению вышестоящих органов этот принцип нарушался. Заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции Д.З.Лебедь и заместитель наркома финансов СССР М.И.Фрумкин 18 августа 1928 г. писали в Политбюро ЦК ВКП(б): «На проведении самообложения крестьянства в 1927-1928 году отразились особые условия хлебозаготовительной кампании, придавшие этому мероприятию чрезвычайный характер со всеми недочетами, сопровождавшими хлебозаготовительную работу, почему во многих местах среди крестьянства создалось мнение о том, что самообложение является добавочным налогом».
Основные недочеты: спешность проведения закона союзными республиками; местами искажение классовой линии, переобложение середнячества и недообложение зажиточных; случаи раскулачивания путем нарушения закона о самообложении.
Отсутствие отчетности об использовании средств, слабое использование средств на строительство, чрезвычайный централизм в руководстве плановых органов вопросами
сельского строительства, в результате чего нередки случаи, когда решение схода о постройке
26
школ, дорог и т. п. изменялись вышестоящими органами .
При проведении налоговых кампаний 1928-1929 гг. в число хозяйств, подлежащих повышенному обложению, всё больше стало попадать середняцких хозяйств. Об этом, например, свидетельствует письмо кооперативного работника Смоленской губернии Н.М.Маркова председателю ВСНХ С.С.Лобову (1 сентября 1928 г.). «Работая всё время в кооперации и непосредственно сталкиваясь с крестьянином, - писал Н. М. Марков - я пришел к выводу, что у нас на этом фронте неблагополучно; после XV съезда поход на кулака задел основательно и не только задел, но изменил наш курс на советского середняка в деревне. Нет сомнения, что основная наша задача - коллективизация деревни, но мы еще не можем отбросить главного товаропроизводителя, а это наблюдается и в широких размерах, особенно в Смоленской губернии, как до «нарыва», так и после.
Классовая политика, проводимая без тактического подхода к середняцкой массе - не мудрая политика, приводит к реакции как политически, так и экономически. Ты скажешь, что это замечено и есть соответствующие решения, исправляющие перегибы весеннего курса. На деле происходит примерно вот что: в вопросе поднятия товарности сельского хозяйства, по-моему, получается (шаг вперед, два назад) не систематизированные отношения с середняком -дергают его и не дают спокойно и уверенно развивать хозяйство: самообложение, проводившееся методами продразверстки, дает тот же результат - переход на потребрельсы, а скачки сельхозналога приведут к тому же результату. Пишу это из практических наблюдений по Сычевскому уезду - массовый отказ от земель, даже надельных, сокращение продуктивного скота в угрожающих размерах, а с будущей весны неизбежное сокращение посевных площадей... Скачки сельхозналога примерно таковы: прошлый год на хозяйство падало 38-40 руб., ныне 160-180...
Недовольство принимает скверные формы - есть случаи, когда заслуженные красноармейцы из крестьян срывают с себя ордена Красного Знамени. Об этом следует подумать».
Н.А.Марков предлагает устанавливать размер самообложения не произвольно, а в зависимости от других платежей и прежде всего сельхозналога. Метод разверстки, пишет автор, - принимает дрянь - дело» и советует: «Надо исправить: и не одними статьями в газетах, а реальными мероприятиями, а какими - об этом вам следует позаботиться».
Письмо было передано В.М.Молотову, который в то время был секретарем ЦК ВКП(б) по работе в деревне; он переслал его Л.М.Кагановичу с припиской: «т. Каганович! Хотя и есть
однобокости и даже ошибки (насчет самообложения, например) - но письмо заслуживает внимания. В.Молотов»27. Однако в практике проведения самообложения (как и других платежей) ничего не изменилось, беспредел в деревне продолжался. Даже органы ОГПУ вынуждены были признать, что «в отдельных (?) случаях работники ВИКов и волкомов ВКП ставили вопрос о самообложении, сопровождая его угрозами ареста не желающих подчиниться» и приводились многочисленные примеры этого. Так, уполномоченный по Тарабердинскому сельсовету (Башкирия), поставив вопрос о самообложении, сказал: «Кто против постановления Соввласти о самообложении, тот пусть поднимет руку». Около 40 человек голосовало против, тем не менее уполномоченный заявил: «Собрание считать закрытым и самообложение принятым».
Другой уполномоченный ВИКа на заседании сельсовета (станица Кладбинская Кокчетавского уезда, Казахстан) пригрозил: «Если не пройдет самообложение в размере 35% (от суммы сельхозналога. - Авт.) на общем собрании, то я вас всех посажу в ГПУ»28.
Усиление налогового обложения крестьянства (а не только его зажиточной части) не могло не вызвать сопротивления последнего, выразившегося как в пассивных формах (скрытие посевных площадей, скота и т.п.), так и активных (массовые выступления, террористические акты и проч.). Так, только в Дальне-Восточном крае в 1928 г. было зарегистрировано 7162 случая открытого недовольства крестьян политикой Советской власти в деревне, больше половины которых (60,5%) произошли на почве налоговых кампаний. Во Владивостокском округе в индивидуальном порядке было обложено 1231 хозяйство, из которых 656 оказались середняцко-бедняцкими. О реакции крестьян на налоговую политику в деревне свидетельствуют многочисленные документы. Вот некоторые из них: «Разве сейчас можно расширять хозяйство? Да никак нельзя. Я в прошлом году платил 17 руб., а в этом - 70 руб. Нет, нужно всё продать и сделаться пролетарием». (Суйфунский район)29. «Сталин думает, что крестьяне увеличат посев ярового, он в этом ошибается, так как Советская власть занимается обдирательством крестьян и не дает возможности развивать сельское хозяйство» (Хабаровский округ)30.
В докладной записке полномочного представителя
ОГПУ по Уральской области сообщалось, что в связи с проведением налоговой кампании, в том числе индивидуального обложения, со стороны значительной части зажиточного крестьянства «проявилась тенденция к свертыванию с/х производства:» «Совсем задушили налогами, сеять много нельзя. Надо посевную площадь сократить и сделаться бедняками». Или: «Если так правительство поведет дело, то все богатые бросят хозяйство, нет выгоды его вести, задушили налогом» (Златоустовский окр.). Недовольны были и середняки: «Последний год живем середняками, сейчас нужно уничтожить хозяйство и заделаться бедняками» (Ишимский окр.)31.
Многие крестьянские хозяйства не в состоянии были уплатить в срок налоги и оказывались либо неплательщиками, либо скрывали часть посевов и скота, чтобы избежать непомерного обложения. Органами власти к таким крестьянам применялись меры административнорепрессивного характера. В Сибири, например, за укрытие объектов обложения было оштрафовано 24964 хозяйства на сумму 1141951 руб.32 В Средне-Волжской области только за первую половину 1929 г., за неуплату сельхозналога было описано 6080 хозяйств, 3582 из которых продано33. Об этом же сообщалось и из Дальне-Восточного края. За месяц (16 января -15 февраля 1929 г.) только по одному Александровскому району Амурского округа было описано имущество у 923 неплательщиков налога. Это, по мнению ПП ОГПУ по Дальнему Востоку, «должно сыграть в максимальном сборе сельскохозяйственного налога
немаловажную, а порой и решающую роль, так как за последнее время в связи с этим
34
поступление налога заметно повысилось» .
Вопросы налоговых кампаний находились в центре внимания Политбюро ЦК ВКП(б), решения которого были обязательны для всех органов власти и управления. Политбюро утверждало проекты законов о сельхозналоге, самообложении и других платежах, планы хлебозаготовок, распределение кредитов и т.п. Фактически это был высший орган власти и управления и вместе с тем ни за что не отвечавший. Он устанавливал, в частности, размеры налогов и заготовок, определял тяжесть налогового бремени для различных слоев деревни и их удельный вес, признаки кулацких хозяйств и т.п. Правда, всё это оформлялось от имени высших советско-государственных органов (ЦИК и СНК СССР или ведомств). Так, 17 января 1929 г. была создана комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по подготовке проекта нового закона по сельхозналогу, который 31 января был в основном утвержден Политбюро35. Специальными пунктами постановления определялись размер сельхозналога, льготы по налогу и принцип их установления, указывались категории крестьянских хозяйств, подлежащих индивидуальному обложению, их признаки и удельный вес к общему числу хозяйств. Один из пунктов постановления Политбюро гласил, например: «Поручить СНК и НКФ провести такой порядок привлечения к индивидуальному обложению и перечисления признаков, чтобы под него подошло реально от 2 до 3%» (крестьянских хозяйств. - Авт.). Или: «Сохранить ст. 27 закона (об индивидуальном обложении. - Авт.), распространив ее на хозяйства с доходом, начиная с 500 руб. и выше»...
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 7 марта 1929 г. предоставляло право совнаркомам союзных республик на основе единых средних норм повышать или понижать ставки обложения сельскохозяйственным налогом для отдельных округов и губерний, что, конечно, на практике вело к усилению налогового бремени на крестьянские хозяйства36.
9 сентября 1929 г. председатель СНК РСФСР С.И.Сырцов сообщал в Политбюро В.М.Молотову, что проект сельхозналога на 1929/30 г. страдает существенными недостатками, которые сводятся прежде всего к недоучёту объектов обложения, уменьшению количества индивидуально облагаемых хозяйств и проч. В результате этого уменьшилась сумма сельхозналога по ряду районов РСФСР. Так, по Северному Кавказу, по данным Наркомфина РСФСР, сельхозналог определяется в 28-29 млн. руб. вместо 38 млн. по плану; на Урале соответственно: 14,5 млн. и 18,5 млн. руб.; на Средней Волге только по Самарскому округу выявлено скрытых 9066 десятин посева, 2528 десятин сенокоса, по Бузулукскому округу - 5342 десятины посева и много скота и т. д.
Уменьшилось (по плану) по сравнению с 1928/29 г. и количество индивидуально облагаемых хозяйств, о чём свидетельствуют следующие данные (табл. 2).
Таблица 2
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| Источник: Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС. |
1) в значительном недоучете объектов обложения,
2) в недообложении в ряде районов кулацких хозяйств в индивидуальном порядке,
3) в привлечении к индивидуальному обложению сельскохозяйственным налогом отдельных середняцких хозяйств». Всё это классифицировалось как показатель «одного из характерных проявлений правого уклона на практике».
Политбюро ЦК ВКП(б) в связи с этим обязывало партийные органы «немедленно принять самые решительные меры к исправлению создавшегося положения». Для чего «срочно проверив результаты учетной кампании по сельскохозяйственному налогу, сконцентрировав
внимание партийной и советской общественности на борьбе со злостными укрывателями объектов обложения», «полностью применять по отношению к злостным укрывателям штрафную политику»37.
Постановление было немедленно передано на места по телеграфу. На практике уже к 15 декабря 1929 г. индивидуально обложенных хозяйств оказалось значительно больше, чем предусматривалось плановыми наметками. Например, в Сибири 3,13% (а не 1,2% как и планировалось), Казахстане - 2,9% (против 1,4%), Крыму - 2,8% (против 2,0%). В целом по РСФСР к середине декабря было индивидуально обложено 2,24% крестьянских хозяйств, т.е. даже больше, чем имелось, по официальным данным, кулацких хозяйств38. Между тем согласно закону о сельхозналоге обложению в индивидуальном порядке должны были подвергаться «наиболее богатые кулаки».
Секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) А.А.Андреев 9 марта 1929 г. сообщал И.В.Сталину: «Зверски жмем на различные платежи, судим, снимаем тех, кто недостаточно выполняет директивы». Энергично проводился сбор самообложения - из 9 млн. руб. получено 6 млн., потребительская кооперация в деревне собрала 2,1 млн. руб. дифференцированного пая, заканчивается взыскание сельхозналога, страховых платежей, сельскохозяйственных ссуд и т. п. Всего за два месяца (январь - февраль) было собрано 14 млн. руб.39.
Общая сумма сельскохозяйственного налога в 1928/29 г. в СССР составила 425 млн. руб. не считая самообложения и других платежей. В 1929/30 г. общая сумма налога была понижена до 375 млн. руб. на основе особого постановления ЦИК и СНК СССР от 8 февраля 1929 г. «О едином сельхозналоге и облегчении обложения середняцкого хозяйства»40. Однако обложение же зажиточных хозяйств было резко усилено, в особенности обложение неземледельческих доходов. Все неземледельческие заработки кулацких хозяйств, привлекавшихся к индивидуальному обложению, подлежали включению в облагаемый налог полностью. В этих же хозяйствах должны были привлекаться к обложению сельхозналогом и доходы от промыслов и предприятий, облагавшихся, кроме того, и промысловым налогом в тех случаях, когда доходы от этих предприятий и промыслов не были обложены подоходным налогом. Устанавливались и признаки, при которых могло быть применено индивидуальное обложение. Заметим, что на практике перечень признаков, по которым хозяйства облагались в индивидуальном порядке, значительно расширялся или вовсе не принимался во внимание. К кулацким хозяйствам нередко относились середняцкие хозяйства, не выполнившие государственных повинностей (налоги, заготовки и т.п.). Всё взрослое население индивидуально обложенных хозяйств лишалось избирательных прав. Но не только они, но и сколько-нибудь зажиточное или просто середняцкое население деревни нередко было лишено избирательных прав. Достаточно сказать, что в 1929 г. во ВЦИКе было рассмотрено 35,5 тыс. заявлений о неправильном лишении избирательных прав. Это неудивительно, так как еще в январе 1927 г. В.М.Молотов возмущался тем, что «при наличии... 3-4 процентов кулачества, у нас лишенными избирательных прав на круг оказалось только один процент» в то время, как он считал, что «в отдельных, особенно кулацких округах, этот процент устраненных от выборов может и должебыть поднят до 6-7%»41. Не случайно, поэтому, что уже в 1927 г. избирательных прав было лишено 3,6% общего числа избирателей, а в 1929 г. - 3,9%. Если учесть, что, по данным статистики, в 1929 г. было 2,2% кулацких хозяйств и примерно такой же удельный вес взрослого населения, то станет ясным, что в число лишенных избирательных прав попали не только кулаки.
Таким образом, накануне сплошной коллективизации экономические меры воздействия на крестьянство и прежде всего на его зажиточную часть стали дополняться политическими, а затем и административно-репрессивными, что особенно проявилось во время хлебозаготовок.
Подчеркнуто мною. - Авт.
§ 2. Хлебозаготовки 1928-1929 гг. и чрезвычайные меры
Хлебозаготовки в 1928-1929 гг. проходили с большим напряжением. Потребность в хлебе росла в связи с ростом численности населения городов и промышленных центров, развитием промышленности. Для удовлетворения этих нужд в то время необходимо было иметь 500 млн. пудов хлеба ежегодно. Между тем к январю 1928 г. было заготовлено лишь 300 млн. пудов. Если к январю 1927 г. было заготовлено 428 млн. пудов зерна, то к январю 1928 г. на 128 млн. пудов меньше42. Основную причину кризиса хлебозаготовок И.В.Сталин видел в том, что «зажиточные слои деревни получили в этом году возможность оборачиваться на сырьевых культурах, мясопродуктах и т.д., удержав у себя хлебные продукты для того, чтобы взвинтить на них цены»43. А поскольку кулак являлся хозяйственным авторитетом в деревне, то он повел за собой и середняка. Партийные организации, по мнению Сталина, допустили ряд ошибок и недочетов в своей работе и понадеялись на самотек.
В целях скорейшего и безусловного выполнения плана хлебозаготовок 1928 года ЦК ВКП(б) принял ряд жестких директив местным партийным организациям. В частности, еще в
1927 г. в связи с резким сокращением хлебных заготовок в октябре - ноябре ЦК направил партийным организациям директивы от 14 и 24 декабря об усилении хлебозаготовок. 6 января
1928 г. в директиве ВКП(б), подписанной Сталиным, содержалось категорическое требование решительного перелома в хлебозаготовках в недельный срок. Предлагалось принять решительные меры по изъятию «денежных накоплений из деревни; установить максимально ускоренные сроки всех платежей крестьянства казне по налогам, страхованию, сельссудам; не допускать отсрочек по ссудным обязательствам кредитной системе», добиваться досрочных взносов всех платежей и «срочно установить дополнительные местные сборы» и т.д. При взыскании недоимок по всем платежам рекомендовалось «применять немедленно жесткие кары, в первую очередь в отношении кулачества, особые репрессивные меры необходимы в
44
отношении кулаков и спекулянтов, срывающих сельскохозяйственные цены» .
