Да хранятся имена ваши...
Размах российского благотворительства (слово-то какое: благо творить!) пришелся на вторую половину Х?ІН - начало XIX столетий. Это время Третьяковых и Мамонтова, Рябушинских, Щукина, Морозова и многих других российских промышленников. Благодаря им вынесен на свет огромный пласт национальной культуры -музеи, библиотеки, учебные и просветительские учреждения. Именно тогда пришло осознание, что собирательство предметов искусства «для себя» есть только первый шаг, что важно куда более широкое покровительство художникам и артистам во имя продвижения всей русской культуры, во имя единения ее с культурой мира.
Первая картина
Судьба этого человека интересна и поучительна. Род Щукиных берет свое начало из города Боровска Калужской губернии. Собственно, не только род, но и мануфактурная торговля - исток будущего благосостояния, началась тоже здесь. Удачная женитьба помогла старшему Щукину войти в мир московских промышленников и торговцев, который в то время был очень узок да еще подкреплялся родственными связями.
Сергей Иванович Щукин стал достойным продолжателем дела отца. Правда, в отличие от старшего Щукина, он получил хорошее образование, окончив Высшую коммерческую школу в Германии. После кончины родителя стал совладельцем (вместе с братьями) торгового дома «Щукин с сыновьями». В то время -это одно из ведущих предприятий по торговле текстилем, с годовым оборотом около 10 миллионов рублей.
Прибыли предприятия увеличивались год от года, и Сергей Иванович не помышлял о собирательстве каких-либо коллекций или художественных полотен. Страсть эта пришла к нему поздно, как последняя любовь. Вместе с ней пришла и поразительная интуиция, ибо чем-то другим сложно объяснить умение Щукина распознавать истинную ценность художественных произведений задолго до их всеобщего признания.
В Париже, во время деловой поездки, младший брат Иван (он постоянно жил во французской сто-
лице) рассказал ему о картинах импрессионистов. А вскоре представилась возможность увидеть работу Клода Моне «Сирень на солнце». Тут же картина было приобретена.
Далеко не все собиратели живописи умели «угадывать» судьбы картин, как это делал Сергей Иванович. Современник Щукина, талантливый художник Константин Коровин рассказывает в своих мемуарах, как поначалу отнесся к творчеству Врубеля известный и признанный почитатель искусств Савва Мамонтов: «Врубель - это же черт знает что такое! Я ему говорю, я не понимаю, что за живопись, и живопись ли это. А он, Врубель, мне: «Как, говорит, я рад! Если бы Вы понимали, Вам бы нравилось, мне было бы это очень тяжело». Я не мог удержать-
ся и рассмеялся: «Врубель - человек благородный и большой художник. И Вы, Савва Иванович, скоро будете так говорить».
«Если ты испытываешь психологический шок...»
Москва рубежа Х1Х-ХХ вв. слабо интересовалась живописью новомодных французов, но Сергея Ивановича их манера письма, их темы тронули за живое. Наверное, это и послужило толчком к собиранию будущей самобытной и оригинальной коллекции французской живописи. Собственный принцип отбора он определял таким образом: «Бели, увидев картину, ты испытываешь психологический шок - покупай ее».
Можно себе представить, сколько раз испытывал этот человек «психологический шок», если многочисленные работы Матисса и Пикассо оказались в его коллекции. Это теперь мы можем говорить о безупречности вкуса этого человека, который практически в одиночку, без помощников и искусствоведов, приобретал лучшие произведения. Но тогда даже среди близких Щукина его увлечение воспринималось далеко не единодушно. Многие считали, что он совершенно напрасно тратит очень немалые деньги на живопись, цена которой вряд ли поднимется в будущем. Однако Сергей Иванович был тверд и в собственных поступках, и в собственном восприятии французских художников. За что мы теперь искренне благодарны этому человеку, Ко времени революции 1917 года л особняке Щукина хранилось 256 полотен - поистине коллекция мирового значения.
