В. Л. Прохоров - Творили во благо: меценаты-предприниматели России (XIX - начало ХХ вв.)

Рецензенты:

Митрошенков О.А., доктор философских наук, профессор, действительный член Академии социальных наук РФ, действительный член Академии социального образования (МГСУ)

Чунаков А.В., доктор исторических наук, профессор (МГУ им. М.В. Ломоносова)

Введение “Пускай не вечен человек, но вечно то, что человечно”
Ф.И. Тютчев

Есть в характере россиянина качества, которые исторически и традиционно помогали ему переносить лихолетье, невзгоды судьбы, испытания всенародные.

В современных условиях с новой силой зазвучали слова: благотворительность, милосердие, меценатство. Стала актуальной необходимость просветительства в великом деле благотворения.

Его основные социальные черты в исторической ретроспективе - это прежде всего активная заинтересованность передовых сил общества в деле милосердия; продуманность системы государственной, общественной и частной благотворительности; высокие идеи гуманизма.

Сегодня особенно важно осознать: нельзя допустить, чтобы оборвалась нить связывающая нас с этим прошлым. Потому так актуально научное познание и теоретическое осмысление опыта феномена предпринимательского благотворения, меценатства, который в нашей стране имеет глубокие исторические корни, давние социальные традиции.

В отечественной историографии 90-х годов ХХ века все большее внимание исследователи уделяют социальной проблематике и российскому предпринимательству. В то же

время почти нет исследований, в которых социокультурные аспекты развития связывались воедино с предпринимательской деятельностью.

Если в зарубежной историографии широко представлена литература о протестантских, синтоистских и других истоках капитализма, то в отечественной историографии фактически отсутствуют аналогичные работы, чем также обусловлена актуальность избранной темы.

Историография о благотворительности, меценатах России и их вкладе в культурное наследие страны пополняется новыми работами как отечественных, так и зарубежных авторов. Однако тема эта далеко не исчерпана.

Сегодня, когда общество переживает обостренный интерес к оценкам, анализу нашего исторического прошлого, актуальной и поучительной является необходимость и социальная востребованность нового научно-критического, объективного его осмысления и восприятия.

Составной частью более широкого понятия - благотворение, благотворительная деятельность, или форма целенаправленной деятельности на пользу другим, - являются меценатство как общественно - полезное дело, коллекционирование как общественная акция.

Российское меценатство как форму покровительства наукам и искусствам следует отличать от филантропической деятельности, которая заключается в помощи неимущим вообще, благотворительности.

В развитии культуры России, ее нравственно - эстетических и этических традиций, просвещения, образования, науки достойное место занимают отечественные меценаты, коллекционеры.

Благодаря их усилиям, в стране собраны обширные и высокоценные собрания книг, произведений искусства, учреждены театры и музеи, библиотеки и выставки, галереи и другие центры духовной жизни россиян.

Исторически для “русского пути” в предпринимательстве было характерно подчинение материального благополучия идеям “совести”, “справедливости” и “служения” как в православном, так и в светском понимании.

Богатство и успех не являлись достоинствами и ценностями сами по себе. Газета “Биржевые ведомости”, например, выпускалась под девизом: “Прибыль превыше всего, но честь - превыше прибыли”.

Российское купечество не могло добиться общественного признания только в силу своего богатства. Традиция благотворительности в российском купечестве порождалась не столько его филантропией, сколько стремлением оправдать свою деятельность в глазах общества.

Союз двух деятельных сил русского общества: творческой интеллигенции и лучшей, образованной, части предпринимателей - промышленников, купцов - меценатов, покровительствующих культуре, науке, искусству, - дает пример российского патриотизма, жертвенной деятельности на благо Отечества.

Ныне мы имеем возможность по достоинству оценить их историческую роль в формировании экономики и культуры России, попытку создания синтеза национального пути развития в экономике с возрождением культурных традиций русского народа.

Сегодня остро ощущается дефицит потребности в деловой и духовной преемственности. Преодолевать его помогают сильные и здоровые социальные истоки, великая историческая вера и надежда на восстановление духовности и нравственности народа, предприимчивости и милосердия.

В настоящей работе благотворительность и меценатство делового мира России рассматриваются как важный социальный фактор и историческая особенность российской цивилизации, анализируются роль и значение меценатов - предпринимателей нашей страны в развитии отечественной культуры, науки, искусства в XIX - начале XX столетий.

Она предназначена для студентов, аспирантов и широкого круга заинтересованных читателей, изучающих актуальные вопросы социальной истории России.

Глава I.

Исторические корни предпринимательской благотворительности, меценатства в

России

“Да ведают потомки православных

Земли родной минувшую судьбу”

А.С. Пушкин

Исследования социальных истоков благотворительной, меценатской деятельности русского и других славянских народов ведутся совместными усилиями историков, археологов и лингвистов, антропологов и этнографов.

Исторический феномен благотворительности, меценатства деловой России имеет глубокие исторические корни, которые являются общими для трех народов: русского, украинского и белорусского.

“Откуда есть пошла Русская земля?”

Этим вопросом уже в XI-XII веках задавался Нестор, составитель “Повести временных лет”, первого обобщенного труда по русской истории, в котором история Руси связывалась со всемирной историей и историей славянства.

Но и сегодня, на рубеже XX и XXI столетий, эта проблема остается одной из самых сложных и дискуссионных в социальной истории России.

В условиях переходного состояния Российского общества продолжаются традиционные споры «западников» и «славянофилов».

Какой путь выберет Россия?

Социально-исторические перспективы человеческого общества все более определяются уровнем развития, взаимодействием основных современных цивилизаций. Они уникальны, Целостны и самодостаточны. Их эволюция осуществляется по своим законам, в чем-то общим, в чем-то своеобразным.

Если сравнить, уподобить цивилизации геологическим континентальным пластам, которые находятся в состоянии постоянных трансформаций, изменений, подвижек, то в местах их контактов располагаются регионы повышенной социальной напряженности. Это: Босния и Карабах, Кашмир и Кипр, Ливан и Ольстер, Палестина и Северный Кавказ, Эфиопия и т.д.

Каково место России в мировом цивилизационном сообществе?

Исторический опыт свидетельствует о том, что ни западничество , ни традиционализм в чистом виде для нее неприемлемы. В условиях современного системного кризиса, острого политического и идеологического противостояния повышается активность концепции евразийства.

Она выдвинута и обоснована в 20-е годы XX столетия П.К. Савицким и Н.С. Трубецким. Ныне, особенно после распада СССР, она получает новый социально-исторический импульс.

Исходит концепция из географического положения, «месторазвития» России - Европа и Азия. Следующая из этого геополитическая идея основывается на полицентризме мира: он состоит не из мирового центра (как правило, Западной Европы, отсюда европоцентризм) и остальной периферии, а из равноценных цивилизаций, в том числе и России - Евразии.

Следовательно, европоцентризм отвергается идеей множества центров силы. Не противопоставляя Россию Европе, евразийцы призывают Россиян « познавать самих себя» и «быть самими собой». «Россия представляет собой мир», судьбы которого «протекают отдельно от судьбы стран к западу от нее (Европа), а также к югу и востоку от нее (Азия)». Россия - это особая цивилизация наряду с другими.

Социально-экономическая основа концепции - опора на народные традиции и духовность. Уникальность природно-климатических условий Евразии обуславливают необходимость оригинального пути социального развития, сочетающего частную собственность, принципы цивилизованных рыночных отношений и централизованного планирования экономики.

Капитализм, согласно учению евразийцев, заплатил за свое научное и техническое «совершенство» ценой идеологического, культурного и религиозного оскудения, в чистом виде непригоден для России. Осуждая культ «золотого тельца», безудержное накопительство, евразийство считает, что экономика должна быть подчинена духовности, нравственным принципам социализма.

Социально-этнографический аспект концепции евразийства предполагает: национальным субстратом России «может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонациональная нация» - суперэтнос, - впитавшая в себя славянские, финно-угорские и тюркские народы.

Поликонфессиональность с ярко выраженной православной доминантой - такова культурно-духовная сущность евразийства. В соответствии с ней благодаря православию русская культура по прежнему сохраняет свою национальную оригинальность, самобытность и духовность.

Однако, евразийцы не отрицают и другие религии, исповедуемые народами России. Россия, раскинувшаяся на просторах Евразии, не является собственно ни славянской и ни исключительно православной, ни европейской и ни азиатской цивилизацией в чистом виде.

В процессе исторического поиска сформировались два основных подхода: формационный и цивилизационный. В чем их смысл?

Первый прежде всего побуждает выявлять, определять существующие различия между формациями. При этом особенно внимательно исследовать их переходные формы.

Цивилизационный же подход, напротив, акцентирует внимание не на механизме сменности социальных структур, а на механизме их преемственности, эволюционного взаимовлияния, взаимопроникновения.

Следовательно, и формационный, и цивилизационный подходы являются взаимодополняющими.

Русская земля впитала в себя черты Запада и Востока, внеся свой уникальный социально-культурный вклад в мировую цивилизацию.

Для Западной Европы наше Отечество - Восток, а для большинства неевропейских стран - европейская держава. В действительности же Россия - одновременно и Запад и Восток. Это единство имеет свою евразийскую специфику - “трилистник”, порождающий крайнюю противоречивость ее социальной сущности.

Проявляется она не только в тот или иной конкретный момент жизнедеятельности российского общества, но и в процессе его социально- исторического развития.

“Историческая судьба русского народа, - писал Н.А. Бердяев, - была несчастной и страдальческой, и развивался он катастрофическим темпом, через прерывность и изменение типа цивилизации”.

Геополитический аспект проблемы учитывает, что по мере расширения славянской колонизации это цивилизационное единство как бы вышло за рамки Европы. С самых истоков государственности, возникнув в контактной зоне, Русь сопрягала в себе элементы Запада и Востока, находилась под мощным влиянием разнонаправленных цивилизационных факторов, прежде всего христианского и мусульманского.

При их несовместимости происходило отторжение, а в ином случае приобретала большое значение ассимиляция. Нередко разное существовало не сливаясь.

В итоге “достигнуть синтеза между византийской и татарской традицией в допетровской Руси не удалось: обе линии шли параллельно, и воплощением их был сам Иван IV, который днем убивал, а ночью молился”(Л. Люкс).

Однако длительное тесное эволюционное взаимодействие Востока и Запада в рамках государства исторически породило новое качество - российскую цивилизацию, европейское начало которой является важнейшим компонентом ее социокультурного и политического устройства.

Идея особой, евразийской, сущности России в общественном сознании присутствовала давно, на протяжении нескольких веков. В 1836 году П.Я. Чаадаев в своем первом философическом письме писал: “Одна из самых печальных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том, что мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах... Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежали ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого”.

Российская цивилизация, насчитывающая более 1000 лет, формировалась на иных основах, нежели Запад.

Русское православие ориентировало человека на духовное преображение, стимулировало стремление к самосовершенствованию, приближению к христианским идеалам. Это способствовало появлению такого феномена как духовность, неизвестного западному христианскому миру.

Питирим Сорокин, отмечая большое влияние христианства на все стороны жизни русского человека, подчеркивал: “ Основные черты русского сознания и всей компоненты русской культуры и социальной организации, а также всей системы основных ценностей представляли собой ... воплощение положений христианской религии.”

С принятием новой религии устанавливались прочные политические, торговые, культурные связи со многими христианскими странами.

Так, великий князь Ярослав Мудрый (978-1054 г.г.) находился в родственных связях с царствующими домами Англии, Франции, Германии, Польши, Скандинавии, Венгрии и Византии.

Его дочь Анна была замужем за французским королем Генрихом I и активно участвовала в политической жизни.

Внучка Евпраксия - Адельгейда Всеволодовна - была замужем за императором “Священной Римской империи” Генрихом IX.

При дворе Ярослава жил изгнанник из своего королевства Олаф Норвежский, сын которого с русской помощью возвратил себе норвежский престол.

При дворе его также жил и знаменитый викинг Гарольд, ставший королем Норвегии. Он был женат на дочери Ярослава Елизавете.

Сын Ярослава Всеволод был женат на греческой принцессе из дома Мономахов, а его сын Владимир Всеволодович женился на дочери последнего англосаксонского короля Гите Гарольдовне.

Сам Ярослав, сын Владимира Святославовича Киевского и полоцкой княжны Рогнеды Рогволодовны, первый раз женился по велению Владимира на женщине старше себя, чешской княжне Анне, которая рано умерла, оставив Ярославу единственного сына Илью.

Второй женой Ярослава стала Ингигерда (Ирина), дочь короля шведского Олафа Скетконунта.

В это же время, с принятием новой религии, появились первые русские монеты. Церковь способствовала созданию на Руси великолепной архитектуры, искусства. Вскоре после принятия христианства в стране появились первые школы, в которых обучались представители различных слоев населения. Они создавались при монастырях, учениками были и мальчики, и девочки.

Широкие социально-экономические связи древних славян с Европой (путь из варяг в греки), политические, династические связи, правовой кодекс «Русская правда», поражающий высоким уровнем законотворчества, развитой для своего времени правовой культурой, дошедшие до нас памятники свидетельствуют о высоком уровне развития культуры в Древней Руси.

Процесс христианизации тесно связал Древнюю Русь с Византией.

В 1054 году византийская церковная иерархия и посланники главы западной церкви (папы римского) подвергли друг друга взаимному проклятию.

Это означало глубокий раскол единого до той поры христианского мира и распад единой церкви на римско-католическую и православную.

Следовательно, после крещения в середине XI века Русь и ее древнерусская цивилизация оказалась отделенной от западноевропейской цивилизации непреодолимым вероисповедальным барьером.

Отсюда понятно ревниво-пристрастное бережное отношение к «старине» и, контрастно, ко всему новому как свидетельству наступления последних времен и царства антихриста.

Оплотом такого мировоззрения стала православная церковь, которая перенесла литургический принцип - упорядоченное богослужение - на жизнь всего общества в виде благочинной морали «Домостроя».

Своеобразием отличались социокультурные традиции, проявившиеся еще при дворе Ярослава Мудрого. Западников возглавлял Изяслав Ярославович, старший сын великого князя. Национальную партию, считавшую, что Русь может соперничать с любыми коалициями западных держав, возглавил Святослав Ярославович, княживший в Чернигове. Во главе провизантийской партии встал Всеволод, княживший в Переяславле.

В XI-XII вв. обозначилось грозное для Киевской Руси явление - падение нравов, отказ от традиционной древнеславянской этики. Любечский княжеский съезд в 1097 г. положил начало новой политической форме существования страны: на нем было принято решение, “что каждый да держит отчину свою”.

Русь начала превращаться в конфедерацию наследственных, независимых княжеств. Князья поклялись нерушимо соблюдать провозглашенное на съезде и в том целовали крест.

Происходивший государственный распад Руси отражал распад этнической системы. Разрушалось этническое единство между русскими княжествами.

Из Приднепровья отлив населения шел к двум противоположным окраинам Русской земли: к Юго-Западной и Северо-Восточной.

Северо-Восточная Русь стала новым этапом эволюции древнерусской цивилизации. Суздальская земля явилась региональной основой будущего Московского государства.

Можно считать, что Московская Русь воплотила идеал «Святой Руси» в том смысле, что все внешнее - быт, поведение и т.д. - предстало как выражение внутреннего христианского смысла. Причем подобная идеальность сделала московскую цивилизацию сравнительно легко уязвимой.

Так, в середине XVII столетия попытка патриарха Никона внести незначительную новизну во взаимоотношения с царской властью, его предложение об исправлении священных книг и обрядов, обернулось социальным конфликтом.

В рассуждениях Никона о более высоком достоинстве власти священника по сравнению с властью царя, Алексей Михайлович (1645-1676 г.г.) усмотрел покушение на собственную власть и немедленно сместил его с патриаршества.

Ревнители же старины расценили саму попытку патриарха чисто внешних изменений как посягательство на самую суть православия. И предпочли самосожжение подчинению церкви и государству, подпавшим под власть антихриста.

