Формирование Московского государства (XIV-XVII вв.)

Москва и Тверь в начале XIV века

Пользуясь своими средствами и расчетливой фамильной политикой, московские князья в XIV в. постепенно сами выступали из положения бесправных удельных князей. Младшие, но богатые, эти князья предприняли смелую борьбу со старшими родичами за великокняжеский стол. Главными их соперниками были князья тверские, старшие их родичи. Действуя во имя силы, а не права, московские князья долго не имели успеха. Князь Юрий московский оспаривал великое княжение у своего двоюродного дяди Михаила тверского и погубил в Орде своего соперника, но потом сам сложил свою голову, убитый сыном Михаила. Однако окончательное торжество осталось за Москвою, потому что средства боровшихся сторон были неравны. На стороне тверских князей были право старшинства и личные доблести, средства юридические и нравственные; на стороне московских были деньги и уменье пользоваться обстоятельствами, средства материальные и практические, а тогда Русь переживала время, когда последние средства были действительнее первых. Князья тверские никак не могли понять истинного положения дел и в начале XIV в. все еще считали возможной борьбу с татарами. Другой сын Михаила тверского, Александр, призывал свою братию, русских князей, "друг за друга и брат за брата стоять, а татарам не выдавать и всем вместе противиться им, оборонять Русскую землю и всех православных христиан". Так отвечал он на увещание русских князей покориться татарам, когда изгнанником укрывался в Пскове после того, как в 1327 г., не вытерпев татарских насилий, он со всем городом Тверью поднялся на татар и истребил находившееся тогда в Твери татарское посольство. Московские князья иначе смотрели на положение дел. Они пока вовсе не думали о борьбе с татарами; видя, что на Орду гораздо выгоднее действовать "смиренной мудростью", т.е. угодничеством и деньгами, чем оружием, они усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своих замыслов. Никто из князей чаще Калиты не ездил на поклон к хану, и там он был всегда желанным гостем, потому что приезжал туда не с пустыми руками. В Орде привыкли уже думать, что, когда приедет московский князь, будет "многое злато и сребро" и у великого хана-царя, и у его ханш, и у всех именитых мурз Золотой Орды. Благодаря тому московский князь, по генеалогии младший среди своей братии, добился старшего великокняжеского стола. Хан поручил Калите наказать тверского князя за восстание. Тот исправно исполнил поручение: под его предводительством татары разорили Тверское княжество "и просто рещи, - добавляет летопись, - всю землю Русскую положиша пусту", не тронув, конечно, Москвы. В награду за это Калита в 1328 г. получил великокняжеский стол, который с тех пор уже не выходил из-под московского князя.

Приобретение великокняжеского стола московским князем сопровождалось двумя важными последствиями для Руси, из коих одно можно назвать нравственным, другое - политическим. Нравственное состояло в том, что московский удельный владелец, став великим князем, первый начал выводить русское население из того уныния и оцепенения, в какое повергли его внешние несчастия. Образцовый устроитель своего удела, умевший водворить в нем общественную безопасность и тишину, московский князь, получив звание великого, дал почувствовать выгоды своей политики и другим частям Северо-Восточной Руси.

Летописец отмечает, что с тех пор, как московский князь получил от хана великокняжеское звание, Северная Русь начала отдыхать от постоянных татарских погромов. Рассказывая о возвращении Калиты от хана в 1328 г. с пожалованием, летописец прибавляет: "…бысть оттоле тишина велика по всей Русской земле на сорок лет и престаша татарове воевати землю Русскую". Время с 1328 по 1368 г., когда впервые напал на Северо-Восточную Русь Ольгерд литовский, считалось порою отдыха для населения этой Руси, которое за то благодарило Москву. В эти спокойные годы успели народиться и вырасти целых два поколения, к нервам которых впечатления детства не привили безотчетного ужаса отцов и дедов перед татарином: они и вышли на Куликово поле.

Политическое следствие приобретения московским князем великого княжения состояло в том, что московский князь, став великим, первый начал выводить Северную Русь из состояния политического раздробления. Вокруг Москвы со времени великокняжения Калиты образуется княжеский союз, руководимый самим московским князем. Сначала этот союз был финансовый и подневольный. Поручение собирать ордынскую дань со многих, если не со всех, князей получил Иван Данилович, когда стал великим князем владимирским. Это полномочие послужило могучим орудием политического объединения удельной Руси. Не охотник и не мастер бить свою братию мечом, московский князь получил возможность бить ее рублем. Простой ответственный приказчик хана по сбору и доставке дани, московский князь сделан был потом полномочным руководителем и судьею русских князей. Когда дети Калиты по смерти отца в 1341 г. явились к хану Узбеку, тот встретил их с честью и любовью. Старшему сыну Семену, назначенному великим князем, даны были "под руки" все князья русские. По смерти Семена в 1353 г. его брат Иван получил от хана вместе с великокняжеским званием и судебную власть над всеми князьями Северной Руси. В княжение Иванова сына Димитрия этот княжеский союз с Москвою во главе еще более расширился и укрепился, получив национальное значение. Когда при Димитрии возобновилась борьба Москвы с Тверью, тверской князь Михаил Александрович искал себе опоры в Литве и даже в Орде, чем погубил популярность, какой дотоле пользовались тверские князья в Северной Руси. Когда в 1375 г. московский князь шел на Тверь, к его полкам присоединились 19 князей. Они сердились на тверского князя за то, что он неоднократно наводил на Русь Литву и соединился даже с поганым Мамаем. Наконец, почти вся Северная Русь под руководством Москвы стала против Орды на Куликовом поле и одержала под московскими знаменами первую народную победу. Это сообщило московскому князю значение национального вождя Северной Руси в борьбе с внешними врагами. Так Орда стала слепым орудием, с помощью которого создавалась политическая и народная сила, направившаяся против нее же. [56. Ч. II. С. 19-22].

Летописная повесть о побоище на Дону

Той же осенью пришел ордынский князь Мамай с единомышленниками своими и со всеми прочими князьями ордынскими и со всей силой татарской и половецкой, да еще кроме того отряды нанял басурман, армян, фрягов, черкесов, ясов и буртасов. Также с Мамаем в единомыслии и в единой думе был и литовский Ягайло со всею силою литовскою и польскою. С ними же в союзе был князь Олег Иванович Рязанский и со всеми этими сообщниками пошел на великого князя Дмитрия Ивановича и на брата его Владимира Андреевича… Окаянный же Мамай, возгордившись и считая себя царем, начал осуществлять злой замысел, темных своих князей звать. И сказал им: "Пойдем на русского князя и на всю силу русскую, как при Батые было, христианство уничтожим и церкви божие спалим, и кровь их прольем и законы их погубим". Это из-за того, что нечестивый люто гневался за своих друзей и любимцев, князей, убитых на реке Воже…

Дмитрий же князь, услышав в невеселое то время, что идут на него все царства, совершающие беззаконие, говоря: "Наша рука еще высока", пошел в соборную церковь… Встав после молитвы, вышел он из церкви и послал за братом своим Владимиром и за всеми князьями русскими и за воеводами великими. И сказал брату своему Владимиру и всем князьям русским и воеводам: "Пойдем против этого окаянного и безбожного, нечестивого и темного сыроядца Мамая, за правую веру христианскую, за святые церкви, за всех младенцев и старцев и за всех христиан…" И соединившись со всеми князьями русскими и со всею силою, пошел он против них скоро из Москвы, намереваясь оборонять свою отчину, и пришел в Коломну, и собрал воинов своих 150 тысяч, кроме войска княжеского и воевод местных. От начала мира не бывало такой силы русских князей, как при этом князе. Было всей силы и всех войск с полтораста тысяч или с двести. Да еще к тому подоспели в ту пору военную издалека великие князья Ольгердовичи, чтобы поклониться и послужить: князь Андрей полоцкий с псковичами и брат его, князь Дмитрий Брянский со всеми своими воинами.

В то время Мамай стал за Доном, буйствуя, возгордившись и гневаясь со всем своим царством, и стоял три недели. Снова пришла князю Дмитрию другая весть. Сообщили, что Мамай за Доном собрался и в поле стоит, ожидая к себе на помощь Ягайла с Литвою, чтобы, когда соберутся вместе, победу одержать сразу. И начал Мамай посылать к князю Дмитрию дани просить, как было при Чанибеке-царе, а не по своему соглашению. Христолюбивый же князь, не желая кровопролития, хотел ему дань дать по христианской силе и по своему соглашению, как он соглашался с ним; а он не захотел, но думал гордо: ожидал своего нечестивого сообщника литовского. Олег же, отступник наш, присоединившийся к зловерному и поганому Мамаю и нечестивому Ягайлу, начал дань ему давать и силу свою посылать к нему на князя Дмитрия…

И пошел он из Коломны с великой силой против безбожных татар 20 августа… И пройдя свою отчину, великое свое княжение, стал у Оки при устье Лопасни, перехватывая вести от поганых. Тут приехал Владимир, брат его, и великий его воевода Тимофей Васильевич и все воины остальные, которые были оставлены в Москве. И начали они перевозиться через Оку за неделю до Семенова дня в день воскресный и, переехав через реку, вошли в землю рязанскую. И сам князь в понедельник перешел брод со своим двором, а в Москве оставил воевод своих у великой княгини Евдокии и у сыновей своих Василья, Юрья и Ивана - Федора Андреевича.

…Великий же князь пришел к реке Дону за два дня до рождества святой богородицы… Пришли они к Дону, стали тут и много раздумывали. Одни говорили: "Пойди, князь за Дон", а другие сказали: "Не ходи, так как умножились враги наши, не только татары, но и Литва, и рязанцы"… [Дмитрий] сказал брату своему и всем князьям и воеводам великим: "Подошло, братья, время битвы нашей…" И велел мосты мостить и о бродах разузнавать в ту ночь… На следующий день, в субботу рано, 8 сентября, в самый праздник, во время восхода солнца была тьма великая по всей земле, мгла, не было света от утра до третьего часа… Князь же великий приготовил свои полки великие, и все его князья русские свои полки подготовили, и великие его воеводы оделись в одежды праздничные, и случайности смертельные уничтожились… Когда князь перешел за Дон в чистое поле, в Мамаеву землю, на устье Непрядвы, господь бог один вел его…

И было это в шестой час дня, начали появляться поганые измаильтяне в поле: было ведь поле чистое и очень большое. И тут приготовились татарские полки против христиан, и встретились полки; и великие силы увидав, пошли, и гудела земля, горы и холмы тряслись от множества воинов бесчисленных. Извлекли они оружие обоюдоострое. И стали орлы собираться, как писано: "Где трупы, тут и орлы". Когда пришло время, прежде всего начали съезжаться сторожевые полки русские с татарскими. Сам же великий князь сначала в сторожевых полках наехал на поганого царя Теляка, названного воплощенным дьяволом Мамая; затем, недолго спустя, поехал князь в великий полк. И вот пошло великое войско Мамаево и вся сила татарская, и теперь великий князь Дмитрий Иванович со всеми князьями русскими, построив полки, пошел… со всеми войсками своими… И тотчас сошлись обе силы великие вместе надолго, и покрыли полки поле на десять верст от множества воинов, и была сеча ожесточенная и великая и бой упорный, сотрясение весьма великое: от начала мира сечи такой не бывало у великих князей русских, как у этого великого князя всея Руси. Когда бились они с шестого часа до девятого, пролилась, как дождевая туча, кровь обоих - русских сыновей и поганых; пало бесчисленное множество трупов мертвых обоих: много русских побито было татарами и Русью татар, падал труп на труп, и падало тело татарское на тело христианское. В другом месте видно было, как русин гнался за татарином, а татарин этого настигал; смешались и перемешались, каждый ведь своего противника стремился победить… (В девятом часу утра в битве наметился заметный перелом в пользу русских. - Сост.) А Мамай, в страхе затрепетав и сильно застонав, сказал: "Велик бог христианский и велика сила его…" И сам обратившись в бегство, быстро побежал обратно к орде. И услышав это, все его темные власти и князья побежали. Видя это, и прочие иноплеменники… одержимые страхом, от мала до велика бросились в бегство. Христиане, видя, как татары с Мамаем побежали, погнались за ними, избивая и рубя поганых без милости… И в этой погоне одни татары, пораженные оружием христиан, пали, а другие в реке утонули. И гнали их до реки Мечи, и там бесчисленное (множество. - Сост.) бежавших погибло. Княжеские же полки гнали содомлян, избивая, до стана их и захватили много богатства и все имущество их содомское.