Эти меры должны были заставить крестьян продавать государству хлеб, не ожидая роста цены на зерно.
9 января Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение направить в зерновые районы секретарей и членов ЦК для проведения хлебозаготовок: В.М.Молотова - на Урал, А.И.Микояна - на Северный Кавказ, Г.К.Орджоникидзе - в Сибирь, Н.А.Кубяка - в Казахстан. В связи с болезнью Орджоникидзе его командировка в Сибирь была отменена и 15 января туда выехал И.В.Сталин. За время «секретной» командировки, о которой не сообщалось в печати, Сталин посетил Новосибирск, Барнаул, Рубцовск, Омск, Красноярск45.
18 января 1928 г. в Новосибирске состоялось заседание бюро Сибкрайкома ВКП(б) с представителями заготовительных и других организаций, на котором выступил Сталин. В принятом по его предложению постановлении предлагалось окружным и районным комитетам партии «обеспечить энергичное взыскание недоимок по сельхозналогу с тем, что бы ряд кулаков был обязательно подвергнут репрессивным мерам взыскания за несвоевременную сдачу сельхозналога (арест, судебные процессы и прочее)». Предлагалось также в каждом из основных хлебозаготовительных районов Сибири кулаков, располагающих большими запасами хлеба, «использующих хлебные затруднения для спекуляции, взвинчивания цен, задержки и невыпуска хлеба», привлекать к судебной ответственности по ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР (лишение свободы до 3-х лет с конфискацией всего или части имущества или без таковой). Суды должны были проводить такие дела «в особо срочном и не связанном с
1 46
формальностями, порядке» .
Для форсирования хлебозаготовок еще раньше, 10 января 1928 г., при Сибирском крайкоме партии была создана чрезвычайная хлебная тройка (С.И.Сырцов - секретарь крайкома партии, Р.И.Эйхе - председатель крайисполкома и А.Н.Злобин - зав. торготделом крайисполкома).
Меры, как видим, принимались крутые. Правда, не все соглашались с предложением Сталина предавать суду кулаков за «невыпуск хлеба на рынок». Так, председатель правления
Сибкрайсельхозбанка С.И.Загуменный на заседании бюро крайкома партии 18 января и на следующий день в письме И.В.Сталину и С.И.Сырцову возражал против применения 107 ст. УК к кулакам «в полном ее объеме». «Основной смысл предложений товарища Сталина, выдвинувшего необходимость воспользоваться этой статьей, - писал С.И.Загуменный, -сводится к тому, чтобы ударить по кулаку, ударить сильно, но ударить в то же время так, чтобы основной массе крестьянства была ясна законная причина ареста, конфискации имущества и прочих мер, кои мы к кулаку применим. Развивая эту мысль дальше, т. Сталин рекомендовал сосредоточить внимание на той именно части 107 ст., которая трактует о наказании именно за «невыпуск таковых (товаров. - С.З.) на рынок»...
По соображениям, высказывавшимся вчера на заседании, такой нажим на кулака заставит середняка повезти хлеб на рынок...
Я считаю этот расчёт ошибочным. Я глубочайше убеждён, что эффект от таких мероприятий мы получим совершенно противоположный тому, который ожидаем. И вот почему.
Как я и говорил уже вчера на заседании, мы еще ни разу за всё время НЭПа, - насколько я могу судить об этом - не применяли по отношению к деревенскому кулаку таких мер, чтобы судить его только за невыпуск хлеба на рынок. Если мы и ссылали кого-то в Нарым, так, видимо, только городских хлебных спекулянтов, за которыми непосредственно не стоит многомиллионная масса крестьянина-середняка. К кулакам, эксплуататорская сущность которых состоит не в торговле, а в производстве продуктов сельского хозяйства, мы не только не принимали таких мер, какие намечены сейчас, а пропагандировали, преимущественно, необходимость экономического воздействия с целью ограничения их роста. Поэтому, хоть закон у нас и есть, все же он будет непонятен основной массе крестьянства, как закон, не соответствующий духу новой экономической политики. Может быть, я ошибаюсь, но я твердо убежден в том, что основная масса середняка и бедноты расценит привлечение кулака к суду только за непродажу хлеба не иначе, как возврат, в той или иной форме, к временам военного коммунизма, периоду продразверстки... Осуждение кулака только за «невыпуск» хлеба приведет середняка к убеждению, что рано или поздно очередь дойдет и до него, как держателя известной части хлебных излишков...
Мне кажется, что мы слишком круто поворачиваем»47.
И.В.Сталин, прочитав это письмо, сделал на нем пометки: «Мы админ. мер не исключали», «ха-ха». А на закрытом заседании бюро крайкома ВКП(б) 20 января 1928 г. он специально остановился на письме С.И.Загуменного. «Он написал это письмо, - говорил Сталин, - в связи с теми решениями, которые мы приняли относительно применения 107 статьи. Он считает наше решение насчет применения 107 ст. к кулаку не как к скупщику хлеба, а как к обладателю большой массы хлебного товара, который кулак не выпускает на рынок, - тов. Загуменный считает это решение неправильным... Те предполагаемые меры, о которых я говорил позавчера, ударят по кулаку, скупщику, чтобы не было взвинчивания цен. И тогда крестьянин поймет, что, значит, цены повышаться не будут, значит, нужно вывозить хлеб, а то еще попадешь в тюрьму. Мы из этого исходим. Тов. Загуменный говорит, что это поведет к сокращению хлебозаготовок. Откуда это ясно?»48. И далее Сталин привел данные о том, что на Украине и Северном Кавказе в результате применения чрезвычайных мер заготовки возросли в последнюю пятидневку в два раза, в центральных губерниях - в 2,5 раза.
В другом выступлении, и тоже в Сибири, Сталин вновь возвращается к позиции Загуменного о чрезвычайных мерах: «Вы говорите, что применение к кулакам 107 статьи есть чрезвычайная мера, что оно не даст хороших результатов, что оно ухудшит положение в деревне. Особенно настаивает на этом т. Загуменный. Допустим, что это будет чрезвычайная мера. Что же из этого следует?»49.
Сталин потребовал тех представителей «прокурорской и судебной власти», которые не применяют к кулакам 107 ст. УК РСФСР «вычищать» и «заменять» другими, честными работниками»50. Он предложил далее, чтобы местные власти потребовали от кулаков немедленной сдачи всех излишков хлеба по государственным ценам, а в случае отказа привлекать их к судебной ответственности по статье 107 Уголовного кодекса и конфисковать у кулаков хлебные излишки в пользу государства, распределив 25% конфискованного хлеба среди бедняков и маломощных середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита51. Этим Сталин пытался материально заинтересовать бедняков, чтобы привлечь их на свою сторону в борьбе с кулаками. Тем самым искусственно обострялась внутрикрестьянская борьба в деревне.
В целях усиления хлебозаготовок была запрещена на рынках частная торговля зерном и мукой, широко применялась 107 ст. УК РСФСР. В результате применения чрезвычайных мер, как сообщал Сталин 27 января 1928 г. в шифротелеграмме в ЦК ВКП(б) С.В.Косиору и И.В.Вейцеру (начальнику хлебофуражного управления Наркомата внутренней и внешней торговли СССР), заготовки «стали немного оживляться. Серьезный перелом должен начаться в конце января или начале февраля»52. А через два дня он сообщал С.В.Косиору и А.И.Микояну в Москву, что в результате применения репрессивных мер за три дня (26-28 января) отгружено 1223 вагона зерна и просил февральский план хлебозаготовок в Сибири увеличить. В заключении шифротелеграммы Сталин информировал, что он был в Барнауле, Рубцовске, Омске, «имел переписку с каменскими товарищами, накрутил всех как следует. Дела здесь
53
должны пойти» .
План хлебозаготовок в Сибири на февраль был увеличен с 18 млн. пудов до 22 млн. А всего в Сибири было заготовлено 77,1 млн. пудов хлеба.
Достигнуто это было за счет усиления репрессий по отношению к крестьянству. Так, только за два месяца 1928 г. (январь - февраль) в Сибири органами ОГПУ было арестовано 1704 человека54. Как отмечалось в обзоре ОГПУ о политическом состоянии СССР, «успешный ход хлебозаготовок в Сибири... обусловлен, главным образом, применением 107 статьи к держателям излишков». «Массовые обыски, подворные обходы и другие методы
административного нажима (вызовы, угрозы арестом, лишение земельных наделов, отбор хлеба у крестьян, привозивших на базар и т.п.)... нашли широкое применение», - говорилось в обзоре ОГПУ55.
Аналогичные административно-репрессивные меры в ходе хлебозаготовок, как и при проведении других налоговых кампаний, широко практиковались повсеместно (Украина, Северный Кавказ, Казахстан, Поволжье, Урал, ЦЧО и др.).
При этом активное участие в этом принимали органы ОГПУ. В одной из директив полномочного представительства ОГПУ на Северном Кавказе (от 3 января 1928 г.) окружным и областным отделам ОГПУ подчеркивалось: «Вопросы хлебозаготовок должны стоять в центре внимания органов ОГПУ на Северном Кавказе. Отступления от директив не должно иметь места. Виновных в несоблюдении привлекать к ответственности».
В виду исключительной важности хлебозаготовительной кампании предлагалось регулярно раз в 10 дней информировать ПП ОГПУ «о ходе хлебозаготовок и мерах, предпринятых к усилению таковых. В сводке указать, какие агентурные и следственные мероприятия
56
приняты» .
Меры принимались суровые. За три месяца (январь - март) 1928 г. на Северном Кавказе было осуждено 3424 человека, в том числе более двух тысяч середняков и бедняков57.
Просьбы руководителей отдельных хлебопроизводящих регионов, если не снизить план хлебозаготовок, то хотя бы перераспределить объем заготовок по срокам, встретили резкий отказ со стороны Политбюро ЦК ВКП(б). 1 марта 1928 г. при обсуждении сообщения А. И. Микояна (Наркомторг) о мартовском плане хлебозаготовок было решено послать ЦК КП(б) Украины, Северо-Кавказскому крайкому и Башкирскому обкому партии следующую телеграмму: «ЦК отклоняет вашу просьбу о снижении мартовского плана хлебозаготовок и предлагает принять к исполнению мартовский план Наркомторга»58.
В результате применения административно-репрессивных мер усилилось поступление финансовых платежей и хлебозаготовок. Уже в марте 1928 г. на Северном Кавказе было собрано 11,4 млн. руб. самообложения (94% годового плана), 13,9 млн. руб. крестьянского займа (71%), полностью взысканы сельхозналог и платежи по государственному страхованию.
Такой массированный нажим на деревню не мог не сказаться и на хлебозаготовках. В марте квартальный план был выполнен на 102% (35,5 млн. пудов), а к лету 1928 г. край сдал 103,6 млн. пудов хлеба, т.е. 94% годового плана59.
Применение чрезвычайных мер позволило Советскому государству изъять из деревни в феврале 80 млн. пудов, а за три месяца 1928 г. (январь - март) - 270 млн. пудов зерна. Всего же в 1927/28 г. заготовлено более 660 млн. пудов хлеба. Это было несколько меньше чем в 1926/27 г. (на 5,3%), поэтому пришлось сократить экспорт зерна и уменьшить переходящие запасы государства60. Было введено нормированное снабжение городского населения.
Антикрестьянская политика советского партийно-государственного руководства привела к резкому осложнению политического положения не только в деревне, но и в стране вообще. В информационной сводке полномочного представительства ОГПУ по Сибирскому краю от 10 февраля 1928 г. сообщалось об отношении коммунистов и комсомольцев деревни к проводимым мероприятиям по хлебозаготовкам: «Со стороны рядовых партийцев наблюдается растерянность, а иногда отрицательное отношение к власти за жесткие меры по выкачке хлеба: «Хлеб весь отправлять нельзя, так как мы можем очутиться в плохом положении, когда весной хлеба не будет, или будет слишком дорог. Нам надо часть хлеба задержать и составить известный фонд запаса»61.
Члены партии деревенских ячеек, говорилось далее в сводке, вместе с крестьянством занимаются нытьем: «Налог нынче не по силам», «своим нажимом власть задушит крестьянство», «почему это государство не считается с положением крестьянства» и т.д. Один из сельских активистов (Новосибирский округ), получив директиву о хлебозаготовках, заявил: «Это головотяпство, разве можно все это провести в жизнь? Зачем так здорово нажимают на всех и на все сразу? Наверное, что-то есть, партия от нас скрывает. Оппозиция была права, ибо
тттг 62
такая политика ЦК привела к кризису» .
Член Шипуновского райисполкома (Рубцовский округ) коммунист Голованов 12 января 1928 г. на закрытом районном партсобрании говорил: «Сейчас партия слишком круто ставит вопрос в области хлебозаготовок, и это может привести к плохим последствиям, так как крестьянство возмущается нажимом. Если мы сейчас разъедемся по селам и начнем жать на крестьянина в отношении всяких платежей, как сельхозналог, страховки, ссуды, паевые и т. д., чем изменим изданные ранее законы и постановления. По-моему, это похоже на военный коммунизм и даже хуже, так как крестьянство не поддается такому крутому повороту, находясь в мирных условиях. Сейчас не 20-й год, поэтому партия и Соввласть подорвет свой авторитет перед населением и дело может дойти до открытого возмущения» .
Если так были настроены многие сельские активисты-коммунисты, то нечего и говорить о крестьянах. В Бийском округе крестьяне-бедняки с. Учпристани Хазов, Пинегин и другие заявляли: «Крестьянам, видимо, придется ковать пики, как в 1919-20 гг., и стоять за себя. Полная обираловка...»64. Управляющий Сибирской конторой Госбанка СССР А.М.Певзнер, побывавший в деревнях ряда районов Каменского округа, в письме Р.И.Эйхе (20 марта 1928 г.) сообщал: «Середняк, наиболее неустойчивая (хотя и центральная) фигура ворчит довольно сильно и в наиболее мощной своей части разделяет настроение кулачества... Мне кажется, что нам нужно не формально, а по существу повернуть партийную организацию к середняку». И в заключение сделал приписку: «Усиленный нажим на районы вызывает у меня опасения, как бы
65
не слишком перегнули» .
О настроении деревни свидетельствует и доклад секретаря ВЦИК А. С. Киселева на заседании фракции ВКП(б) Президиума ВЦИК 26 марта 1928 г. Вот некоторые из его высказываний: «...применялись такие меры принуждения и административного нажима, что они нам совершенно испортили настроение крестьянства...», «антисоветские настроения в деревнях за последнее время усилились в связи с тем, что забирали у крестьянства хлеб. Причем если бы забирали только у кулаков, то это было бы еще ничего, но хлеб забирался и у середняков, и у бедняков...» Далее А.С.Киселев привел ряд фактов о конфискации посевного и продовольственного зерна на Северном Кавказе, в Воронежской губернии и других районах. В связи с этим «настроение... скверное», «в деревне появилось стремление к сокращению посевов
(“сей для себя”)». «Крестьяне говорят, неужели мы пришли к военному коммунизму... нет уверенности, что у тебя будет прочная база для того, чтобы в дальнейшем развивать свое
хозяйство... Мы считаем, что имеются перегибы, при которых вести крестьянское хозяйство
66
невозможно» .
Уже упоминавшийся В.Г.Яковенко, побывавший летом 1928 г. в деревнях Канского округа Сибирского края, писал И.В.Сталину, что в результате применения чрезвычайных мер «крестьяне в тех местах, где я побывал, ходят точно с перебитой спиной...».
Жесткий нажим на деревню во время проведения налоговых и хлебозаготовительных кампаний, применение чрезвычайных мер не только к кулакам и зажиточным, но и к середнякам вызвали недовольство широких слоев крестьянства. Во время хлебозаготовок в Сибири в 1928 г. был зарегистрирован 331 случай террористических актов, в том числе 20 убийств, 65 ранений и избиений активистов хлебозаготовок. В апреле - июне произошло 12 массовых выступлений крестьян .