Таким образом распалось единство царя, церкви и народа, создавшее неповторимый облик московской цивилизации. Не случайно последний царь Московии и первый император России Петр I ощутил острую необходимость заново собрать распавшиеся элементы прежней цивилизации, но теперь уже на новый, европейский, манер.

Однако Русь сохранила свою духовную основу - православие. Сначала язычество, а затем мусульманская Золотая Орда не настаивали на смене веры, что давало перспективу дальнейшей цивилизационной эволюции.

Взгляды русских философов и писателей, например, XIX века, оказавшие сильное влияние на весь мир, порождены были прежде всего православным сознанием с его приматом нравственных категорий перед беспредельным рационализмом европейской цивилизации.

Это положение уточняет современный автор ряда работ по этой проблеме О.А. Платонов: «Русская цивилизация отвергла западно-европейское понятие развития как преимущественно научно-технического, материального прогресса, постоянного наращивания массы товаров и услуг, обладания все большим количеством вещей, перерастающего в настоящую гонку потребления, «жадность к вещам». Этому понятию русское миропонимание противопоставляло идею совершенствования души, преображение жизни через преодоление греховной природы человека».

Русь - Россия - СССР неоднократно спасали европейскую цивилизацию от уничтожения. Так было в годы монголо-татарского нашествия, борьбы с агрессией Наполеона, во время самой кровопролитной из всех войн - второй мировой, - когда Советский Союз противостоял планам установления на планете власти «тысячелетнего рейха» Адольфа Гитлера.

Отметим следующую немаловажную социально-историческую особенность: в большинстве войн в силу своего объективного географического расположения Россия была вынуждена принимать на себя не только первый, самый сильный, удар врага, но и нести самые тяжелые потери. Кровью своих сынов она платила за то, чтобы быть самобытной и независимой, сохранить свою цивилизацию.

Ученый, политик и писатель А.И. Герцен писал: «Каждый русский сознает себя частью всей державы, сознает родство свое со всем народонаселением. Оттого-то, где бы русский ни жил на огромных пространствах между Балтикой и Тихим океаном, он прислушивается, когда враги переходят русскую границу, и готов идти на помощь Москве так, как шел в 1612 и 1812 годах».

Исторический опыт российской цивилизации особенно актуален и социально значим сегодня. Ибо «стратегическая цель цивилизованного развития России - снижение порога конфликтности, обеспечение процесса, имеющего устойчивую социальную направленность.

Гуманизация всех сторон жизнебытия и составляет главную ценность современной цивилизации, выступая в качестве ориентира общественного прогресса и основного принципа социальной политики и проведения социальных реформ».

Русская община постепенно формировала такие черты национального характера, как героизм и милосердие, бескорыстие и совестливость, почтительность. Все это нашло отражение в литературе и живописи, архитектуре и музыке, народном фольклоре.

Вспомним наиболее известные пословицы: «С миру по нитке - голому рубаха», «От трудов праведных не наживешь палат каменных», «Или грудь в крестах - или голова в кустах» и др.

Уважаем был только тот человек, который собственным трудом и талантом достигал материального благополучия. Народ порицал того, кто благоустраивался бесчестным путем.

В этом смысле глубоко символично высказывание Алексея Толстого: «Есть три сферы жизни:

1)Америка, где люди ходят по шею в долларах;

2)Европа, где о долларах мечтают в горячечных сновидениях,

3)Россия, дикая, сумасшедшая страна, где противно здравому смыслу утверждают: «Хорошо то, что истинно».

Русскому народу испокон веков была близка бескорыстная помощь страждущим. Так исстари повелось, и в сознании русского человека воплотилась идея искупления за богатство, которое народное поверье связывало с грехом.

Сложилось так, что русская православная народная этика формировала в массовом сознании феномен почитания идеалов добра, души и духовности, справедливости и правды, нестяжательства. Смысл его состоял в доминировании духовно-нравственных начал и мотивов жизненного поведения над материальными.

«Живота (богатства) не копи, а душу не мори», «Лишнее не бери, карман не дери, душу не губи» - вот лишь некоторые примеры народного восприятия нестяжательства. Отсюда понятнее становится утверждение Ф.М. Достоевского о том, что именно русский народ оказался, вероятно, единственным великим европейским народом, устоявшим перед натиском золотого тельца, властью денежного мешка.

В народном сознании сформировалось недоброжелательное отношение к богатству, его греховность: «Богатому черти деньги куют», «Копил, копил, да черта купил», «Пусти душу в ад - будешь богат», «В аду не быть - богатства не нажить», «Богатство перед Богом - большой грех» и т.д.

По мнению писателя В. Белова, «в старину многие люди считали Божьим наказанием не бедность, а богатство. Представление о счастье связывалось у них с нравственной чистотой и душевной гармонией, которым, по их мнению, не способствовало стремление к богатству».

Стяжательство, богатство ради богатства традиционно были чужды и непонятны русскому христианину. Не потому ли русская духовная культура отвергает идею прогресса как стяжательство и противопоставляет ей идею преображения через преодоление греховной основы человека путем самоотверженного подвижнического труда?

Именно труд, как утверждает православная этика россиянина, является безусловной добродетелью, высшим жизненным наслаждением, помогающим преодолеть свою греховную основу и приблизиться к Богу.

Отношение к труду как к святому делу и добродетели было характерным еще для мировоззрения наших предков в Древней Руси.

М. Горький после встреч и бесед с известным русским предпринимателем, миллионером, старообрядцем Бугровым писал, что о своей работе он говорил «много, интересно, и всегда в его речах о ней звучало что-то церковное, сектантское. «Мне казалось, - продолжал писатель, - что к труду он относится почти религиозно с твердой верой в его внутреннюю силу, которая со временем свяжет всех людей в одно необозримое целое, в единую разумную энергию, цель ее - претворить нашу грязную землю в райский сад».

Такое понимание труда являлось типичным для многих русских предпринимателей, в том числе для наиболее выдающихся из них: старообрядцев Морозовых, Солдатенковых, Рябушинских, Рахмановых и др. Они не только сохранили идеалы и традиции Святой Руси, но и обратили их на создание огромных семейных фирм-династий.

Национальная психология русского человека, смиряясь, прощала греховность богатства, если оно служило людям, становилось средством делать им добро.

Подтверждением тому - множество часовен, церквей, благотворительных заведений, построенных или отреставрированных на средства русских предпринимателей.

Имена своих основателей носили больницы и школы, училища, клиники и ночлежные дома, приюты и богадельни и др.

В XVIII-XIX веках, наряду с традиционно принятым общественным служением и покаянием (строительством церкви, часовни, богадельни и т.д.), появилось меценатство, собирание уникальных библиотек, коллекций, художественных галерей и т.д.

Если дворянство, интеллигенцию отличало увлечение западноевропейским искусством, то предпринимателям России принадлежала приоритетная инициатива в собирании и сохранении редких церковнославянских книг, икон, предметов национальной старины, которые и ныне являются лучшими образцами этого искусства.

На средства купцов и промышленников создавались музеи, особенно краеведческие, в различных городах страны. На эти же средства были построены лучшие музеи Москвы: Третьяковская галерея, Цветковская галерея, музеи западного искусства Щукина и Морозова, Музей русской иконописи Остроухова и т.д.

Идея служения делу милосердия и просвещения являлась сущностной в миропонимании российского предпринимательства. Иным, чем на Западе, было само отношение предпринимателя к своему делу.

Оно представлялось им не только и не столько как источник доходов, а скорее как выполнение задачи, своего рода миссией, возложенной на них Богом или судьбой. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и требует по нему отчета.

В купеческой среде необычайно были развиты благотворительность, коллекционирование, на которые смотрели как на выполнение долга, предназначенного свыше.

Наиболее характерным примером в этом отношении служит деятельность купеческих династий: московских - Третьяковых, Бахрушиных и т.д., казанских - Усмановых, Апанаевых, Варакшиных и других.

На фоне плохого состояния государственного призрения в России особую социальную значимость приобретали частные пожертвования, благотворительность, меценатство.

Около пяти тысяч благотворительных обществ и более шести тысяч благотворительных заведений, действовавших в стране в начале XX века, на три четверти обеспечивались именно из частных источников, и первыми в списке были представители российского предпринимательского мира.

Благотворительность и меценатство воспринимались российским сознанием как общественно-полезное дело и как гражданский долг. Однако стержневым социальным индикатором менталитета предпринимателей России в процессе их благотворительной деятельности являлось традиционно русское православное воспитание.

Социальный риск и драматизм этих людей заключались в том, что передача огромных сумм из коммерческого сектора в некоммерческий бросала вызов миру предпринимательства и законам рыночной экономики. Это неизбежно влекло за собой зависть, насмешку, остракизм со стороны коллег-предпринимателей, а иногда и опасность разорения.

Однако лучшие из них все-таки шли на жертвы ради интересов российской культуры в целом, ее будущих творцов и продолжателей. И не ошиблись.

Время подтвердило правильность их выбора: посещая театры, музеи, галереи, библиотеки, построенные на средства российских меценатов-предпринимателей, мы помним их имена.

Историческая память о них сегодня становится источником нравственного обновления, духовной силы и социальной энергии народа.

Глава II.

Вклад меценатов-предпринимателей

России в поддержку и развитие

отечественной культуры

в ХIХ - начале ХХ вв.

“Чрезмерный богач, не помогающий бедным, подобен здоровенной кормилице, сосущей с аппетитом собственную грудь.”

Из сочинений К. Пруткова

Пореформенный период ХIХ столетия отмечен интенсивным процессом капиталистической модернизации самодержавной России. Его социальная особенность выражалась в активном росте российского предпринимательства, в динамичных экономических показателях.

К исходу ХIХ века Российская империя по темпам роста промышленного производства обогнала многие страны Европы и шла вровень с США.

Если в 1877 году суммарное количество товаров фабрично-заводского производства составило 541 млн. рублей, то в 1898 году соответственно - 1816 млн. рублей, то есть увеличилось почти в 4 раза.

В ряде отраслей промышленности аналогичный рост был еще более заметным: добыча каменного угля увеличилась в 7 раз, выплавка стали - в 30 раз, добыча нефти - в 40 раз и т.д.

Одновременно менялся социальный облик предпринимателей. В дореформенных условиях хозяйствования недостаток культуры и образования у предпринимателя во многом компенсировали природный ум и смекалка, колоссальная работоспособность и природная выносливость.

По воспоминаниям С.Т. Морозова, его “дед С.В. Морозов, родоначальник династии Морозовых, в молодости бегал из Орехово-Зуева торговать мелким товаром в Москву, но к концу жизни уже ездил в атласной карете”.

Для предпринимательских династий второго и третьего поколений было характерно стремление дать своим детям систематическое образование, для чего их посылали за границу изучать торгово-промышленную практику, общеобразовательные предметы.

Понимая необходимость развития науки, профессионального образования, промышленники и купцы значительные денежные суммы жертвовали на создание новых учебных заведений в стране.

Дошедшие до нас документы, материалы периодической печати дают представление об интеллектуальном облике российского делового мира. Газета “Наше время” в декабре 1862 года комментировала визит Императора Александра II к Московскому городскому голове купцу Королеву Михаилу Леонтьевичу. Сам факт описываемого визита свидетельствовал о возросшем значении купечества.

“Среди присутствующих было несколько молодых людей из купечества, представителей новой эпохи и нового воспитания. Многие из них живали за границей, и человек, не бывший в их среде, удивился бы, слушая их. Разговор зашел, между прочим, об итальянской опере, и молодые люди говорили о музыке не только с живым интересом, но явно обогащенные специальными знаниями”.

К рубежному периоду ХIХ – ХХ столетий в России сформировался социальный тип предпринимателя новой пореформенной эпохи: сохранив в своей ментальности традиционный православный уклад прошлых поколений, он в то же время являлся интеллектуалом, способным чутко улавливать и реагировать на происходившие социальные изменения.

Справедливо утверждение: “историю делают люди.” Однако справедливо и другое: “история делает людей,” или, иначе говоря, определенная историческая эпоха выдвигает своих деятелей.

Эту социально-историческую закономерность подтверждает персональный опыт предпринимательской благотворительности, деятельность меценатов-предпринимателей России по поддержке и развитию отечественной культуры, науки, искусства в ХIХ - начале ХХ веков.

Солдатёнков Козьма Терентьевич (1818-1901 г.г.), купец и фабрикант, миллионер, является одним из самых ярких представителей торгово-промышленных династий и купеческого меценатства в России второй половины XIX столетия — «золотого века» русской буржуазии. Активная меценатская деятельность, щедрое покровительство искусству принесли ему подлинную славу и признание современников.

Они ставили его рядом с П.М. Третьяковым, С.И. Мамонтовым, П.И. Щукиным, в числе самых знаменитых меценатов России. К.Т. Солдатёнкова за богатство и щедрое покровительство искусствам называли «Козьмою Медичи», «другом и ревнителем просвещения», «бескорыстным издателем» многих ценных, редких книг, заслужившим признание русских образованных людей.

Однако не все знали, как всю жизнь болезненно ощущал он недостаток систематического образования, старался использовать любую возможность, чтобы восполнить этот пробел.

Исключительное значение в судьбе будущего мецената имело сближение в начале 1850-х годов с членами московского кружка интеллектуалов-западников, руководимого Т.Н. Грановским и Н.Х. Кетчером. Общение с этими европейски образованными людьми оказало решающее влияние на его взгляды, образ жизни, на всю его последующую деятельность.

В этой связи один из его биографов метко заметил: скрытно теплившаяся в нем искра любви к науке, литературе, искусствам разгорелась благодаря общению его с такими светлыми деятелями, как Грановский и др., из скромного торговца постепенно вырос убежденный деятель в области русского просвещения.

Он деятельно участвовал в работе купеческих и других организаций, казалось бы, не имевших никакого отношения к предпринимательству.

По «формулярному списку о службе», составленному Московской купеческой управой в 1894 году, потомственный почетный гражданин, купец первой гильдии, коммерции советник К.Т. Солдатёнков состоял членом Московского отделения Совета торговли и мануфактур, выборным Московского купеческого общества, гласным Московской городской думы, старшиной Московского биржевого комитета и членом Коммерческого суда.

Помимо этого, он являлся членом «попечительного совета Художественно-промышленного музеума» и действительным членом «Императорской Академии художеств». При этом он поддерживал материально Н.Г. Чернышевского (во время ссылки и после возвращения из нее), бедствующую семью Белинского (издание 12-ти томного посмертного собрания сочинений великого критика обеспечили ей достойное существование), молодого поэта нового направления Константина Бальмонта, оставшегося без средств к существованию, и других.

Видный московский деятель, князь В.М. Голицын, обычно с недоверием относившийся к меценатской деятельности купечества, с нескрываемым восторгом говорил о К.Т. Солдатёнкове: «Высокого ума, широко образованный, чрезвычайно приветливый, он превосходно умел ценить и сплачивать вокруг себя культурные силы, поддерживать начинающих литераторов и ученых».

В конце 40-х - начале 50-х годов XIX столетия, на несколько лет раньше П.М. Третьякова, К.Г. Солдатёнков, просвещенный ценитель искусства, начал собирать картины русских художников. Решающим моментом в его собирательстве стала поездка в Италию в 1872 году.

Там он подружился со знаменитым художником Александром Ивановым, попросив у него содействия в создании картинной галереи. Причем Козьма Терентьевич просил Иванова А. покупать для него картины лучших, с его точки зрения, русских художников. В том числе, кстати, и произведения самого Иванова А.

Постепенно составилась огромная коллекция, в которой было немало самых прекрасных образцов русской живописи. По мнению современников, он стал владельцем одной из лучших и крупнейших после Третьяковской галереи коллекций русского изобразительного искусства, насчитывавшей около 230 картин русских художников.