Тогда же на том побоище убиты были в схватке: князь Федор Романович белозерский и сын его Иван, князь Федор тарусский, брат его Мстислав, князь Дмитрий Монастырев, Семен Михайлович, Микула, сын Васильев тысяцкого, Михайло и Иван Акинфовичи, Иван Александрович, Андрей Серкизов, Тимофей Васильевич, Акатьевичи, называемые Волуи, Михайло Бренков, Лев Мозырев, Семен Меликов, Дмитрий Миничич, Александр Пересвет, бывший прежде боярином брянским, и многие другие, имена которых не написаны в этих книгах; были написаны только князья и воеводы и имена знатных и старейших бояр, а остальных бояр и слуг имена я опустил и не написал их из-за множества имен, так как число их слишком велико - многие ведь в этой битве были убиты.

У самого же великого князя можно было видеть: все доспехи его избиты и пробиты, но на теле его не было ни одной раны; а бился он с татарами лицом к лицу, став впереди в первой схватке. Об этом многие князья с воеводами много раз говорили ему: "Князь господин, не становись впереди биться, но сзади или на крыле, или где-нибудь в укромном место". А он отвечал им: "Как я скажу: "Братья, двинемся все до одного, а сам начну скрывать лицо свое и прятаться сзади? Не могу я так, но хочу как словом, так и делом прежде всех и перед всеми голову свою положить за свою братию и за всех христиан, чтобы и прочие, видя это, с готовностью проявляли смелость". Как он сказал, так я сделал: бился с татарами, став тогда впереди всех; справа и слева от него дружину его били, самого его обступили вокруг, как обильная вода по обе стороны; много ударов ударилось по голове его и по плечам и по животу, но от всех этих ударов бог защитил его в день битвы… и таким образом среди многих воинов он сохранен был невредимым… А оттуда из страны литовской пришел Ягайло… со всею силою литовскою Мамаю помогать… но… не поспели ведь к сроку немного, на один день пути или меньше. Но только Ягайло Ольгердович и вся сила его услыхали, что у великого князя с Мамаем бой был и князь великий одолел, а Мамай, будучи побежден, побежал, тогда Литва с Ягайлом побежали назад с большой быстротой, не будучи никем гонимы… [106. С. 211-215].

С.М. Соловьев о Дмитрии Донском

В 1389 г. умер великий князь московский Димитрий, еще только 39 лет от рождения. Дед, дядя и отец Димитрия в тишине при готовили богатые средства к борьбе открытой, решительной. Заслуга Димитрия состояла в том, что он умел воспользоваться этими средствами, умел развернуть приготовленные силы и дать им вовремя надлежащее употребление. Лучшим доказательством особенно важного значения, придаваемого деятельности Димитрия современниками, служит существование особого сказания о подвигах этого князя, особого, украшенно написанного жития его. Наружность Димитрия описывается таким образом: "Бяше крепок и мужествен, и телом велик, и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяжек собою зело, брадою ж и власы черн, взором же дивен зело".

Важные следствия деятельности Димитрия обнаруживаются в его духовном завещании; в нем встречаем неслыханное прежде распоряжение: московский князь благословляет старшего своего сына Василия великим княжением Владимирским, которое зовет своею отчиною. Донской уже не боится соперников для своего сына ни из Твери, ни из Суздаля. Кром е Василия у Димитрия оставалось еще пять сыновей: Юрий, А ндрей, Петр, Иван и Константин. Завещатель выражает надежду, что сыновья его перестанут давать выход в Орду.

Говоря о важном значении княжения Димитриева в истории Северо-Восточной Руси, мы не должны забывать о деятельности бояр московских: они, пользуясь обстоятельствами, отстояли права своего малолетнего князя и своего княжества, которым и управляли до возмужалости Димитрия. Последний не остался неблагодарен людям, которые так сильно хотели ему добра; доказательством служат следующие места жития его, обнаруживающие всю степень влияния бояр на события Димитриева княжения. Чувствуя приближение смерти, Димитрий, по словам сочинителя жития, дал сыновьям следующее наставление: "Бояр своих любите, честь им достойную воздавайте против их службы, без воли их ничего не делайте". [126. Кн. 2. Т. 3. С. 296-299].

Берестяные грамоты

№ 605 (XII в .): Поклон от Ефрема к брату мо ему Исихию. Не расспросив, ты разгневаются. Меня игумен не пустил, а я отпрашивался. Но он послал меня с Асафом к посаднику за медом. А вернулись мы, когда звонили. Зачем же ты гневаешься? Я ведь всегда твой. Для меня оскорбительно, что ты так плохо сказал: "И кланяюсь тебе, братец мой!" Ты бы хотя бы сказал: "Ты - мой, а я - твой!" [165. С. 70].

№ 549 (рубеж XII-XIII вв.): Поклонение от попа к Гречине. Напиши мне двух шестикрылых ангелов на две иконки на верх деисуса. И целую (приветствую) тебя. А Бог (не постоит) за наградой, или же уговоримся между собой. [165. С. 20-22].

№ 377 (XIII в .); От Никиты к Ульянице. Иди за меня замуж. Я тебя хочу, а ты меня. А на то свидетел ь Игнат Моисеев. [100. С. 5 22-523].

№ 395 (XIII в .): Поклон от Григория к матери. Дай 30 гр иве н. Во йта и сына подвергли пытке после суда о воровстве. [165. С. 250].

№ 272 (XIV в .): От Савелия к Максиму. Как договаривались, пришли мне второго коня. Ну зачем ты во второй раз подверг меня такой опасности? Рать ударила под Копорьем. А я, не имея второго коня, имущество побросал, а часть его растеря ют. А теперь пришли. Очень плохо мне с одним конем - ни дома… ни дров привезти, ни матери послать не на чем. [100. С. 524-525].

№ 589 (XIV в .): От Жилы к Чудину. Дай (отдай) рубль Андрею. Ес ли же не дашь, то весь позор, который из-за этого рубля мне доведется принять, ляжет на тебя. [165. С. 50].

№ 363 (XIV в .): Поклон от Семена к невестке моей. Про солод ты меня не спросила: наверное, у тебя есть свой. Но все же его можно взять горсть в подклети. Насчет муки - не стесняйся, бери сколько нужно. И пеки сколько нужно. А мясо - на сеннике. Отдай рубль Игнату. [164. С. 143-144].

№ 301 (XV в .): Господину Михаилу Юрьевичу, сыну посадничьему, паробок твой Кля челом бь ет. Как, господин, пожалуешь волости? Половина запустела, а те, кто ещ е остались, идти хотят. Жаловаться хотят , господин, жаловаться, чтобы ты, господин, подати убавил. Я же тебе, сво ему господину, челом бью. [164. С. 111].

№ 10 (XV в .): Есть град между небом и землей, а к нему едет посол без пути, сам немой, везет грамоту неписаную. [100. С. 524 -52 5].

Янин В.Л. Я послал тебе бересту

Одно и з самых замечательных археологических открытий XX век а - находка новгородских берестяных грамот. Первые десять грамот на березовой кор е был и обнаружены экспедицией Артемия Владимировича Арциховского в 1951 году. Эффект находки был потрясающим. Одна за другой из земли извл екались грамоты, в которых люди писали о своих повседневных заботах, в каждой строке фиксируя то, что никогда не попадало ни в летописи, ни в акты, ни в церковные книги. И самое важное заключалось в том, что это были не случайные, редкостные находки, а категория массовых вещей, исчисляемых при раскопках сотнями. Новгородцы в древности буквально ногами ходили по грамотам, брошенным на землю. Разумеется, разным семьям была свойственна разная степень грамотности. Но для нас важнее то, что рядом с неграмотными людьми жило много людей, для которых чтение и письмо стало таким же естественным делом, как еда, сон, работа. Внушителен состав авторов и адресатов берестяных писем. Феодалы пишут своим управляющим, ключникам. Ключники пишут своим господам. Крестьяне пишут своим сеньорам. Одни бояре пишут другим. Ростовщики переписывают своих должников и исчисляют их долги. Ремесленники переписываются с заказчиками. Мужья обращаются к женам, жены - к мужьям.

И вот что еще замечательно. Оказалось, грамотность в Новгороде неизменно процветала не только в домонгольское время, но и когда Русь переживала тяжелые последствия монгольского нашествия. Из 394 грамот, найденных на Неревском раскопе в условиях, позволявших точно определить время их написания, в слоях XI века найдено 7 грамот, в слоях XII века их оказалось 50, в XIII веке в землю было брошено 99 грамот, в XIV веке - 164, в XV веке - 74. Резкое уменьшение их количества в XV веке объясняется не какими-то событиями, нарушившими культурное развитие Новгорода, а тем, что в слоях второй половины XV века органические вещества уже почти не сохраняются.

Такой неуклонный культурный прогресс был особенностью Новгорода. И дело не только в том, что монгольское нашествие остановилось за сто верст от его ворот. Именно к концу XIII - первой половине XV века относится эпоха расцвета "великой русской республики средневековья". Вечевой строй, который использовался боярами как орудие их власти над остальным населением, все же больше способствовал развитию активности народных масс в политической и культурной жизни , чем княжеское самовластье в других русских центрах.