На Северном Кавказе до конца марта 1928 г. за сопротивление хлебозаготовкам органами ОГПУ было арестовано 2430 человек, менее половины которых можно было отнести к кулакам68. На Средней Волге в феврале - июне 1928 г. было зарегистрировано свыше 20 массовых крестьянских выступлений. Всего в 1928 г. зарегистрировано около 1400 террористических актов против сельских активистов69. В официальных документах партийных и карательных органов террористические акты и волнения крестьян трактовались как кулацкие или организованные ими выступления. На самом деле это было проявление недовольства крестьян политикой Советской власти в деревне. Чрезвычайные меры переполнили чашу терпения крестьян и они решились на крайние меры.
Оправдывая применение чрезвычайных мер (ст. 107 УК РСФСР), Сталин на апрельском (1928 г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) говорил, статью 107 УК РСФСР пришлось применить якобы потому, что в 1928 г. сложились чрезвычайные обстоятельства, созданные «спекулянтскими махинациями кулачества и угрожавших голодом». В будущем году, продолжал он, если «не будет чрезвычайных обстоятельств и заготовки пойдут нормально, 107 статья не будет иметь применения». Если же «капиталистические элементы начнут опять «финтить», 107 статья снова появится на сцене»70.
Противников применения чрезвычайных мер Сталин решительно осудил: «Было бы глупо говорить на этом основании об «отмене» нэпа, о «возврате» к продразверстке и т.п. ...Нечего и говорить, что такие люди не имеют ничего общего с ленинизмом, ибо таким людям нет места и не может быть места в нашей партии»71.
Но не только на местах ряд партийных советских и кооперативных работников возражал против чрезвычайных мер, но и в центре, в том числе и в Центральном Комитете партии. Так, член Политбюро ЦК ВКП(б) Н. И. Бухарин считал, что наступление на кулака должно ограничиться экономическими мерами, а не административно-политическими. Темпы индустриализации и коллективизации должны определяться объективными предпосылками, а не волюнтаристскими амбициями руководящих деятелей. В мае и июне 1928 г. Бухарин направил в ЦК две записки, в которых выразил несогласие с курсом на ускоренную индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства. Тогда же заместитель наркома финансов СССР М.И.Фрумкин в письме в Политбюро поставил под сомнение политику партии на ускоренную реконструкцию народного хозяйства и наступление на кулака. Он считал, в частности, что «ухудшение нашего экономического положения заострилось благодаря новой после XV съезда политической установке по отношению к деревне», в результате чего вся деревня, за исключением небольшой части бедноты, настроена против Советской власти; «эти настроения начинают уже переливаться в рабочие и городские
72
центры» .
И.В.Сталин 20 июня 1928 г. в записке «Членам Политбюро. Ответ Фрумкину (по поводу письма Фрумкина от 15 июня 1928 г.)» обрушился на автора письма, обвинив его в ревизии решений XV съезда партии и апрельского (1928 г.) пленума ЦК и ЦКК ВКП(б). Правда, Сталин признал, что мероприятия партии в хлебозаготовках 1928 г. носили «чрезвычайный характер», но зато «обеспечили крупнейшие успехи в деле усиления хлебозаготовок»73. Не отрицал он также и тот факт, что «удары, предназначенные для кулака, падают иногда на головы середняков и даже бедняков», но виновата в этом, по словам Сталина, известная часть местных работников, а не партийно-государственное руководство в центре. Признал он также, что боролись с кулаком путем раскулачивания, но виноваты в этом, дескать, «некоторые наши работники на местах»74.
И в заключительной части своей записки Сталин писал: «При первом взгляде может показаться, что письмо Фрумкина составлено под флагом защиты дела союза с середняком. Но это только видимость. На самом деле письмо Фрумкина является ходатайством за облегчение кулака, ходатайством за отмену ограничений в отношении кулака. Кто хочет укрепить дело союза с середняком, тот не может требовать ослабления борьбы с кулачеством»75. Фактически письмо М.И. Фрумкина квалифицировалось И.В.Сталиным как платформа правого уклона.
Хотя в тот момент имена Н.И.Бухарина, А.И.Рыкова, М.П.Томского, а также Н.А.Угланова (кандидат в члены Политбюро и член Оргбюро ЦК партии) как выразителей правого уклона не назывались, но уже подразумевались. Это чувствовалось по выступлению Сталина на июльском (1928 г.) пленуме ЦК, не говоря уже о последующих. Оправдывая чрезвычайные меры 1928 г., Сталин не исключал применение их и в будущем. При этом он ссылался на В.И.Ленина, который в 1922 г. в замечаниях на тезисы Е.А.Преображенского о работе в деревне писал, что и в условиях НЭПа возможны комбедовские методы борьбы с кулачеством и зажиточным крестьянством, например в случае войны76. Но ведь в 1928 г. войны не было! Не считать же войной с крестьянством хлебозаготовки, хотя и с применением обысков, конфискаций без суда зерна, установлением заградительных отрядов, принудительным размещением займа и т.п.?
Даже органы ОГПУ в обзоре политического состояния СССР за апрель 1928 г. вынуждены были признать, что «в ряде районов, особенно на Украине и Северном Кавказе, а потом и Сибири и на Урале обозначился серьезный продовольственный кризис в деревне». Основными причинами его были:
а) значительная гибель озимых посевов,
б) недород 1927 года,
в) отсутствие хлеба у бедноты,
г) задержка хлеба середняками в целях страховки на случай недорода,
д) выкачка товарного хлеба в первый период хлебозаготовок,
е) усиление спроса на хлеб в связи со слухами о войне и предстоящем голоде.
Все эти причины, говорилось в обзоре, привели к обострению недовольства в деревне в ряде районов СССР, в частности, среди бедняцких и маломощных слоев, вынужденных голодать (случаи употребления в пищу падали, отдельные случаи голодной смерти, опухания и массовое употребление суррогатов - Урал, Сибирь, Украина). В результате этого с 15 апреля по 1 мая 1928 г., на Украине, Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, в Поволжье и Центре зарегистрировано 140 массовых крестьянских выступлений, в которых приняло участие 32,5 тыс. человек (беднота и маломощные середняки)77.
Ввиду обострения политического положения в деревне и выполнения плана хлебозаготовок 1927/28 г. были несколько смягчены административно-репрессивные меры воздействия на крестьянство. Об этом свидетельствует, в частности, циркуляр Наркомюста РСФСР от 7 августа 1928 г. об освобождении из-под стражи осужденных за несдачу хлебных излишков по ст. 107 Уголовного кодекса крестьян - середняков и бедняков, а также и прекращении всех незаконченных дел по ст. 107 в отношении их78.
Наркомат юстиции РСФСР предлагал в связи с хлебозаготовительной кампанией 1928/29 г. повести решительную борьбу со всеми случаями ликвидации базаров и внутридеревенского оборота, выставления заградительных отрядов, принуждения крестьян, привозящих на рынок хлеб, к продаже его государственным и кооперативным организациям и т.п.
Запрещалось применять принудительные способы изъятия хлеба у крестьян путем: обхода дворов, обысков, разверстки излишков; незаконных и вынужденных арестов; привлечения
крестьян к уголовной ответственности в судебном или внесудебном порядке за несдачу или невыпуск на рынок хлебных излишков79.
Однако практического значения этот циркуляр не имел, так как в связи с новыми затруднениями в хлебозаготовках (в июле-декабре 1928 г. было заготовлено менее половины установленного плана) нажим из центра усилился, чрезвычайные меры стали вновь широко применяться, репрессии ужесточились.
7 января 1929 г. полномочное представительство ОГПУ по Уралу сообщало, что в ходе хлебозаготовок в Верхне - Уральском районе Троицкого округа по распоряжению председателя райисполкома Тарасенко «введены заградительные отряды и приступлено к отбиранию хлеба от крестьян и приезжих рабочих». Хлеб отбирался у хлеборобов Урлядинского, Карагайского и Ново - Замотохинского поселков, привезших хлеб для размола на мельницы80.
В Нижне - Волжском крае уполномоченный Хвалынского райисполкома по хлебозаготовкам угрожал крестьянам с. Лебежайка: «Кишки выпущу, шкуру сдеру, а хлеб возьму». Вызывал крестьян в сельсовет и требовал подписки о вывозе хлеба, держа все время на столе револьвер. Аналогичное положение было в с. Благодарном - уполномоченный запугивал крестьян арестом и отправкой в ГПУ.
В Самарском округе (Средняя Волга) в с. Новый Буян заведующий школой составил список крестьянских детей, родители которых не выполнили задания по хлебозаготовкам, для исключения их из школы. В с. Каралык уполномоченный по хлебозаготовкам вызывал к себе крестьян и заявлял: «Если ты не вывезешь хлеб, то будешь считаться врагом Соввласти и мы тебя занесем на черную доску». Занесенные на черную доску подвергались бойкоту.
Повсеместно создавались комиссии содействия хлебозаготовкам, которые производили обыски у крестьян. Так, в с. Озерье комиссия произвела 20 обысков крестьянских хозяйств; в с. Урусовке - в 25 хозяйствах и т.д.81
Занесение крестьянских хозяйств на черную доску и объявление бойкота получили большое распространение. В Ингарском районе Мордовского округа в четырех селах (Адашево, Б.-Полянке, Пнево, Ялицино) занесены были на черную доску и подвергнуты бойкоту 151 середняцкое хозяйство; в с. Ардыгейском (Ульяновский округ) - 50 хозяйств, большинство которых являлись середняцкими.
Репрессивные меры при проведении хлебозаготовок широко применялись в Сибири, на Северном Кавказе и во всех хлебопроизводящих районах. В конце февраля 1929 г. из Новосибирска телеграфировали в ЦК ВКП(б) С.И.Сырцов, Р.И.Эйхе и другие руководители, предлагая следующие меры для усиления хлебозаготовок (к 25 февраля было заготовлено 86 млн. пудов из 118 млн. пудов по плану): принудительно отчуждать в «порядке займа хлебных излишков крупных товаропроизводителей, саботирующих хлебозаготовки». Размеры «займа» устанавливались в 15-18 млн. пудов. В случае - отказа налагать денежный штраф в размере 5-кратной стоимости несданного хлеба; в отдельных случаях - конфискация всего имущества с высылкой на три года. «Контингент хозяйств, подпадающих под эту категорию», устанавливался в 6-8%83, т.е. больше чем имелось в Сибири кулацких хозяйств даже по официальным данным.
4 марта Политбюро ЦК ВКП(б) отклонило это предложение Сибкрайкома партии, но прошла всего неделя и 11 марта 1929 г. Сталин в письме Сырцову и Эйхе писал: «из материалов по хлебозаготовкам за последнюю пятидневку февраля и первую (а также вторую) пятидневку марта видно, что темп заготовок, поднявшийся у вас одно время, начинает опять падать. Я знаю, что у вас предпринимаются меры для поднятия заготовок... У меня нет потому основания упрекать вас. Тем не менее должен сказать, что если вы не сделаете всего того, что только можно предпринять в данный момент для усиления темпа заготовок, - мы наверняка сядем.
Мы не можем ввозить хлеб, ибо валюты мало. Мы все равно не ввезли бы хлеба, если бы даже была валюта, так как ввоз хлеба подрывает наш кредит за границей и усугубляет трудности нашего международного положения. Поэтому надо обойтись без ввоза хлеба во что бы то ни стало. А сделать этого невозможно без усиления заготовок»84.
И далее, как и прежде, Сталин утверждал, что хлеб в стране есть, «нужно только суметь его взять». Что касается просьбы сибиряков разрешить им заготовить до конца года (заготовительного) 100 млн. пудов, а не 118 млн., как предусматривалось планом, то Сталин признал, что эта цифра «явным образом недостаточна» и считал, что «надо вести курс по крайней мере до 110 млн. пудов», т.е. заготовить еще 25 млн. пудов. Для этого, советовал он, нужно принять все меры «обуздания спекулянтских и кулацких элементов для того, чтобы выполнить это задание».
Письмо заканчивалось указанием: «Нужно всем вам разъехаться на места, мобилизовать все основные силы для усиления хлебозаготовок и остаться на местах до создания нового
85
перелома в заготовках» .
6 марта 1929 г. Сталин разослал грозные телеграммы на Урал (И.Д.Кабакову, М.К.Ошвинцеву), в ЦЧО (И.М.Варейкису, Ф.П.Грядинскому) на Северный Кавказ (А.А.Ан-дрееву, В.И.Иванову) с требованием усилить хлебозаготовки. Приведем одну из них: «Заготовительная работа на Северном Кавказе становится совершенно неудовлетворительной. Все области стараются напрячь силы и выполнить план заготовок, а Северный Кавказ убийственно отстает от других областей. Вам осталось еще 24 млн.; осталось вам сроку - 3 1/2 (месяца. - Авт.), а за февраль заготовлено вами лишь 2 млн. с лишним. Куда же это годится, дорогие товарищи?
Намерены ли вы принять серьезнейшие меры к выполнению плана?
Сталин»86.
Получив телеграмму Сталина от 6 марта 1929 г. Андреев 9 марта отвечал: «Телеграмму Вашу о хлебозаготовках получили. Крепко нажмем на это дело, но нас удивляет, почему у Вас могло сложиться впечатление будто мы ничего не делаем по хлебу. Видимо. т. Микоян не смог всего рассказать о наших мерах; хотелось бы привести для характеристики лишь несколько примеров». И далее Андреев писал: «С декабря (1928 г. - Авт.) проводим исключение держателей хлеба (кулаков) из кооперации и бойкот их в товарном снабжении... Сокращаем или лишаем товароснабжения районы и станицы, не справляющиеся с товарозаготовками. ...Жмем на борьбу со спекуляцией, только за последние два месяца с 1 января, по неполным данным, привлечено к ответственности 1047 человек». В крае было закрыто 213 крестьянских мельниц, не считая ветряков. При крайкоме и во всех округах были созданы тройки по хлебозаготовкам. Из партии только по 8 округам исключен 41 человек, вынесены выговора 120 коммунистам, привлечено к судебной ответственности 67 человек и т.д.87
Как видим, репрессивные меры на Северном Кавказе применялись с большим размахом. Сталин остался доволен принятыми мерами и 11 марта писал Андрееву: «Ответ получил. Я не думал и не хочу думать, что «вы ничего не делаете» по части хлебозаготовок. Я хотел только сказать, что нынешний темп заготовок на Северном Кавказе режет нас без ножа и нужно принять меры к усилению хлебозаготовок. Коль скоро вы вновь взялись за усиление заготовок, можно надеяться, что дело сдвинется с места. Имейте в виду, что для нас дорог теперь каждый новый миллион пудов хлеба. Имейте также ввиду, что времени осталось у вас слишком мало.
Итак, за дело!
88
С ком. приветом. Сталин» .
Мы так подробно остановились на переписке Сталина с одним из его соратников, чтобы показать, что нажим из центра вынуждал местные органы прибегать к репрессиям в массовом масштабе, хотя, конечно, и местные руководители старались изо всех сил выполнять директивы центра.
В первой половине марта И.В.Сталин послал на Урал, в Сибирь и Казахстан на усиление хлебозаготовок Л.М.Кагановича - одного из ближайших своих сподвижников, отличавшегося крутым характером. Не случайно Сталин в телеграмме бюро Башкирского обкома ВКП(б) от 9 марта, требуя усилить хлебозаготовки в республике, пригрозил: «На днях заедет к вам Каганович для проверки исполнения».
14 марта Каганович телеграфировал из Челябинска Сталину и Микояну о мерах, принятых по его предложению Уральским обкомом ВКП(б).
Сталин, согласившись с предложениями Кагановича, разослал их членам Политбюро для голосования опросом. Однако Председатель Совнаркома СССР член Политбюро ЦК А.И.Рыков не согласился с таким порядком принятия важных решений и написал по этому поводу записку в Политбюро: «Мне позвонили из Секретариата ЦК с просьбой проголосовать предложение т. Кагановича относительно принятых на Урале методов хлебозаготовок. Ознакомившись с телеграммой Кагановича, я думаю, что в ней затронуты настолько существенные вопросы, которые нельзя решать простым голосованием по телефону, а предлагаю обсудить их на ближайшем заседании ПБ»89.