В нее входили такие шедевры национальной школы живописи, как самый большой эскиз картины Александра Иванова «Явление Христа народу», написанный специально для К.Т. Солдатёнкова,«Вирсавия» великого Карла Брюллова, купленная хозяином у самого художника в 1852 г. за 2 тыс. рублей, эскизы картин «Тайная вечеря» и «Иисус в Гефсиманском саду» Николая Ге и др. Галерею украшали «Автопортрет» В.А. Тропинина, знаменитые работы Перова, Федотова, Пукирева, пейзажи Ф.А. Васильева и Шишкина, морские пейзажи Айвазовского.

В собрании было много и первоклассных работ иностранных художников, скульптур, большое количество рисунков и гравюр, многочисленное собрание древних русских икон.

Кроме того, известный московский предприниматель являлся владельцем приобретенной в 1858 году у Е.А. Бестужевой коллекции портретов ссыльных декабристов и их жен, написанных ее братом, декабристом Н.А. Бестужевым на каторге.

Художественная галерея размещалась в роскошном особняке на Мясницкой (затем ул. Кирова, 37). Ее посетители с восхищением писали, что между теми достопримечательностями, которыми могла гордиться Москва, особое место занимали художественные собрания П.М. Третьякова и К.Т. Солдатёнкова. Во всей России, не исключая Петербурга, не было собрания картин, которые бы так полно выражали силу и значение русской живописи.

Однако для посетителей не остались незамеченными и противоречивость вкусов, и личных пристрастий самого мецената. В его доме, особенно в личных апартаментах, встречались картины второстепенных художников не отличавшиеся высоким вкусом, имена которых многими забыты.

Вместе с гражданскими устремлениями, тяготением к европейскому образу мыслей заметный отпечаток на вкусы, привязанности К.Т. Солдатёнкова накладывали его глубокая религиозность (состоял старообрядцем Рогожской общины), недостаток систематического образования, верность давним традициям русской жизни, купеческого быта.

Тем не менее отличительной особенностью предпринимателя являлась любовь к искусству и хорошей книге, появившаяся в середине XIX века, когда аналогичные интересы у большинства деловых людей его круга общения пока отсутствовали.

Еще в начале 1850-х годов К.Т. Солдатёнков приступил к осуществлению своего нового смелого замысла — широко задуманной издательской программы опубликования лучших произведений отечественной и мировой науки, литературы и культуры. Его издательская фирма, основанная в 1856 году и действовавшая около полувека, не преследовала коммерческих целей.

Ее основная задача заключалась в популяризации работ выдающихся деятелей общественной мысли, писателей, поэтов России. Именно здесь вышли в свет сочинения В.Г. Белинского, Н.А. Некрасова, Н.П. Огарева, А.В. Кольцова, И.С. Тургенева, Н.Г. Чернышевского, других писателей, публицистов.

Первой книгой издателя-мецената явился выпуск в феврале 1856 года сборника стихов А.В. Кольцова со статьей В.Г. Белинского.

Далее вышла первая книга стихов Н.П. Огарева, друга и сподвижника Герцена, сборник гражданской лирики Н.А. Некрасова, который открывался стихотворением «Поэт и гражданин», книга опального поэта А.И. Полежаева, отданного Николаем I в солдаты.

Начальный период деятельности фирмы завершился в 1862 году изданием собрания сочинений В.Г. Белинского в двенадцати томах.

В пореформенный период купец-раскольник отошёл от крайней оппозиции и радикализма в сторону либерализма.

Продолжая издательскую деятельность, он выпустил первое издание «Отцов и детей» И.С. Тургенева, книги стихов А.А. Фета, Я.П. Полонского, С.Я. Надсона, книги таких русских иториков, как Т.Н. Грановский, И.С. Забелин, В.О. Ключевский, крупнейших зарубежных историков: «Всеобщую историю» Г. Вебера в переводе Н.Г. Чернышевского, «Всеобщую историю» Э. Лависса и А. Рамбо, «Римскую историю» Т. Моммзена; труды зарубежных философов, экономистов и искусствоведов: Дж. Милля, Д. Риккардо, Д. Юма, А. Смита, Карьера, Шмидта и т.д.; памятники мировой классики: «Илиаду» Гомера, «Гулистан» Саади, сочинения В. Шекспира и др.

По справедливому замечанию современника, его издания представляли «целый пантеон знаменитых людей». Трудно было найти человека, — и не только в Москве, во и по всей России, — которого можно поставить рядом с Солдатёнковым по уровню издания фундаментальных сочинений, трудов самых разнообразных отраслей знаний.

Его деятельность способствовала тому, что русская научная литература обогатилась целым рядом изданий, которые без его помощи и содействия долго бы не появились в России. Эти издания не приносили прибыли, но К.Т. Солдатёнков исходил в этом деле из высоких целей и идеалов добра: он стремился сделать свой вклад в развитие отечественной культуры, приблизить и обогатить ее ценностями мировой цивилизации.

В Москве дом Солдатёнкова К.Т. славился замечательной библиотекой и ценным собранием картин, которые он завещал Румянцевскому музею (ныне Российская государственная библиотека). Важнейшим вкладом мецената в русскую культуру являлась его издательская деятельность.

Современникам нашим будет особенно интересно узнать о том, что Солдатёнковым К.Т., в целях содействия приобщению России к международному рынку, международным экономическим связям, была выпущена большая серия произведений классиков мировой экономической науки. Эта серия, носившая название «Щепкинской библиотеки», была ценнейшим учебным пособием для студентов.

Он регулярно вносил пожертвования в фонд Румянцевского музея, Московского музея, давал средства на другие общественные мероприятия. Например, в 1856 году он выделил огромную по тем временам сумму (86 тысяч рублей серебром) на строительство каменного корпуса в Измайловской военной богадельне (здание сохранилось, ныне в нем размещается один из филиалов Государственного исторического музея).

Кунцевская усадьба, купленная в 1865 году К.Т. Солдатёнковым у родовитейших Нарышкиных, стала одним из центров московской культуры.

Желанными гостями здесь были переводчик Шекспира Н.Х. Кетчер, историк И.Е. Забелин, советчик по издательскому делу М.П. Щепкин, выдающиеся русские художники Репин, Крамской, Поленов, писатели И.С. Аксаков, И.С. Тургенев, артисты московских театров, другие представители тогдашней интеллигенции.

В имении богатого мецената царила праздничная атмосфера, организовывались шумные фейерверки, балы. По воспоминаниям Веры Павловны Зилоти (урожденной Третьяковой), в Петров день всегда бывало вечером гулянье «перед дворцом нашего Кузьмы Медичи».

Громадные дарственные остались по завещанию К.Т. Солдатёнкова, умершего на 83-м году жизни: 1 млн. рублей он выделил на строительство ремесленного училища и 1,2 млн. рублей - на постройку больницы (всего после него осталось имущества на 8 млн. рублей).

Предсмертная воля мецената выражалась конкретно: в Москве должна быть создана «бесплатная больница для всех бедных без различия званий, сословий и религий». Лишь в 1908 году на Ходынском поле состоялась закладка больницы.

Через два года была открыта её первая очередь, а в 1913 году - вторая. Рассчитана она была на 505 пациентов, но размещалось в ней значительно больше, так как мест в лечебницах «первопрестольной» остро не хватало.

Ныне это одно из крупнейших медицинских учреждений Москвы - Городская клиническая больница имени С.П. Боткина. Так она стала называться в 1920 году, а до того называлась в народе Солдатёнковской.

В этих названиях соединились имена и судьбы известного московского мецената и представителя другой известной купеческой семьи - Боткиных, оставивших заметный след в отечественной истории.

Сергей Петрович Боткин, врач-терапевт, основатель школы русских клиницистов, был сыном учредителя крупного чаеторгового и сахаропромышленного дела, Петра Коновича Боткина.

В соответствии с завещанием Солдатёнкова К.Т. книги и картины в кунцевской усадьбе, библиотека, статуи, бюсты, вся картинная галерея в московском доме, приобретенная в 1857 году у князя Львова, «в полном составе по имеющимся описям» жертвовались Румянцевскому музею.

Немалые суммы и вклады завещались им на развитие образования, науки, культуры: в Московский университет - 65 тыс. рублей на учреждение восьми стипендий на каждый факультет; на учреждение стипендий мужской и женской гимназии в Москве - 40 тыс. рублей; Обществу для пособия нуждающимся студентам Московского университета - 20 тыс. рублей; Российской академии наук - 20 тыс. рублей и многое другое.

По различным оценкам, К.Т. Солдатёнковым передано в общественное пользование в виде пожертвований, вкладов или в другой форме практически все капиталы, нажитые им за годы самостоятельной предпринимательской деятельности.

Поэтому и в памяти соотечественников он остался человеком, который, как говорилось в одном из посвященных ему стихотворных некрологов, «и миллионы покорив, не покорился миллионам».

Имя Третьякова Павла Михайловича (1832-1898 г.г.), человека одаренного, самобытной русской натуры, вышедшего из старинной , но сравнительно небогатой семьи купцов из Замоскворечья, является одним из величайших в истории меценатства России.

Значение и масштабы его меценатской деятельности беспримерны. Дело служения национальным интересам он превратил в основную цель своей жизни, видя в этом своего рода миссию, возложенную на него Провидением.

В 1893 году в статье, посвященной передаче Москве Третьяковым художественной галереи, В.В. Стасов так отзывался о значении дела Третьякова: «...его картинная галерея мало похожа на другие русские наши галереи. Она не есть случайное собрание картин, она есть результат знания, соображений, строгого взвешивания и, всего более, глубокой любви к своему дорогому делу... Он сделался настоящим, глубоким и тонким знатоком живописи... Он не терял главную цель из виду, он не переставал заботиться всего более о русской школе».

Согласно «формулярному списку о службе» Московской купеческой управы 1895 года, П.М. Третьяков получил потомственное почетное гражданство в 1856 году, но продолжал «выбирать» купеческие свидетельства и до конца своих дней числился «купцом первой гильдии».

В 1880 году «за успехи и труды» удостоился «царской милости» - получил почетное звание коммерции-советника, что было редчайшим случаем: ведь подобное звание присваивалось вопреки воле самого предпринимателя, а вся «операция» осуществлялась за его спиной руководителями Московского биржевого комитета и купеческого общества.

П.М. Третьяков принимал активное участие в общественной жизни, являясь членом совета Московского художественного общества, совета Московского попечительства о бедных, выборным и старшиной Московского биржевого общества, членом советов Московского коммерческого и Александровского коммерческого училищ, Московского отделения Совета торговли и мануфактур.

Все это говорило о его несомненном авторитете в деловых кругах. В своем промышленном предприятии, ставшем под его управлением одной из крупнейших льняных мануфактур страны, он видел прежде всего источник средств для меценатства.

Высокие идеалы, которыми он руководствовался, выделяли предпринимателя-мецената даже из общества купцов-меценатов и любителей искусства того времени.

В письме своей дочери Александре Павловне Боткиной П.М. Третьяков подчеркивал: «Моя идея была с юных лет наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; эта мысль не покидала меня никогда во всю жизнь».

Начав с простого увлечения собирательством произведений живописи, распространенного среди московского купечества того времени, он пришел к идее создания национальной художественной галереи, осознанию социальной значимости искусства, необходимости сохранения и приумножения коллекции как своего гражданского долга. В середине 1850-х годов началась работа по собиранию картин русских мастеров кисти П.М. Третьяковым.

Первыми среди них были «Искушение» Р.Г. Шильдера и «Финляндские контрабандисты» В.Г. Худякова. Сравнительно быстро у мецената-предпринимателя формируется самостоятельная эстетическая концепция, свой взгляд на живопись.

В письме молодому художнику А.Г. Горавскому в 1857 году он пишет: «Мне не нужно ни богатой природы, ни великолепной композиции, ни эффектного освещения, никаких чудес... дайте мне хотя лужу грязную, да чтобы в ней правда была, поэзия, а поэзия во всем может быть, это дело художника».

Меценатская деятельность П.М. Третьякова способствовала повышению авторитета и престижа русского изобразительного искусства еще в то время, когда мало кто в него верил.

Для молодых художников сам факт приобретения (покупки) работы Павлом Михайловичем воспринимался актом общественного признания творчества. Это свидетельствовало об огромном авторитете художественного вкуса этого собирателя.

31 августа 1892 года П.М. Третьяков обратился с заявлением в Московскую городскую думу: «Желая способствовать устройству в дорогом для меня городе полезных учреждений, содействовать процветанию искусства в России и вместе с тем сохранить на вечное время собранную мною коллекцию, ныне же приношу в дар Московской городской думе всю мою картинную галерею...»

Коллекция, переданная им городу, включала, согласно составленному им перечню, 1276 картин, 471 рисунок и 9 скульптур русских мастеров. В ней были представлены все школы и направления отечественного изобразительного искусства XVIII и XIX столетий и все сколько-нибудь известные имена.

Современники отмечали, что коллекция Третьякова - это не только собрание картин, а целый пантеон русской духовной жизни в благородных ее стремлениях и порывах.

По известному изречению И.Е. Репина, П.М. Третьяков «довел свое дело до грандиозных, беспримерных размеров и вынес один на своих плечах вопрос существования целой русской школы живописи. Колоссальный, необыкновенный подвиг».

Его усилиями была создана картинная галерея выдающихся представителей русской культуры.

В соответствии с его заказами ведущими мастерами второй половины XIX века были исполнены портреты И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, И.А. Гончарова, Н.А. Некрасова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Л.Н. Толстого, А.Н. Островского, Ф.И. Тютчева, Н.Г. Рубинштейна, П.И. Чайковского, Т.Г. Шевченко и др.

Известная переписка П.М. Третьякова с И.Н. Крамским, И.Е. Репиным, В.Г. Перовым и другими живописцами показывает, какие значительные организационные трудности приходилось преодолевать человеку, стремившемуся сохранить талантливые изображения выдающихся людей страны.

Внимание П.М. Третьякова, его моральная и материальная поддержка художников-передвижников говорят о том, как чутко улавливал он все новое, талантливое, что появлялось в изобразительном искусстве России.

Основную часть третьяковского собрания составили работы И.Н. Крамского, В.Г. Перова, И.Е. Репина, В.Е. Маковского, К.А. Савицкого, В.Д. Поленова, В.И. Сурикова, Н.А. Ярошенко и ряда других мастеров этого мощного демократического направления в русском изобразительном искусстве второй половины XIX столетия.

Не ограничиваясь работами одного направления в живописи, он стремился пополнять галерею также лучшими произведениями не только современной школы, новой тематики, но и старых мастеров. Для этого П.М. Третьяков приобретал картины А.П. Антронова, И.П. Аргунова, Ф.С. Рокотова, Д.Г. Левицкого и т.д.

Авторитет П.М. Третьякова укрепляло не только собирание произведений талантливых художников, в чем он руководствовался высокими эстетическими требованиями. Этому способствовала и его большая работа по оказанию материальной и моральной помощи мастерам кисти.

Характерно, например, его активное участие в судьбе В.Г. Перова (1833/34-1882 г.г.), одного из крупнейших мастеров живописи XIX столетия, известного идеолога нового демократического, реалистического направления (передвижничества) второй половины XIX - начала ХХ веков.

Уже в ранних работах заявив о себе как о художнике-гражданине, он, нищий студент Московского училища живописи, выходец из бедной провинциальной семьи, и в дальнейшем был верен остросоциальной тематике. Это вызывало «неудовольствие» властей, консервативного руководства Академии художеств.

Его картина «Сельский крестный ход на пасху», вызвавшая скандал в Петербурге во время выставки Общества поощрения художников в 1861 году, была снята с выставки. После чего ее сразу приобрел П.М. Третьяков.

Характерным для меценатов-предпринимателей являлось «раздвоение личности».

Эту социальную особенность, присущую и П.М. Третьякову, отмечал К.С. Станиславский, выдающийся актер и режиссер, выходец из старинной купеческой семьи: «С утра и до ночи работал он в конторе или на фабрике, а вечером занимался в своей галерее или беседовал с молодыми художниками, в которых чуял талант.