Берестяные грамоты бесконечно разнообразны по содержанию. Ведь они писались людьми разных социальных уровней и занятий, наклонностей, охваченными разными заботами и настроением. Одни письма написаны в горе, другие в порыв е хозяйственного рвения. Порой рукой писавшего вод ил гнев, а порой - страх. Жизнь постоянно давала поводы для того, чтобы то один, то другой новгородец, отвязав от пояса отполированное частым употреблением "писало" и расправив белый берестяной лист, садился царапать на кор е записку, письмо, распоряжение или донесение. Береста сохраняет все - от первых робких шагов в овладении грамотой до духовного завещания и извещения о смерти. И сотни грамот, которые собраны, можно сравнить с разбитым на сотни кусков громадным зеркалом, каждый осколок которого запечатлел небольшую, случайно отразившуюся в нем частицу давно исчезнувшего мира. [164. С. 5-6].

Политический строй Великого Новгорода

Московское княжество, некогда одно из многих удельных и потом вобравшее в себя все уделы, не было единственной политической формой на Руси в те века. Рядом с ним существовали две другие формы, в которых общественные элементы находились совсем в других сочетаниях. То были: 1) казачество, 2) вольные городские общины. Казачество в XV в. еще только завязывалось. Напротив, вольные городские общины тогда уже доживали свой век. Для полноты изучения русского общества, строя Русской земли в удельные века мы сделаем беглый обзор истории и устройства этих общин. Их было три на Руси в удельное время: Новгород Великий, его "младший брат" Псков и его колония Вятка, основанная в XII в. Не изучая истории каждой из этих общин порознь, мы познакомимся с ними по судьбе старшей из них, Новгородской.

Политический строй Новгорода Великого, т.е. старшего города в своей земле, был тесно связан с местоположением города. Он расположен по обеим сторонам реки Волхова, недалеко от истока ее из озера Ильменя. Новгород составился из нескольких слобод или поселков, которые сначала были самостоятельными обществами, а потом соединились в одну большую городскую общину. Следы этого самостоятельного существования составных частей Новгорода сохранялись и позднее в распределении города на концы.

Волхов делит Новгород на две половины, или стороны: на правую - по восточному берегу и левую - по западному; первая называлась Торговой, потому что здесь находился главный городской рынок - торг; вторая носила название Софийской с той поры, как в конце Х в., по принятии христианства Новгородом, на этой стороне построен был соборный храм св. Софии. Обе стороны соединялись большим волховским мостом. К торгу примыкала пло щадь, называвшаяся Ярославовым или Княжим двором, потому что здесь некогда находилось подворье Ярослава, когда он княжил в Новгороде при жизни отца. На этой площади возвышалась степень - помост, с которого новгородские сановники обращались с речами к собиравшемуся на вече народу. Близ степени находилась вечевая башня, на которой висел вечевой колокол, а внизу ее помещалась вечевая канцелярия. Торговая сторона состояла из двух концов - Плотницкого севернее и Сл авенского южнее.

Славенский конец получил свое название от древнейшего поселка, вошедшего в состав Новгорода, Славна; потому и вся Торговая сторона называлась также Сл авенской. Городской торг и Ярославов двор находились в Славенском конце. На Софийской стороне, тотчас по переходе через волховский мост, находился детинец - обнесенное стеной место, где стоял соборный храм св. Софии. Софийская сторона делилась на три конца: Неревский к северу, Загородский к западу и Гончарский, или Людин, к югу, ближе к озеру. Названия концов Гончарского и Плотницкого указывают на ремесленный характер древних слобод, из которых образовались концы Новгорода. За валом и рвом, опоясывавшими все пять концов, рассеяны были составлявшие продолжение города многочисленные посады и слободы монастырей, цепью окаймлявших Новгород. О населенности Новгорода можно приблизительно судить по тому, что в сгоревшей в 1211 г. части города числилось 4300 дворов.

Новгород со своими пятью концами был политическим средоточием обширной территории, к нему тянувшейся. Эта территория состояла из частей двух разрядов: из пятин и волостей; совокупность тех и других составляла область, или землю, св. Софии.

Пятины были следующие: на северо-запад от Новгорода, между реками Волховом и Дугой, простиралась по направлению к Финскому заливу пятина Вотьская, получившая свое название от обитавшего здесь финского племени Води, или Воти; на северо-восток, справа от Волхова, шла далеко к Белому морю по обе стороны Онежского озера пятина Обонежская; к юго-востоку, между реками Мстою и Ловатью, простиралась пятина Деревская; к юго-западу, между Ловатью и Лугой, по обе стороны реки Шелони, шла Шелонская пятина; на отлете, за пятинами Обонежской и Деревской, простиралась на восток и юго-восток пятина Бежецкая, получившая свое название от селения Бежичей. Эта пятина захватывала северную часть нынешней Тверской губернии, западную - Ярославской и юго-восточный угол Новгородской. Особенностью пятинного деления Новгородской области было то, что все пятины, кроме Бежецкой, начинались вплоть у самого Новгорода или, как Деревская, недалеко от него и в виде расширяющихся радиальных полос бежали во все стороны. Это наводит на мысль, что округа, рано или поздно получившие названия пятин, состояли из древнейших и ближайших к Новгороду владений и постепенно расширялись.

Владения, более отдаленные и позднее приобретенные, не вошли в пятинное деление и образовали ряд волостей, находившихся на особом положении. Так, города Волок Ламский, Бежичи, Торжок, Ржев, Великие Луки со своими округами не принадлежали ни к какой пятине. За пятинами Обонежской и Бежецкой простиралась на северо-восток волость Заволочье, или Двинская земля. Она называлась Заволочьем, потому что находилась за волоком - обширным водоразделом, отделяющим бассейны Онеги и Северной Двины от бассейна Волги. Течением реки Вычегды с ее притоками определялось положение Пермской земли. За Двинской землей и Пермью далее к северо-востоку находились волость Печора по обеим сторонам реки этого имени, а по ту сторону северного Уральского хребта - волость Югра. На северном берегу Белого моря была волость Тре, или Терский берег. Таковы были главные волости новгородские, не входившие в пятинное деление. Они рано приобретены были Новгородом; так, уже в XI в. новгородцы ходили собирать дань за Двину, на Печору, а в XII в. - на Терский берег.

В начале нашей истории Новгородская земля по устройству своему была совершенно похожа на другие области Русской земли. На Новгород с тех пор, как первые князья покинули его для Киева, наложена была дань в пользу великого князя киевского. По смерти Ярослава Новгородская земля присоединена была к великому княжеству Киевскому, и великий князь обыкновенно посылал туда для управления своего сына или ближайшего родственника, назначая в помощники ему посадника. Но со смерти Владимира Мономаха новгородцы все успешнее приобретают преимущества, ставшие основанием новгородской вольности. Успешному развитию этого политического обособления Новгородской земли помогали различные условия, которые нигде, ни в какой другой русской области, не приходили в такое своеобразное сочетание, в каком они действовали в судьбе Новгорода. Новгород был политическим средоточием края, составлявшего отдаленный северо-западный угол тогдашней Руси. Это отдаленное положение Новгорода в ставило его вне круга русских земель, бывших главной ареной деятельности князей и их дружин. Это освобождало Новгород от непосредственного давления со стороны князя и его дружины. Новгород лежит близко к главным речным бассейнам нашей равнины - к Волге, Днепру и Западной Двине, а Волхов соединяет его прямым водным путем с Финским заливом и Балтийским морем. Благодаря этой близости к большим торговым дорогам Руси Новгород рано втянулся в разносторонние торговые обороты. Став на окраине Руси, занимаясь преимущественно внешней торговлей, Новгород всегда нуждался в князе и его боевой дружине для обороны своих границ и торговых путей. Но именно в XII в., когда запутавшиеся княжеские счеты уронили княжеский авторитет, Новгород нуждался в князе и его дружине гораздо менее, чем нуждался прежде и чем стал нуждаться потом. Потом на новгородской границе стали два опасных врага - Ливонский орден и об ъединенная Литва. В XII в. еще не грозила ни та, ни другая опасность: Ливонский орден основался в самом начале XIII в., а Литва стала объединяться с конца этого столетия. Совокупным действием всех этих благоприятных условий определились и отношения Новгорода к князьям, и устройство его управления, и его общественный склад, и, наконец, характер его политической жизни.

В Х и XI вв. князья еще очень мало дорожили Новгородской землей: их интересы были привязаны к южной Руси. Позднее князья стали обращать больше внимания на богатый город. Но тотчас после смерти Мономаха, как только упала его тяжелая рука, обстоятельства помогли Новгороду добиться важных политических льгот. Княжеские усобицы сопровождались частыми сменами князей на новгородском столе. Пользуясь этими усобицами и сменами, новгородцы внесли в свой политический строй два важных начала, ставшие гарантиями их вольности: избирательность высшей администрации и ряд, т.е. договор, с князьями. Частые смены князей в Новгороде сопровождались переменами и в личном составе новгородской администрации. Князь правил в Новгороде при содействии назначаемых им или великим князем киевским помощников - посадника и тысяцкого. Но в промежуток между двумя княжениями новгородцы, оставаясь без высшего правительства, привыкали выбирать на время исправляющего должность посадника и требовать от нового князя утверждения его в должности. Так самим ходом дел завелся в Новгороде обычай выбирать посадника. Из представителя и блюстителя интересов князя пред Новгородом посадник должен был превратиться в представителя и блюстителя интересов Новгорода пред князем. После и другая важная должность - тысяцкого - также стала выборной. В новгородском управлении важное значение имел местный епископ. До половины XII в. его рукополагал русский митрополит с собором епископов в Киеве, следовательно, под влиянием великого князя. Но со второй половины XII в. новгородцы начали выбирать из местного духовенства и своего владыку, собираясь "всем городом" на вече и посылая избранного в Киев к митрополиту для рукоположения. Первым таким выборным епископом был игумен одного из местных монастырей Аркадий, избранный новгородцами в 1156 г. В то же время новгородцы начали точнее определять и свои отношения к князьям. Усобицы князей давали Новгороду возможность и приучали его выбирать между князьми-соперниками и налагать на выбранного князя известные обязательства, стеснявшие его власть.

Льготы, которых добились новгородцы, излагались в договорных грамотах. Договоры определяли: 1) судебно-административные отношения князя к городу, 2) финансовые отношения города к князю, 3) отношения князя к новгородской торговле.

Князь был в Новгороде высшей правительственной и судебной властью, руководил управлением и судом, скреплял сделки и утверждал в правах. Но все эти судебные и административные действия он совершал не один и не по личному усмотрению, а в присутствии и с согласия выборного новгородского посадника: "…без посадника ти, княже, суда не судити, ни волостей раздавати, ни грамот ти даяти".

С мелочной подозрительностью определяли новгородцы свои финансовые отношения к князю, его доходы, стараясь в этом отношении возможно крепче связать ему руки. Князь получал "дар" с новгородских волостей, не входивших в состав древнейших коренных владений Новгорода, каковы Волок, Торжок, Вологда, Заволочье и др. После татарского нашествия на Новгород был наложен ордынский выход - дань. Татары поручали сбор этого выхода, названного черным бором, т.е. повальным, поголовным налогом, великому князю владимирскому, который обыкновенно правил и Новгородом. Новгородцы сами собирали черный бор и передавали его великому князю, который доставлял его в Орду.