Каганович, кроме Урала, побывал также в Казахстане (в Семипалатинском, Кустанайском и Петропавловском округах) и в Сибири. Представленные им предложения о мерах по усилению хлебозаготовок в Казахстане, Сибири и на Урале 21 марта 1929 г. были приняты Политбюро, которые сводились к следующему:
а) Открытая инициатива проведения твердого планового задания по хлебозаготовкам по селам или деревням должна принадлежать не непосредственно хлебозаготовителям, а общественным организациям (группам бедноты, активу) и проводиться через общие собрания граждан;
б) Необходимо выделить кулацкую верхушку села от всей остальной массы крестьянства, чтобы возложить на нее определенные обязательства к сдаче хлеба государству из имеющихся хлебных излишков либо через общие собрания граждан, либо по поручению последнего через особую комиссию;
в) Оставшееся сверх обязательств возложенное на кулака количество хлеба, принятого по плану на данное селение, распределяется общим собранием между остальной массой крестьянства, в порядке самообязательства90.
Это значит, что в отличие от 1927/28 заготовительного года, когда главными методами проведения хлебозаготовок были репрессивные меры воздействия на деревню, теперь сталинское партийно-государственное руководство решило привлечь беднейшую часть крестьянства в борьбе против хлебодержателей. Конечно, это обостряло противоречия внутри деревни, натравливало одну часть крестьянства на другую и в итоге - искусственно обостряло классовую борьбу. И хотя Сталин на апрельском (1928 г.) пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) и заявлял, что «нашу политику никак нельзя считать политикой разжигания классовой борьбы»91, на деле она была таковой.
Использование общественных мер воздействия вовсе не означало отказа от применения чрезвычайных мер в 1929 г. Напротив, они стали еще более широко применяться.
Тот же Каганович в телеграмме Сталину, Молотову и Микояну 26 марта 1929 г. сообщал, что в Петропавловском округе Казахстана «уже начались судебные процессы кулаков, которых привлекают по 61 ст. за невыполнение общественных обязательств». Просил дать указание наркому юстиции РСФСР Н.М.Янсону «об ускорении процессуальных процедур»92. В справке о применяемых на местах методах хлебозаготовок, хранящейся в архиве Политбюро, называются такие, как применение статей 107 и 58 Уголовного кодекса РСФСР, обход дворов и обыски, лишение земельных наделов и избирательных прав, аресты и выселения, избиения крестьян, 2-5-кратное обложение несдатчиков хлеба и т.п.
31 мая 1929 г. А.А.Андреев телеграфировал И.В.Сталину: «Ход хлебозаготовительной работы в крае развернулся довольно широко. Все мобилизовано для исполнения плана, но уже первая стадия кампании показала огромные трудности, организованное сопротивление кулака, чрезмерные увлечения административными мерами вместо общественности. Уже имеются массовые случаи извращения и перегибов. Теперь после некоторой перестройки думаем дело пойдет лучше и успешнее. Несколько осложняет дело продолжающийся уже 6 дней суховей. В большинстве округов прекрасные всходы хлебов уже в некоторых районах попорчены. Продолжение его еще несколько дней может изменить картину края. Все силы сейчас из городов брошены в станицы»93.
Тем не менее Андреев в другой телеграмме Сталину (29 мая 1929 г.) жаловался, что Генеральный прокурор РСФСР Н.В.Крыленко дал указание краевому прокурору привлекать к ответственности несдатчиков хлеба по ст. 61-й УК РСФСР - штрафовать в двойном размере стоимости причитающегося к сдаче хлеба. Крайком просил отменить директиву Крыленко, установив 5-кратный размер штрафа94. Политбюро ЦК ВКП(б) 13 июня предложило Крыленко отменить свою директиву.
А еще через несколько дней после этого Северо-Кавказский ВКП(б) разослал на места директиву за подписью Андреева «О мерах по ликвидации кулацкого саботажа хлебозаготовок» (19 июня), в которой рекомендовал: провести через собрания бедноты и сходы «постановления о выселении из станиц и лишение земельного надела тех кулаков, кои не выполнили раскладки и у коих будут найдены излишки, спрятанные в ямах и других местах или розданные для хранения в другие хозяйства». Выселение проводить, применяя ст. 107 УК РСФСР через народные суды, а лишение земельного надела - через земельные общества и комиссии, «увязывая эту меру с неправильной обработкой земли, невыполнением
агроминимума»95. Хотя известно, что именно в кулацких и зажиточных хозяйствах земля обрабатывалась лучше, а агроминимум соблюдался полнее, чем в бедняцко-середняцких хозяйствах. Значит, нужно было найти повод, чтобы оправдать беззаконные акции.
Со второй половины 1929 г. чрезвычайные меры уже без всякой маскировки узаконивались как постоянные при проведении хлебозаготовок. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 28 июня 1929 г. «О расширении прав местных Советов в отношении содействия выполнению общегосударственных заданий и планов» разрешало сельским Советам налагать на хозяев, не выполняющих задания по хлебозаготовкам, «штрафы в административном порядке, в пределах до пятикратного размера стоимости подлежащего сдаче хлеба, с применением в случае необходимости продажи с торгов имущества соответствующих лиц». Аналогичное постановление было принято и на Украине (от 3 июля 1929 г.)96.
В этой связи следует согласиться с Ю.А.Мошковым, который считает, что применение этих документов на практике означало не только изъятие хлеба у крестьян, но и начало частичного раскулачивания зажиточного крестьянства. «Хотя эти меры, - пишет автор, - касались лишь заготовок, они на практике послужили той юридической основой, которая позволила уже со второй половины 1929 г. начать частичную экспроприацию кулачества»97.
29 июня 1929 г. ЦК ВКП(б) принимает специальное постановление о работе партийных организаций в связи с хлебозаготовками98. В нем отмечалось, что «несмотря на благоприятные условия для новой хлебной кампании, завершение заготовок потребует не меньшего напряжения сил партии, чем предыдущая кампания». ЦК ВКП(б) рекомендовал создавать при сельских Советах комиссии содействия хлебозаготовкам. Комиссии должны организовать нажим и воздействие сельской общественности на кулаков, возлагая индивидуальные задания на тех кулаков, «которые будут отказываться от продажи своего хлеба государству, а к тем, которые будут уклоняться от выполнения данных заданий, комиссии должны применять через сельсоветы соответствующие меры воздействия на основе революционных законов, в частности декрета ВЦИК от 28 июня 1929 г.». Рекомендовалось также для нажима на «спекулянтов и кулаков» использовать закон о самообложении и об индивидуальном обложении по сельхозналогу99.
Постановление было опубликовано, однако ни пункта о задачах комиссий содействия хлебозаготовкам, ни числа командируемых на 3-4 месяца на хлебозаготовки (2500) руководящих работников крупных округов в опубликованном тексте не было.
Вообще ЦК ВКП(б) очень редко и неохотно публиковал материалы о репрессиях, особенно в отношении крестьянства (хлебозаготовки, налоговые платежи и пр.), хотя о них в постановлениях и директивах говорилось довольно часто.
Интересна в этой связи история с принятием постановления Политбюро ЦК ВКП(б) о хлебозаготовках. Сталин, ознакомившись с проектом постановления, 10 августа писал из Нальчика Молотову:
«Читал постановление ЦК ВКП(б) о хлебозаготовках. При всех его достоинствах оно, по-моему, совершенно недостаточно. Сейчас главное зло в деле хлебозаготовок: 1) наличие большого количества городских спекулянтов на хлебном рынке или около хлебного рынка, отбивающих у государства крестьянский хлеб и - главное - создающее атмосферу сдержанности среди держателей хлеба; 2) конкуренция между заготовительными
организациями, дающая возможность держателям хлеба ломаться, не сдавать хлеба (ждать высоких цен), прятать хлеб, не торопиться со сдачей хлеба; 3) желание целого ряда колхозов спрятать хлебные излишки, продавать хлеб на сторону. Наличие этих факторов, - которые будут усиливаться, если не примем теперь же срочных мер - не дает нашим заготовкам (и не дадут) подняться в гору...
Мой совет:
1) дать немедля директиву органам ГПУ открыть немедля репрессии в отношении городских (связанных с городом) спекулянтов хлебных продуктов (т.е. арестовывать и высылать их из хлебных районов), чтобы держатели хлеба почувствовали теперь же (в начале хлебозаготовительной кампании), что надежда на спекулянтов плоха, что хлеб можно сдавать без скандала (и без ущерба) лишь государственным и кооперативным организациям;
2) дать немедля директиву руководящим верхушкам кооперации, Союзхлеба, ОГПУ и судебных органов выявлять и немедля предавать суду (с немедленным отрешением от должности) всех уличенных в конкуренции хлебозаготовителей, как безусловно чуждых и нэпманских элементов (я не исключаю и «коммунистов»), воровским образом пробравшихся в наши организации и злостно вредящих делу рабочего государства;
3) установить наблюдение за колхозами (через КХЦ, парторганизации, ОГПУ) с тем, чтобы уличенных в задержке хлебных излишков или продаже их на сторону руководителей колхозов немедля отрешить от должности и предавать суду за обман государства и вредительство.
Я думаю, что без этих и подобных им мер дело у нас не выйдет.
В противном случае у нас получится одна лишь агитация и никаких конкретных мер по хлебозаготовкам.
Просьба показать письмо Микояну...
Пока все. Жму руку. И. Сталин».
«Целиком присоединяюсь. Ворошилов»100.
Постановление ЦК о хлебозаготовках было принято 15 августа с учетом замечаний Сталина. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) дало директиву ОГПУ «О проведении решительных мер репрессий в отношении спекулянтов хлебными продуктами»86.
Не прошло и недели после принятия этого постановления, как Сталин пишет Молотову (21 августа): «Предложения о хлебозаготовках приняты Политбюро. Это хорошо. Но этого, по-моему, недостаточно. Дело теперь в исполнении решения Политбюро. Нет нужды доказывать, что все заготовительные организации (особенно на Украине) будут обходить это решение. Боюсь даже, что ПП ОГПУ не узнают ничего о решении Политбюро и оно (решение) застрянет в «недрах» ОГПУ. Нужно поэтому потребовать от заготовительных организаций, ОГПУ, КХЦ и т.д.:
а) копии своих распоряжений подчиненным органам во исполнение решения ПБ;
б) регулярного отчета через каждые две недели (а еще лучше в неделю раз) о результатах исполнения решения. Нужно вовлечь в это дело РКИ - ЦКК. Не знаю, как ты смотришь на дело и перспективу хлебозаготовок (Микоян, возможно, воображает, что, ежели решения приняты, так у него уже лежат в элеваторах 130 млн. пудов неприкосновенного запаса). Я же думаю, что с хлебозаготовками у нас покачто неблагополучно. Суди сам: за первую десятидневку августа мы имеем всего лишь 15% выполнения плана. Допустим, что за остальные две десятидневки будем иметь не по 15%, а по 20%, - это все-таки не то, что нам нужно теперь. Боюсь, что этот неблагополучный темп ляжет в основу дальнейших заготовок. А хлебозаготовки в нынешнем году - основное в нашей практике, - если на этом сорвемся, все будет смято. А опасность
взрыва будет расти, если вы не будете налегать на исполнение решений ЦК со всей
101
жестокостью и неумолимостью» .
Примерно тогда же (24 августа) Сталин из Нальчика телеграфирует Микояну: «Заготовки растут, но все же не следует успокаиваться и почить на лаврах. Нужно усиленно нажать на все районы, прежде всего на Северный Кавказ и ЦЧО»102.
Во исполнение требований Сталина Политбюро 29 августа 1929 г. принимает специальное постановление «О ходе хлебозаготовок и проведении директив Политбюро», в котором отмечается «медленность выполнения, и в некоторых случаях и не проведение на деле директив ЦК по развертыванию хлебозаготовок», отмечается «слабый ход заготовок по Средней и Нижней Волге, по Северному Кавказу, а также по Сибири и Казахстану». Политбюро поручило Молотову и Микояну подготовить проект директивы ЦК о систематической проверке решений ЦК. Предлагалось на каждом заседании Политбюро заслушивать информацию Наркомторга о ходе хлебозаготовок и исполнении директив ЦК с вызовом руководителей заготовительных органов и ОГПУ. Для проверки выполнения директив ЦК и усиления хлебозаготовок А.И.Микоян был командирован в Поволжье и на Северный Кавказ на две недели, а Н.Б.Эйсмонт - в Казахстан. Кроме того, на хлебозаготовки были мобилизованы А.Е.Бадаев, А.С.Киселев, Н.М.Анцелович и Ф.Г.Леонов.
Политбюро предлагало ОГПУ «обеспечение на деле... проведение решительных мер репрессий в отношении... спекулянтов хлебопродуктами и доложить о принятых мерах через неделю в ПБ» .
20 сентября 1929 г., Политбюро ЦК вновь напоминает партийным комитетам, что они должны обеспечить проведение твердых заданий по продаже хлеба, применяя «установленные репрессивные меры (пятикратный штраф, 61 ст. по РСФСР и соответствующие статьи закона по республикам)». ОГПУ поручалось, «не ослабляя развития намеченных мероприятий по Украине и Северному Кавказу, усилить проведение репрессий по всем остальным хлебозаготовительным областям. Усилить применение высылок, как средство борьбы со злостными спекулянтскими элементами». Наркоматам юстиции РСФСР и УССР предлагалось дать директиву на места «о проведении в срочном порядке исполнение показательных процессов со строгим наказанием особо злостных кулаков и спекулянтов» .
После принятия этих постановлений репрессии усилились. 9 сентября 1929 г. ОГПУ сообщало в Политбюро, что к 7 сентября его органами арестовано в связи с хлебозаготовками 1187 человек, в том числе на Украине - 472, Северном Кавказе - 317, ЦЧО - 293 человека и т.д. К 18 сентября число арестованных и привлеченных к судебной ответственности достигало уже 2465 человек105. Но эти данные были не полными, так как касались арестов только органами ОГПУ и только на части территории СССР. О неполноте приведенных выше данных свидетельствует, в частности, разговор А.А.Андреева с В.М.Молотовым по прямому проводу 18 сентября 1929 г. «Ход хлебозаготовок в крае все еще внушает серьезные опасения за исполнение плана - сообщал Андреев. - Не говоря уже о бешеном сопротивлении кулака, одной из причин медлительности является то, что середняк, не чувствуя прямого обязательства, придерживает хлеб и не торопится продавать нам. ...Продавцом - спекулянтом является не только кулак. Но очень часто середняк и бедняк, а нередко втягиваются и колхозы. В связи с этим мы решили крепко ударить по всем видам подпольного рынка, не щадя ни середняка, ни бедняка и особенно спекулянтские колхозы»106. На Северном Кавказе, по данным секретарей крайкома Андреева и Иванова, к середине сентября органами ОГПУ было арестовано 1176 человек, по линии прокуратуры возбуждены дела против 1569 человек (данные Иванова - 2192 человек), в том числе против руководителей колхозов и хлебозаготовителей - 236 дел. Количество проданных кулацких хозяйств, телеграфировал Иванов Молотову 14 сентября, «трудно сейчас учесть, но в данное время редко встретишь сельсовет, где бы кулака не продали за несдачу им товарных излишков» .
В письме Сталину от 22 декабря 1929 г. Андреев сообщал, что в крае все силы брошены на завершение хлебозаготовок: послано в станицы более 5 тыс. работников краевого и окружного масштаба; общее количество оштрафованных и в значительной степени проданных хозяйств составляет 30-35 тысяч; отдано под суд около 20 тыс. человек, расстреляно около 600 человек. «Несмотря на это, - писал Андреев, - мы должны сказать, что выполнить план, очевидно не
удастся. Планом нас переобложили». Поэтому просил он план хлебозаготовок сократить на 20% или разрешить «довыполнить план после весенней кампании»108.
В сводке ОГПУ от 17 сентября 1929 г. о хлебозаготовках на Украине сообщалось, что на 10 сентября заготовлено 1389812 тонн зерна, т.е. 35,2% годового плана. При этом в июле, когда только началась уборка урожая, было заготовлено немногим более половины месячного плана, а уже в следующем месяце в связи с развертыванием уборки и массовым применением чрезвычайных мер поступления хлеба составили 177% августовского плана, а за 10 дней сентября - примерно половина месячного плана.