Через год-другой картины их попадали в галерею, а они сами становились сначала просто известными, а потом знаменитыми. И с какой скоростью меценатствовал П.М. Третьяков!

Кто бы узнал знаменитого русского Медичи в конфузливой, робкой, высокой и худой фигуре, напоминавшей духовное лицо! Вместо каникул летом уезжал знакомиться с картинами и музеями Европы, а после, по однажды и на всю жизнь намеченному плану, шел пешком и постепенно обошел сплошь всю Германию, Францию и часть Испании».

Однако любовь к искусству, ставшая основным смыслом его жизни, не заслоняла предпринимательские интересы, которые давали материальное обеспечение деятельности П.М. Третьякова.

«Я менее чем кто-нибудь, - признавался он в письме И.Е. Репину, - желал бы бросать деньги и даже не должен сметь этого делать; мне деньги достаются большим трудом, частью физически, но более нравственным и, может быть, я не в силах буду долго продолжать торговые дела, а раз кончивши их... я не в состоянии буду тратить на картины ничего».

Заботами и усилиями П.М. Третьякова развивалось и росло семейное торговое дело, открывались отделения и конторы в других городах и на ярмарках. Постепенное увеличение оборотов и финансовых накоплений позволило организовать собственное промышленное производство.

В середине 60-х годов XIX столетия на окраине города Костромы (Костромская губерния - один из старых центров льноводства в России) построили несколько фабрик. На их базе в 1866 году было учреждено «Товарищество Большой Костромской льняной мануфактуры» с капиталом в 270 тыс. рублей.

Его директором-распорядителем стал местный купец К.Я. Кашин, поддерживавший тесные деловые отношения с Третьяковыми и поставлявший им сырье, а также готовое полотно. 780 тыс. рублей - таковы были размеры капитала товарищества к 1879 году.

Здесь работали четыре паровые машины, 1370 человек. Фирма имела прядильное, ткацкое, отбельное производства и выпускала широкую номенклатуру изделий из льна: пряжу, нитки, брезенты, льняное полотно различного назначения.

Организационная структура паевого товарищества являлась типичной для иных российских фирм того времени. Капитал подразделялся на именные паи, номинал которых в Костромской мануфактуре был высоким - 5 тыс. рублей за пай.

Этим всем хозяйством, которое являлось одним из крупнейших предприятий отрасли, более полувека, вплоть до национализации в 1918 году, владела семья Третьяковых-Коншиных.

В письме к В.В. Стасову П.М. Третьяков назвал еще один важнейший источник своих расходов - содержание Арнольдовского училища для глухонемых детей. С 1860 года оно находилось на его попечении. Для этого училища им было выстроено трехэтажное здание на Донской улице.

Личность, характер, взгляды П.М. Третьякова отражали противоречия мировоззрения купцов-коллекционеров, живших на исходе XIX и в преддверии XX столетий. Поклонение и стоическое служение искусству сочеталось в нем, например, со стремлением несколько ограничить интересы своих детей, втиснуть их в рамки якобы общепризнанных купеческих норм.

Его старшая дочь в связи с этим писала: «Отец, любивший искусство во всех его проявлениях, доходил в нашем воспитании до абсурда, граничившего с деспотизмом».

Он, например, воспротивился ее поступлению в консерваторию, хотя она имела несомненные музыкальные способности, признанные Н.Г. Рубинштейном. Долго не соглашался пригласить в дом учителя рисования, считая, что женщина-художник — явление недопустимое, и т.д.

Это не мешало ему в быту быть скромным человеком: не употреблять спиртное, не курить, неприхотливым оставаться в еде, регулярно посещать (скорее, отдавать дань семейной традиции, так как особой религиозностью П.М. Третьяков не отличался) церковь, одеваться постоянно в темный старомодный сюртук. В нем он изображен на фотографиях и двух прижизненных портретах кисти И.Н. Крамского (1876 год) и И.Е. Репина (1883 год). Участие в больших общественных собраниях обязывало, П.М. Третьяков потому лишь несколько раз в жизни надевал фрак.

Членов семьи П.М. Третьякова отличало отсутствие всепоглощающей жажды наживы. Этому способствовала широта духовных интересов, соответствующий семейный микроклимат.

Со вниманием и заботой относясь к предпринимательским делам, Павел Михайлович до конца своих дней оставался человеком аккуратным, а порой и педантичным.

По установившейся традиции, после раннего подъема «с петухами» он работал в своем кабинете, после чего направлялся в контору, находившуюся на Ильинке, заходил на биржу, в Московский купеческий банк, членом совета которого являлся ряд лет.

С появлением фабричного производства П.М. Третьякову по несколько раз в году приходилось бывать в Костроме.

Обилие забот не влияло отрицательно на качество предпринимательского дела: все делалось высокопрофессионально и добротно, без ярких и шумных внешних эффектов, чего нельзя было сказать о многих его современниках, представителях деловых кругов тогдашней России.

А.П. Боткина, вторая по старшинству дочь В.Н. и П.М. Третьяковых, в своей работе «Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве», показывая многогранный характер личности выдающегося мецената, его разносторонние интересы, справедливо подчеркивала синхронную органичность поведения Третьякова-предпринимателя и Третьякова-мецената.

Являясь человеком своего времени, капиталистом, П.М. Третьяков доходы свои, как и остальные предприниматели России, формировал не только собственным трудом.

Эти доходы являлись результатом усилий многих рабочих, служащих, которые трудились по найму на фабриках и в конторах, «привилегиями» никакими не пользовались и работали «от зари до зари» по 11-12 часов в сутки при довольно скудном материальном обеспечении.

Так, на Новой костромской мануфактуре в 1897 году насчитывалось 4205 рабочих, которые вместе получали 61,5 тыс. руб. ежемесячно, что в среднем составляло примерно по 12 рублей 50 копеек на каждого.

Для большинства предпринимателей типа П.М. Третьякова социальная дифференциация, существование богатых и бедных воспринимались как постоянные, всегда существовавшие социальные явления.

Тем не менее, наблюдая и подтверждая нищету народную, бесправие, бескультурье, они, как патриоты и граждане, чуткие и отзывчивые люди, не оставались равнодушными, в силу своих убеждений стремились помочь людям.

Будучи людьми большого трудолюбия, они того же требовали и от других. Один из современников П.М. Третьякова вспоминал: «К тем, кто хорошо работал, Третьяков относился с полным доброжелательством. Щедро помогал, когда случалась в семье беда».

Большую роль в деятельности П.М. Третьякова, предпринимателя и мецената, играла моральная и материальная поддержка его младшего брата, Сергея Михайловича (1834-1892 г.г.).

Активно участвуя в общественной жизни, он являлся старшиной купеческого сословия (1863-1867 г.г.), членом Московского совета торговли и мануфактур (с 1868 г.), выборным Московского биржевого общества, в 1875 году получил в награду звание коммерции-советника, а ранее, еще в 1856 году, был причислен к потомственному почетному гражданству.

Много работал в городском управлении в качестве гласного (с 1866 г.), а затем как руководитель, выполняя в 1877-1881 годах обязанности Московского городского головы, заслужил уважение не только у купечества, но и у дворян.

Его современник и коллега по совместной работе в городском управлении князь В.М. Голицын, московский городской голова в 1901-1905 годах, подчеркивал, что это «умный, культурно образованный, обладавший прекрасным, но очень твердым характером» человек.

Поддерживая и помогая старшему брату, Сергей Михайлович являлся его конфидентом, которому тот доверял свои планы, волнующие его проблемы. Его вклад в организацию галереи произведений искусства, недвижимость и ценные бумаги составил примерно 800 тыс. рублей.

Кроме того, некоторые приобретения братья производили совместно, например, собрание картин В.В. Верещагина.

Выполняя благотворительные функции, С.М. Третьяков много лет был попечителем Московских мещанских училищ, членом Московского попечительства о бедных, попечителем Арнольдовского, Московского и Александровского училищ, являлся членом и субсидировал деятельность Московского художественного и Русского музыкального обществ, переводил средства Московской консерватории и Московскому училищу живописи, ваяния и зодчества.

Принимая участие в решении проблемы транспортного сообщения в центре Москвы, С.М. Третьяков на участке собственной земли вместе со старшим братом в 1871 году реализовал проект архитектора А.С. Каминского. В соответствии с этим проектом был проложен новый — и ныне действующий — проезд между Никольской улицей (улица 25 Октября) и Театральным проездом (проспект Маркса), который получил название Третьяковского.

«Любезный брат Сергей» не разделял отрешенности П.М. Третьякова от «мирской суеты». Однако это не мешало им сохранять всегда близкие родственные и уважительные отношения.

Собирая произведения искусства, он являлся, в отличие от старшего брата, скорее любителем, чем профессионалом. Тем не менее хороший вкус, высокая природная интуиция способствовали собиранию ценной коллекции западно - европейской живописи.

В неё в основном входили работы французских мастеров XIX века. В начале 1891 года эта коллекция насчитывала 69 картин, в том числе полотна Т. Руссо, К. Коро, Г. Курбе, Ж.Ф. Милле, Ф. Добиньи, Э. Делакруа, Ж. Энгра, Ж.Л. Давида, О. Ренуара и других всемирно известных художников. Стоимость произведений искусства составила почти миллион франков.

Покупая картины русских художников, Сергей Михайлович передавал их в галерею своего брата. Благодаря ему в ней появились такие шедевры русской национальной школы живописи, как «Ночь в Малороссии» А.И. Куинджи, «Птицелов» В.Г. Перова, «Деловой визит» В.Е. Маковского, «Сад ночью» И.Н. Крамского, «Гробница» В.В. Верещагина и т.д.

После смерти С.М. Третьякова, наступившей 25 июля 1892 года в Петербурге, его коллекция насчитывала 75 картин, 8 рисунков и 5 статуэток европейской работы, оцененных почти в 1,3 млн. франков.

Смерть и завещание Сергея Михайловича ускорили распоряжение П.М. Третьякова о передаче городу собрания ценнейших произведений искусства.

15 сентября 1892 года городская дума единогласно приняла дар и выразила глубокую благодарность жертвователю.

Эта весть быстро облетела страну. Положительной и восторженной была ответная реакция россиян независимо от их социального положения и убеждений.

Патриотическая акция московского купца-мецената в некотором роде всколыхнула страну.

Вот содержание одного из посвящений этому

событию:

Московские купцы, деловики — магнаты,

Они картин коллекции свои —

Шедевры русской школы, дом — палаты

И капитал Москве в дар принесли.

Поддается ли денежному, стоимостному выражению вклад коллекция, Третьяковых П.М. и С.М. в развитие национального искусства?

«Оценивать ее, — говорил В.И. Герье, выступая в думе,— нам не представляется возможным. Павел Михайлович, ввиду его прирожденной, всем известной скромности, не называет цифры. Не опасаясь быть нескромным, скажу, что общее пожертвование Третьяковых городу с недвижимостью, конечно, достигает 2000000 рублей серебром».

Эта цена уникального российского шедевра сегодня представляется весьма относительной. И хотя сами коллекционеры при жизни не ставили условий о названии картинной галереи, городская дума возбудила ходатайство о присвоении ей имени братьев Третьяковых.

Через несколько месяцев «государь-император по всеподданнейшему докладу министерства внутренних дел в 30 день апреля соизволил выразить согласие на присвоение помещению, в котором будет находиться пожертвованная городу Москве братьями Третьяковыми художественная галерея, имени Павла и Сергея Третьяковых».

16 мая 1893 года состоялось открытие крупнейшего музея национального искусства. Этот день стал праздником национальной культуры России. Свыше 111 тысяч человек побывало в галерее в первый же год ее работы — это было рекордное число посещений для нашей страны.

Известно много восторженных отзывов об этом дне. В их числе — дневниковая запись молодого В.И. Вернадского, сделанная в январе 1894 года: «Я глубоко убежден, что одна Третьяковская галерея сделает больше для развития свободного человека, чем тысяча людей».

В.В. Стасов первый в отечественной публицистике, в журнале «Русская старина» проанализировал деятельность предпринимателя-мецената П.М. Третьякова. «Остается желать, — писал он, — только одного: чтобы чудная галерея эта еще долго оставалась в руках и под распоряжением П.М. Третьякова и чтоб многие еще сокровища русского искусства, все новых и новых русских талантливых художников обогащали залы созданного Третьяковым великого народного памятника».

Следовательно, деятельность русского купца-мецената П.М. Третьякова обессмертила его имя.

И все же основная его заслуга не в дарении на благотворительные цели нескольких миллионов рублей (в этом он был не одинок), а в том, что как предприниматель-коллекционер своей целенаправленной меценатской деятельностью не только являл пример, но и утверждал новое направление предпринимательского меценатства.

Всё это давало новый импульс и способствовало дальнейшему развитию российского искусства, культуры страны.

Поэтому актуальны и сегодня слова А.П. Бахрушина (1853 -1904 г.г.) — библиографа, известного мецената, коллекционера, завещавшего в 1901 году свои коллекции Историческому музею, — о том, что такие люди, как П.М. Третьяков, — «это соль земли, это лучшие люди нации».

В основе их беспримерного национального подвига — осознание больших социальных, нравственных и патриотических задач искусства, культуры России, осуществлению которых они посвятили свою жизнь.

Первые поколения российского купечества по своему социальному происхождению представляли в основном выходцев из крестьян и из городских низов. У них не было достаточного образования. Своим первостепенным занятием они считали накопление первоначального капитала, связанного с серой, будничной работой в лавках, фабричных конторах и т.д.

Этого нельзя сказать о последующих поколениях. Их социальный облик менялся: с ростом материального благосостояния, повышением уровня образования и культуры возрастали духовные интересы, расширялись и их культурно-интеллектуальные запросы, требования к жизни.

Со временем не отдельные представители торгового предпринимательства, а целые династии, купеческие семьи постепенно приобщались к меценатской деятельности.

Так, известной династией купеческих меценатов являлась семья Щукиных, которая относилась к элитной части московского купечества, получила известность не только в России, но и внесла крупный вклад в западноевропейскую культуру.

Ее родоначальником был Петр Иванович Щукин (1853-1912 г.г.), автор интересных воспоминаний о купеческой Москве, происходивший из старообрядческого купечества Калужской губернии.

Во второй половине XVIII столетия он переехал в Москву, где стал заниматься торговлей. Московские писцовые книги с 1787 года упоминают купеческий род Щукиных.

Основатель династии являлся одним из самых известных меценатов и коллекционеров. Уже к концу XIX века П.И. Щукин имел замечательное собрание древнерусского искусства, изделий народных промыслов, рукописей и книг, для которых построил специальное здание на Малой Грузинской улице, дом № 15.

Коллекция насчитывала около 15 тысяч экспонатов. В 1905 году автор передал её в дар Историческому музею.

Его современники, например, А.П. Бахрушин, относили П.И. Щукина к серьезным знатокам, коллекционерам, которые не собирают «ничего, предварительно не собравши об этом предмете целую библиографию и не изучив его по книгам».

Он отличался от других тем, что не только собирал, но и популяризировал собранные сокровища.

Например, им было составлено подробное описание экспонатов его музея, а самые интересные документы коллекции он полностью перепечатывал в издаваемом им «Щукинском сборнике». Всего вышло десять томов этого сборника.

Уникальное щукинское собрание привлекало к себе историков и филологов, художников и скульпторов, архитекторов и искусствоведов, и просто любителей старины.

Здесь писал свои этюды для картины «Степан Разин» Суриков, Серов делал копии с персидских миниатюр для занавеса балетных спектаклей Дягилева, Аполлинарий Васнецов срисовывал со старинных планов Москвы изображение боярских теремов.

Высоко ценил щукинскую коллекцию выдающийся художник В.В. Верещагин. «Ваше собрание, — писал он меценату в 1894 году, — может быть поучительнее Третьякова, если вы проведете развитие родного искусства от грубейшего орнамента до изображения в живописи и скульптуре родных людей, природы и истории их». И высказывал надежду, что Щукинский музей «будет целою наглядною школой русского искусства».