С такой же точностью были определены отношения князя и к новгородской торговле. Торговля внутренняя и внешняя была жизненным нервом города. Князь нужен был Новгороду не только для обороны границ, но и для обеспечения торговых его интересов: он должен был давать в своем княжестве свободный и безопасный путь новгородским купцам.

По происхождению своему вече было городским собранием, совершенно однородным со сходами других городов Руси. Вопросы, подлежавшие обсуждению веча, предлагались ему со степени князем или высшими сановниками, степенным посадником либо тысяцким. Вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением жизни или конфискацией имущества и изгнанием. Вече постановляло новые законы, приглашало князя или изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало их споры с князем, решало вопрос о войне и мире и т.п.

На вече по самому его составу не могло быть ни правильного обсуждения вопроса, ни правильного голосования. Решение составлялось на глаз, лучше сказать на слух, скорее по силе криков, чем по большинству голосов. Когда вече разделялось на партии, приговоры вырабатыва ются насильственным способом, посредством драки: осилившая сторона и признавалась большинством. Иногда весь город "раздира ются" между боровшимися партиями, и тогда собирались одноврем енно два веча, одно на обычном месте, на торговой стороне, другое - на Софийской; но это были уже мятежные междоусобные сборища, а не нормальные веча. Случалось не раз, раздор кончался тем, что оба веча, двинувшись друг против друга, сходились на большом волховском мосту и начинали побоище, если духовенство вовремя не успевало разнять противников.

Исполнительными органами веча были два высших выборных сановника, которые вели текущие дела управления и суда, - пос адник и тысяцкий. Пока они занимали свои должности , они назывались степенными, т.е. стоящими на степени, а покинув степенную службу, получали звание посадников и тысяцких старых. Довольно трудно разграничить в едомство обоих сановников: посадники степенные и старые в походах командуют новгородскими полками; тысяцкие делают одни дела с посадниками. Каж ется, посадник был собственно гражданским управителем города, а тысяцкий - военным и полицейским.

Вече было законодательным учреждением, посадник и тысяцкий - его исполнительными судебно-административными органами. По характеру своему вече не могло правильно обсуждать предлагаемые ему вопросы, а тем менее возбуждать их, иметь законодательный почин; оно могло только отвечать на поставленный вопрос, отвечать простым да или нет. Нужно было особое учреждение, которое предварительно разрабатывало бы законодательные вопросы и предлагало вечу готовые проекты законов или решений. Таким подготовительным и распорядительным учреждением был новгородский совет господ. Новгородский совет в XV в., накануне падения новгородской вольности, состоял более чем из 50 членов. Все они, кроме председателя, назывались боярами. Совет подготовлял и вносил на вече законодательные вопросы, представлял готовые проекты законов, не имея своего собственного голоса в законодательстве; но по характеру социально-политического строя Новгорода этот совет на деле имел более важное значение. Состоя из представителей высшего новгородского класса, имевшего могущественное экономическое влияние на весь город, этот подготовительный совет часто и предрешал вносимые им на вече вопросы, проводя среди граждан подготовленные им самим ответы. В истории политической жизни Новгорода боярский совет имел гораздо больше значения, чем вече, бывшее обыкновенно послушным его орудием: это была скрытая, но очень деятельная пружина новгородского управления.

До XIV в. в Новгороде часто сменялись князья, и эти князья соперничали друг с другом, принадлежа к враждебным княжеским линиям. Под влиянием этих княжеских смен в Новгороде образовались местные политические кружки, которые стояли за разных князей и которыми руководили главы богатейших боярских фами лий города. Но не князья сами по себе вызывали эту борьбу: ими прикрывались важные местные интересы, для которых враждебные друг другу князья служили только орудиями или знаменами.

В XIV в. прекращается ч астая смена князей на новгородском столе; вместе с этим изменя ется и характер политической жизни в Новгороде. С татарского нашествия до вступления Ивана III на великокняжеский стол в местно й летописи описано более 20 смут; из них всего четыре связан ы с княжескими сменами , вызваны были борьбой новгородских партий за того или другого князя; все остальные имели совсем другой источник. Этим новым источником смут, зам етно обнаруживающимся с XIV в ., была со циальная рознь - борьба низших, бедных классов новгородского общества с высшими, богатыми. Новгородское общество делится с тех пор на два вражд ебных лагеря, из которых в одном стояли лепшие, или вятшие, люди, как называет новгородская летопись местную богатую знать, а в другом - люди меньшие, т. е. чернь. Само боярство раскололось, и во главе новгородского простонародья стали также некоторые богатые боярские фамилии, отделившись в политической борьбе от своей братии.

Новгородское боярство оставалось руководителем местной политической жизни во все продолжение истории вольного города. Благодаря тому с течением времени все местное управление перешло в руки немногих знатных домов. Из них новгородское вече выбирало посадников и тысяцких; их члены наполняли новгородский правительственный совет, который, собственно, и давал направление местной политической жизни. Так вольный город при демократических формах своего устройства стал аристократической республикой, и местное общество, вечно неспокойное и недоверчивое к своей знати, во все время своей политической вольности оставалось в руках немногих знатных фамилий.

Непримиренные противоречия политической жизни Новгорода стали роковой причиной внутреннего разрушения его вольности. Ни в каком другом краю Древней Руси не встретим такого счастливого подбора условий, благоприятных для широкого развития политической жизни. Новгород рано освобод ился от давления княжеской власти и стал в стороне от княжеских усоби ц и половецких разбоев, не испытал непосредственного гнета и страха татарского, в глаза не видал ордынского баскака, был экономическим и политическим центром громадной области, рано вступил в деятельные торговые сношения и мог вступить в тесные культурные связи с европейским Западом. Дух свободы и предприимчивости, политическое сознание "мужей вольных", поднимаемое идеей могущественной общины "господина Великого Новгорода", - нигде более в Древней Руси не соединялось столько материальных и духовных средств, чтобы воспитать в обществе эти качества, необходимые для устроения крепкого и справедливого общ ественного порядка.

Природа Новгородской земли открывала населению обильные источники обогащения. Но богатства распределялись с крайней неравномерностью, которая, закрепившись политическим неравенством, разбила общество на дробные части и создала социальную рознь, глубокий антагонизм между имущими и неимущими, между правящими и работающими классами. Смуты, какими эта рознь наполняла жизнь Новгорода в продолжение веков, приучали степенную, или равнодушную, часть общества не дорожить столь дорого стоившей вольностью города и скрепя сердце или себе на уме обращаться к князю, от него ждать водворения порядка и управы на своевольную вечевую толпу и своекорыстную знать.

Неурядицы и злоупотребления, шедшие из Новгорода в пригороды и волости, побуждали их стремиться к обособлению, а местная автономия давала к тому возможность, и Новгород не обнаружил ни охоты, ни уменья привязать их к себе крепкими правительственными узами либо прочными земскими интересами. Крупные области Новгородской земли издавна стремились оторваться от своего центра: Псков уже в XIV в. добился полной политической независимости; отдаленная новгородская колония Вятка с самых первых пор своей жизни стала в независимое отношение к метрополии; Двинская земля также не раз пыталась оторваться от Новгорода. В минуту последней решительной борьбы Новгорода за свою вольность не только Псков и Вятка, но и Двинская земля не оказали ему никакой поддержки или даже послали свои полки против него на помощь Москве.

Мы видели, как много содействовало успехам новгородской вольности политическое обособление Новгорода от княжеской Руси. Но оставалась экономическая зависимость от Низа, от центральной княжеской Великороссии. Это заставляло его поддерживать постоянно добрые отношения к Низовой Руси. Суздальские князья, враждуя с Новгородом, легко вынуждали у него покорность, задерживая в Торжке обозы с хлебом, направлявшиеся в Новгород. Потому новгородцы не могли быть долго во вражде с низовыми князьями: по выражению летописца, тогда "ни жито к ним не идяше ниотколеже". В Новгороде начиналась дороговизна, наступал голод: простонародье поднимало сь на бояр и заставляло их идти на мировую с князем. В 1471 г. прекращение подвоза хлеба Иваном III и восстание простого народа в Новгороде довершили тор жество Москвы, начатое победой на Шелони. Но Новгород не умел и не мог приобрести себе искренних и надежных друзей ни среди князей, ни в Низовой Руси. Чужой для князей, точнее, ничей, но богатый Новгород был для них лакомым куском, возбуждавшим их аппетит, а новгородское устройство было для них досадным препятствием, мешавшим воспользоваться этим куском. Разнообразные причины рано поселили и в населении княжеской Руси очень враждебное отношение к Новгороду. Эти причины были: своеобразный политический быт Новгорода, частые походы новгородских "молодцов", разорявших встречные города Низовой Руси по Волге и ее притокам, ранние и тесные торговые и культурные связи Новгорода с немецким католическим Западом и, более всего, союз с литовским королем - папежником. Вот чем объясняется радость, с какою Низовая Русь приветствовала разгром Новгорода при Иване III. Здесь на новгородцев привыкли смотреть как на крамольников и вероотступников, вознесшихся гордостью.

Наконец, существенным недостатком новгородского устройства была слабость военных сил. Новгороду рано, особенно с XIII в ., пришлось вести многостороннюю внешнюю борьбу со шведами, ливонскими немцами, Литвой и русскими князьями, из-за него соперничавшими. В этой борьбе Новгород выработал себе военное устройство с тысяцким во главе. Главную силу составляло народное ополчение, полк, набиравшийся на время войны по разрубу, разверстке, из обывателей главного города, пригородов и сельских волостей. С половины XIV в. во внешних отношениях Новгорода наступило затишье, изредка прерывавшееся столкновениями на западных границах. Но он не воспользовался столетним покоем, чтобы обновить и усилить свое военное устройство, напротив, по-видимому, допустил его до упадка в привычной надежде среди соперничавших князей всегда найти себе союзника. В последние годы независимости новгородцы больно почувствовали свой недосмотр. В походе 1456 г. 200 москвичей под Русой наголову разбили 5 тысяч новгородских конных ратников, совсем не умевших биться конным строем. В 1471 г., начав решительную борьбу с Москвой и потеряв уже две пешие рати, Новгород наскоро посадил на коней и двинул в поле тысяч 40 всякого сброда, гончаров, плотников и других ремесленников, которые, по выражению летописи, отроду и на лошади не бывали. На Шелони 4 1/2 тысяч московской рати было достаточно, чтобы разбить наголову эту толпу, положив тысяч 12 на месте.

Таковы недостатки новгородского государственного строя и быта. Не подумайте, что я изложил их, чтобы объяснить падение Новгорода. Новгород при лучшем политическом устройстве мог бы вести более упорную борьбу с Москвой, но исход этой борьбы был бы все тот же: вольный город неминуемо пал бы под ударами Москвы. [56. Ч. II. С. 51-97].