Органами ОГПУ за два с лишним месяца хлебозаготовок на Украине было арестовано 1082 человека. В это же время (11 сентября 1929 г.) А.И.Микоян писал В.М.Молотову из Николаева (Украина): «Наши опасения о самоуспокоенности украинцев, к сожалению, целиком оправдались. Правда, Политбюро ЦК КП(б) Украины, в частности, Постышев быстро поняли в чем дело, мобилизовали 14 членов ЦК и ЦКК, дали твердые задания, когда я был еще в Харькове»109. Однако далее он выражал недовольство тем, что «мобилизация работников на хлебозаготовки недостаточна»; мобилизованные, особенно ответственные работники «гастролируют больше, чем на деле двигают заготовки»110. Между тем, писал Микоян, кулаки и середняки хлеб без борьбы не сдадут, поэтому необходимо шире практиковать индивидуальные задания.
Секретарь Средне-Волжского крайкома ВКП(б) М.М.Хатаевич 3 октября 1929 г. разослал окружкомам и райкомам партии письмо, в котором говорилось, что «за последние месяцы особенно заметно проявляется огромное преобладание администрирования над методами массовой политической работы»; репрессии по ст. 61 УК РСФСР носят массовый характер - в крае эта статья была применена к почти 15 тыс. хозяйств»111. Политическое положение в связи с этим было напряженным, «настроение основной массы крестьянства ухудшилось, а в некоторых селениях приблизилось к состоянию производственного упадничества и ослабления стимулов к подъему своего хозяйства и расширению посевов», - писал Хатаевич.
В Хоперском округе Нижне-Волжского края репрессии, связанные с хлебозаготовками (100 случаев применения 61 ст. УК РСФСР, до 500 случаев кратного обложения и арест свыше 500 человек), сказались не только на выполнении плана, но и на ускорении коллективизации. Крестьяне вынуждены были идти в колхоз, чтобы «укрыться от хлебозаготовок, от налога и общего нажима на кулака» (письмо Б.П.Шеболдаева В.М.Молотову - октябрь 1929 г.).
На Средней Волге было такое же тяжелое положение с хлебозаготовками как и в других районах. Давление сверху нарастало, а хлеба у крестьян не было не только лишнего (товарного), но и необходимого. Это понимали и некоторые представители местной власти, отказывавшиеся от заготовок зерна. В одной из спецсводок ОГПУ о хлебозаготовках в СреднеВолжской области (октябрь 1929 г.) утверждалось, что трудность хлебозаготовок осложняется тем, что «отдельные представители местной власти, будучи поражены крестьянским настроением, продолжают выступать против приема контрольных цифр, хлебозаготовок вообще». В качестве примера приводятся высказывания некоторых коммунистов -уполномоченных по хлебозаготовкам:
«Хлеба у крестьян нет и подобную контрольную цифру, данную по каждому селу, могут давать только бюрократы» (Самарский округ).
«Я категорически отказываюсь от заготовки хлеба, так как у крестьян излишков хлеба нет, контрольную цифру выполнить не сможем - это головотяпство со стороны тех, кто давал такие цифры» (там же).
«Хлеба нет, в эту хлебозаготовку опять придется задеть бедняка, потому что иначе мы не выполним план... Нами недовольно все население деревни» (Ульяновский округ)112.
Об отношении крестьян нечего и говорить - они, не исключая и бедняков, были резко настроены против непосильных хлебозаготовок: «На кой черт нам эти заготовки, ведь это дневной грабеж... Это не власть народная, власть кучки людей - грабителей» (Ульяновский округ).
«Проводимыми хлебозаготовками Соввласть оставит вовсе без хлеба» (Пензенский округ)113.
Неудивительно, поэтому, что на ОГПУ и другие карательные органы партийногосударственным руководством была возложена ответственность за выполнение хлебозаготовок.
Уполномоченный ОГПУ по хлебозаготовкам по Чапаевскому району Самарского округа в сводке за 5-7 октября 1929 г. сообщал, что в селе Арсентьевка из 87 хозяйств к числу кулацко-зажиточных было отнесено 17 хозяйств (20%) на их долю приходилось половина объема хлебозаготовок; в с. Криволучье-Ивановке соответственно: 600 и 175 хозяйств (29,2%) и две трети плана хлебосдачи; в с. Александровке из 210 дворов 81 был отнесен к кулацко-зажиточным (38,6%) и должны были почти полностью (более 95%) выполнить план хлебозаготовок114.
На практике хлебозаготовками облагались и бедняки: в с. Арсентьевке - 25 хозяйств (28,7%), с. Криволучье-Ивановке - 125 (20,9%), с. Томылове - 98 (41,2%), с. Колыбеловке - 47 хозяйств (29,4%)115. Все это не могло не вызвать резкого недовольства всего крестьянства.
В сообщении секретаря Терского окружкома ВКП(б) (Северный Кавказ) говорилось, что в связи с хлебозаготовками усилились отрицательные настроения середняков и бедняцко-
середняцкой части крестьянства: «...Середняк, занимавший до сих пор выжидательную
~ 116
позицию, начинает открыто выступать против проводимых мероприятий» .
По данным ОГПУ, за семь месяцев 1929 г. (январь - июль) произошло 565 массовых крестьянских выступлений, почти 60% которых приходилось на долю хлебозаготовок. Наибольшее число массовых выступлений было в Сибири (149), на Средней Волге (91), Украине (78), в ЦЧО (49), на Северном Кавказе (42), Нижней Волге (40).
Террористических актов за это же время зарегистрировано 1679, в том числе: в ЦЧО - 399, Сибири - 367, на Украине - 284, Урале - 184 и т.д. Из общего числа террористических актов -463 приходилось на убийство или покушение на убийство, 106 - ранения, 584 - избиения и
117
т. п.
Репрессивная политика в деревне еще более ужесточилась, а налоговый пресс усилился. В одной только Средне-Волжской области в результате майско-июньской операции ОГПУ было арестовано 1879 человек, меньше половины которых составляют кулаки (37,3%); 623 арестованных являлись середняками и бедняками, 154 - представители духовенства118.
В Сибири за несдачу хлеба было привлечено к ответственности правления 66 колхозов; 5-кратное обложение применено к почти 13 тыс. хозяйств, около 6 тыс. человек было осуждено, из них 2 тыс. выселено за пределы прежнего местожительства. Всего же в Сибири твердые задания по хлебозаготовкам получили 108 тыс. хозяйств (7,2% крестьянских хозяйств), которые должны были сдать 246 тыс. тонн зерна или около четверти хлебозаготовок119.
В одном из документов, присланном летом 1929 г. из Сибири (Красноярский округ) и переданном Сталину, говорилось: «Вот уже несколько лет, как наша страна наглухо прикрыта чугунным колпаком диктатуры, под которым задыхается все живое. При жизни Ленина было время, когда края этого колпака были несколько приподняты и к нам находили доступ освежающие струи воздуха и лучи света. Правда, и тогда жизнь крестьянина была не сладка, но все же теплилась надежда на лучшее будущее, ибо Ленин разбросал окрик партийным органам: «Не сметь командовать!» Теперь мужиком командуют все, кому не лень, начиная от наркома и кончая последним комсомольцем. Ни в одной стране положение крестьянина не является столь безобразным, как в СССР». Мало-мальски мощные хозяйства объявляются кулацкими, их облагают непомерными налогами, а хозяев лишают избирательных прав.
Заканчивается этот документ словами: «Сталинского социализма, наша страна больше не хочет, как не захотела его Европа»120.
В закрытом письме секретаря Амурского окружкома ВКП(б) Е.Накорякова секретарю Дальне-Восточного крайкома партии И.Н.Перепечко (4 августа 1929 г.) сообщалось, что только в четырех районов округа ст. 61 УК РСФСР была применена к 461 хозяйству. Намечалось еще привлечь не менее 300 кулацких и зажиточных хозяйств. «Вместе с тем нужно иметь в виду, что из всех приведенных уже 400 привлечений... лишь в единичных случаях мужики вывозили хлеб добровольно, или же при описи их имущества в амбарах оказывался хлеб более или менее в значительных количествах. Обычно же хлеб в амбаре находят 20-30 пудов», - писал он и спрашивал, как быть с середняком, который хлеб не везет, применять ли к нему 61 ст. УК РСФСР?
Интересна и та часть письма, в которой объяснялись причины трудностей хлебозаготовок: «Считаю необходимым, тов. Перепечко, быть с тобой откровенным до конца и сказать, что, по всем данным, хлебные запасы деревни очень незначительны, что бедняцко-маломощная часть села уже с зимы не имеет хлеба, а до 70 сел голодают, не ошибаясь можно сказать, что у 50% примерно хозяйств запасов хлеба совсем нет. Факт, когда из 400-500 описанных кулацких хозяйств избыток хлеба обнаружен лишь у 15-20 хозяйств, - также показателен»121.
Репрессии 1929 г. захватили и республики Средней Азии: в Узбекистане было арестовано в связи с хлебозаготовками 190 человек, а всего подверглись аресту 1745 человек, более половины которых составляли бедняки и середняки; в Туркмении соответственно - 78 и 1211 человек (большая часть середняки и бедняки); в Таджикистане - 61 и 248; в Киргизии - 99 и 365 человек.
Индивидуально обложенных в республиках Средней Азии в 1929 г. было 28667 хозяйств, затронутых по земельно-водной реформе - 37470 хозяйств, а лишено избирательных прав было 219117 человек122.
В Казахстане осуждено свыше 34 тыс. «баев и кулаков», у которых изъяли 631 тыс. пудов зерна, т.е. примерно по три центнера на одно хозяйство. Конфискованный хлеб составил менее одного процента плана хлебозаготовок. Следовательно, основная тяжесть заготовок легла на середняков и бедняков. Обязательным планом хлебозаготовок облагались и казахские кочевые хозяйства, вообще не имевшие посевов123. Они вынуждены были продавать скот и покупать зерно или откочевывать за границу.
В результате повсеместного применения репрессивных мер Советскому государству удалось в 1929 г. заготовить 943,8 млн. пудов хлеба, в том числе на Украине - 303,9 млн., Северном Кавказе - 103,3 млн., ЦЧО - 106,0 млн. Словом, только эти три зерновых района дали более половины всего заготовленного хлеба124.
Административно-репрессивные методы проведения хлебозаготовок и налоговых кампаний не могли не вызвать ответной реакции со стороны крестьянства. В 1929 г. и особенно со второй половины года заметно возросло число террористических и диверсионных актов против партийных, комсомольских, советских, колхозно-кооперативных работников и сельского актива вообще. В 1929 г. только в Средне-Волжском крае было зарегистрировано более 400 террористических актов, т.е. в два с лишним раза больше чем в 1928 г.; на Украине число террористических актов в 1929 г. возросло по сравнению с 1927 г. в 4 раза. В Средней Азии в 1929 г. было зарегистрировано 620 террористических актов, в том числе около 300 убийств; на Северном Кавказе - 335; на Урале - 662, в Иваново - Вознесенской области - 100; в Сибири за три месяца (октябрь-декабрь) учтен 371 террористический акт. В одном только Острогожском округе в 1928-1929 гг. зарегистрировано 226 убийств, 234 избиений и 762 поджога. Динамика террористических актов в деревне с 1926 по 1929 гг. представляется в следующем виде: в 1926 г. совершено 711 террористических актов, в 1927 г. - 901, в 1928 г. - 1153, в 1929 г. -9137. Как видим, резкий рост террора произошел в 1929 г. главным образом на почве хлебозаготовок и наступления на зажиточные слои деревни - 7035 терактов или 77% их общего числа125. По отдельным районам СССР террористические акты распределяются так:
а) производящие районы
Украина - 1458 ЦЧО - 1135 Сибирь - 989 Урал - 662
Средняя Волга - 473 Северный Кавказ (с нац. районами) - 401 Нижняя Волга - 195
б) потребляющие районы
Нижегородский край - 227 Северный край - 178 Дальне-Восточный край 177 Ивановская промышленная обл.
Ленинградская обл. - 662 Белоруссия - 344 Западная обл. - 316 Московская обл. - 272
- 164
в) национальные районы
| Узбекистан - 354 Туркмения - 94 Киргизия - 86 Таджикистан - 28 Татария - 224 | Башкирия - 127 Крым - 30 Азербайджан - 165 Грузия - 48 Армения - 40 |
В связи с резким ростом террористических актов осенью 1929 г. ЦК ВКП(б) 3 октября принял директиву органам ОГПУ и Наркомюста РСФСР и УССР, в которой предлагал: «Принять решительные и быстрые меры репрессий, вплоть до расстрелов, против кулаков, организующих террористические нападения на совпартработников и другие контрреволюционные выступления... Проводя соответствующие меры, как правило, через судебные органы, в отдельных случаях, когда требуется особая быстрота, карать через ГПУ. Соответствующие меры ОГПУ принимают по согласованию с областкомами ВКП(б), а в более важных случаях по согласованию с ЦК ВКП(б)»126.
В тот же день эта директива была разослана от имени ОГПУ и Наркомюста. 9 октября 1929 г. заместитель председателя ОГПУ М.А.Трилиссер докладывал в Политбюро ЦК ВКП(б) Молотову, что, по данным с мест (далеко не полным), на 4 октября подвергнуто репрессиям 7817 человек. «Чтобы обеспечить быстроту проведения мер репрессий... ОГПУ считает необходимым ввести в действие организацию Троек при ПП ОГПУ в главнейших хлебозаготовительных областях. Поэтому ОГПУ просит разрешить организацию Троек в ПП ОГПУ - Сибкрая, СКК, Украины, НВК, СВО, Казахстана и Средней Азии.
Для обеспечения контроля над вынесением приговоров Тройками, последние согласуют таковые с областкомами ВКП(б) и приводятся в исполнение после телеграфных сношений с ОГПУ. Срок действия указанных Троек ОГПУ просит определить в 3 месяца»127.
Санкция ЦК ВКП(б) последовала незамедлительно и уже к 19 октября, т.е. уже через неделю, число арестованных достигло 14980 человек. Органами ОГПУ было арестовано 10667 человек или 71,2% общего числа арестованных; предано рассмотрению особого совещания 3497 человек, привлечено к судебной ответственности по ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР 6211 человек и т.д.
Через месяц после принятия директив ЦК ВКП(б), ОГПУ и Наркомюста РСФСР (4 ноября 1929 г.) общее количество арестованных по хлебозаготовкам составило 28344, в том числе за «экономические преступления» 15536 человек и за «контрреволюционные преступления» -12808 человек129. Из общего числа арестованных приходилось на долю:
Северного Кавказа - 4702 Украины - 4393 Сибири - 3872 Урала - 2881 Нижней Волги - 2136
Средней Волги - 1991
Центрально-Черноземной обл. - 1512
Казахстана - 1208
Нижегородского края - 1375
Московской обл. - 1129
О роли органов ОГПУ в проведении «хозяйственно-политических кампаний» и в особенности хлебозаготовок можно судить, в частности, по письму полномочного представителя ОГПУ по Средне-Волжскому краю Бака председателю ОГПУ Менжинскому (6 октября 1929 г.): «Со стороны местных организаций, - писал он, - все еще нет необходимой настойчивости и решительности в деле применения штрафов и 61 ст. по отношению к кулакам, злостным несдатчикам хлеба. Эти мероприятия начинают развертываться только сейчас. Обкомом дана жесткая директива о том, чтобы в боевом порядке под непосредственным руководством окружкомов, по отношению к 3-4 процентам всей массы крестьянских хозяйств, была бы немедленно применена 61 ст,».
И далее продолжал Бак: «По линии ОГПУ нами проводятся по области аресты кулаков, злостных несдатчиков хлеба, что дает примерно 400-500 человек...
Мобилизовали всех работников и сейчас проводим вторичную массовую операцию по изъятию контрреволюционных элементов. Предполагаем, что цифра, подлежащих аресту превысит намеченную ранее в 1200 чел. и далеко перешагнет за 1500»131.
Однако Бак выражает недовольство тем обстоятельством, что дела на арестованных «маринуются в судебных органах» и не могут быть рассмотрены лишь потому, что находятся на рассмотрении политкомиссии ЦК. «Это вызывает задержку минимум на два месяца в то время, как надо действовать немедленно, проводя быстрейшим порядком судебные процессы с вынесением судебных приговоров вплоть до расстрела. Обком постановил обязать судебные органы немедленно приступить к постановке указанных процессов, о чем довел до сведения ЦК».
В заключение Бак просил содействия Менжинского «в быстрейшем разрешении этого вопроса, ибо от него в значительной мере зависит успех хлебозаготовок»132.
