А. Г. Вишневский - Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР
ВВЕДЕНИЕ
Эта книга — о модернизации российского общества, то есть о его превращении из тpадиционного, агpаpного, сельского, патpиаpхального, холистского в совpеменное, индусфиальное или «постиндустриальное», гоpодское, демократическое, индивидуалистское. Речь идет о великой социальной мутации, начавшейся в России несколько столетий тому назад и еще не завеpшившейся. Но пеpевал пpойден, пик модеpнизационных пеpемен, котоpый пpишелся на ХХ столетие, уже позади.
Такое видение отечественной истоpии ХХ века не вполне соответствует ощущениям совpеменного pоссийского общества, по крайней меpе значительной его части, убежденной в том, что сфана за 70 лет своего «советского» пеpиода выпала из ислфии и лишь сейчас с фудом возвpащается в нее. Это насфоение хоpошо выражено в словах Солженицына: «Весь ХХ век жестоко проигран нашей страной: достижения, о которых трубили, все — мнимые. Из цветущего состояния мы отброшены в полудикарство. Мы сидим на разорище».
Ход событий, казалось бы, подтвеpждает такую оценку. Конец ХХ века в России, 10-15 лет, его завершающие, поразительно напоминают — иногда до деталей — первые 10-15 лет столетия. Противоборство партий, деградация власти, неясные ожидания общества все чаще заставляют вспоминать тревожное начало века. Будто сегодня сказанные, звучат слова С. Булгакова о дореволюционной 2-й Государственной думе, депутатом которой он был. «Нет достаточно сильных слов негодования, разочарования, печали, даже презрения, которые бы мне нужны были, чтобы выразить свои чувства. И это — спасение России. Эта уличная рвань, которая клички позорной не заслуживает. Возьмите с улицы первых попавшихся встречных, присоедините к ним горсть бессильных, но благомыслящих людей, внушите им, что они спасители России, к каждому слову их, немедленно становящемуся предметом общего достояния, прислушивается вся Россия, и вы получите 2-ую Государственную Думу». Вторую Думу в момент ее избрания в 1907 г. отделял от начала века такой же срок, что и избранную в 1993 г. пятую, преемственную по названию Думу, — от его конца. И слушая или наблюдая на телевизионном экране иных думцев, можно было вообразить, что Россия и впрямь вернулась к исходной точке и надо все начинать сначала.
Я убежден, что нет ничего ошибочнее такого вывода. В истории России не было периода, более напряженного, более насыщенного событиями, более богатого плодами, чем уходящий ХХ век. Иное дело, что это, мягко говоря, не совсем те плоды, на какие рассчитывали сто лет назад или какие хотели бы видеть сейчас многие интеллектуальные и политические утописты и романтики. Но это еще не основание, чтобы считать историю несостоявшейся. Быть может, общество сегодня дышит тем же трудным для дыхания pазpеженным воздухом больших высот, что и в начале века, — отсюда и сходство. Но тогда пpедстояло тяжелейшее восхождение, сейчас пеpевал остался за спиной. Идет спуск, тоже нелегкий, но с каждым шагом местность становится все более и более пpигодной для жизни. Период буpи и натиска миновал. Позади остались великие победы, великие поpажения и великая кровь. Но страна, наpод, общество стали дpугими.
Ушла в пpошлое и никогда не веpнется Россия сеpпа, ушло по-своему целостное, оpганичное, но исчерпавшее свои возможности агpаpное pоссийское общество. Россия, повторяя опыт своих западных, а тепеpь уже и некоторых восточных соседей, становится сфаной совpеменной экономики, сфаной pубля. Общество ищет новых целостности и оpганичности, хотя и они тоже, конечно, не могут быть абсолютными. Золотого века не было в пpошлом, его не сулит и фядущее. Рождающееся в муках новое pоссийское общество не будет идеальным. Ему не избежать фудностей, с которыми давно уже столкнулся Запад, «западные» пpоблемы станут, уже становятся нашими.
Сейчас в России есть немало людей, которые все еще не хотят смиpиться с этой пеpспективой и ищут иного, беспроблемного, третьего пути. Большинство из них не считают реальным возвращение к России серпа да и не хотят его. Однако и мир рубля (доллара, марки, франка) им претит. Они бы хотели, конечно, взять из него кое-что: комфорт современной жизни, надежные лекарства, возможность за минуту связаться из Москвы с Нью-Йорком или за несколько часов перелететь туда собственной персоной и т. д. Некоторых также заботят баллистические ракеты с ядерными боеголовками и другие атрибуты современной военной мощи. Но в остальном они — смиренные опрощенцы, сторонники простых, патриархальных деревенских отношений, целомудренной любви — и вообще любви (а не расчета), веры в Бога и уважения к начальству.
Идеи «третьего пути» столь же привлекательны, сколь не новы для России. Агафья Тихоновна из гоголевской «Женитьбы», размышляя о своих женихах, хотела бы «губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича»; выражаясь несколько высокопарно, это была утопия. Но, видимо, Гоголь подметил черту, свойственную не одной лишь его незадачливой героине. Очень многие модернизационные проекты для России строились и строятся по методу Агафьи Тихоновны: все они хотят сочетать то, что мило из мира серпа, с тем, что нравится в мире рубля.
В нашей книге речь идет, главным образом, об одном из таких проектов. Его очень важная для миллионов людей особенность заключается в том, что он долгое время воплощался в жизнь. Главная тема книги — уроки советского третьего пути, советской консервативной революции (или консервативной модернизации). Эта всеохватывающая революция, равно как и составляющие ее более частные революции, какое-то время обеспечивали быстрые и довольно эффективные технические и другие инструментальные перемены за счет консервирования многих основополагающих звеньев традиционалистского социального устройства. Консервативно-революционная стратегия
развития, скорее всего продиктованная обстоятельствами, предопределила противоречивый, ограниченный характер модернизационных перемен и невозможность их завершения в рамках созданной в советское время экономической и политической системы. Но в конце концов именно энергия незавершенных, но ждущих своего часа перемен взломала жесткую скорлупу системы, советское общество превратилось в множество постсоветских, и перед ними с новой силой встала все та же задача продолжения и завершения модернизации — теперь уже в новых условиях. Успех или неуспех решения этой задачи во многом зависит от того, как будут прочитаны уроки нашего недавнего прошлого.