Иван III

Иоанн III принадлежит к числу весьма немногих государей, избираемых провидением решить надолго судьбу народов: он есть герой не только российской, но и всемирной истории. Иоанн явился на театре политическом в то время, когда новая государственная система вместе с новым могуществом государей возникала в целой Европе. Власть королевская усилилась в Англии, во Франции. Испания, свободная от ига мавров, сделалась первостепенною державою. Соединение трех государств северных было предметом усилий короля датского. Кроме успехов власти монархической и разумной политики, век Иоаннов ознаменовался великими открытиями. Коломб открыл новый мир, родились новые связи между народами; одним словом, началась новая эпоха.

Россия около трех веков находилась вне круга европейской политической деятельности. Хотя ничто не делается вдруг; хотя достохвальные усилия князей московских, от Калиты до Василия Темного, многое приготовили для единовластия и нашего внутреннего могущества, но Россия при Иоанне III как бы вышла из сумрака теней, где еще не имела ни твердого образа, ни полного бытия государственного. Благотворная хитрость Калиты была хитростью умного слуги ханского. Великодушный Димитрий победил Мамая, но видел пепел столицы и раболепствовал Тохтамышу. Сын Донского еще искал милости в ханах, а внук испил всю чашу стыда на престоле, униженном его слабостью, быв невольником в самой Москве. Орда с Литвою, как две ужасные тени, заслоняли от нас мир и были единственным политическим горизонтом России. Иоанн, рожденный и воспитанный данником степной Орды, сделался одним из знаменитейших государей в Европе; без учения, без наставлений, руководствуемый только природным умом, силою и хитростью восстановляя свободу и целость России, губя царство Батыево, тесня Литву, сокрушая вольность новгородскую, захватывая уделы, расширяя владения московские. Бракосочетанием с Софиею обратив внимание держав, разодрав завесу между Европою и нами, с любопытством обозревая престолы и царства, не хотел мешаться в дела чуждые. Следствием было то, что Россия, как держава независимая, величественно возвысила главу свою на пределах Азии и Европы, спокойная внутри, и не боясь врагов внешних. Он был первым истинным самодержцем России, заставив благоговеть пред собою вельмож и народ. Все сделалось чином или милостью государевою. Пишут, что робкие женщины падали в обморок от гневного, пламенного взора Иоаннова, что вельможи трепетали на пирах во дворце, не смели шепнуть слова, когда государь, утомленный шумною беседою, разгоряченный вином, дремал по целым часам за обедом: все сидели в глубоком молчании, ожидая приказа веселить его и веселиться.

Иоанн как человек не имел любезных свойств ни Мономаха, ни Донского, но стоит как государь на вышней степени величия. Он казался иногда боязливым, нерешительным, ибо хотел всегда действовать осторожно. Сия осторожность есть благоразумие: оно не пленяет нас подобно великодушной смелости; но успехами: медленными, как бы неполными, дает своим творениям прочность. Что оставил миру Александр Македонский? Славу. Иоанн оставил государство удивительное пространством, сильное народами, еще сильнейшее духом правления. Россия Олегова, Владимирова, Ярославова погибла в нашествие моголов. Россия нынешняя образована Иоанном. [55. Кн. 2. Т. 6. С. 210-216].

Д.И. Иловайский о конце Новгородской республики

Княжеские междоусобия и смуты в Москве и в Литве на время освободили Новгород от давления с той и другой стороны, чем продлили его самобытное существование.

Великий Новгород, однако, мало воспользовался обстоятельствами для укрепления этой самобытности. Обычные явления подобных народоправлений, т. е. притеснения бедных людей богатыми и знатными и вражда первых к последним, вызывали смятения и нарушали мирное течение жизни. Жалобы на недостаток правого суда и обиды от богатых бедным, вражда простого народа к боярству, партии, раздиравшие вече, явное ослабление воинского духа, вытесняемого духом торгашества, - все эти внутренние причины способствовали падени ю самобытности; однако важнейшая его причина заключалась в усилении Москвы, борьба с нею собственными средствами сделалась невозможною. Литовская партия начала действовать.

Ничто так не свидетельствует о внутреннем упадке Великого Новгорода, как полный недостаток мужей, которые бы выдвинулись в эту эпоху своими талантами. В самое критическое время в его истории на переднем плане является женщина, которая своею энергией и усердием к делу новгородской самобытности затмевает всех современных ей новгородцев. То была Марфа, богатая вдова посадника Борецкого, мать двух сыновей, Димитрия и Федора. Хотя знатные женщины, а в особенности богатые вдовы, пользовались в Новгороде большим почетом и влиянием, чем где-либо в остальной Руси, однако, повторяю, нельзя не обратить должного внимания на то, что в эту знаменательную эпоху здесь во главе патриотической партии является именно женщина.

Партия Борецких принялась возбуждать чернь с помощью подкупов, вина и разных убеждений. Увлеченное партией Борецких, вече решило признать своим князем короля Казимира и отправило к нему посольство, во главе которого были два старых посадника, Димитрий Борецкий и Афанасий Астафьевич. Это посольство заключило с королем договорную грамоту почти на тех же условиях, на которых были основаны договоры с великими князьями московскими. Только прибавлена была статья относительно неприкосновенности православной веры.

Получив известие об этом договоре, Иван III поступил с свойственными ему расчетом и осмотрительностью. Прежде, нежели предпринять поход, он не однажды отправлял к новгородцам послов, призыва л их к исправлению и обещал их жаловать, увещевал не отступать к латинскому государю; указывал на пример Византии, которая стояла до тех пор, пока сохраняла благочестие, и как заключила унию с латиною, так и впала в руки поганых турк. Московское правительство затрагивало чувствительную струну в русском народе и давало союзу Новгорода с Литвою вид измены православию.

Увещания подействовали на значительную часть новгородцев, но партия Борецких заглушила их голоса на вечах.

Война сделалась неизбежна.

Иван III послал две передовые рати: одна должна была идти к Русе и напасть на Новгород с запада; другая пошла на Волочек и М ету, чтобы ударить с востока. Великий князь велел служить молебны и раздавать милостыни нищим. Сам он усердно молился в Успенском соборе перед Владимирскою иконою Богородицы. Наконец торжественно выступил из Москвы с главною ратью.

Что же выставил Великий Новгород против этих ратей, надвигавшихся на него с разных сторон?

Надежда на литовскую помощь оказалась обманутою. Нерешительный Казимир не принимал никакого участия в войне Новгорода с Москвою.

Превосходство было на стороне москвитян; их полки, закаленные в походах, были предводительствуемые опытными воеводами. Новгородское ополчение состояло из разных ремесленников, которые большею частью были набраны силою, если они и были опытны, то разве только в своем любимом кулачном бою; из предводителей никто не выдался талантом и энергией. Большое число новгородцев пало или взято в плен.

Шелонский бой совершился 14 июля 1471 года.

Великий князь вожакам литовской партии велел отрубить головы, именно Димитрию Борецкому, Васи лию Селезневу, Еремею Сухощеку и Киприану Арбузьеву. Несколько знатных людей послал в московские тюрьмы, а мелких отпустил.

Подписаны были договорные грамоты. Великий князь возвращал Новгороду завоеванные города; Новгород обязался уплатить 15500 рублей. Иван отправил в Новгород воеводу, чтобы привести к присяге жителей на соблюдение мирного договора. По совершении присяги он двинулся в обратный поход.

Неудачная война с Иваном III и Коростынский мир повели за собой еще более ожесточенную вражду партий. Началась анархия. Новгородцы, не надеясь на собственных судей, стали ездить в Москву со своими исками. Зимою 1477 года прибыли с челобитьем подвойский Назар и вечевой дьяк Захария. Они называли великого князя "государем", а не "господином", как прежде. Тогда Иван отправил в Новгород бояр спросить: "какого государства хотят новгородцы?"

Народ был ошеломлен. Вече не называло Иоанна государем. Вспомнили о боярах, которые ездили судиться к великому князю, без пощады изрубили топорами. Иван Васильевич не счел нужным доискиваться истины; ему важен был удобный предлог. Он начал жаловаться, что новгородцы отпираются от своих слов. В конце сентября 1478 года Иван Васильевич послал в Новгород с объявлением войны, 9 декабря выступил в поход. Как только вступили московские полки в Новгородскую землю, так начали жестоко разорять ее.

Войска обложили Новгород со всех сторон. Для новгородских властей оставался один путь переговоров, возможность торговаться об условиях сдачи.

Через бояр великий князь отвечал: "Вечу и посадникам в Новгороде не быть; все государство нам держать". Этот ответ смягчен был обещанием не делать вывода из Новгородской земли, не вс тупаться в боярские отчины и суду оставаться по старине.

Партия сторонников Москвы взяла верх; отправили посольство сказать, что вече и посадника отлагают; только повторяли челобитье о вотчинах, выводе. Новгородское боярство, жертвуя народоправлением, хлопотало теперь единственно о своих сословных интересах. Великий князь дал согласие на эти условия.

По окончан ии переговоров Иван Васильевич вел ел составить целовальную или присяжную запись. Вече перестало существовать, бояре и купцы присягали на владычном дворе, а по концам приводили к присяге черных людей. Потребовали также присяги от вдовых боярынь, так как в Новгород е они пользовались значительными правами. Н а Ярославовом дворе вместо веча теперь помещены были два великокняжеских наместника; на Софийскую сторону велик ий князь также назначил двух бояр. Затем, не стесняясь только что данным помилованием покорившимся новгородцам, великий князь велел схватить вожаков противной ему партии и отправить их в московское заточение, а имения их отписать на себя. В числе схваченных находилась и знаменитая Марфа Борецкая.

Печальную картину представлял Великий Новгород и вся его область после этого похода. Множество людей погибло от меча, болезней, голода и холода. Несмотря на такое истощение сил, вольнолюбивые новгородцы не могли скоро помириться с потерею самобытности. Уже в следующем 1479 году доброхоты донесли великому князю, что Нов город тайно сносится с Казимиром литовским. Иоанн вопреки своей обычной медлительности поспе шил в Новгород. Опять пошли раздоры партий; многие граждане уходили в стан к великому князю. Московские пушки, направляемые Аристотелем, громили стены, а помощь ниоткуда не являлась.

Легкомысленно начав восстание, новгородцы не сообразили того, что в случае неудачи они лишаются и тех немногих льготных условий, на которых сдались Иоанну несколько месяцев тому назад. Великий князь после усмиренного восстания обошелся с ними уже как самодержавный государь со своими подданными. Он велел схватить главных крамольников и подвергнуть их пытке; более сотни мятежников казнены, их имения отобраны на государя. До тысячи семейств купеческих и боярских он разослал из Новгорода, до 7000 семейств черных людей также разместил по московским городам и посадам. На место же выселенных людей прислал из своих городов детей боярских и купцов. Подобные переселения возобновлялись несколько раз.

Так прекратились самобытность и народоправление Великого Новгорода. Объясняя причины сравнительно легкой победы, которая досталась Москве, и становясь на сторону ее великой объединительной задачи, история, однако, не может отказать в своем сочувствии многим сторонам новгородской самобытной старины, а также тем страданиям и великим жертвам, с которыми сопряжено было выполнение этой задачи. [46. Т. 2. С. 325-365].