В ноябре 1929 г. секретарь крайкома партии М.М.Хатаевич на пленуме ЦК ВКП(б) вынужден был признать: «Мы в деревне в связи с хлебозаготовками нажали очень сильно. План хлебозаготовок нам дали весьма напряженный, а мы сейчас уже подходим к 100% выполнения этого плана. Это выполнение достигнуто за счет сильнейшего напряжения всех сил парторганизации и очень крепкого и жесткого нажима и не только на верхушку деревни... Необходимо все же сказать, что в ряде районов мы в смысле применения мер чисто механического, административного нажима к более широкому кругу хозяйств, чем к
зажиточно-кулацкой верхушке, безусловно переборщили...»133.
В результате широкого применения репрессивных мер 68 округов СССР к 25 октября 1929 г. выполнили годовой план хлебозаготовок, в том числе 4 округа Средней Волги (Оренбургский, Кузнецкий, Ульяновский, Мордовия), 4 округа Нижней Волги (Хоперский, Балашовский, Аткарский, Калмыкия), 28 округов Украины, 7 округов Западной области, 2 округа Урала и т.д.
Уполномоченный ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам в Западной области М.Ф.Владимирский 18 октября 1929 г. писал И.В.Сталину, что в успехе хлебозаготовок «сыграло большую роль удачное сочетание работы уполномоченных с мероприятиями ОГПУ»34.
Массированный нажим на деревню, повсеместное применение чрезвычайных мер, репрессии не только к кулацко-зажиточной части крестьянства, но и к середнякам и даже к беднякам вызвали ответную реакцию, выразившуюся как в росте индивидуального террора и диверсий, так и в массовых крестьянских выступлениях, перераставших иногда в восстания. Об этом красноречиво свидетельствуют такие данные. Если в 1927 г. было зарегистрировано 32 массовых крестьянских выступлений, то в 1928 г. - 709, в том числе 539, связанных с
Здесь и далее подчеркнуто мною - Авт. Подчеркнуто мною - Авт.
хлебозаготовками, а в 1929 г. - 1307 (606 в связи с хлебозаготовками и продовольственными затруднениями, 395 - на религиозной почве, 157 - в связи с коллективизацией и т.п.), в которых принимало участие 300 тыс. человек. Наибольшее число массовых выступлений было в Средне-Волжском крае - 202, Сибири - 176, Северо-Кавказском крае - 128, ЦЧО - 119, Нижне-Волжском крае - 103, на Украине - 100, в Татарии - 66. Следовательно, на долю этих районов приходилось 68,4% общего числа массовых крестьянских выступлений135.
Конечно, такие выступления, как и проявления других форм недовольства крестьянства политикой Советской власти, жестоко пресекались вплоть до подавления их силой оружия и массовыми арестами. По данным ОГПУ, в 1929 г. в деревне было арестовано 95208 человек136.
Обстановку в деревне того времени ярко показал в одном из писем М.А.Шолохов. «Я втянут в водоворот хлебозаготовок (литературу по боку!), - писал он 18 июня 1929 г. - и вот верчусь, помогаю тем, кого несправедливо обижают, езжу по районам и округам, наблюдаю и шибко «скорблю душой».
Когда читаешь в газетах короткие и розовые сообщения о том, что беднота и середнячество нажимают на кулака и тот хлеб везет - невольно приходит на ум не очень лестное сопоставление! Некогда, в годы гражданской войны, белые газеты столь же радостно вещали о «победах» на всех фронтах, о тесном союзе с «освобожденным казачеством»...
А вы бы поглядели, что творится у нас (на Северном Кавказе. - Авт.) и в соседнем НижнеВолжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает, имущество, вплоть до самоваров и полостей, продают в Хоперском округе у самого истого середняка, зачастую даже маломощного. Народ звереет, настроение подавленное, на будущий год посевной клин катастрофически уменьшится. И как следствие умело проведенного нажима на кулака является факт (чудовищный факт!) появления на территории соседнего округа оформившихся политических банд... Что же такое, братцы? Дожили до ручки! В 29-м году - и банда...
Мне не хочется приводить примеров. Как проводили хлебозаготовки в Хоперском округе, как хозяйничали там районные власти. Важно то, что им (незаконно обложенным) не давали документов на выезд в край или Москву, запретили почте принимать телеграммы во ВЦИК... Один парень - казак хутора Скуляндного, ушедший в 1919 году добровольцем в Красную Армию, прослуживший в ней 6 лет, красный командир - два года до 1927 года работал председателем сельсовета... У него продали все вплоть до семенного хлеба и курей. Забрали тягло, одежду, самовар, оставили только стены дома. ...После этого и давайте говорить о союзе с середняком. Ведь все это проделывалось в отношении середняка.
Я работал в жесткие годы, 1921-1922 годах на продразверстке. Я вел крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти, а вот этаких «делов» даже тогда не слышал, чтобы делали.
Верно говорит Артем (писатель Артем Веселый. - Авт.): «взять бы их на густые решета...» Я тоже подписываюсь: надо на густые решета взять всех, вплоть до Калинина; кто лицемерно, по-фарисейски вопит о союзе с середняком и одновременно душит середняка»137.
Письмо это, адресованное Е.Г.Левицкой, члену партии с 1903 г., было передано в то время Сталину, но и после этого в практике хлебозаготовок ничего не изменилось: насилие продолжалось, репрессии усиливались.
Большой интерес в этом отношении представляет хранящаяся в бывшем Архиве Политбюро ЦК КПСС справка о применяемых на местах в 1929 г. методах хлебозаготовок. В перечне этих методов как малоэффективных признавались проведение общих собраний, организация «красных обозов», бойкот, применяемый к большому числу хозяйств. Положительные результаты, по мнению составителей справки, давали такие методы хлебозаготовок как лишение промтоваров несдатчиков хлеба, усиление сбора платежей, закрытие мельниц, исключение из партии коммунистов, не сдающих хлеб, административные меры, применение репрессий (ст. 107 и 58 Уголовного кодекса РСФСР), обход дворов. Эти методы, судя по справке, одобрялись.
Осуждались, хотя и мало что делалось для их пресечения, такие меры, как: лишение земельных наделов и избирательных прав, установление разверстки, выселение, вызовы несдатчиков зерна в милицию, угрозы закрыть церковь.
Против такой пагубной в отношении крестьянства политики сталинского большинства в ЦК ВКП(б) выступили члены Политбюро Н.И.Бухарин, А.И.Рыков, М.П.Томский. Они не признавали сталинский тезис о неизбежности обострения классовой борьбы в условиях строительства социализма, выступали против свертывания НЭПа и замены экономических методов социалистических преобразований административно-командными, включавшими применения насилия по отношению к крестьянству. И, конечно, они решительно выступали против возведения чрезвычайных мер в постоянную политику, в длительный курс по отношению к деревне.
Состоявшийся в апреле 1929 г. пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) в резолюции «По внутрипартийным делам» признал взгляды Бухарина и его сторонников как «несовместимые с генеральной линией партии и совпадающие в основном с позицией правого уклона» и применил к ним организационные меры воздействия: Бухарина и Томского освободил от занимаемых ими постов в газете «Правда» и Коминтерне (Бухарина) и ВЦСПС (Томского). Небезинтересно в этой связи привести два не публиковавшиеся до 1989 г. документа - письмо члена ЦКК ВКП(б) М.И.Ульяновой в адрес пленума и ответ Я.Э.Рудзутака, председательствовавшего на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). 22 апреля 1929 г. Ульянова писала, что, не имея возможности из-за болезни присутствовать на пленуме она просит огласить ее письмо: «Вывод из Политбюро трех крупнейших работников партии - Рыкова, Бухарина, Томского или дальнейшая «проработка» и дискредитация их, которая приведет к тому же несколько раньше или позднее, является угрозой этому коллективному руководству. В момент, когда перед партией стоят крупнейшие задачи, разрешение которых сопряжено с большими трудностями, вывод этих товарищей из Политбюро, «проработка» их, которая не дает им возможности работать и ведется вместе с тем при отсутствии принципиальных ошибок и антипартийной работы с их стороны, противоречат тому, что завещал нам Ленин, будет во вред пролетарской революции. С подобным отсечением или дискредитацией троих членов ПБ в партии неизбежно сократятся возможности для проявления критической мысли: слишком легко всякая самокритика и критика партийных органов и должностных лиц превращается в «уклоны».
...За последнее время получаются все более тревожные письма, свидетельствующие о больших колебаниях в деревне (в связи с чрезвычайными мерами, голодом в потребляющих губерниях, нарушением революционной законности) и известных колебаниях в городе (в связи с обостряющимся продовольственным положением). Я считаю заслугой тт. Рыкова, Томского и Бухарина, что они ставят перед партией эти большие вопросы, а не замалчивают их. Я считаю, что иная точка зрения, точка зрения замалчивающая или затушевывающая трудности и опасности, а также чрезмерные восторги перед достижениями будут проявлением ограниченного самодовольства и комчванства. Поэтому, протестуя против самой постановки вопроса о выводе троих товарищей из Политбюро и против недопустимой и вредной для партии дискредитации их, я прошу довести до сведения пленума, что я голосую против вывода этих троих товарищей или кого-либо из них порознь из Политбюро, против их осуждения и дискредитации.
С ком. приветом М.Ульянова. 22.IV.29 г.»138.
Письмо М.И.Ульяновой не было оглашено на заседании Объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) и возвращено ей Я. Э. Рудзутаком под предлогом того, что в проекте резолюции не содержится предложений о выводе из состава Политбюро указанных товарищей. Возвращая письмо, Рудзутак писал в сопроводительной записке:
«Уважаемая тов. Мария Ильинична!
Мне, как председательствующему на сегодняшнем заседании Объединенного пленума ЦК и ЦКК передали для оглашения Ваш протест против вывода из Политбюро ЦК тов. Рыкова, Бухарина и Томского. Так как ни от кого не поступило предложений об исключении этих товарищей из Политбюро, как можете убедиться из приложенного проекта резолюции, я не считаю возможным огласить Ваше заявление.
Если в Вашем заявлении будут внесены соответствующие фактические поправки, я немедленно оглашу его на пленуме.
С тов. приветом Я.Рудзутак»139.
Перевес политических сил был на стороне Сталина, и апрельский (1929 г.) Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) констатировал, что «группа Бухарина за последнее время от колебаний между линией партии и линией правого уклона в основных вопросах нашей политики фактически перешла к защите позиций правого уклона»140. Оставшись в меньшинстве, Н.И.Бухарин и его сторонники вынуждены были принять и выполнять решения пленума. В ноябре 1929 г. на пленуме ЦК ВКП(б) они заявили о снятии своих разногласий с большинством в ЦК и Политбюро, хотя и не признали ошибочности своих взглядов. Речь шла о другом - о том, чтобы добиваться решения стоявших перед страной задач другими методами: «Опасаясь того, что применение чрезвычайных мер, как длительной системы, неизбежно затрагивает и значительные слои середнячества, мы на прошлом (апрель 1929 г.) пленуме ЦК были против их применения. Именно в этом заключалось наше разногласие с большинством ЦК и ПБ. Мы опирались при этом не только на предшествовавший опыт применения чрезвычайных мер, но и на те выводы из этого опыта, который делал сам Центральный Комитет»141. И далее они заявляли, что при намечавшихся ими на апрельском пленуме методах проведения линии партии были бы достигнуты желательные результаты «менее болезненным путем». Они полагали, что вопрос о необходимости подъема индивидуальных бедняцко-середняцких хозяйств не снимается развитием колхозного строительства. Что касается ввоза хлеба, то группа Бухарина предлагала его как «узко временную меру в наиболее тяжкие, с точки зрения продовольственного кризиса, месяцы во избежание чрезвычайных мер».
Заявление заканчивалось словами: «...Мы считаем своим долгом, несмотря на недостойные выпады против нас, воздержаться от каких бы то ни было полемических возражений и вновь заявить о своей готовности со всей энергией бороться за разрешение труднейших задач,
« «142
стоящих перед нашей партией, на основе всех ее решений» .
Таким образом, в заявлении Бухарина, Томского и Рыкова, на котором хотя и лежит печать политического поражения, решительно отвергаются обвинения в правом оппортунизме.
Позиция группы Бухарина вызвала гнев Сталина и его сторонников. С критикой этих взглядов на пленуме ЦК выступили А.С.Бубнов, И.М.Варейкис, М.Ф.Владимирский, Я.Б.Гамарник, М.И.Калинин, С.М.Киров, С.В.Косиор, А.И.Микоян, В.М.Молотов, П.П.Постышев, Б.П.Шеболдаев, Р.И.Эйхе, Я.А.Яковлев, Е.М.Ярославский и другие. Все они в один голос осуждали «Заявление трех».
Так, выступивший сразу после оглашения «Заявления» А.И.Рыковым Г.К.Орджоникидзе назвал этот документ «жульническим и недостойным члена ЦК». Он считал, что разногласия между большинством ЦК и группой Бухарина не сводились только к чрезвычайным мерам, а касались темпов развития промышленности и переустройства сельского хозяйства. Поэтому, говорил Орджоникидзе, они должны признать свои ошибки и заявить пленуму ЦК: «Мы вынуждены, к счастью для партии и для страны, заявить, что вся система нашего мировоззрения, все те предложения, которые вносили, как выход из того положения, в котором мы были полтора года тому назад, оказались ошибочными, партия оказалась права, мы разоружаемся и говорим: больше этого не будет»143.
Как видим, сам тон выступления Орджоникидзе не допускал никаких возражений и в ультимативной форме предлагал трем членам Политбюро безоговорочно капитулировать.
Не отличались терпимостью и выступления других участников пленума ЦК. П.П.Постышев, например, упрекал А.И.Рыкова что он на апрельском пленуме «расписывал ужасы хлебозаготовок», «рассказывал, как якобы водили с досками на шеях мужиков», «перечислял... целый ряд извращений директив ЦК и т. д. и т. п.», но ничего не сказал о кулацком терроре, представляя сопротивление кулачества как «бунт всех крестьян, как недовольство всех крестьян Советской властью и той политикой партии, которую она проводит по отношению к деревне»144. Обвинял Постышев Н.И.Бухарина и за то, что тот считал, что кулак постепенно исчезнет, т.е. «врастет в социализм», поэтому нечего его бояться. «Не случайно, - продолжал Постышев, - произведение тов. Бухарина, которое называл он «Завещанием Ленина», в котором о классовой борьбе ничего не сказано, о кулаке ничего не сказано, как будто он не существует, а из Ленина тов. Бухарин изобразил какого-то апостола гражданского мира»145.
Р.И.Эйхе от имени пленума Сибирского крайкома партии предложил вывести Бухарина из состава Политбюро. Его поддержал начальник Политического управления Красной Армии Я.Б.Гамарник: «...Мы не можем терпеть, чтобы в рядах нашего Политбюро находились люди, которые мешают нашей борьбе, которые путаются между ног, которые объективно защищают
146
классового врага» .
Следовательно, организационные выводы, о которых предупреждала в апреле 1929 г. М.И.Ульянова, теперь пришли к своему финалу.
Утром 13 ноября 1929 г. выступил Сталин. Его речь как бы подводила итог обсуждения на пленуме ЦК «Заявления трех». Он охарактеризовал этот документ как платформу правых «для нового наступления на ЦК», хотя на словах они отступили от тех позиций, на которых стояли на апрельском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Коснувшись некоторых прежних положений Бухарина и его сторонников о врастании кулака в социализм, о военно-феодальной эксплуатации крестьянства, о переживаемых трудностях, Сталин основное внимание сосредоточил на вопросе о чрезвычайных мерах. Он считал, что «правоуклонисты» не понимают «всей теперешней обстановки», и политики наступления на кулака, потому что «они отошли от позиций марксизма в вопросе о классах» и классовой борьбе. Поэтому, считал Сталин, они «изображают чрезвычайные меры, как политику, направленную против всего крестьянства». В связи с этим «правоуклонисты» выступают «принципиально против допустимости чрезвычайных мер в отношении кулака», полагая, что можно обойтись мерами экономического порядка. Выступая против чрезвычайных мер 1929 г., они отождествляли их с чрезвычайными мерами 1928 г. В этом видел Сталин непонимание новой обстановки. «Разве трудно понять, - говорил он, - что чрезвычайные меры прошлого года имели по преимуществу административный характер (это было прощупывание кулака), тогда как чрезвычайные меры этого года являются мерами, применяемыми миллионными массами бедняцко-середняцкого крестьянства (массовое наступление бедняков и середняков против кулачества)?...