Сергей Иванович Щукин (1854-1936 г.г.), брат П.И. Щукина, был не менее знаменит своей меценатской деятельностью и коллекционерством, играл заметную роль в деловой жизни.

Он имел звание коммерции-советника, купца первой гильдии, входил в совет Московского учетного банка, являлся совладельцем и директором текстильных фирм «Э. Циндель» и «Даниловская мануфактура», и руководителем семейного предприятия Щукиных.

К началу первой мировой войны его коллекция насчитывала 221 картину, в том числе 50 работ Пикассо, 38 — Матисса, 13 — Моне, 3 — Ренуара, 8 — Сезанна, 16 — Гогена, 16 — Дерена, 4 — Дени, 7 — Руссо.

Она стала редчайшей по своей ценности музеем новой французской живописи, которому не было равного ни в Европе, ни в самой Франции.

Можно сказать, что вся французская живопись начала XX столетия — Гоген, Сезанн, Моне, Дега — находилась в Москве, у Щукина. По мнению исследователей, в значительной степени благодаря деятельности С.И. Щукина, эстетические взгляды которого опередили свое время, в нашей стране имеется прекрасное собрание импрессионистов — подлинные художественные ценности, сотворившие ему всеевропейскую славу (в настоящее время — в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина и в Государственном Эрмитаже).

С.И. Щукин, находясь в эмиграции, откровенно и без сожаления заявлял, что он «собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны остаться там».

Младший брат С.И. Щукина, Дмитрий Иванович (1855-1932 г.г.), также являлся крупным коллекционером и меценатом — самым большим энтузиастом собирательства из всех Щукиных. Искусство было для него всем, что составляло смысл его жизни.

Собранная им библиотека книг, альбомов и журналов по искусству не имела равных себе во всей Москве. Другим коллекционерским увлечением его являлись эмали.

Со временем у него образовалась ценнейшая коллекция старой живописи, основу которой составляло собрание произведений голландской школы и других западноевропейских художников XVI-XVIII веков.

Среди них были работы Брегеля, Лукаса Кранаха-старшего, Моленара, Ватто, Бруше, Фрагонара, Терборха, Т. Лоуренса и др. — всего 604 полотна. Многие из них в настоящее время находятся в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.

«После Октябрьской революции, — писала Думова Н.Г.,— когда коллекция была национализирована и передана в Музей изящных искусств на Волхонке, Дмитрий Иванович не расстался со своим детищем и работал в музее хранителем отдела до конца своих дней».

Не менее знаменитыми своей меценатской деятельностью, чем Щукины, были предприниматели Морозовы. Наибольшую известность среди них как крупнейший представитель искусства, и прежде всего Художественного театра, приобрел Савва Тимофеевич Морозов (1862-1905 г.г.).

Происходил он из рода русских текстильных капиталистов Морозовых. По образованию химик, друг Максима Горького, сочувствовал и помогал революционерам, являлся меценатом Художественного театра, основанного в Москве в 1898 году К.С. Станиславским и В.И. Немировичем - Данченко.

Его пожертвования стали важнейшим финансовым источником деятельности этого театра.

Согласно основным принципам деятельности Художественного театра, сформулированным меценатом и зафиксированным в уставе созданного товарищества, театр должен обязательно сохранять характер общедоступного с ценами на билеты более низкими, чем в большинстве других драматических театров, а «репертуар театра должен придерживаться пьес, имеющих общественный интерес».

Выдающаяся роль С.Т. Морозова в поддержке Художественного театра не единственный пример меценатской деятельности семьи Морозовых.

О неформальном и непосредственном участии С.Т. Морозова в реконструкции, а по сути дела — в новом строительстве Художественного театра, вспоминал А.М. Горький:

«Стоя на сцене с рулеткой в руках, в сюртуке, выпачканном известью, Морозов, пиная ногой какую-то раму, досадно говорил строителям:

«Разве это работа?»

Иначе говоря, это был не только покровитель искусств, платящий по счетам, но и человек, относящийся к реконструкции театра, как к своему собственному кровному делу. Для него это означало, что он сам «пилил, забивал и красил» и даже разрабатывал особую технику световых сценических эффектов.

С окончанием строительства К.С. Станиславский, передавая С.Т. Морозову благодарность и признание общественности, отмечал: «Для общества Вы построили себе рукотворный памятник, но для нас, свидетелей Вашей деятельности, Вы завершили сегодня памятник не рукотворный. В сегодняшний день, радостный для нас и искусства, я приветствую Вас как щедрого русского мецената, избравшего область искусства для идейного служения обществу. Я радуюсь и тому, что русский театр нашел своего Морозова, подобно тому как художество дождалось своего Третьякова».

Болезнь, а затем смерть С.Т. Морозова, по словам К.С. Станиславского, оторвали от театра кусок сердца. И в юбилейные даты и по другим поводам его вспоминали с глубокой благодарностью как «бескорыстного друга искусства».

В 1923 году во время гастролей МХТа в США К.С. Станиславский рассказывал американцам о роли С.Т. Морозова в судьбе театра, о его «меценатстве с чисто - русской широтой».

Американские богачи, субсидировавшие театральные предприятия, не могли, по словам Константина Сергеевича, «понять этого человека. Они убеждены, что меценатство должно приносить доходы».

Многое давало меценатство С.Т. Морозову: интерес к жизни, приближение к искусству, общение с творческими людьми, возможность дарить им радость. Но оно не приносило ему ни доходов (напротив, огромные расходы), ни душевного покоя.

После смерти С.Т. Морозова материальное положение театра резко изменилось к худшему. Надежды на улучшение финансового положения театрального коллектива, его перспективы развития связывались с меценатством российских предпринимателей.

Им стал талантливый двадцатичетырехлетний Тарасов Николай Лазаревич — армянин, выходец из известной в Москве семьи богачей, получивший после смерти отца трехмиллионное состояние.

Судьба щедро одарила его: хозяин нефтеносных земель, член правления «Товарищества мануфактур братьев Тарасовых», совладелец большого торгового дома в Екатеринодаре, пайщик многих акционерных компаний и предприятий. Красивый, элегантный, эрудированный, наделенный изысканным вкусом.

С именами его и его друга армянина Никиты Балиева, ставшего в России первым конферансье, связано создание артистического кабаре МХТа «Летучая мышь», триумф спектакля «Царь Федор» во время гастролей в Германии, творческие находки в спектакле «Синяя птица» и много других интересных творческих исканий в многолетней летописи театра.

Недаром К.С. Станиславский, движимый чувством благодарности, назвал этот театр « театром Морозова и Тарасова». Значение этих меценатов в истории МХТа, конечно, несопоставимо, как и оказанная ими театру материальная поддержка.

Их объединяла искренняя любовь к Художественному театру. Оба они оставались до конца его верными, испытанными друзьями.

«Савва Морозов и Николай Тарасов ни в чем не были похожи: ни по внешнему облику, ни по характеру, ни по образу жизни. Но в смерти обоих, — писала Н. Думова, — видится какое-то странное совпадение. Мы уже никогда не узнаем, что заставило их нажать на курок. Но кажется иногда, что, помимо явных причин, этих двух людей (как и многих других из их круга) мучило грядущее предчувствие надвигающегося гигантского катаклизма, который сметет в небытие привычный для них мир И они, уйдя раньше, оставили о себе светлые воспоминания, а своими добрыми делами — добрую память».

Такой жизненный финал С.Т. Морозова не был случайным. Чем больше он уходил, отрывался от своего круга, чем дальше отдалялся от обычных купеческих «чудачеств» и активнее связывал себя с людьми и делами, враждебными существовавшим порядкам, тем ощутимее было недоброжелательное отношение к нему как со стороны властей, так и со стороны родственного клана, известного своими широкими матримониальными связями.

Большую роль в поддержке русской культуры сыграла еще одна знаменитая купеческая династия —Бахрушиных.

Жизнь нескольких поколений этой династии, сохранившаяся о них память позволяют ответить и на ныне весьма актуальные вопросы: как научиться сочетать коммерцию с порядочностью, сколь праведны могут быть торгово-предпринимательские капиталы?

Семья их была богата талантами. Она дала Россиипредпринимателей, ученых, коллекционеров: Сергей Владимирович Бахрушин - видный историк, Алексей Петрович Бахрушин - известный коллекционер, Алексей Александрович Бахрушин - основатель первого в мире театрального музея.

Однако более всего Бахрушины известны на ниве благотворительности.

В их семье существовал обычай: по окончании каждого года, если он был в финансовом смысле благоприятный, выделять определенную сумму денег на дела благотворения. В общей сложности они отдали на благотворительные цели около пяти миллионов рублей. В России конца XIX столетия это были колоссальные деньги.

Их называли “профессиональными благотворителями”. На средства Бахрушиных создано большое число учреждений общественного призрения: детский приют со школой и ремесленным училищем, сельскохозяйственная колония - приют, шесть начальных городских училищ, дом бесплатных квартир для вдов с детьми, народный дом с учебно-ремесленными мастерскими и т.д.

Известно, что в дореволюционной концепции здравоохранения особое место отводилось больницам для хронических и неизлечимых больных. Они занимали промежуточное положение между обычной больницей и домом призрения.

Таким учреждением должна была стать больница братьев Бахрушиных. В 1882 году братья Петр, Александр и Василий обратились в городскую управу с предложением о пожертвовании 450 тысяч рублей на устройство больницы для хронических больных.

В 1885-1886 годах на Стромынке по проекту архитектора Б.В. Фрейденберга построили живописный комплекс краснокирпичных зданий двухсоткоечной больницы. Все корпуса представляли единый архитектурный ансамбль с декоративной обработкой фасадов в русском национальном стиле.

Главный двухэтажный корпус украшал мезонин, а в подвальном этаже построили склеп для погребения семьи Бахрушиных: больница строилась как мемориальный комплекс - своеобразный фамильный мавзолей.

По уставу в Бахрушинскую больницу - ныне городская больница № 33 им. А.А. Остроумова - на лечение принимались люди всякого звания и состояния, преимущественно из “недостаточных”, то есть бедных.

Одной из немаловажных задач этого учреждения являлась разгрузка городских больниц от неимущих хронических больных, здоровье которых требовало призрения и длительного лечения.

После завершения строительства больницы Бахрушины передали ее городу, но не оставили своего попечения над ней. Например, в 1890 году они пожертвовали 350 тысяч рублей на устройство и содержание при больнице богадельни для 200 человек, страдающих неизлечимыми болезнями.

В 1903 году они построили при больнице здание родильного приюта - самое крупное в Москве родовспомогательное заведение.

Спустя 7 лет на средства, завещанные супругой Василия Алексеевича Бахрушина, Марией Федоровной, при больнице была построена амбулатория для оказания бесплатной помощи приходящим больным.

Комплекс Бахрушинской больницы действовал в строгом соответствии с указом Екатерины II, изданным еще в 1775 году. Статья 338 этого указа гласила: “Приказу общественного призрения надлежит стараться о доставлении неимущим покрова, прокормления, услужения и призрения, и через то да подастся неизлечимым неимущим хотя облегчение в их недугах”.

Еще при жизни старших представителей семьи Бахрушиных были выстроены и содержались за их счет: Бахрушинская городская больница, дом бесплатных квартир, приют и колония для беспризорных, ремесленное училище для мальчиков, дом для престарелых артистов. В Зарайске находилась богадельня имени Бахрушиных.

Из Бахрушиных-коллекционеров наиболее известны Алексей Петрович и Алексей Александрович. Алексей Александрович (1853-1904 г.г.) являлся страстным библиофилом и собирателем предметов русской старины и произведений искусства.

В 1901 году по духовному завещанию он оставил свою библиотеку, около тридцати тысяч томов, Румянцевскому музею, а коллекцию картин, рисунков, фарфора, изделий из бронзы, собрание миниатюр, табакерок и других старинных предметов, — почти двадцать пять тысяч экспонатов, — Историческому музею.

Широкую известность получил знаменитый создатель Театрального музея в Москве Алексей Александрович Бахрушин. Говоря о его собрании, П.А. Бурышкин отмечал: «Это единственное в мире собрание всего, что имело какое-то отношение к театру. Видно было, с какой любовью оно долгие годы собиралось. А.А. был большим любителем театра, долгое время председательствовал в Театральном обществе и был весьма популярен в театральных кругах».

25 ноября 1913 года А.А. Бахрушин передал свое бесценное собрание, располагавшееся в особняке на Лужниковской улице, Российской академии наук.

С идеей возрождения русского национального искусства была связана деятельность крупнейшего купеческого мецената Саввы Ивановича Мамонтова (1841-1918 г.г.). Она отразила подъем национального самосознания, который наблюдался в широких общественных слоях того времени и ярко проявился в искусстве.

Выходец из известного и просвещенного купеческого рода, по свидетельству многих современников, он был человеком разнообразных дарований: певцом — учился пению в Италии, скульптором, режиссером и автором драматических произведений.

«За что только дядя Савва сам не брался, — вспоминала его племянница, дочь П.М. Третьякова, Вера Павловна, — И пел, и сочинял стихи и музыку, и рисовал, и лепил, и актерствовал — все-то у него выходило талантливо!»

Самое главное в Мамонтове, подтверждал Бурышкин П.А., было то, что он «являлся всегда тем центром, вокруг которого группировались все, кому дороги были артистические искания».

В середине 90-х годов XIX века Савва Иванович основал знаменитую Русскую «мамонтовскую» оперу, в которой расцвели таланты Шаляпина, Рахманинова.

К.С. Станиславский в книге «Моя жизнь в искусстве» писал: «Мамонтов, меценатствуя в области оперы..., дал могучий толчок культуре русского оперного дела: выдвинул Шаляпина, сделал, при его посредстве, популярным Мусоргского, забракованного многими знатоками, создал в своем театре огромный успех опере Римского-Корсакова «Садко» и содействовал этим пробуждению его творческой энергии... Здесь же, в его театре... мы впервые увидели вместо прежних ремесленных декораций ряд замечательных созданий кисти Поленова, Васнецова, Серова, Коровина, которые вместе с Репиным, Антокольским и другими лучшими русскими художниками почти выросли и , можно сказать, прожили жизнь в доме и семье Мамонтовых. Наконец, кто знает, может быть, без него и великий Врубель не смог бы пробиться вверх к славе».

Имение Абрамцево близ Москвы, в котором Поленов и Мамонтов наряду с окружавшими их самыми талантливыми художниками, — Серовым, Коровиным, Головиным, Врубелем, Васнецовым, Нестеровым и другими, — проводили лето, стало одно время самым деятельным художественным центром.

Являясь крупным предпринимателем, строителем железных дорог, С.И. Мамонтов общероссийскую известность приобрел с постройкой Донецкой каменноугольной железной дороги, которая соединила Донбасс с Мариупольским портом и тем самым в значительной мере ускорила индустриальное развитие этого экономически важного и перспективного региона страны.

Летом 1876 года он писал жене: «Дело Донецкой дороги, в которое я вошел, и то положение, которое я в нем принял, вынуждают меня выдерживать до конца... Это было первое серьезное и большое дело, где иду во главе совершенно самостоятельно».

Получив концессию, он в основном построил дорогу в 1878-1879 годах, протяженностью примерно пятьсот верст. Окончательное строительство ее закончилось в 1882 году, когда С.И. Мамонтов с удовлетворением отмечал: «...дорога построена прекрасно». В начале 90-х годов государство выкупило ее у предпринимателя.

Однако, как справедливо отмечает А.Н. Боханов, «если бы его биография ограничивалась только этим, то вряд ли она представляла значительный интерес для тех, кто не является историком-профессионалом. Бескорыстное служение отечественной культуре, делу развития новых ее направлений, неустанный поиск оригинальных художественных форм в театре, изобразительном искусстве и всемерная поддержка новых дарований — именно это обессмертило имя С.И. Мамонтова».

Таким оно стало благодаря его умению сочетать одно с другим и делать несколько дел одновременно, благодаря тому, что предпринимательская активность не заслоняла у него душевую привязанность к искусству.