Теория "Москва - третий Рим"

Со времени принятия христианства русская церковь находилась в зависимости от константинопольского патриарха, составляя просто одну из подведомственных ему епархий. До татарского нашествия высшее духовное лицо в России, киевский митрополит прямо назначался из Константинополя. Со времени нашествия татар это отношение русской церкви к патриарху начало изменяться. Прежде всего, в связи с тем же наплывом тюрков из Азии, Византия попала в руки крестоносцев четвертого крестового похода. Среди этой двойной неурядицы - в России и на Балканском полуострове - русские митрополиты все чаще стали посвящаться дома, а в Константинополь ездили только за утверждением. Так продолжалось два века - до середины XV столетия. В это время из Константинополя стали приходить на Русь страшные вести. Началось с того, что один из митрополитов, присланных в Москву патриархом, об ъявил великому князю московскому, что должен ехать в Италию, к латинам, на духовный собор во Флоренцию. Византия сама воспитала нас в ненависти к западной церкви. По внушениям восточной церкви, нельзя было даже есть и пить из одних сосудов с латинами. Естественно, что сборы митрополита (Исидора) в Италию показались москвичам "новы, чужды и неприятны". Несмотря на отговариванья великого князя, Исидор поехал. Из Флоренции он привез с собой еще более неожиданную новость: унию восточной и западной церкви. Это было уже слишком. Митрополит был низложен и осужден собором русского духовенства; вместо него выбран собором же свой митрополит - из русских (Иона) - и заготовлена об ъяснительная грамота в Византию. В грамоте этой великий князь требовал разрешения впредь поставлять митрополита в России. Требование это мотивировалось дальностью пути, непроходимостью дорог в Византию, нашествием татар. Но между строк легко было прочесть, что главные причины просьбы - "разгласия" в самой восточной церкви. Русское правительство до такой степени было смущено принятием унии в Константинополе, что даже не решилось обратиться к патриарху; грамота была направлена к императору Константину Палеологу.

Но и такую грамоту не пришлось отправить. Пришла в Москву весть страшнее первой, "что попущением Божиим, грех ради наших, Богом хранимый Константиноград взяли безбожные турки, святые Божи й церкви и монастыри разорили".

Вывод был ясен. Теперь надо было "попечение иметь о своем православии …".

Страшная ответственность свалилась на представителей русской церкви. Они отвечали теперь не только за свои души: они отвечали за судьбу православия во всем мире, после того, как в центре православия, в царствующем граде, "померкло солнце благочестия". Под этим впечатлением сложилась знаменитая теория о всемирно-исторической роли Московского государства - о "Москве - третьем Риме". Уже в конце XV века мы встречаем полное развитие этой теории в посланиях игумена одного псковского монастыря, Филофея. "Церковь старого Рима пала", - пишет Филофей Ивану III, - "второго же Рима - константинопольскую церковь иссекли секирами. Сия же ныне третьего нового Рима - державного твоего царствия - святая соборная апостольская церковь - во всей поднебесной паче солнца светится. Блюди же и внемли, благочестивый царь, что все христианские царства сошлись в твое единое, что два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть". Таким образом, русский царь должен был соблюсти единственный, сохранившийся в мире, остаток истинного православия - нерушимым до второго пришествия Христова.

С этой теорией должно было явиться впервые и сознание духовной самостоятельности русской церкви. Когда, лет сто спустя, русская церковь добилась, наконец, формальной независимости от Византии, получив собственного патриарха (1589), московская всемирно-историческая теория давно уже была официально усвоена. Фактически, однако, и раньше учреждения патриаршества русская церковь уже не зависела от константинопольской, и даже была придумана еще одна теория, чтобы доказать эти притязания русской церкви на полную независимость. Прежде, в домонгольское и даже в удельное время, русская церковь довольствовалась и даже гордилась своим происхождением от греческой церкви. Теперь для национальной русской церкви такое происхождение казалось уже недостаточно почетно. Надо было вывести начало русского христианства прямо от апостолов, минуя греческое посредничество. Как русский великий князь начал вести свою власть непосредственно от Пруса, "брата императора Августа ", так и русская вера должна была идти непосредственно от Андрея, "брата апостола Петра". "Что вы нам указываете на греков, - отвеча ют царь Иван Грозный папскому по слу Поссевину. - Мы получили христианскую веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат апостола Петра, пришел в эти страны. Таким образом, мы на Москве приняли христианскую веру в то же самое время, как вы в Италии".

Итак, в течение столетия перед учреждением патриаршества русская церковь нравственно и духовно эмансипировалась от Византии. Эта эмансипация была совершена при прямом содействии государственной власти, в прямых интересах великого князя московского. Национальное возвеличение русской церкви было делом столько же духовным, сколько и политическим; может быть, даже более политическим, чем духовным. Недаром московская теория выдвигала "единого во всем мире царя православного" над всеми другими . Таким путем московский государь получал религиозное освящение, явившееся весьма кстати для его только что усилившейся власти. Московские князья поспешили воспользоваться этим новым средством для окончательного установления самодержавия.

Покровительствуемая государством, национальная русская церковь воздала ему равносильными услугами за это покровительство. Делаясь национальной, она в то же время становилась государственной: она признавала над собой верховенство государственной власти и входила в рамки московских правительственных учреждений.

Сама Византия подготовила ту тесную связь государства и церкви, которая составляет одну из самых характерных черт русской церковности. Известно, какую большую власть над церковью имел византийский император. Женившись на Софье Палеолог, Иван III положил начало претензиям московских князей на титул и власть византийских императоров. Сын Ивана III, Василий III, уже носил фактически царский титул, а внук, Иван Грозный, принял этот титул официально, вместе с легендой, по которой знаки царского достоинства переданы византийскими императорами еще Владимиру Мономаху. Таким образом, в одно и то же время русская церковь заявила свои права на независимость от константинопольского патриарха, и русский царь занял, по отношению к ней, место византийского императора, сделавшись ее представителем и главою. [83. Ч. 2. С. 20-31].

С. Герберштейн о власти московского государя Василия III

Властью, которую он применяет но отношению к своим поданным, он легко превосходит всех монархов мира. И он докончил также то, что начал его отец, а именно: отнял у всех князей и других властелинов все их города и укрепления. Во всяком случае даже родным своим братьям он не поручает крепостей, не доверяя им. Всех одинаково гнетет он жестоким рабством, так что если он прикажет кому-нибудь быть при его дворе или идти на войну, или править какое-нибудь посольство, тот вынужден исполнять все это на свой счет. Исключение составляют юные сыновья бояр, то есть знатных лиц с более скромным достатком: таких лиц, придавленных свежей бедностью, он обыкновенно ежегодно принимает к себе и содержит, назначив жалованье, но неодинаковое. [23. С. 21].

Падение Избранной рады

В истории средневековой России, пожалуй, не было такого десятилетия, в которое было бы проведено столько реформ, как в годы правления Избранной рады. Тогда шла напряженная, постоянная реформационная деятельность. У Избранной рады, видимо, не было тщательно разработанной программы действий. Идеи рождались у правителей в самом процессе преобразований, они учились у жизни как бы на ходу. Не все удалось осуществить. В 1560 году правительственный кружок Сильвестра и Адашева был устранен от власти, а сами его деятели оказались в опале. Этот разрыв царя с советниками только подвел черту под давними разногласиями и взаимными неудовольствиями. Первые предвестники охлаждения обозначились в 1553 году. В марте царь тяжело заболел: кто знает, что это была за болезнь, известно лишь, что она была "тяжка зело". Казалось, молодой государь умирает. Встал вопрос о наследнике. Царь к тому времени был отцом единственного сына - Дмитрия (впоследствии то же имя получит последний сын Ивана IV - несчастный царевич, погибший в Угличе ребенком почти через 40 лет), первенца, которому было всего около пяти месяцев от роду. Царь Иван хотел, чтобы бояре присягнули как наследнику именно Дмитрию. Однако среди приближенных началось брожение.

Самым печальным для царя было то, что среди тех, кто поддерживал кандидатуру Владимира Андреевича и сомневался, присягать ли "пеленочнику", были и некоторые деятели Избранной рады. Так, Сильвестр, хотя и не выступал прямо за то, чтобы Владимир Андреевич стал наследником, все-таки защищал его, ибо он у старицкого князя "советен и в велицей любви бысть". Отец Алексея Адашева боярин Федор Григорьевич, согласно официальной летописи, говорил царю, что хотя он и поцеловал крест царевичу Дмитрию, но все же испытывает сомнения: "…сын твой, государь наш, ещо в пеленицах, а владети нам Захарьиным, Данилу з братиею. А мы уже от бояр до твоего возрасту беды видели многая".

Казалось, инцидент был исчерпан: все в конце концов прися гнули младенцу царевичу, включая и самого князя Владимира Андреевича, царь выздоровел, а сам царевич не дожил до года: летом кормилица уронила его в реку, когда входила с ним на царское судно при поездке на богомолье. Колебавшиеся не только не пострадали, но многие вскоре даже получили повыш ения по службе. Но осадок остался, и муть от него поднялась со дна несколько лет спустя.

Взрыв в отношениях царя с его советниками произошел около 1560 года. Тогда пало правительство Избранной рады. Сильвестра постригли в монахи, отправили сначала в Кирилло-Белозерский, а потом еще дальше - в Соловецкий монастырь. Иван Грозный очень гордился тем, что не казнил Сильвестра и даже оставил на свободе его сына, с тем лишь, чтобы тот не видел царского лица, не бывал при дворе. Алексей Адашев и его брат Данило были посланы на службу в Ливонию, где шла тогда война. Вскоре туда прибыли люди для их ареста. Алексея в живых уже не застали. Данило же был заключен в тюрьму и через два-три года казнен.

В чем же причины такой резкой смены правительства? Нередко утверждают, что расхождения между Иваном IV и Избранной радой лежали прежде всего в области внешней политики, что правительство Адашева и Сильвестра настаивало, чтобы после взятия Казани и Астрахани продолжать действия на этом же, юго-восточном, направлении: вести войну против Крыма, а в перспективе и против Турции. Поэтому якобы эти деятели были против Ливонской войны.

Однако факты говорят иное. В 1558 году, когда началась Ливонская война, именно Адашев был реальным руководителем внешней политики… именно Адашев вел те переговоры с ливонскими послами, срыв которых привел к началу военных действий. Адашев и Сильвестр, умные и одаренные политики, разумеется, могли через некоторое время после начала конфликта с Ливонией, когда стало ясно, что Великое княжество Литовское и Польша будут в этой войне противниками России, убедиться в бесперспективности этой войны (что было правдой) и советовать царю найти пути, чтобы с честью выпутаться из тяжелой ситуации. Они могли выступать против авантюризма в ведении Ливонской войны.