Что представляют собою чрезвычайные меры в нынешних условиях нашего наступления и развернутого колхозного движения? Они представляют десятую, может быть двадцатую часть, составную часть этого наступления и этого движения. Не ясно ли, что выпячивать теперь вопрос о чрезвычайных мерах вне связи с наступлением на кулачество и ростом колхозного движения, значит занять лицемерную, фальшивую, насквозь трусливую позицию? Не ясно ли, что также фальшивы и лицемерны ссылки правых уклонистов на решение пленума ЦК в прошлом году насчет нежелательности превращения чрезвычайных мер в меры постоянного порядка, ибо постановление ЦК в прошлом году касается чрезвычайных мер старого порядка (по преимуществу административных мер), тогда как мы имеем теперь дело с чрезвычайными мерами нового порядка, подкрепляемыми миллионными массами бедняков и середняков и представляющими составную часть дела наступления на кулачество, дела развития колхозного
147
движения» .
Не вдаваясь в подробное рассмотрение всей речи Сталина, остановимся на содержании приведенной выше цитаты. Лицемерную, насквозь фальшивую позицию занимали не Бухарин и его сторонники, а Сталин и его окружение. Как можно было говорить о принципиальной разнице между чрезвычайными мерами 1928 г. и 1929 г., если в обоих случаях административно-репрессивные меры преобладали? Более того, в 1929 г. масштабы их применения, как показано выше, были несравненно большими, чем в 1928 г. Об этом не мог не знать Сталин, регулярно получавший оперативные сводки органов ОГПУ, юстиции и прокуратуры, партийных и советских органов. В 1929 г. было оштрафовано, осуждено и раскулачено (распродано или конфисковано имущество) несравненно больше крестьян, чем в 1928 г. Даже во время работы ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) Сталин получил сводку № 37 (записки, телеграммы парткомов о ходе хлебозаготовок на Средней Волге, Северном Кавказе, в Сибири, Казахстане), в которой сообщалось о многочисленных случаях репрессий против середняков и бедняков. Репрессии и администрирование в деревне осуществлялось не самими крестьянами, а органами ОГПУ и государственной власти.
Выступление Сталина на пленуме ЦК было лживым, фарисейским и лицемерным. Пользуясь безоговорочной поддержкой подавляющего большинства ЦК, а также тем, что Бухарин, Рыков, Томский под давлением этого большинства вынуждены были прекратить полемику в интересах единства партии, Сталин решил добить их политически и разгромить организационно. В написанной им резолюции пленума ЦК ВКП(б) «О группе т. Бухарина» «Заявление трех» квалифицировалось как «фракционный маневр» для подготовки «новых атак на партию». Исходя из этого, пленум решил: «т. Бухарина, как застрельщика и руководителя правых уклонистов, вывести из состава Политбюро», а Рыкова и Томского, а также Угарова, «не отмежевавшегося от правых уклонистов и примиренчества с ними», предупредить, что в случае малейшей попытки с их стороны продолжить борьбу против линии и решений ИККИ и ЦК ВКП(б) партия не замедлит применить к ним соответствующие организационные меры»148.
Развязанная травля Бухарина, Рыкова, Томского продолжалась и после пленума ЦК. За этой травлей чувствовалась направляющая рука Сталина. Это отлично понимали Бухарин и его сторонники. В одном из писем 1930 г. Бухарин писал Сталину: «Коба. Я после разговора по телефону ушел тотчас же со службы в состоянии отчаяния. Не потому, что ты меня «напугал» -ты меня не напугаешь и не запугаешь. А потому, что те чудовищные обвинения, которые ты мне бросил, ясно указывают на существование какой-то дьявольской, гнусной и низкой провокации, которой ты веришь, на которой строишь свою политику и которая до добра не доведет, хотя бы ты и уничтожил меня физически так же успешно, как ты уничтожаешь меня политически...
Я считаю твои обвинения чудовищной, безумной клеветой и в конечном счете, неумной... Правда, то, что я не отвечаю и креплюсь, когда клевещут на меня... Или то, что я не лижу тебе зада и не пишу статей a la Пятаков - или это делает меня «проповедником террора»? Тогда так и говорите!»149.
Сталинская точка зрения на развитие сельского хозяйства и методы его преобразования победила, «бухаринская альтернатива» была признана антипартийной, осуждена и отброшена, хотя по своему содержанию и направлению она больше исходила из интересов крестьянства в отличие от сталинской, по существу антикрестьянской политики.
§ 3. Итоги наступления на зажиточную часть деревни. (1927-1929 гг.)
Направление социально-экономического развития советской деревни, сдвиги в социальной структуре крестьянства определялись политикой Советского государства. Курс XV съезда ВКП(б) на развитие кооперативного движения и коллективизации крестьянских хозяйств, подкрепленный политическими и экономическими мероприятиями Советской власти в 19281929 гг., привел к новому соотношению классовых сил, к существенным изменениям в социально-экономическом развитии деревни.
В результате наступления на наиболее состоятельную часть крестьянства экономические и политические позиции ее были ослаблены. В то же время позиции социалистического сектора (совхозы и колхозы) несколько усилились, хотя по-прежнему были слабы. Произошло некоторое улучшение положения бедняцко-батрацких масс деревни и почти не изменилось экономическое положение середняков.
Рассмотрим прежде всего динамику зернового хозяйства в совхозах, колхозах и крестьянских хозяйствах производящих районов (Украина, Северный Кавказ, Нижне-Волжский и Средне-Волжский края, Центрально-Черноземная область, Урал, Сибирь и Башкирия), которые производили около 70% валовой продукции зерновых.
Данные таблицы 3 говорят о том, что за период 1927-1929 гг. посевная площадь в названных выше районах выросла на 3,9% в основном за счет колхозов и совхозов, поскольку посевы крестьянских хозяйств остались прежние. Правда, внутри крестьянских хозяйств произошло некоторое перераспределение посевных площадей: на 42,4% сократились посевы у наиболее зажиточной части деревни (кулаки) и на 8,4% выросли посевные площади у остальной части крестьян, главным образом, бедняцкой. Посевы середняков остались прежними, может быть, даже незначительно сократились.
Таблица 3
Посевные площади зерновых в 1927-1929 гг.
| Категории | Посевные площади, | тыс. га | Удельный | вес посевных площадей, | ||
| хозяйств | 1927 г | 1 1928 г | "1 1929 г. | 1927 г | 1 1928 г. 1 | 1929 г |
| Совхозы | 654 | 700,9 | 970,1 | 1,0 | 1,1 | 1,5 |
| Колхозы | 534,7 | 841,1 | 2729,1 | 0,9 | 1,3 | 4,1 |
|
Крестьянские хозяйства | 62266,1 | 61590,5 | 62261,3 | 98,1 | 97,6 | 94,4 |
| В том числе с посевом более 17,6 га | 8167,9 | 6346,4 | 4704,8 | 12,9 | 10,1 | 7,1 |
| Итого | 63454,8 | 61132,5 | 65960,5 | 100 | 100 | 100 |
В докладной записке ПП ОГПУ по Уральской области от 31 января 1929 г. сообщалось, что в связи с применением чрезвычайных мер, индивидуальным обложением, со стороны «значительной части кулацких и зажиточных хозяйств почти по всем округам Урала в ряде населенных пунктов проявилась тенденция к свертыванию сельхозпроизводства». В Курганском округе, например, по 10 сельсоветам Макушинского района 120 хозяйств сократили посевную площадь в 1928 г. по сравнению 1927 г. с 1624,8 дес. до 1037 (на 38,6%), рабочий скот с 380 до 265 голов (на 30,3%), крупный рогатый с 473 до 385 голов150. Аналогичное положение наблюдалось в Челябинском округе (Еткульском и Миасском районах) и других местах.
Эта же тенденция прослеживается и при сопоставлении размеров валовой продукции зерновых различных категорий хозяйств (см. таблицу 4).
Таблица 4
Валовая продукция зерновых в 1927-1929 гг.
|
Категории Валовые сборы, тыс. ц. Удельный вес, % | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Источник: Сдвиги в сельском хозяйстве... С. 13. |
Если сравнить размеры сокращения посевных площадей кулацких хозяйств и числа последних, то нетрудно заметить, что процесс сокращения посевных площадей шел быстрее процесса сокращения кулацких хозяйств. В самом деле, посевные площади кулацких хозяйств в 1929 г. по сравнению с 1927 г. сократились в 1,75 раза, а число кулацких хозяйств только в
1,5 раза.
Следовательно, к осени 1929 г. средний размер посевов зерновых на одно хозяйство уменьшился. В сокращении размеров кулацких посевов в 1927-1929 гг. решающую роль сыграла политика наступления на кулачество. Это касалось не только зерновых районов, но и в целом СССР. Вот как выглядит изменение площади всех посевов по основным социальным группам крестьянства за 1927-1929 гг. по материалам выборочной сельскохозяйственной гнездовой переписи (см. таблицу 5):
Таблица 5
Изменение посевных площадей по основным группам крестьянства (1927-1929 гг.)
| |||||||||||||||||||||||||||||||
|
Источник: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 73. Д. 113. Л. 6-8. Таблица 5 показывает, что наибольший прирост посевных площадей приходился на одно хозяйство батраков (на 35,7%) за ними идут бедняцкие хозяйства (на 16,7%); у середняцких хозяйств изменений в размерах посевных площадей не произошло, а у кулаков средний размер посева на одно хозяйство уменьшился на 14%. Показатели по отдельным районам СССР еще больше подчеркивают тенденцию вытеснения кулацко-зажиточных слоев в сельскохозяйственном производстве зерновых |
Секретарь Средне-Волжского крайкома партии М.М.Хатаевич, выступая на ноябрьском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б), говорил, что в 1929 г. посевные площади крестьян края сократились на 12-15%: «Это значит, что, помимо кулаков, на путь свертывания своего хозяйства становится и некоторая часть крепких середняков... Крестьянские хозяйства в массе не увеличили посевов...»151. Такое положение было характерно для всех зерновых районов страны.
Несколько по-иному обстояло дело в потребляющих и национальных районах страны. Здесь темпы вытеснения кулацко-зажиточных элементов были более замедленными. В Белоруссии уменьшение посевных площадей на одно кулацкое хозяйство составляло менее 5%, в Закавказье - 6%, Узбекистане - 9%, в Киргизии - 9,5%, Туркмении - 13,8%.
Изменение размеров посевных площадей и различных категорий хозяйств, конечно, является важным показателем социальной дифференциации крестьянства, но не может быть единственным и тем более решающем критерием. Для этого следует учитывать совокупность всех других факторов, характеризующих положение той или иной группы хозяйств (обеспеченность рабочим и продуктивным скотом, средствами производства, наем рабочей силы, арендные отношения и т. п.).
В 1927-1929 гг. произошли некоторые изменения в обеспеченности скотом различных категорий хозяйств. Наблюдается та же тенденция, что и по посевным площадям: зажиточные и частично середняцкие слои деревни экономически ослабляются, а маломощная часть укрепляется. Некоторое представление об этом дает таблица 6.
Таблица 6
Изменение обеспеченности скотом на одно хозяйство (1927-1929 гг.)
| ||||||||||||||||||||||||||||
| Источник: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 73. Д. 113. Л. 9-12. |
М.И.Хатаевич в ноябре 1929 г. говорил: «У нас создается такое положение, что мы к весне будущего года будем иметь, если не будут приняты серьезные меры, поголовье скота на 2025% меньше, чем мы имели к весне этого года... Кулак «самораскулачивается». Конечно, 61 ст. (Уголовного кодекса РСФСР. - Авт.) во многих случаях топорно и не вполне правильно применяется, внизу на деле зачастую сводится к массовому насильственному раскулачиванию, но и сам кулак усиленно и быстро приспосабливается к новой обстановке, перестраивает свое хозяйство, подравнивается, ликвидирует часть своего скота. И не только кулак это делает, но и крепкий середняк» .
С весны до осени 1929 г. в Средне-Волжском крае поголовье скота уменьшилось почти на 820 тыс. голов. В Нижне-Волжском крае за это же время количество скота сократилось на 3100 тыс. голов153. В докладной записке секретарей Средне-Волжского и Нижне-Волжского крайкомов ВКП(б) М.М.Хатаевича и Б.П.Шеболдаева в ЦК ВКП(б) говорилось: «Считаем, что положение на юго-востоке Союза (Средняя Волга, Нижняя Волга, Северный Кавказ и др.) с продажей и истреблением скота приняло угрожающие размеры» 154.
Такая же картина наблюдалась на Украине, в ЦЧО, Сибири, Казахстане и других районах. На Украине в 1929 году по сравнению с 1928 г. поголовье скота уменьшилось почти на пять миллионов голов.
В Казахстане, только по одному Петропавловскому округу за 9 месяцев 1929 г. количество скота сократилось почти наполовину155. Значительно сократилось осенью 1929 г. поголовье скота в ЦЧО, на Севером Кавказе и т.д.156
По данным Н.Я.Гущина, в Сибири с весны 1928 г. до осени 1929 г. поголовье скота сократилось: крупного рогатого скота на 28,2%, овец - на 39,2%, свиней - на 24,9%157. Еще более интенсивно сокращалось поголовье скота осенью 1929 г.
Колхозцентр принял специальное постановление, запрещавшее принимать в колхозы крестьян, которые перед вступление в колхоз продают или убивают свой скот. А в начале 1930 г. (16 января) ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О мерах борьбы с хищническим убоем скота»158, согласно которому районные исполкомы Советов должны были лишать права пользования землей, а также конфисковывать скот и сельхозинвентарь тех крестьян, которые истребляют свой скот или подстрекают других. Они должны были привлекаться к уголовной ответственности, применяя к ним лишение свободы на срок до двух лет с выселением.
Процесс экономического вытеснения зажиточной части деревни хорошо прослеживается по динамике обеспеченности основными средствами производства от 1927 к 1929 г., показанной в таблице 7.
Таблица 7
Обеспеченность различных категорий хозяйств основными средствами производства
|
Категории хозяйств | Стоимость средств производства в среднем на одно хозяйство, руб. | В 1929 г. в % к 1927г. | |
| 1927 г. | 1929 г. | ||
| Батраки | 91,5 | 159,7 | +74,5 |
| Бедняки | 169,5 | 261,6 | +54,3 |
| Середняки | 624,5 | 626,0 | +0,2 |
| Кулаки | 1602,2 | 1259,9 | -21,4 |
Снижение обеспеченности основными средствами производства зажиточных хозяйств от 1927 г. к 1929 г. еще в большей степени прослеживается по зерновым районам страны. На Украине, например, стоимость средств производства в среднем на одно кулацкое хозяйство снизилась с 1541,3 руб. до 990,4 руб., т.е. на 35,7%, на Северном Кавказе - с 2013,0 до 1400,4 руб. (на 34,3%), в Сибири - с 1292,5 до 868,1 руб. (на 32,9%), на Нижней Волге - с 1922,1 до
1426,2 руб. (на 25,7%), на Средней Волге - с 1432,8 до 957,7 руб. (на 33,2%), в ЦЧО - с 1538,2 до 1037,6 руб. (на 32,5%). Это значит, что за два года политики вытеснения обеспеченность кулацких хозяйств основными средствами производства в зерновых районах сократилась примерно на треть (кроме Нижней Волги - здесь на четверть).
Что касается середняцких хозяйств, то в целом по СССР средняя обеспеченность их средствами производства не изменилась. В то же время в зерновых районах обеспеченность середняцких хозяйств средствами производства снизилась: на Украине - на 16%, на Северном Кавказе - примерно на 6%, в Нижне-Волжском крае - на 7%, Средне-Волжском крае - на 8%, в ЦЧО - на 6%159. Снижение уровня обеспеченности основными средствами производства середняцких хозяйств в 1929 г. объясняется тем, что в зерновых районах наступление на экономические позиции зажиточных хозяйств коснулось и середняцких хозяйств, особенно во время хлебозаготовок.