Собирателем был и брат Сергея Ивановича Петр. Его богатейшая коллекция древнерусского искусства, рукописей КНИГ Насчитывала около 15 тысяч экспонатов. В 1905 г. вое это он передал в дар Российскому историческому музею. Не отставали и два других брата Сергея Ивановича - Иван и Дмитрий. Первый большую часть жизни провел в Париже, собирал европейскую живопись и русские книги по истории отечественной философии и религиозной мьюли. Дмитрий -тоже коллекционер и меценат - сделал незабываемый дар Румянцевскому музею: крупнейшее собрание книг и альбомов по искусству вместе с собранием эмалей и живописи европейских мастеров Х?І-Х?ІІІ веков. Словом, то, что сделала эта семья для русской культуры, не только памятник на века, но и прекрасный пример для подражания.
Кто шел не в ногу
Художественная жизнь Москвы конца XIX века была очень противоречива. Многие восхищались талантами передвижников, абсолютно не замечая тех, кто с передвижниками шел не в ногу. Вот пример. Врубель только что закончил свои иллюстрации к «Демону» Лермонтова. Мало сказать, что эти работы не понравились художественной общественности - она попросту не приняла их. Го же самое произошло и с другими работами Врубеля - он готовил к открытию Нижегородской выставки два больших панно: «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза». Когда работы были готовы, взволновалась Петербургская академия художеств - была прислана высокая комиссия, которая признала произведения Врубеля нехудожественными.
Это был удар не только по Врубелю. Удар был и по Витте, тогдашнему премьер-министру. Именно он заказывал художнику эти панно. Скандал был нешуточным. А кончилось дело тем, что Савва Мамонтов, он уже находился целиком под обаянием таланта Врубеля, построил специально рядом с выставкой большой деревянный зал, куда и поместили врубелев-ские панно,
В 1889 г. семья Сергея Ивановича переехала в дом князей Трубецких в Большом Знаменском переулке -его ранее купил у обедневших владельцев отец Сергея Ивановича. Первым распоряжением нового хозяина было вынести из дома имевшиеся там картины передвижников. Над этим долго потешались, обсуждали и осуждали, но факт, как говорится, остался в истории.
Зато двери особняка были широко раскрыты для людей, которым благоволил Сергей Иванович и чье мнение было для него совсем не безразличным. Частыми гостями здесь были Суриков и Серов, здесь не раз звучал неповторимый бас Шаляпина, играли Скрябин и Рахманинов, некоторое время жил Анри Матисс. Словом, гости по таланту уж никак не уступали Передвижникам.
«Праздник души, симфония красок»
Несмотря на свою странность (как считали знавшие его люди), Сергей Иванович отличался необычайной целеустремленностью, он не сливался с окружающей жизнью, стоял как бы особняком. И сколько надо было иметь энергии, чтобы успевать в делах, отвечать на запросы конкурентов и не упускать ничего в главном, ставшем для него чуть ли не основой жизни - собирательстве. Бывшее поначалу просто увлечение переросло в подлинную глубокую страсть.
А жизнь тем временем преподносила свои сюрпризы, далеко не всегда хорошие. Подлинное горе настигло Сергея Ивановича в 1905 г., когда во время московской смуты погиб сын Сергей. В ноябре мальчик ушел из дома и пропал. И лишь весной труп его выловили в Москве-реке. С этого времени несчастья просто посыпались на дом Щукиных. Умерла жена Сергея Ивановича, вскоре в Париже покончил с собой брат Иван, так и не вернувшийся на Родину.
В 1910 г. застрелился еще один сын Сергея Ивановича - Григорий. Кажется, пережить такое не под силу ни одному человеку. Можно только предполагать, что сохранять душевное равновесие помогало Сергею Ивановичу все то же собирательство. Он жертвует огромную сумму - 200 тысяч рублей - для института психологии при Московском университете. Сделал это в память о погибших членах семьи. И продолжал собирать картины художников, чье творчество стало для него знаковым.