К.С. Станиславский писал в своих мемуарах, что он в одно и то же время руководил постановкой домашнего спектакля, писал пьесу, «шутил с молодежью, диктовал деловые бумаги и телеграммы по своим сложным железнодорожным делам, которых он был инициатор и руководитель».

Очевиден вклад Мамонтова С.И. в процесс творческого развития многих крупных представителей национальной культуры в конце XIX столетия.

Один из них, Федор Иванович Шаляпин, вспоминал: «Он тоже тратил деньги на театр и умер в бедности, а какое благородство линий, какой просвещенный, благородный фанатизм в искусстве».

Эта оценка великого певца России дополняет штрихи к социальному портрету выдающегося русского предпринимателя-мецената, вся деятельность которого способствовала становлению и творческому расцвету неповторимых талантов России, обогативших духовный мир многих поколений соотечественников.

Крупными меценатами, людьми разносторонних интересов, внёсшими немалый вклад не только в развитие экономики, но и культуры нашей страны, были знаменитые братья Рябушинские — представители третьего поколения этой торгово-промышленной династии.

В 1913 году Сергей Павлович Рябушинский организовал крупнейшую выставку древнерусского искусства, посвященную 300-летию дома Романовых.

Степан Рябушинский собрал редчайшую и одну из лучших в стране коллекцию иконописных работ, составил описание и издал многие из них, в том числе — икону Божией Матери Одигитрии Смоленской.

Интерес братьев Рябушинских к иконам в полной мере проявился «уже в эмиграции при создании общества «Икона». Им долгое время руководил инициатор его создания, Владимир Павлович, увековечивший свое имя этим делом. Общество многое сделало для популяризации за рубежом и русской иконы, и русской иконописи».

Рябушинский Николай Павлович, издавая художественный журнал «Золотое Руно», выступил учредителем выставки картин новейших направлений в изобразительном искусстве под названием «Голубая Роза», а также ряда других выставок, которые проводились руководимым им журналом.

Отдавая должное его авторитету, заслугам в меценатской деятельности, мы разделяем мнение, утвердившееся в современной историографии, о том, что проводимые им выставки достаточно полно отразили переходную пору в русском искусстве, его тесную связь с культурой Запада, выделившиеся в нем авангардистские течения, каждое из которых внесло свою лепту в его дальнейшее развитие на родине и в эмиграции.

Ускоренное развитие капитализма в России в XIX веке, вызвавшее рост промышленности, торговли, широкое освоение природных богатств страны, было невозможно без квалифицированных специалистов, прежде всего в области естественных и точных наук, техники и промышленности.

Именно в этот период в России был открыт целый ряд университетов и других учебных заведений, проведены реформы в области народного образования.

Не случайно в это же время один из крупнейших русских промышленников П.Н. Демидов учредил свою знаменитую премию, которая способствовала развитию российской науки, Академии наук.

«В 1831 г. в жизни Академии произошло событие: в этом году было положено начало Демидовским премиям, присуждаемым Академией».

Появилась возможность увеличить размер наград и число награждаемых лиц, а также рассматривать сочинения, написанные на более широкий круг тем. Присуждение Демидовских премий началось с 1832 года.

Был создан фонд Демидовских премий. Его учредителем стал Павел Николаевич Демидов. Установленные им ежегодные премии имели цель «содействовать к преуспеянию наук, словесности и промышленности в своем отечестве».

По составленному завещанию после смерти учредителя (1840 г.) деньги вносились в продолжение 25 лет. В Академию наук ежегодно поступало по 20000 рублей «на награды за лучшие по разным частям сочинения в России».

Полные премии составляли 5000 рублей ассигнациями (1428 рублей серебром) и половинные — 2500 (714 рублей серебром); были также суммы по 5000 рублей «на издание увенчанных академиею рукописных творений».

В соответствии с «Положением о наградах, учрежденных П.Н. Демидовым», присуждение их предоставлялось Академии наук «как первому ученому сословию в государстве». К конкурсу не допускались члены Академии наук. На получение премии могли претендовать в основном оригинальные сочинения, напечатанные на русском языке.

Книги, изданные на иностранных языках, могли участвовать в конкурсе лишь тогда, когда «рассуждали о предмете, имеющем прямое отношение к России». На конкурс принимались следующие работы:

1. «Оригинальные творения о всех отраслях человеческих познаний, как и приложений оных к пользам общественным, не исключая и простых, менее пространных рассуждений, если сии последние обогащают науку каким-нибудь новым, важным открытием.

2. Сочинения о теории изящных искусств и словесности.

3. Новые полезные изобретения или открытия на поприще промышленности с подробным их описанием и с приложением, буде признается нужным, достоверных свидетельств в том, что польза сих изобретений или открытий уже опытом дознана.

4. Учебные книги, излагающие полную систему какой-либо науки и могущие стать наряду с лучшими сочинениями сего рода в России, так и в чужих краях.

5. Ученые путешествия. Словари наук. Сочинения, излагающие историю какой-либо науки.

6. Пространные грамматики русского языка. Словари с толкованием на русском языке и др. ...»

Рукописи допускались к конкурсу лишь в виде исключения. Если рукопись отмечалась наградой, то премия выдавалась автору лишь после издания книги.

Конкурсные работы на данный год подавались до 1 ноября предыдущего года и в основном рассматривались академиками. Почти все работы рецензировались, а затем утверждались Общим собранием Академии наук, на котором с отчетом о работе Демидовской комиссии выступал непременный секретарь Академии.

5 марта 1832 года на заседании Академии наук поступило предложение, чтобы не присужденные в каком-либо году премии оставались в виде неприкосновенного капитала для создания фонда, из которого впоследствии с увеличением числа достойных отличия произведений можно было бы назначить премии для самых лучших.

Учредитель решительно отверг это предложение, заявив, что «он установил сии премии для своих современников и посему не желает, чтобы одна из них была сбережена».

Общее собрание Академии наук в 1832 году присудило первые Демидовские премии. С торжественной речью выступил президент С.С. Уваров: «Милостивые государи! По желанию благородного ревнителя наук, открывшего щедрою рукою новый источник поощрения на пространном поприще народного образования, Академия приступает в первый раз к исполнению сего во многих отношениях важного поручения. Честь и хвала тому, кто употребляет избыток своего достояния на оживление полезных трудов, на усовершенствование отечественной словесности, на доставление пособий тем, которые посвящают себя постоянным усилиям и скромной славе учености».

Отчитываясь о работе Демидовской комиссии, непременный секретарь Академии наук П.Н. Фусс сообщил, что на конкурс поступило 13 работ: по одной — по астрономии, метрологии, ботанике, торговле, философии и по две — по истории, юридическим наукам, изящной словесности и описанию путешествий. Десять работ рассмотрели рецензенты, назначенные из среды Академии наук, и три работы, не подлежащие суду Академии, — другие достойные доверия лица.

В дальнейшем среди академических изданий отчеты о присуждении премий занимали важное место. С 1836 года в них помещались не только сведения о присужденных премиях, но и отзывы ученых о многих лучших сочинениях, прошедших конкурс.

Итак, в 1832 году Демидовская комиссия впервые отметила четыре работы премиями и одну почетным отзывом. Первыми лауреатами Демидовских премий стали:

1. Г. Паукер, математик и физик. Метрология России и немецких ее провинций. Рукопись на немецком языке. Рецензенты: академики Ф. Круг, Е.И. Паррот и А.Я. Купфер. Полная премия.

2. Ю.А. Гагемейстер, экономист. Розыскания о финансах древней России. Рукопись. Рецензенты: академики А.К. Шторх, Ф.И. Круг, К.Ф. Герман и А.И. Шегрен. Полная премия.

3. Д.М. Перевощиков, астроном. Руководство к астрономии. Рецензенты: академики В.К. Вишневский, П.В. Тарханов, В.Я. Буняковский. Половинная премия.

4. Н.Г. Устрялов, историк. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Половинная премия.

П.И. Кеппен, экономист. О виноделии и винной торговле в России. Почетный отзыв.

В 1834 году на третьем заседании Демидовской комиссии поступило предложение об учреждении золотой медали для посторонних рецензентов. Были установлены большие и малые золотые медали, величиною около серебряного рубля, ценою соответственно в 12 и 8 червонцев.

В различные годы среди рецензентов-медалистов были Ф.П. Врангель (3 медали), А.Х. Востоков (2 медали), К.А. Неволин, П.Л. Чебышев и другие.

С годами авторитет Демидовских премий возрастал, требовательность к соискателям повышалась.

В 1837 году на заседании Демидовской комиссии непременный секретарь Академии наук П.Н. Фусс отметил: «Увеличивающееся с каждым годом число соискателей Демидовских премий уже ныне, в шестом году благодетельного учреждения, поставило Академию в обязанность поступать с большею строгостью не только к присуждению наград, но и в самом допущении к соперничеству».

Академия наук получила от учредителя разрешение вносить дополнения и изменения в утвержденное им Положение. Например, на 16-м присуждении премий было сделано существенное дополнение.

Вызвано оно было тем, что иногда богатый издатель нанимал автора и выпускал его сочинения под своим именем. Демидовская комиссия постановила такие издания к конкурсу не допускать.

Спустя двадцать лет после учреждения премий П.Н. Фусс писал: «Сначала... в присуждении наград наблюдалось крайняя снисходительность. Но по мере большего развития учреждений росло и соперничество... Судьи стали взыскательнее и все труднее становилось стяжать венок победителя».

В 1865 году состоялось последнее 34-е присуждение учрежденных П.Н. Демидовым наград. В Демидовскую комиссию этого года вошли академики Б.С. Якоби, Ю.Ф. Фрицше, И.И. Срезневский, Ф.И. Рупрехт, Я.К. Грот, П.Л. Чебышев, Ф.И. Видеман, А.А. Куник, А.А. Шифнер, Н.И. Кокшаров, В.В. Вельяминов-Зернов, А.Н. Савич, Л.И. Шренк, П.П. Пекарский, В.П. Безобразов и К.И. Максимович.

Из них — 8 лауреатов премии, ставших ими до избрания академиками. Председателем Демидовской комиссии являлся непременный секретарь Академии наук К.С. Веселовский.

За время работы Демидовской комиссии, 1832-1865 годы, было рассмотрено 903 работы, из них поступило от авторов 836 и принято без их просьбы 67 работ. В их числе — 750 печатных сочинений и 139 — в рукописях, 769 — на русском языке, 120 — на иностранных языках. Рассмотрено в Академии наук 583 работы, вне Академии — 230. Возвращено без обсуждения 40 работ.

За весь период присудили 55 полных наград, однако выдали только 53 полные премии, поскольку А.Н. Демидов и Б.С. Якоби от денег отказались, 220 — половинных премий, 127 работ отмечено почетными отзывами, выданы суммы на издание 27 рукописей. На полные награды было израсходовано 75684 рубля, на половинные — 157080 рублей, на издание рукописей — 18803 рубля.

Всего же Демидовская комиссия использовала 251567 рублей; не считая золотых медалей, из них было выдано 58 больших медалей по 12 червонцев каждая и 45 малых — по 8 червонцев.

Следовательно, за годы второй трети XIX столетия Петербургская Академия наук израсходовала свыше четверти миллиона рублей на награды отечественных ученых за их лучшие работы. При этом Демидовские премии оказались наиболее универсальными, из всех предыдущих и текущих наград, присуждаемых Академией наук.

Сам факт существования Демидовских премий в течение трети XIX столетия — памятная страница в истории российской науки и меценатства.

Лауреаты ее вошли в славную когорту деятелей науки и техники, внесших свой вклад в развитие отечественной и мировой культуры, исторических и естественных наук, промышленности.

Труды выдающихся ученых, лауреатов Демидовской премии, знаменуют наивысшие достижения в своей области знания: Н.И. Пирогова — в медицине, И.М. Сеченова — в физиологии, Б.И. Менделеева — в химии, П.Л. Чебышева — в математике, А.Х. Востокова — в филологии, Б.С. Якоби — в электротехнике, П.П. Аносова — в металлургии.

Книги лауреатов Демидовских премий оказывали немаловажное социальное воздействие на современников и привлекали внимание не только узких специалистов, но и широкую читательскую аудиторию. В их числе находились многие выдающиеся личности России.

Так, в библиотеке А.С. Пушкина были книги И.Ф. Крузенштерна, А.И. Левшина, Н.Г. Устрялова, С.П. Шевырева, А.О. Ишимовой, словари Ф. Рейфа и П.И. Соколова. В библиотеке поэта имелись три книги Н.Я. Бичурина, причем две из них с автографами.

В «Истории Пугачева» А.С. Пушкин использовал предоставленную ему Н.Я. Бичуриным еще не изданную его работу «Историческое обозрение ойротов и калмыков с XV столетия до настоящего времени», которая вышла в 1834 году и тоже имелась в библиотеке поэта.

Личная библиотека М. Горького в Москве включала книги А.Н. Афанасьева, П.А. Бессонова, И.Е. Забелина, И.М. Снегирева, П.Н. Рыбникова, Н.Я. Бичурина, И.Д. Беляева, А.Н. Пытина, С.М. Строева, Ю.А. Гагемейстера, П.И. Иванова, Н.И. Костомарова, Д.А. Толстого, П.Н. Кудрявцева, П.М. Леонтьева.

Наиболее значимые труды лауреатов Демидовских премий переиздаются и поныне привлекают внимание современного читателя, исследователя, историка.

Например, переиздавались полные собрания сочинений Д.И. Менделеева, П.Л. Чебышева, Н.И. Пирогова. Печатались избранные труды П.П. Аносова, К.К. Клауса, Б.С. Якоби, Н.Я. Бичурина.

Много раз выходили книги русских путешественников И.Ф. Крузенштерна, Ф.Л. Литке, Ф.П. Врангеля, Л.А. Загоскина.

В Амстердаме в 1969 году издано двухтомное репродуцированное издание «Флоры Байкало-Амурской земли» Н.С. Турчанинова. Работы ученых до сих пор служат людям, необходимы им.

В современных условиях продолжается исследование биографий лауреатов Демидовских премий.

В академической серии «Научные биографии» вышли книги о таких лауреатах, как П.П. Аносов, Ф.П. Врангель, Д.И. Журавский, К.Ф. Кесслер, К.К. Клаус, Н.И. Кокшаров, И.Ф. Крузенштерн, Ф.П. Литке, Д.И. Менделеев, Ф. Миндинг, А.Д. Нордман, Х. Пандер, М.Ф. Рейнеке, А.Н. Савич, И.М. Сеченов, О.И. Сомов, А.М. Филомафит-ский, П.Л. Чебышев. Ряд лауреатов еще ждут своих биографов-исследователей.

Следовательно, эти награды, премии российского мецената, присуждаемые Академией наук, явились не только материальной поддержкой, но и важным социально-значимым вознаграждением за нелегкий труд ученых России. Они способствовали дальнейшему развитию отечественной науки, новым научным открытиям.

Российскому предпринимательскому меценатству известны и другие формы помощи, поддержки отечественной науки, высшего образования, здравоохранения.

По инициативе передовой профессуры с 1906 года в России начали создаваться «народные университеты». Наибольшую известность получил открытый в 1908 году на средства видного общественного деятеля и мецената А.Л. Шанявского (1837-1905 г.г.) народный университет в Москве.

В нем бесплатно преподавали лучшие профессора Московского государственного университета. В университет принимались лица всех званий и состояний, независимо от пола, возраста, национальной принадлежности.

Обучение было бесплатным. Первое отделение университета давало знания в объеме средней школы, второе — университета.

К социальным особенностям российского предпринимательского меценатства относится и такая его необычная форма, как крупные анонимные переводы. Иногда немало их поступало в виде адресной помощи, поддержки, например, учебным, лечебным учреждениям страны.

В 1910 году один «неизвестный» внес 225 тысяч рублей в фонд университета имени А.Л. Шанявского, а другой — 100 тысяч рублей на устройство «противотуберкулезного учреждения».