Вытеснялось кулачество и из сферы арендных отношений. Уменьшился удельный вес кулацких хозяйств как в числе арендовавших, так и в числе сдававших землю в аренду. По данным 13 районов, которые приводятся в статистическом сборнике «Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI партийными съездами», только в двух районах (Московской и Западной областях) удельный вес кулацких хозяйств, арендовавших землю, с 1927 по 1929 г. незначительно вырос: в Московской области с 27,5 до 29,2%, а в Западной и того меньше - с 22,7 до 23%. В остальных районах, особенно зерновых, произошло сокращение: на Украине - с
43.2 до 25,7%, в ЦЧО - с 48,5 до 32,8%, Средне-Волжском крае - с 63,1 до 51,4%, в Сибири - с
55.2 до 45,1%, на Северном Кавказе - с 66,4 до 59,2%160.
В отношении сдачи земли в аренду кулацким хозяйствам не произошло сколько-нибудь существенных изменений, так как удельный вес этих хозяйств был очень невелик - он колебался по районам от 1,3 до 13,2% для 1927 г. и от 2,2 до 16,4% для 1929 г. Зажиточные крестьяне свои земли, как правило, в аренду не сдавали, а обрабатывали сами и частично привлекали наемную силу.
Рассмотрим процесс сокращения найма рабочей силы в 1927-1929 гг. Как свидетельствуют материалы гнездовых сельскохозяйственных переписей 1927 и 1929 гг., к началу проведения сплошной коллективизации заметно сократилось число кулацких хозяйств, нанимавших рабочую силу (см. таблицу 8).
Таблица 8
Наем рабочей силы кулацкими хозяйствами
| Районы | % кулацких хозяйств, нанимающих рабочих | Среднее число дней найма на одно | ||||
| Всего |
На срок свыше 50 дней |
нанимающее хозяйство | ||||
| 1927 г. | 1 1929 г. | 1927 г. 1 | 1929 г. | 1927 г. | 1 1929 г. | |
| СССР | 73,1 | 49,6 | 59,2 | 19,6 | 168,2 | 74,8 |
| РСФСР | 69,6 | 46,6 | 57,4 | 16,7 | 159,1 | 65,1 |
|
Средне-Волжский край | 67,6 | 34,2 | 56,2 | 11,7 | 172,7 | 59,2 |
|
Нижне-Волжский край | 65,3 | 37,6 | 57,9 | 24,5 | 172,8 | 143,8 |
|
Северо-Кавказский край | 74,6 | 39,3 | 60,5 | 10,5 | 165,3 | 52,1 |
| Центрально-Черноземная обл. | 49,3 | 24,6 | 31,1 | 4,7 | 114,7 | 37,4 |
| Сибирский край | 92,1 | 65,7 | 81,3 | 20,7 | 168,5 | 54,1 |
| Ленинградская обл. | 61,5 | 44,1 | 51,1 | 21,7 | 163,8 | 86,3 |
| Западная область | 63,6 | 50,6 | 53,9 | 29,6 | 150,9 | 101,2 |
| Московская область | 62,6 | 50,2 | 56,5 | 29,3 | 164,0 | 93,0 |
|
Ивановская про мышленная обл. | 49,5 | 32,5 | 37,0 | 10,2 | 127,3 | 53,4 |
| Татарская АССР | 34,6 | 33,9 | 9,5 | 1,7 | 70,0 | 24,8 |
| Киргизская АССР | 54,4 | 57,9 | 36,8 | 22,8 | 143,8 | 111,7 |
| Украинская ССР | 75,3 | 46,8 | 58,9 | 15,0 | 157,3 | 53,0 |
| Белорусская ССР | 92,7 | 59,4 | 87,8 | 35 | 210,9 | 108,9 |
| ЗСФСР | 89,7 | 84,3 | 78,0 | 46,6 | 284,6 | 110,8 |
| Узбекская ССР | 68,9 | 80,0 | 64,9 | 59,2 | 213,2 | 169,2 |
| Туркменская ССР | 83,1 | 86,0 | 75,7 | 62,5 | 275,0 | 202,7 |
Из таблицы 8 видно, что в целом по стране за время с 1927 по 1929 г. число кулацких хозяйств, нанимающих рабочую силу, сократилось на одну треть, в том числе нанимающих на срок более 50 дней уменьшилось втрое. Изменилась и продолжительность найма рабочей силы -к 1929 г. она сократилась более чем в два раза (со 168,2 до 74,8 дня на одно нанимающее хозяйство). При анализе данных таблицы обращает на себя внимание резкое сокращение в зерновых районах числа кулацких хозяйств, нанимающих рабочую силу, - примерно в два раза.
Еще больше сокращается группа кулацких хозяйств, нанимающих рабочих на срок свыше 50 дней: в Средне-Волжском крае - в 5 раз, на Северном Кавказе - в 6, в ЦЧО - в 7, в Сибири -в 4 раза и только в Нижне-Волжском крае - примерно в 2,5 раза.
Та же тенденция обнаруживается и при анализе показателей о среднем числе дней найма на одно нанимающее кулацкое хозяйство в зерновых районах. В Средне-Волжском, СевероКавказском, Сибирском краях и Центрально-Черноземной области среднее число дней найма на одно нанимающее хозяйство за период с 1927 по 1929 гг. снизилось втрое. Исключением является Нижне-Волжский край, где, согласно материалам переписи, сокращение составило лишь 20%. Однако эти данные вызывают сомнение. В самом деле, если число кулацких хозяйств, нанимающих рабочую силу, сократилось в 1,75 раза, в том числе с наймом свыше 50 дней - в 1,4 раза, то среднегодовое число дней найма на одно хозяйство должно было сократиться не в 1,2 раза, а значительно больше, ибо в зависимости от сокращения числа кулацких хозяйств, нанимающих рабочую силу на срок более 50 дней, сокращается и среднегодовое число дней найма на одно нанимающее хозяйство. Это подтверждается показателями по всем районам страны, не исключая потребляющих и национальных. Особенно наглядна видна неточность приведенной в таблице цифры, если сравнить показатели НижнеВолжского края с показателями соседнего Средне-Волжского края. Здесь и там удельный вес числа кулацких хозяйств, нанимающих рабочую силу в 1927 и 1929 гг., примерно одинаков, одинаково и среднее число дней найма на одно хозяйство и удельный вес хозяйств с наймом свыше 50 дней для 1927 г., но к 1929 г. число этих хозяйств в Средне-Волжском крае сократилось в 5 раз, а в Нижне-Волжском - в 2,5 раза, т.е. вдвое меньше, чем в СреднеВолжском крае, следовательно, и среднее число дней найма, приходившееся на одно хозяйство в Нижне-Волжском крае, должно быть примерно вдвое меньше, чем в Средне-Волжском крае. На основе всех этих данных можно предположить, что общая продолжительность найма кулацкими хозяйствами рабочих в Нижне-Волжском крае должна была сократиться со 172,8 дня примерно до 115-120 дней на одно хозяйство.
В национальных и потребляющих районах процесс вытеснения зажиточного крестьянства проходил более медленно - в Белоруссии, Ленинградской, Московской, Западной, Ивановской промышленной областях, число кулацких хозяйств, прибегающих к найму рабочей силы, сократилось на 15-35%, в том числе нанимающих на срок свыше 50 дней - в 2-3 раза, а среднее число дней найма на одно нанимающее хозяйство также уменьшилось в 1,5-2,5 раза. В республиках Закавказья и Средней Азии при общем стабильном числе нанимавших рабочую силу кулацких хозяйств высшая группа их (с наймом на срок более 50 дней) заметно сократилась - в Закавказье на 40, в Киргизии на 35, в Туркмении почти на 20%. Продолжительность найма на одно хозяйство в республиках Закавказья снизилась более чем в
2,5 раза, в Узбекистане - на 26%, в Туркмении - на 36% и т.д.
Таким образом, процесс ограничения и вытеснения зажиточной части деревни в зерновых районах шел более интенсивно, чем в национальных и потребляющих. Более медленные темпы вытеснения кулацко-байских элементов в национальных районах объяснялись их специфическими особенностями: экономической и культурной отсталостью, сильным влиянием феодально-родовых пережитков, низким удельным весом социалистического сектора в сельском хозяйстве.
Мероприятия Советского государства, направленные на ограничение и вытеснение зажиточного крестьянства, наиболее состоятельных и дееспособных слоев привели к серьезным социально-экономическим изменениям в деревне.
Одним из важных показателей, характеризующих социально-экономические сдвиги в деревне, являются данные о численности и распределении наемных рабочих в сельском хозяйстве. К концу 1929 г. сократилось число батраков. Так, в 1926/27 гг. в индивидуальных крестьянских хозяйствах среднегодовое число работающих по найму составляло 1045,1 тыс. человек. Кроме того, 365,1 тыс. человек было занято в сельских обществах (пастухи и т.п.) и 380,8 тыс. в социалистическом секторе сельского хозяйства (совхозах и пр.). К осени 1929 г. положение существенно изменилось: в индивидуальных крестьянских хозяйствах число работающих по найму сократилось до 420,1 тыс., в сельских обществах - до 307,5 тыс. человек, а в социалистическом секторе увеличилось до 647,7 тыс. человек161.
Сопоставляя эти данные, приходим к выводу, что, во-первых, общее среднегодовое число работающих по найму в сельском хозяйстве сократилось с 1,751 тыс. до 1375,3 тыс., т.е. на 21,5%; во-вторых, в индивидуальных крестьянских хозяйствах число батраков уменьшилось в
2,5 раза; в-третьих, в социалистическом секторе число работающих по найму увеличилось почти вдвое. В то же время число поденных сельхозрабочих даже несколько увеличилось. Это говорило о том, что зажиточные, вынужденные значительно сократить аренду земли, должны были уменьшить наем рабочих, переходя к найму сезонной рабочей силы.
Вывод о том, что уменьшение числа батраков в индивидуальных крестьянских хозяйствах происходило за счет сокращения их числа в кулацких хозяйствах, подтверждается данными об уменьшении среднего числа дней найма на одно нанимающее хозяйство. В 1927 г. на бедняцкое хозяйство приходилось 21,6 дня найма, в 1929 г. - 18,1, на одно середняцкое приходилось соответственно - 27,7 и 25,4 дня, а на кулацкое - 168,2 и 74,8162.
Процесс вытеснения кулацких элементов их сфер хозяйственной жизни деревни характеризуется таблицей 9.
Таблица 9
Динамика социального состава деревни 1927 и 1929 гг. (в %)
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| В сборнике «Сдвиги в сельском хозяйстве СССР...» (с. 67) ошибочно указано 3,9%. |
| Центрально- | 1927 | 58368 | 8,9 | 24,7 | 64,2 | 2,2 |
| Черноземная обл. | 1929 | 59515 | 9,4 | 24,6 | 65,3 | 0,7 |
| Татарская АССР | 1927 | 15364 | 8,9 | 33,2 | 55,5 | 2,4 |
| 1929 | 15758 | 14,1 | 31,5 | 52,2 | 2,2 | |
| Уральская обл. | 1927 | 34252 | 12,9 | 25,7 | 57,0 | 4,4 |
| 1929 | 30667 | 10,1 | 22,5 | 65,8 | 1,6 | |
| Киргизская АССР | 1927 | 2381 | 5,1 | 26,5 | 65,0 | 3,4 |
| 1929 | 2272 | 4,2 | 12,5 | 78,1 | 5,2 | |
| Украинская ССР | 1927 | 130883 | 9,6 | 21,1 | 65,5 | 3,8 |
| 1929 | 136128 | 9,2 | 21,9 | 67,5 | 1,4 | |
| Белорусская ССР | 1927 | 23724 | 6,5 | 24,7 | 64,7 | 4,1 |
| 1929 | 23379 | 3,9 | 19,6 | 73,9 | 2,6 | |
| ЗСФСР | 1927 | 12011 | 15,4 | 24,7 | 52,2 | 7,7 |
| 1929 | 11982 | 8,8 | 22,2 | 62,9 | 6,1 | |
| Узбекская ССР | 1927 | 21040 | 12,8 | 34,4 | 49,4 | 3,4 |
| 1929 | 21509 | 10,5 | 33,1 | 51,0 | 5,4 | |
| Туркменская ССР | 1927 | 3743 | 8,7 | 33,3 | 53,2 | 4,8 |
| 1929 | 3416 | 4,4 | 24,7 | 63,9 | 7,0 |
Как отмечается в примечаниях к таблицам о динамике социальных групп в деревне статистического сборника «Сдвиги в сельском хозяйстве СССР...», материалом для этих таблиц послужили итоги разработки гнездовых сельскохозяйственных переписей 1927 и 1929 гг. За оба года одни и те же гнезда были описаны аналогичным методом.
При оценке данных о социальном составе советской деревни за 1927 и 1929 гг. следует иметь ввиду следующие обстоятельства:
а) хозяйства относились к определенным группам за оба года по одной и той же схеме, но с учетом классовых признаков соответствующего года;
б) отнесение хозяйств к той или иной группе производилось на основании прямых классовых признаков: занятия (рабочий, батрак, служащий и т.п.), найма рабочей силы, сдачи и аренды средств производства с учетом размеров хозяйства (стоимость основных средств производства);
в) в связи с началом коллективизации и наступлением на кулачество данные для 1929 г. отражают лишь тенденцию, а не абсолютно точное положение группы кулацких и отчасти середняцких хозяйств;
г) наступление на кулачество, ограничение и вытеснение его вынуждало последнее приспосабливаться к новым условиям, ввиду этого не всегда удавалось статистически зарегистрировать те или иные признаки кулацких хозяйств, хотя на практике многие хозяйства произвольно относились к кулацким. И тем не менее тенденция падения удельного веса кулацких хозяйств в общем числе крестьянских хозяйств налицо. Об этом свидетельствуют не только данные таблицы 9, но и таблиц 3-8.
Анализ содержания материалов гнездовых обследований 1927 и 1929 гг. позволяет сделать некоторые выводы.
Во-первых, в отличие от первого периода НЭПа, когда при падении удельного веса кулацких элементов происходил некоторых абсолютный их рост, теперь, накануне перехода к сплошной коллективизации, численность кулаков сокращалась не только относительно но и абсолютно.
Во-вторых, одновременно, с сокращением числа кулацких хозяйств, происходил процесс сокращение пролетарских элементов деревни (примерно на 20%) и отчасти бедняцких хозяйств (на 6%).
В-третьих, наряду с размыванием крайних полюсов происходил небольшой рост удельного веса и абсолютного числа средних слоев деревни (с 63,4% в 1927 г. до 67,2% в 1929 г.).
В-четвертых, процесс дифференциации крестьянства в зерновых районах шел более интенсивно, чем в потребляющих и национальных, причем число и удельный вес кулацких хозяйств уменьшились повсеместно, за исключением республик Средней Азии, где в 1929 г. наблюдается некоторый рост числа байско-манапских хозяйств. Видимо, это объясняется тем, что данные за 1927 г. были преуменьшены, так как в это время полным ходом шла земельноводная реформа, в процессе проведения которой была ликвидирована часть наиболее крупных байских хозяйств. Кроме того, поскольку процесс их ликвидации еще продолжался, то вполне вероятно, что некоторая часть не ликвидированных, но частично экспроприированных баев могла попасть в разряд середняков. Что касается данных за 1929 г., то, поскольку к тому времени эта часть баев смогла оправиться и занять свое прежнее место в кулацкой группе, показатели могли оказаться выше, чем было в действительности. Нельзя не считаться и с тем, что в 1929 г. в связи с проведением политики наступления на зажиточную часть деревни признаки кулацких хозяйств были расширены по сравнению с 1927 г. Это также сказалось на результатах гнездового обследования. Само собой разумеется, что последнее обстоятельство имело место не только в республиках Средней Азии, но в сочетании с другими факторами результаты его особенно наглядно проявились в Средней Азии.
И хотя статистические материалы гнездовых обследований 1927 и 1929 гг. не дают полного представления о масштабах изменений в социально-экономическом развитии доколхозной деревни, по ним достаточно убедительно прослеживаются тенденции этого развития. Эти данные позволяют сделать вывод о том, что в период непосредственной подготовки сплошной коллективизации в результате проведения политики ограничения и вытеснения капиталистических элементов экономическая мощь кулачества была сильно подорвана: часть кулацких хозяйств была ликвидирована (хотя эта ликвидация и не носила массового характера), другая часть - подавляющее большинство - экономически ослаблена. Ослабление экономической мощи кулачества и лишение его избирательных прав привело к ослаблению и его политического влияния в деревне.