Чтобы разобраться в причинах падения Избранной рады, обратимся сначала к двум самым осведомленным свидетелям: Ивану IV и Курбскому. Удивительно: расходясь в оценках фактов, эти два противника сходятся в самих фактах. Иван Грозный связывает свой разрыв с советниками со смертью первой жены - царицы Анастасии, прямо обвиняя вчерашних временщиков в убийстве: "А и з женою вы меня про что разлучили? Только бы вы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы (жертв свирепому греческому богу времени - Хроносу. - Сост.) не было".

В свою очередь Курбский в "Истории о великом князе Московском" говорит, что еще при жизни Анастасии ее братья "клеветаша" на Сильвестра и Адашева и "во уши шептаху заочне" доносы и обвинения против них. Он гневно называет Захарьиных "нечестивыми губителями тамошнего царства". После смерти Анастасии они же обвинили Сильвестра и Адашева в том, что царицу "счеровали (околдовали. - Сост.) оные мужи".

Однако раздоры из-за Анастасии, видимо, стали лишь последней каплей в разладе между царем и советниками. Именно охлаждение в отношениях, разочарование в Сильвестре, Адашеве и других деятелях правительственного кружка могли заставить Ивана IV поверить вздорным обвинениям. Должно быть, Адашев и Сильвестр переоценили свое влияние, не заметили того рокового момента, с которого царь стал подчиняться им со все большей неохотой. И тогда привязанность царя к своим советникам превратилась в жгучую ненависть.

Но и этот психологический конфликт между царем и Избранной радой был только следствием другого, более существенного конфликта - между разными представлениями о методах централизации страны. Структурные реформы, которые проводило правительство Избранной рады, как и всякие структурные реформы, шли медленно, их плоды созревали не сразу. Нетерпеливому человеку (а царь Ива н был нетерпелив) в таких обстоятельствах обычно кажется, что и результатов-то никаких нет, что ничего и не сделано. Ускоренный путь централизации в условиях России XVI века был возможен только при использовании террора.

Ускоренная централизация требовала террора прежде всего потому, что еще не был сформирован аппарат государственной власти. В годы правления Избранной рады суд кормленщиков на местах был заменен управлением через выборных из местного населения. Но выполняющие свои управительские функции "на общественных началах" и фактически из-под палки губные и земские старосты - это еще не аппарат власти. Центральная власть была еще очень слаба, не имела своих агентов на местах.

Как так, слышу я возражения, это власть-то Ивана Грозного слаба? Чья же власть тогда сильна? Дело в том, что часто путают силу власти и ее жестокость. На самом же деле они противоречат друг другу. Сильная власть не нуждается в жестокости. Жестокость, террор - показатель слабости власти, ее неумения добиться своих целей обычными путями, т. е. компенсация слабости. Вместо длительной и сложной работы по созданию государственного аппарата царь Иван пытался прибегнуть к самому "простому", наиболее понятному методу: не делают то, что надо? - Приказать. Не слушаются? - Казнить. Чему удивляться, если даже в наше просвещенное время очень многие тоскуют по командно-репрессивным методам, наивно полагая, что если расстрелять 20 и посадить 200 жуликов из торговой сети, то все остальные немедленно начнут честную жизнь. Тем более понятен такой ход мыслей для людей средневековья. Но этот путь террора, который только и позволял надеяться на быстрые результаты, был неприемлем для деятелей Избранной рады. Суровый и непреклонный Адашев не был добреньким. Но все же не массовый террор, не атмосфера всеобщего страха и массового доносительства, а жесткое и по сегодняшним меркам, быть может, жестокое наказание виновных. Но только виновных! Вот что характеризовало правление Избранной рады.

Отсюда вытекает и сопротивление Сильвестра и Адашева тем или иным начинаниям царя и упорство в проведении в жизнь собственных предначертаний. Так столкнулись две силы, два властолюбия. Увы, властолюбивый подданный не может надеяться на победу в конфликте с властолюбивым монархом. Конфликт разрешился падением Избранной рады. [57. С. 36-59].

Измена Андрея Курбского

Руководясь русским патриотизмом, конечно, можно клеймить порицанием и ругательствами Курбского, убежавшего из Москвы в Литву и потом в качестве литовского служилого человека ходившего войною на московские пределы, но в то же время не находить дурных качеств за теми, которые из Литвы переходили в Москву и по приказанию московских государей ходили войною на своих прежних соотечественников, - эти последние нам служили, следовательно, хорошо делали! Рассуждая беспристрастно, окажется, что ни тех, ни других не следует обвинять, да и вообще, чтобы вменять человеку измену в тяжкое преступление, надобно прежде требовать, чтоб он был гражданин, чтобы, вследствие политических и общественных условий, в нем было развито и чувство, и сознание долга гражданина, - без этого он или слуга, или раб. Если он слуга, то что дурного, когда слуга оставляет господина, который не умеет его привязать к себе, и переходит на службу к другому? Если же он раб, то преступления раба против господина могут быть судимы только пред судом того общества, которое допускает рабство, но не пред судом истории, которая, исследуя причины явлений, должна осуждать те неестественные общественные условия, которые производят подобные явления. [64. Кн. 5. Т. 13. С. 413-414].

Первое послание Курбского Ивану Грозному

Зачем, царь, воевод, дарованных тебе Богом для борьбы с врагами, различным казням предал и на доброхотов твоих, душу свою за тебя положивших, неслыханные от начала мира муки, и смерти, и притеснения измыслил, обвиняя невинных православных в изменах и чародействе и с усердием тщась свет во тьму обратить и сладкое назвать горьким? В чем же провинились перед тобой и чем прогневали тебя христиане - соратники твои? Не они ли разгромили прегордые царства? Не сдались ли тебе крепости немецкие, по мудрости их, им от Бога дарованной? За это ли нам, несчастным, воздал, истребляя нас и со всеми близкими нашими?

А всех причиненных тобой различных бед по порядку не могу и исчислить. И воздал ты мне злом за добро мое и за любовь мою - непримиримой ненавистью. Полки твои водил и выступал с ними, и никакого бесчестия не принес, одни лишь победы одерживал для твоей же славы и никогда полков твоих не обратил спиной к врагам. И все это не один год и не два, а в течение многих лет трудился и много пота пролил и много перенес, так что мало мог видеть родителей своих, и с женой своей не бывал, и вдали от отечества своего находился, в самых дальних крепостях против врагов твоих сража лся, а как часто ранен был варварами в различных битвах, и все тело мое покрыто ранами. Но тебе, царь, до всего этого и дела нет.

И не надейся, что буду я молчать обо всем: до последнего дня жизни моей буду беспрестанно со слезами обличать тебя.

Не думай, царь, что мы уже погибли и истреблены тобою без вины, и заточены, и изгнаны несправедливо, и не радуйся этому, гордясь словно суетной победой: казненные тобой, у престола Господня стоя, взывают об отмщении тебе; несправедливо изгнанные тобой из страны, взываем день и ночь к Богу, обличая тебя.

Писано в городе Волмере, владении государя моего короля Сигизмунда Августа, от которого надеюсь быть пожалован и утешен во всех печалях моих милостью его королевской, а особенно с помощью Божьей. [102. С. 119-120].

Первое послание Ивана Грозного Курбскому

Исполненное истинного православия самодержавство Российского царства началось по Божьему изволению от великого князя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами. Мы же хвалим Бога за безмерную его милость, что не допустил он доныне, чтобы десница наша обагрялась кровью единоплеменников, ибо мы не возжелали ни у кого отнять царства, но по Божию изволению и по благословению прародителей и родителей своих родились на царстве и воспитались. Мы не насилием добыли царства, тем более поэтому, кто противится такой власти - противится Богу! Апостол Павел говорит: "Рабы! Слушайтесь своих господ, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть". На это уже воля Господня, если придется пострадать. Если же ты праведен, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и заслужить венец вечной жизни.

Из-за одного какого-то гневного слова погубил ты не только свою душу, но и души своих предков собачьей изменой, нарушив крестное целование.

Неужели же это свет - когда поп и лукавые рабы правят, царь же - только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба? Апостол Павел писал: "Наследник, доколе в детской, ничем не отличается от раба, он подчинен управителям и наставникам до срока, отцом назначенного". Мы же, слава Богу, дошли до возраста, отцом назначенного, и нам не подобает слушаться наставников.

А когда ты вопрошал, зачем мы данных нам Богом для борьбы с врагами воевод различным казням предали, то ты писал ложь. А сильных мы не убивали, и не знаю я, кто это сильнейший, потому что Русская земля держится Божьим милосердием и милостью Пречистой Богородицы, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей, и, наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами. А жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить.

Как жестоко я страдал из-за вас с юности и до последнего времени. Это известно всем. Когда остались мы с почившим в бозе братом Георгием круглыми сиротами - никто нам не помогал. Подданные наши достигли осуществления своих желаний - получили царство без правителя. Дворы и села наших дядей взяли себе. И сокровища матери перенесли в Большую казну, а остальное разделили. Припомню одно; бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не взглянет, и уж совсем не как раб на господ. Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Все расхитили коварным образом, казну деда и отца нашего забрали себе, а на деньги те наковали для себя золотые и серебряные сосуды и начертали на них имена своих родителей. А известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая зеленая на куницах, да к тому же на потертых, так если это и было их наследство, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, когда есть лишние деньги.

Был при нашем дворе собака Алексей Адашев, мы же взяли его из навоза и сравняли с вельможами, надеясь на верную его службу. Потом для совета в духовных делах и спасения своей души взял я попа Сильвестра. Поп Сильвестр сдружился с Алексеем, и начали они советоваться тайком от нас, считая нас неразумными, стали подчинять вас, бояр, своей воле, из-под нашей же власти вас выводя, приучая вас прекословить нам. Окружили себя друзьями и всю власть вершили по своей воле. И так жили мы в гонении и утеснении.

До сих пор русские властители ни перед кем не отчитывались; но вольны были жаловать и казнить своих подданных. [102. С. 122-124].

Второе послание Курбского Ивану Грозному

Широковещательное и многошумное послание твое получил; таковое бы не только царю, но и простому воину не подобает, из многих священных книг нахватано, как видно, со многой яростью не строчками и не стихами, как это в обычае людей искусных и ученых, когда случается им кому-либо писать, в кратких словах излагая важные мысли, а сверх меры многословно и пустозвонно. Тут же и о постелях, и о телогрейках, словно вздорных баб россказни, и так все невежественно, что не только ученым мужам, но и простым на удивление, а тем более посылать в чужую землю, где встречаются люди, знающие не только грамматику и риторику, но и диалектику и философию.

Так шумливо, не дожидаясь суда Божьего, порицать, и так мне грозить!

И уже не знаю, чего ты от меня хочешь. Уже не только единоплеменных княжат, восходящих к роду великого Владимира, различными смертями погубил, и богатство их, чего не разграбили еще дед твой и отец твой, отнял. А хотел, царь, ответить на каждое твое слово и мог бы написать не хуже тебя, ибо по благодати Христа моего овладел по мере способностей своих слогом древних, уже на старости здесь обучился ему, но удержал руку свою с пером, потому, что возлагаю все на Божий суд. [102. С. 163-164].