Анри Матисс выполняет по его заказу два монументально-декоративных произведения - «Танец» и «Музыка». Ныне их можно увидеть в Эрмитаже. И, думается, что многие и многие люди, те, кому удалось увидеть и оценить эти работы, с величайшей благодарностью вспоминают не только имя художника, но и человека, чьей волей появились на свет эти шедевры.
Впрочем, это сейчас они - бесспорно, шедевры. Во времена Сергея Ивановича нужно было обладать его характером, чтобы решиться приобретать и пропагандировать творчество человека, которого не только на его родине, но и в России никто не хотел признавать. Но Щукин умел замечать и воспринимать красоту форм, цвета, пластики, причем умел это видеть не только в произведениях искусства, но и в окружающей предметной и природной среде. Он знал все тонкости и секреты построения красивой формы. Не случайно он говорил: <42 картиной жить надо, чтобы понять ее, год надо жить, по меньшей мере. Матисс для меня выше, лучше и ближе остальных. Ведь у него праздник души, симфония красок».
«Стать достоянием города Москвы»
Так же, как творения Матисса, Сергей Иванович сумел оценить и работы другого великого художника -Пабло Пикассо. Кстати, с творчеством Пикассо Щукина познакомил все тот же Матисс. Это случилось в Париже в 1908 г. А спустя шесть лет после первого знакомства в галерее Щукина оказалась 51 картина Пикассо. Такое возможно лишь при одном условии: он понимал, что приобретает шедевры мирового значения. А вот как пришло это понимание, особенно когда художника никто не жаловал, трудно объяснить и теперь. Просто Щукин обладал талантом провидца. Талантом, каким обладали сами художники.
Творчество Пикассо - новая эра в искусстве. Он значительно превосходит своих предшественников в выразительности образа, которую достигает предельной эмоциональностью линий и смелостью деформации. Скупыми средствами он придает рисунку то выражение, которое диктует ему собственная фантазия. Все эти качества сумел разглядеть Сергей Иванович. Наперекор сложившемуся мнению, наперекор всем консерваторам, единодушно отвергавшим творчество художника. Вот уж поистине: «Всем смелым начина-ньям человека они дают отпор, так бюрократы каменного века встречали первый бронзовый топор».
Собрание Сергея Ивановича Щукина - это музей творчества Матисса и Пикассо. Пусть не полное собрание, но, наверное, основное. Он очень тонко чувствовал этих художников: и остротрагическое звучание живописи Пикассо, и грациозную, элегантную манеру письма Матисса. Не случайно, характеризуя творчество этих великих людей, Щукин заметил: «Матиссу расписывать дворцы, Пикассо - соборы»,
Его собранием картин мог в Москве насладиться каждый - свободный доступ в музей на Знаменке был открыт в 1909 г., а позже Сергей Иванович начал готовить почву для передачи картин городу. Эго подтверждает и письмо профессору Цветаеву, создателю музея изящных искусств (ныне Пушкинский музей): «Занят мыслью создать галерею произведений новой французской живописи, долженствующую стать достоянием города Москвы». А в духовном завещании Щукина значилось, что после его кончины коллекция должна перейти в дар Третьяковской галерее.
Но события нового века развернулись совершенно иным образом. Революции 1917 года положили начало новой стране, в которой, к великому сожалению, места Сергею Ивановичу Щукину не нашлось, а его галерея была национализирована. В Париж, куда он уехал, Щукин не взял ни единой картины. Он прожил после Октября почти два десятилетия, и все эти годы мысли о коллекции его не покидали. В январе 1936 г. сердце удивительного русского патриота и мецената остановилось. Собранные им картины продолжают жить и приносить наслаждение тем, кто приходит в Эрмитаж или Государственный музей изящных искусств имени Пуш-кина и Москве.