Первый в России опыт организации попечительств о бедных, приобретенный на основе изучения зарубежных аналогов, принадлежит Москве. Здесь в 1894 году городской Думой было организовано одно общегородское и 28 участковых попечительств.

В Московской справочной книге за 1911 год констатируется, что это «положило начало новой эпохе в благотворительной деятельности всего города, так как городские попечительства представляют из себя организацию, которая дает всем благотворительным обществам и учреждениям города действовать рука об руку в деле помощи неимущему населению».

Примечательно, что во главе многих московских участковых попечительств о бедных стояли энтузиасты благотворительного движения, люди, занимавшие высокие посты во второй столице страны, известные ученые, предприниматели, меценаты.

Например, в Хамовническом попечительстве председательствовал видный историк, профессор Московского университета, основатель Высших женских курсов в Москве, положивших начало женскому высшему образованию в России, теоретик и практик благотворительности В.И. Герье, в Якиманском — А.А. Бахрушин, купец и предприниматель, прославившийся открытием первого в мире частного литературно-театрального музея и сейчас носящего его имя, а также принадлежностью к семье, членов которой называли «профессиональными благотворителями».

Следовательно, этими и другими российскими «слугами милосердия», как они себя иногда именовали, была, по существу, выстрадана сложившаяся в конце XIX столетия и развивавшаяся до 1917 года сеть участковых благотворительных организаций. В их ведении которых находились детские приюты, смешанные приюты для детей и престарелых, однокоечные и двухкоечные квартиры, ясли, детские летние колонии, — предшественники пионерских лагерей и здравниц,— общежития, богадельни, приюты для хронических больных, инвалидные мастерские, бесплатные и дешевые столовые, кустарные заведения.

Подобная деятельность, например, московских попечительств, равно как и их уставные, отчетные, финансовые и другие документы и материалы, стала показательной для их современников, последователей, в том числе и в сельской местности.

Это дает основание и ныне обратиться к изучению богатого опыта этих социальных служб прошлого. Он ценен и сегодня, прежде всего, для тех, кто уже начал и продолжает нелегкую работу в социальных структурах по месту жительства.

Тем самым благотворители, меценаты нашей страны с рубежа минувшего в социальную историю России столетий способствуют современным предпринимателям и их структурам, социальным специалистам, профессионалам в их творческом поиске рациональных форм, методов и приемов работы по оказанию помощи подопечным соотечественникам, демонстрируя и подтверждая реальную живую связь времен, историческую преемственность поколений россиян.

Послесловие

“Одним из отличительных

признаков великого народа

служит его способность подни-

маться на ноги после падения”

В.О. Ключевский

“Пережив лихие времена

униженья, смуты и

насилья,

возродись, огромная

страна,

вольная и вечная Россия!”

Станислав Зооллотцев

Таким образом, во второй половине XIX - начале XX веков новый класс предпринимателей все заметнее и весомее утверждал себя и в меценатской деятельности.

В основной своей массе его представляли выходцы, чьи социальные истоки были связаны с крестьянством, городскими низами, купечеством. Многие из них исповедовали старообрядчество, несли с собой новые представления о народности, гражданственности, истории Родины.

В сравнении с рафинированным дворянством новые российские медичи из состава торгово-промышленного предпринимательства во многих случаях, особенно в первых поколениях, были менее образованны.

Однако они лучше знали жизнь людей из народа, их потребности и проблемы, проявляли большой и активный интерес к народным, православным истокам и корням российской культуры, ее гражданским основам.

Более известные из них поддерживали национальные традиции в мире искусства и литературы в противоположность модным европейским веяниям дворянства, его увлечению классицизмом и академизмом.

Наиболее полное и объективное восприятие предпринимательского меценатства возможно в единстве с той социальной средой, теми реальными историческими условиями, в которых эта деятельность осуществлялась.

Ее социальная особенность в России состояла в том, что инициаторы, авторы добрых дел не только меценатствовали, «собирали, поощряли, пропагандировали» благотворение, но и вынуждены были систематически бороться (как в своей среде, так и вне ее) с силами противодействия, преодолевать порой тяжелую атмосферу непонимания, зависти и вражды, которую питали консервативные традиции заодно с сословными амбициями.

Сложным и противоречивым был путь развития российского предпринимательского меценатства: от психологии крепостнического рабства и сословной ограниченности к высоким культурным достижениям, современному цивилизованному сознанию.

Этот путь, проявившийся в нескольких поколениях, прошли многие крупнейшие династии деловых людей нашей страны.

Их благотворительная деятельность отмечалась орденами, званиями, чинами. В числе удостоенных дворянского титула, например, стали А.А. Бахрушин (за реконструкцию музея Академии наук), П.И. Щукин (за передачу коллекции документов и предметов русской старины Историческому музею).

Предприниматель Л.С. Поляков за существенную финансовую поддержку, оказанную Румянцевскому музею и Музею изящных искусств, был представлен к орденам Владимира III степени и Станислава I степени. Это явилось основанием также для получения им дворянского титула.

Современники высоко оценили заслуги промышленника Ю.С. Нечаева-Мальцева в строительстве Музея изящных искусств в Москве: наградой ему стал орден Белого орла.

Предприниматели России в большинстве своем смогли возвыситься над узкоклассовыми интересами своих социальных групп. Их деятельность была осознанной и целенаправленной, связанной с ростом национального самосознания в российском обществе.

Она была проникнута потребностью укрепления национального духа, престижа России, развития национальной идеи. В то же время эта деятельность не лишена была особого национального колорита, так как вобрала в себя разнообразные вкусы, пристрастия и характеры меценатов.

Не имея особых дарований в конкретных сферах художественного творчества, но объединенные общим стремлением к народному просвещению и культурному созиданию, они обладали высокими патриотическими и эстетическими чувствами, ощущали нравственную потребность способствовать прогрессу просвещения и культуры Отечества.

Их деятельность отмечена стремлением обогатить жизнь людей созданием художественных собраний, изданием книг, другими добрыми делами.

Они являлись инициаторами и организаторами крупных начинаний в культурной сфере страны, оказывали значительную поддержку в деятельности учёных, писателей, художников, музыкантов России.

Анализируемые процессы происходили в тесной взаимосвязи с капиталистической модернизацией экономики России. Менялся социальный состав общества.

С вступлением на капиталистический путь развития росло экономическое значение и социальная роль российского предпринимательства.

Частную благотворительность и меценатство этого периода нашей страны можно оценить как уникальное социальное явление в мировой практике: интегрируя огромные средства, получаемые от успешной предпринимательской деятельности, русские промышленники, купцы, банкиры использовали их для благотворительности с невиданной миру щедростью.

Алексеевы, Бахрушины, Лепешкины, Лямины, Морозовы, Рукавишниковы, Третьяковы, Солдатёнковы и другие отчисляли немалые средства на школы, училища, институты, университеты и т.д.

Во многих случаях подобные предпринимательские расходы вводились как обязательные. Об этом красноречиво свидетельствуют сохранившиеся финансовые отчеты, документы предприятий.

Российские предприниматели-меценаты, стараниями которых в стране создано бесценное национальное достояние — собрания книг, произведений искусства, театры, музеи, библиотеки, многие центры духовной культуры — без преувеличения можно сказать, подготовили серебряный век русской культуры.

Однако не обошлось и без негативных социальных тенденций: вред развитию благотворительности, меценатства наносили существовавшие административное регулирование, чиновничий бюрократизм.

Так, благое дело отмечать орденами и чинами, почетными званиями и сословными привилегиями наиболее крупных и заслуженных благотворителей, меценатов России превращалось порой для предпринимателей в самоцель.

Складывалось циничное отношение, подрывались высоконравственные основы бескорыстной жертвенности.

На этом социальном фоне эгоистических интересов толстосумов еще ярче предстает деятельность тех, кто бескорыстно служил своему народу, России.

Сегодня становится особенно очевидным, что многообразная деятельность подвижников российской культуры интегрировала их лучшие национальные качества и способствовала распространению в России достижений мировой культуры, приобщению к ним русского народа.

Следствием подвижнических усилий, активной меценатской деятельности отдельных ярких, выдающихся личностей нашей страны стало то, что социальный феномен российского меценатства приобрел не только широкую всероссийскую, но и мировую известность.

В нем выделяются те имена собирателей, покровителей и просветителей, которые неразрывно связанны с развитием культуры в нашей стране, её социальной историей и которые всегда будут вызывать уважение и признание потомков.

Павел Михайлович Третьяков, Савва Тимофеевич Морозов, Савва Иванович Мамонтов, Козьма Терентьевич Солдатёнков, Павел Николаевич Демидов, братья Александр, Василий и Пётр Бахрушины, Сергей, Степан и Николай Рябушинские и другие — их помнят и чтут потомки.

Уходят поколения, меняются социально-политические ориентиры, но не исчерпаем свет их НРАВСТВЕННОГО ПОДВИГА.

В этом объективно заключался основной смысл и главный социальный мотив необыкновенного по своим масштабам российского предпринимательского меценатства. В этом залог возрождения великих традиций России.

Литература

Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994.

Белоусов И. Ушедшая Москва. - Л., 1927.

Большаков А.А. Древняя Русь IХ - ХIII вв. - М., 1997.

Большая советская энциклопедия. 3-е изд. - М., 1977.

Боткина А.П. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. - М., 1951.

Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. - М., 1989.

Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М., 1990.

Вернадский В.И. Основою жизни - искание истины //Новый мир. - 1988. - № 3.

Власов П.В. Обитель милосердия: о дореволюционных московских благотворительных учреждениях. - М., 1991.

Гавлин М.А. Социальный состав крупной московской буржуазии во 2-й половине ХIХ в. //Проблемы отечественной истории. - М., 1973. - Ч. 1.

Голицын В.М. Москва в семидесятых годах //Голос минувшего. - М., 1919. - № 5 - 12.

Горький А.М. О предпринимателях России //Красная Новь. - 1924. - № 2.

Горький А.М. Полн. собр. соч. Т.16. - М., 1973.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - М., 1956. Т.1.

Демская А.А. Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. - М., 1973.

Доклад Министра финансов о государственной росписи доходов и расходов на 1900 год. - С. - Пб., 1901.

Думова Н.Г. Московские меценаты. - М., 1992.

Думова Н.Г. Друзья Художественного театра //Знамя. - 1990. - № 8.

Двадцать первое присуждение учрежденных П.Н. Демидовым наград. - С.-Пб., 1852.

Жданова И.С. Некоторые аспекты мотивации меценатской деятельности //Социальное развитие: традиции. проблемы и перспективы (тезисы годичных научных чтений МГСУ). - М., 1996.

Зилоти В.П. В доме Третьякова: Мемуары. - М., 1992.

Зильберштейн И.С. Николай Бестужев и его живописное наследство: история создания портретной галереи декабристов //Литературное наследство. - М., 1956. - Т. 60. - Кн. 2.

Ежегодник Министерства финансов на 1869 год. -

С.-Пб., 1869.

История Академии наук СССР в трех томах. Т.2. - М.-Л., 1964.

История Московского купеческого общества. 1863 - 1913. - М., 1914. - Т. 5. - Вып. 2.

Из записной книжки А.П. Бахрушина. Кто что собирает? - М., 1916.

Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861 - 1900). - М., 1974.

Мартьянов П.К. Цвет нашей интеллигенции. Словарь - альбом русских деятелей ХIХ века. - М., 1893.

Мезенин Н.А. Лауреаты Демидовских премий Петербургской Академии наук. - Л., 1987.

Миронов Г.Е. История государства российского. ХIХ век. - М., 1995.

Московский Художественный театр в иллюстрациях и документах. 1898-1938 гг. - М., 1938.

Мудрогель Н.А. Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее. - Л., 1962.

Некролог: Солдатёнков К.Т. //Ист. вестник. - С.-Пб., 1901.

Нестеров Ф.Ф. Связь времен. - М., 1987.

Орлов П.Ф. Указатель фабрик и заводов Европейской России. - С.-Пб., 1881.

Основы современной цивилизации. - М., 1992.

Отчет о втором присуждении премий, учрежденных П.Н. Демидовым за 1832 год. - С.-Пб., 1833.

Платонов О.А. Русская цивилизация. - М., 1992.

Полное собрание законов Российской империи. 1-е собр. - С. - Пб., 1830. Т. ХХ.

Почему мы вернулись на Родину. Свидетельства реэмигрантов. Сборник. - М., 1983.

Положение о наградах, учрежденное П.Н. Демидовым. - С.-Пб., 1831.

Предпринимательство: история, стратегия развития. - Казань., 1994.

Пругавин А.С. Московский иллюстрированный календарь - альманах на 1887 год. - М.

Первый отчет имп. С.-Петербургской Академии наук о присуждении премий, учрежденных П.Н. Демидовым за 1831 год. - С.-Пб., 1832.

Репин И.Е. Далекое и близкое. - М., 1960.

Соловьева А.М. Выкуп частных железных дорог в России в конце ХIХ в. //Ист. записки. - М., 1968. Т. 82.

Сорокин П. Основные черты нации в двадцатом столетии //О России и русской философской культуре. - М., 1990.

Справочная книга о лицах, получивших на 1899 г. купеческие и промысловые свидетельства по г. Москве. - М., 1899.

Справочная книга по Московскому городскому общественному управлению 1911 г. - М., 1911.

Стасов В.В. Павел Михайлович Третьяков и его картинная галерея //Русская старина. - С.-Пб., 1893. № 12.

Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. - М. - Л., 1948.

Станиславский К.С. Полн. собр. соч. - М., 1960.

Толстяков А.П. Русские издатели К.Т. Солдатёнков и Н.П. Поляков //Люди мысли и добра. - М., 1984.

Толстяков А.П. Издатель К.Т. Солдатёнков и русские писатели //Книга. Исследования и материалы. Сборник. ХХV. - М., 1972.

Федор Иванович Шаляпин. - М., 1976.

Чаадаев П.Я. Сочинения. - М., 1989.

Шестое присуждение учрежденных П.Н. Демидовым наград. - С.-Пб., 1837.

Щепкин М.П. К.Т. Солдатёнков //Русские ведомости. - М., 1901. - 22 мая.

Отпечатано в Копировально-множительном центре МГСУ

107150, г.Москва, Лосиноостровская ул., 24. тел. 169-48-02

---

1 Думова Н.Г. Московские меценаты. - М., 1992; Жданова И.С. Некоторые аспекты мотивации меценатской деятельности //Социальное развитие: традиции, проблемы и перспективы (тезисы годичных научных чтений МГСУ). - М., 1996.

2 Garden M. Lyon et les Lyonnais au XVIII-e siecle. - Paris, Les Belles Lettres, 1970; Owen T.C. Capitalism and politica in Russia. Social history of the Moscow merchunts 1855-1915. - Cambridge, 1981; Gregory P.R. Russian National Income, 1885-1913. - Cambridge, Z. N-V., 1982; Reasant Economy, Culture and Politics of European Russia (1800-1921). - Boston, 1986; Lindenmeyr Adele Voluntary Associations and the Russian Autocrary: The Case of Private Charity. Pittsburgh: University of Pittsburgh Center for Russian and East European Studies, 1990.

3 См.: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - М., 1956. - Т.1. - С.94.

4 См.: Большая советская энциклопедия. 3-е изд. - М., 1977. Т.27. - С.388.

5 Нестор - древне-русский писатель, летописец XI - начала XII вв., монах Киевско-Песерского монастыря. Автор житий кн. Бориса и Глеба, Феодосия Печерского. Традиционно считается одним из крупнейших историков средневековья - автором первой редакции «Повести временных лет».

6 «Повесть временных лет» - общерусский летописный свод, составлен в Киеве во 2-м десятилетии XII века Нестором. Редактировалось Сильвестром и др. Текст включает летописные своды XI века и др. источники. История Руси в «Повести временных лет» связана со всемирной историей и историей славянства. Положена в основу большинства сохранившихся летописных сводов.

7 Цит. По: Большаков А.А. Древняя Русь IX- XIII вв. - М., 1997. - С.8.

8 Цит. По: Большаков А.А. Древняя Русь IX- XIII вв. - М., 1997. - С.8.

9 Чаадаев П.Я. Соч. - М., 1989. - С.18.

10 Сорокин П. Основные черты нации в двадцатом столетии.// О России и русской философской культуре. - М., 1990. - С.32.

11 См.: Основы современной цивилизации. - М., 1992. - С.95.

12 Платонов О.А. Русская цивилизация. - М., 1992. - С.8.

13 Цит. по: Нестеров Ф.Ф. Связь времен. - М., 1987. - С.85.

14 Жуков В.И. Социальное образование как фактор развития цивилизации. - М., 1996 г. - С.7.

15 Почему мы вернулись на Родину. Свидетельства реэмигрантов. Сборник. - М., 1983. - С.21.

16 Красная Новь. 1924. №.2. - С.41.

17 См.: Предпринимательство: история, стратегия развития. - Казань, 1994. - С.57.

18 См.: Доклад Министра финансов о государственной росписи доходов и расходов на 1900 год. - С. - Пб., 1901. - С.5.

19 РГАЛИ. Ф. 2163. Оп. 1. Ед. хр. 17. “Савва Морозов” (по рассказам очевидцев и личным воспоминаниям А.Н. Тихонова). - С.12.

20 РГАЛИ. Ф. 2163. Оп. 1. Ед. хр. 17. “Савва Морозов” (по рассказам очевидцев и личным воспоминаниям А.Н. Тихонова). - С.12.

21 По происхождению он был из рода купцов-старообрядцев. Его отец стал московским купцом первой гильдии еще в 1825 г., а род Солдатёнковых числился в купечестве с 1759 г. (См.: Справочная книга о лицах, получивших на 1899 г. купеческие и промысловые свидетельства по г. Москве. - М., 1899. - С.35). По отзывам современников, он «родился и вырос в очень грубой и невежественной среде Рогожской заставы, не получил никакого образования, еле обучен был русской грамоте и всю свою юность провел «в мальчиках» за прилавком своего богатого отца, получая от него медные гроши на дневное прокормление в холодных торговых рядах» (Щепкин М.П. К.Т. Солдатёнков //Русские ведомости. - М., 1901. - 22 мая). Ему, внуку крестьянина и сыну купца, «на роду написано» было до конца дней своих оставаться купцом-лабазником. Между тем природный ум и широкий живой интерес к жизни сделали этого человека одним из известнейших русских издателей и ценителей искусства. Отец его торговал хлопчатобумажной пряжей и ситцами. После его смерти сын продолжил его дело и расширил круг интересов: занялся дисконтом и стал пайщиком ряда банков, страховых обществ, крупных торгово-промышленных фирм, в том числе Никольской мануфактуры, принадлежавшей семье Морозовых. (См.: Толстяков А.П. Русские издатели К.Т. Солдатёнков и Н.П. Поляков //Люди мысли и добра.- М.,1984).

22 Зилоти В.П. В доме Третьякова: Мемуары. - М.,1992. - С.107.

23 См.: Некролог: Солдатёнков К.Т. //Ист. вестник. - СПб., 1901. - Т.85. - №7. - С.379.

24 ЦИАМ, ф.3, оп.3, д.440, л.1 об.-9 об.

25 Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861-1900). - М.,1974. - С.80.

26 См.: Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М.,1990. - С.153; Миронов Г.Е. История государства российского. XIX век. - М.,1995. - С.324-325.

27 См.: Толстяков А.П. Люди мысли и добра: Рус. Издатели К.Т. Солдатёнков и Н.П. Поляков. - М.,1984. - С.10.

28 См.: Пругавин А.С. Московский иллюстрированный календарь-альманах на 1887 год. - М. - С.257.

29 См.: Зильберштейн И.С. Николай Бестужев и его живописное наследство: История создания портретной галереи декабристов //Литературное наследство. - М.,1956. - Т.60. - Кн.2.  - С.7.

30 См.: Пругавин А.С. Указ. соч. - С.244, 256-257.

31 См.: Толстяков А.П. Указ. соч.; он же. Издатель К.Т. Солдатёнков и русские писатели //Книга. Исследования и материалы. Сборник. XXV. - М.,1972. - С.66-98.

32 Толстяков А.П. Указ. соч. - С.73.

33 См.: Пругавин А.С. Указ. соч. - С.281.

34 См.: Зилоти В.П. В доме Третьякова: Мемуары. - М.,1992. - С.147-148.

35 См.: Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. - М.,1989. - С.20.

36 См.: История Московского купеческого общества. 1863-1913. - М.,1914. - Т.5. - Вып.2. - С.237.

37 См.: Толстяков А.П. Люди мысли и добра: Рус. издатели К.Т. Солдатёнков и Н.П. Поляков. - М.,1984. - С.20

38 Личная жизнь и быт знаменитого мецената России, книгоиздателя и промышленника имела неожиданную пикантность, которая, возможно, вызовет интерес не только у отечественного, но и у зарубежного читателя. Козьма Терентьевич, человек глубоко верующий, старовер, прихожанин старообрядческой церкви при Рогожском кладбище, отличался склонностью к сохранению старинных русских обычаев, но был большим грешником: жил «невенчанным» с привлекательной француженкой, Клемансой Карловной Дюпюи. Особый интерес эта пара вызывала еще и тем, что Клеманса Карловна, долго прожив в России, крайне плохо понимала по-русски, сам же Солдатёнков К.Т., при всей его образованности, не знал ни одного языка, кроме русского. Однако договаривались же...(См.:Миронов Г.Е. История государства Российского. - М., 1995. - С. 305.)

39 См.: Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М.,1990. - С.135.

40 Стасов В.В. Павел Михайлович Третьяков и его картинная галерея //Рус. старина. - СПб., 1893. - №12. - С.607-608.

41 См.: Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. - М.,1989. - С.59.

42 Боткина А.П. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. - М.,1951. - С.236.

43 Там же. - М.,1951. - С.39-40.

44 Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. - М.,1989. - С.53, 70; Меценатство в России. - М.,1994. - С.23.

45 Репин И.Е. Далекое и близкое. - М.,1960. - С.162.

46 Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. - М.-Л., 1948. - С.31.

47 Боткина А.П. Указ. соч. - С.189.

48 См.: Ежегодник Министерства финансов на 1869 год. - СПб., 1869. - С.314; Орлов П.Ф. Указатель фабрик и заводов Европейской России. - СПб., 1881. - С.87; Боханов А.Н. Указ. соч. - С.48, 54.

49 Зилоти В.П. В доме Третьякова. - Нью-Йорк, 1954. - С.195.

50 См.: Боткина А.П. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. - М.,1993. - С.39-40, 189, 236.

51 ЦИАМ, ф.142, оп.5, д.1982, л.2; Боханов А.Н. Указ. соч. - С.61.

52 Мудрогель Н.А. Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее. - Л.,1962. - С.15.

53 Голицын В.М. Москва в семидесятых годах //Голос минувшего. - М.,1919. - №5-12. - С.147.

54 Мартьянов П.К. Цвет нашей интеллигенции. Словарь-альбом русских деятелей XIX века. - М.,1893. - С.265.

55 Боханов А.Н. Указ. соч. - С.72.

56 ЦИАМ ф.16, оп.127, д.25, л.3.

57 Вернадский В.И. Основою жизни — искание истины //Новый мир. - 1988. - № 3. - С.232.

58 Стасов В.В. Павел Михайлович Третьяков и его картинная галерея //Русская старина. - 1893. - № 12. - С.607-608.

59 Из записной книжки А.П. Бахрушина. Кто что собирает? - М.,1916. - С.22.

60 Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М., 1990. - С.138.

61 Из записной книжки А.П. Бахрушина. Кто что собирает? - М., 1916. - С.35.

62 Бурышкин П.А. Москва купеческая. - С.140.

63 Цит. по: Думова Н.Г. Московские меценаты. - М., 1992. - С.19.

64 См.: Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. - М., 1989. - С.30.

65 См.: Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М., 1990. - С.140-141.

66 Там же. - С.142.

67 См.: Демская А.А. Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. - М., 1973. - С.103.

68 Думова Н.Г. Московские меценаты. - М., 1992. - С.61.

69 Московский Художественный театр в иллюстрациях и документах.

1898-1938 гг. - М., 1938. - С.708.

70 Горький А.М. Полн. собр. соч. Т.16. - М., 1973. - С.499.

71 Станиславский К.С. Полн. собр. соч. - М., 1960. - Т.7. - С.494.

72 Думова Н. Друзья Художественного театра. (Из цикла «Московские меценаты») //Знамя. - 1990. - №8. - С.199-221.

73 Выходцы из подмосковного Зарайска - здесь Бахрушины прожили более двухсот лет - они торговали скотом, гоняли гурты в Москву, продавали сырые кожи. Скопив капитал, основатель московской династии Бахрушиных, Алексей Федорович перебрался в 1821 году в Москву, где купил участок земли в Кожевниках и открыл небольшую перчаточную фабрику. Дело развивалось: в 1834 году фабрика стала называться заводом, а его владелец был внесен в списки московского купечества. После смерти Алексея Федоровича его наследники, вдова и сыновья Петр, Александр и Василий, выправили пошатнувшееся было дело, модернизировали завод, оснастили его самым современным по тому времени оборудованием и он стал приносить прибыль. В 1864 году братья построили суконную фабрику, а в 1875 году создали “Товарищество кожевенной и суконной мануфактур Алексея Бахрушина сыновей в Москве.”

В деловых кругах они пользовались большим авторитетом: входили в состав Московского биржевого общества, состояли в правлениях и советах Московского Купеческого и учетного банка. Александр и Василий Бахрушины многие годы являлись членами Московской городской думы, а в 1900 году обоим было присвоено звание почетных граждан Москвы.

74 См.: Власов П.В. Обитель милосердия: о дореволюционных московских благотворительных учреждениях. - М., 1991. - С.25.

75 Полное собрание законов Российской империи. 1-е собр. - С.-Пб., 1830. - Т.XX. - С.274.

76 Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М., 1990. - С.128.

77 См.: Боханов А.Н. Коллекционеры и меценаты в России. - М., 1989. - С.14.

78 Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М., 1990. - С.127.

79 Зилоти В.П. В доме Третьякова: Мемуары. - М., 1992. - С.150.

80 Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М., 1990. - С.169.

81 Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. - М.-Л., 1948. - С.110.

82 РГАЛИ, ф.799, оп.1, д.320, л.7-8 об.; См.: Боханов А.Н. Указ. соч. - С.138.

83 РГАЛИ, ф.799, оп.1, д.320, л.11 об.

84 См.: Соловьева А.М. Выкуп частных железных дорог в России в конце XIX в. //Ист. зап. - М., 1968. - Т.82. - С.103.

85 Боханов А.Н. Указ. соч. - С.118.

86 Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. - М.-Л., 1948. - С.111.

87 Шаляпин Ф.И. - М., 1976. - Т.1. - С.303.

88 Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М., 1990. - С.192.

89 См.: Думова Н.Г. Московские меценаты. - М., 1992. - С.254.

90 История Академии наук СССР в трех томах. Т.2. - М.-Л., 1964. - С.22.

91 Русские горнозаводчики и землевладельцы Демидовы выдвинулись и приобрели известность еще в петровскую эпоху. Начало династии положил тульский кузнец Никита Демидович Антуфьев, более знакомый современникам под фамилией Демидов. Стремительно шагнули в русскую историю Никита Демидов и его старший сын Акинфий — один из первых российских промышленников. Отец и сын, фигуры своеобразные и колоритные, развернули горнозаводскую промышленность Урала. Люди умные, хитрые, жестокие — истинные дети своего века, они обладали деловой хваткой, большими организаторскими способностями, что позволило им в глухом краю за два десятилетия создать большой промышленный район. Русское железо с уральской маркой «Старый соболь» покупали в Англии и Испании, Португалии и Германии, так как своим качеством оно превосходило европейское.

Владения династии Демидовых занимали 638 тыс. десятин, включали десятки железных и медных рудников, платиновые и золотые прииски, 18 деревень и 7 заводских поселков. В Нижнетагильский горный округ входили восемь заводов, построенных еще в XVIII веке. Это было крупное, растущее хозяйство, объединявшее к середине XIX столетия уже свыше 50 заводов, на которых выплавляли 40% чугуна, получаемого в стране.

П.Н. Демидов, разделяя крепостнические взгляды своего отца, не был чужд тщеславия, интереса к искусству: по его заказу знаменитый К. Брюллов написал всемирно известную картину «Последний день Помпеи»; и ныне украшением краеведческого музея Нижнего Тагила, бывшей вотчины демидовского горнозаводского хозяйства, является портрет красавицы Авроры Карловны Шернваль, жены П.Н. Демидова, написанный также К. Брюлловым.

На нижнетагильских заводах работали механики Черепановы, создавшие в 1834-1835 гг. первый русский паровоз. Заводовладельцу импонировал интерес, проявленный к достижениям уральских механиков выдающимся немецким ученым А. Гумбольдтом.

Трудом уральских крепостных и мастеровых хозяева этих заводов нажили сказочные состояния.

92 Положение о наградах, учрежденное П.Н. Демидовым. - СПб., 1831. - С.1.

93 Там же. - С.8, 9.

94 Положение о наградах, учрежденное П.Н. Демидовым. - СПб., 1831. - С.1.

95 Отчет о втором присуждении премий, учрежденных П.Н. Демидовым за 1832 год. - СПб., 1833. - С.35.

96 За время действия Демидовских премий во главе Петербургской Академии наук стояли следующие президенты: граф С.С. Уваров (до сентября 1855 г.), граф Д.Н. Блудов (с ноября 1855 г. по февраль 1864 г.), выдающийся мореплаватель, лауреат Демидовской премии граф Ф.П. Литке (с февраля 1864 г.).

97 Первый отчет имп. С.-Петербургской Академии наук о присуждении премий, учрежденных П.Н. Демидовым за 1831 год. - СПб., 1832. - С.5.

98 Червонец — в XVIII-XIX вв. русская золотая монета 3-х рублевого достоинства.

99 Шестое присуждение учрежденных П.Н. Демидовым наград. - СПб., 1837. - С.1.

100 Первое положение о наградах издано в 1831 году, второе - в 1834 г., третье с изменениями, принятыми в 1836 и 1846 гг., - в 1847 г., четвертое - в 1851 г.

101 Двадцать первое присуждение учрежденных П.Н. Демидовым наград. - СПб., 1852. - С.7.

102 См.: Мезенин Н.А. Лауреаты Демидовских премий Петербургской Академии наук. - Л., 1987. - С.12-13.

103 За свою историю Петербургская Академия наук имела свыше двадцати именных премий, присуждаемых через определенные сроки, и несколько однократных наград. Премии учреждались в разное время, и ими отмечали труды ученых различных направлений науки. Например, Уваровские премии (с 1857 года) назначались в основном за труды по русской истории, премия имени К.Э. Бэра (с 1867 года) отмечала работы по анатомии, гистологии, эмбриологии, В.Я. Буняковского (с 1878 года) — по математическому анализу, Г.П. Гельмерсена (с 1879 года) — по геологии, палеонтологии, Ф.Ф. Брандта (с 1896 года) — по зоографии. Лишь после прекращения Демидовских наград появилась Ломоносовская премия (с 1866 года), которая присуждалась также по многим отраслям знаний.

104 ЦИАМ. Ф.179, оп.57, д.664; оп.59, д.136, 154, 293; ф.16, д.16, 117.

105 Справочная книга по Московскому городскому общественному управлению 1911 г. - М., 1911. - С.235.

106 См.: Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994. - С.65-68, 171.

107 См.: Гавлин М.А. Социальный состав крупной московской буржуазии во 2-ой половине XIX в. //Проблемы отечественной истории. - М., 1973. - Ч.1. - С.187-188.



Содержание раздела

---

---

Главная сайта

---