Поход на Новгород

Еще до прибытия Ивана в Новгороде приехал туда его передовой полк. По царскому повелению тотчас окружили город со всех сторон, чтобы никто не мог убежать из него. Потом нахватали духовных из новгородских и окрестных монастырей и церквей, заковали в железа и в Городище поставили на правеже, всякий день били их, требуя по 20 новгородских рублей с каждого, как бы на выкуп. Так продолжалось дней пять. Дворяне и дети боярские, принадлежащие к опричнине, созвали в Детинец знатнейших жителей и торговцев, а также и приказных людей, заковали и отдали приставам под стражу, а дома их и имущество опечатали. Это делалось в первых числах января 1570 года.

6 января, в пятницу вечером, приехал государь в Городище с остальным войском и с 1500 московских стрельцов. На другой день дано повеление перебить дубинами до смерти всех игуменов и монахов, которые стояли на правеже, и развезти тела их на погребение, каждого в свой монастырь. 8 января, в воскресенье, царь дал знать, что приедет к св. Софии к обедне. По давнему обычаю, архиепископ Пимен со всем собором, с крестами и иконами стал на Волховском мосту у часовни Чудного креста встречать государя. Царь шел вместе с сыном Иваном, не целовал креста из рук архиепископа и сказал так: "Ты, злочестивец, в руке держишь не крест животворящий, а вместо креста оружие; ты со своими злыми соумышленниками, жителями сего города, хочешь этим оружием уязвить наше царское сердце, вы хотите отчину нашей царской державы Великий Новгород отдать иноплеменнику, польскому королю Жигимонту-Августу, с этих пор ты уже не назовешься пастырем и сопрестольником св. Софии, а назовешься ты волк, хищник, губитель, изменник нашему царскому венцу…" Затем, не подходя к кресту, царь приказал архиепископу служить обедню.

Иван отслушал обедню со всеми людьми, а из церкви пошел в столовую палату. Там был приготовлен обед для высокого гостя. Едва уселся за стол и отведал пищи, как вдруг завопил. Это был условный знак: архиепископ Пимен был схвачен, опричники бросились грабить его владычную казну, дворецкий Салтыков и царский духовник Евстафий с царскими боярами овладели ризницею церкви св. Софии, а отсюда отправились по всем монастырям и церквам забирать в пользу царя церковную казну и утварь.

Вслед за тем царь приказал привести новгородцев, которые до его прибытия были взяты под стражу. Это были владычные бояре, новгородские дети боярские, выборные городские и приказные люди и знатнейшие торговцы. С ними вместе привезли их жен и детей. Собравши всю эту толпу перед собою, Иван приказал своим детям боярским раздевать их и терзать "неисповедимыми", как говорит современник, муками, м ежду прочим поджигать их каким-то изобрет енным им составом, который у него назывался "поджар" ("некоею составною мудростью огненною "); потом он велел измученных, опаленных привязывать сзади к саням, шибко везти вслед за собою в Новгород, волоча по замерзшей земле, и метать в Волхов с моста. За ними везли их жен и детей, женщинам связывали назад руки с ногами, привязывали к ним младенцев и в таком виде бросали в Волхов, по реке ездили царские слуги с баграми и топорами и добивали тех, которые всплывали. "Пять недель продолжалась неукротимая ярость царева", говорит современник. Когда царю надоела такая потеха на Волхове, он начал ездить по монастырям и приказал перед своими глазами истреблять огнем хлеба в скирдах и в зерне, рубить лошадей, коров и всякий скот. Осталось предание, что, приехавши в Антониев монастырь, царь отслушал обедню, потом вошел в трапезу и приказал побить все живое в монастыре. Расправившись таким образом с иноческими обителями, Иван начал прогулку по мирскому жительству Новгорода: приказал истреблять купеческие товары, разметывать лавки, ломать дворы и хоромы, выбивать окна, двери в домах, истреблять домашние запасы и вс е достояние жител ей. В то же самое время царские люди ездили отрядом по окрестностям Новгорода, по селам, деревням и боярским усадьбам разорять жилища, истреблять запасы, убивать скот и домашнюю птицу. [66. Т. 1. С. 119-120].

Опричнина Ивана Грозного

Основной смысл опричных преобразований сводился к завершающему удару, который был нанесен последним оплотам удельной раздробленности .

Ликвидация удела Владимира Старицкого и разгром Новгорода подвели финальную черту под длительной борьбой за объединение русских земель под эгидой московского правительства в годы опричнины. Сильный удар нанесен был и по феодальной обособленности русской церкви, окончательное включение которой в централизованный аппарат власти после столкновения Ивана Грозного с митрополитом Филиппом было делом времени. Вызванная коренными интересами широких кругов господствующего класса феодалов эта борьба в какой-то мере отвечала потребностям горожан и крестьянства, страдавших от бесконечных междоусобных распрей феодальной аристократии.

Вместе с тем опричнина была очень сложным явлением. Новое и старое переплеталось в ней с удивительной причудливостью мозаичных узоров. Ее особенностью было то, что централизаторская политика проводилась в крайне архаичных формах, подчас под лозунгом возврата к старине. Так, ликвидации последних уделов правительство стремилось добиться путем создания нового государева удела - опричнины. Утверждая самодержавную власть монарха как непреложный закон государственной жизни, Иван Грозный в то же время передавал всю полноту исполнительной власти в земщине, т. е. основных территориях России, в руки Боярской думы и приказов, фактически усиливая удельный вес феодальной аристократии в политическом строе Русского государства.

Варварские средневековые методы борьбы царя Ивана со своими политическими противниками, его безудержно жестокий характер накладывали на все мероприятия опричных лет зловещий отпечаток деспотизма и насилия.

Здание централизованного государства строилось на костях многих тысяч тружеников, плативших дорогой ценой за торжество самодержавия. [37. С. 477-479].

Образ жизни в средневековой Руси

Предки наши, как знатные , так и простые , вставали рано: летом с восходом солнца, осенью и зимою - за несколько часов до света. В старину счет часов был восточный, заимствованный из Византии вместе с церковными книгами. Сутки делились на дневные и ночные часы; час солнечного восхода был первым часом дня; час заката - первым часом ночи. Само собою разумеется, что при таком времяисчислении количество дневных и ночных часов на самом деле могло быть одинаково и равно только во время равноденствия , а потому это время и принималось за норму: из двадцати четырех суточных часов двенад цат ь относили к дню, а другие двенадцать к ночи; несмотря на то, что на самом деле во время летнего солнцестояния число дневных, а во время зимнего - число ночных часов доходило до семнадцати. Седьмой час утра по нашему часоисчислению был первым часом дня; седьмой час вечера - первым часом ночи. Исчисление это находилось в связи с восточным богослужением: на исходе ночи отправлялась заутреня; богослужебные часы: первый, третий, шестой и девятый знаменовали равноименные дневные часы, а вечерня - окончание дня. Русские согласовали свой домашний образ жизни с богослужебным порядком и в этом отношении делали его похожим на монашеский. Разумеется, что такой порядок мог иметь место только там, где спокойная и обеспеченная жизнь на одном месте позволяла располагать временем по произволу.

Вставая от сна, русский тотчас искал глазами образ, чтобы пер екреститься и взглянуть на него; сделать кр естное знамение считалось приличнее, смотря на образ; в дороге, когда русский ночевал в поле, он, вставая от сна, крестился, обращаясь на восток. Тотчас, если нужно было, после оставления постели надевалось белье и начиналось умыванье; зажиточные люди мылись мылом и розовой водой. После омовений и умываний одевались и приступали к молению…

В комнате, предназначенной для моления, - крестовой или, если ее не было в доме, то в той, где стояло побольше образов , собиралась вся с ем ья и прислуга; зажигались лампады и свечи; курили ладаном. Хозяин как домовладыка читал пред всеми вслух утренние молитвы; иногда читались таким образом зау треня и часы, смотря по степени досуга, уменья и благочестия; умевшие петь пели. У знатных особ, у которых были свои домашние церкви и домовые священнослужители, семья сходилась в церковь , где молитвы, заутреню и часы служил священник, а пел дьячок, смотревший за церковью или часовней , и после утренн его богослужения священник кропил святою водою.

Окончив молитвословие, погашали свечи, задергивали пелены на образах и все расходились к домаш ним занятиям. Там, где муж жену допускал до управления домом, хозяйка держала с хозяином совет, что делать в предстоящий день, заказывала кушанье и задавала на целый день уроки в работах служанкам. В таких домах на хозяйке лежало много обязанностей. Она должна была трудиться и показывать собою пример служанкам, раньше всех вставать и других будить, позже всех ложиться: если служанка будит госпожу, это считалось не в похвалу госпоже. При такой деятельной жене муж ни о чем не заботился по домашнему хозяйству; жена должна была знать всякое дело лучше тех, которые работали по ее приказанию: и кушан ье сварить, и кисель поставить , и белье выстирать, и выполоскать, и высушить, и скатерти, и полавочники постлать, и таким своим уменьем внушала к себе уважение. Но не всех жен уделом была такая деятельная жизнь; большею частью жены знатных и богатых людей по вол е мужьев вовсе не мешались в хозяйство; всем заведывали дворецкий и ключник из холопов. Такого рода хозяйки после утреннего моления отправлялись в свои покои и садились за шитье и вы шиван ие золотом и шелками со своими прислужницами; даже кушан ье к обеду зак рывал сам хозяин ключнику…

После всех домашних распоряжений хозяин приступал к своим обычным занятиям: куп ец отправлялся в лавку , ремесленник брался за свое ремесло, приказ ные л юди наполняли приказы и приказные избы, а бояре в Москве стекались к царю и занимались делами. Приступая к началу дневного занятия, будь то приказное писательство или черная работа, русский считал приличным вымыть руки, сделать пред образом три крестных знамения с земными поклонами, а если предстоит случай или возможность, принять благословение священника.

В десять часов по нашему счету… служились обедни.

В полдень наступало время обеда. Холостые лавочники, парни из простона родья, холопы, приезжие в городах и посадах наполняли харчевни: люди домови тые садились за стол дома или у приятелей в гостях. Цари и знатные люди, живя в особых покоях в своих дворах, обедали отдел ьно от прочих членов семьи: жены с детьми трапезовали особо; но незнатные дворяне, дети боярские, посадские и ли крестьяне - хозяева оседлые ели вм есте с женами и с прочими членами семьи; иногда семейные члены, составлявшие со своими семьями одно семейство с хозяином, обедали от него и особо; во время же званых обедов особы женского п о ла никогда не обедали там, где сидел хозяин с гостями. Стол накрывался скатертью, но не всегда это соблюдалось: очень часто люди незнатные обедали без скатерти и ставили на голый стол соль, уксус , перец и клали ломтями хлеб. Двое домашних служебных чинов заведывали порядком обеда в зажиточном доме: ключник и дворецкий. Ключник наход ился в поварне при отпуске кушаний, дворецкий - при столе и при поставце с посудой, стоявшей всегда против стола в столовой. Несколько слуг носили кушан ья из поварни; кл ючник и дворецкий , принимая их, разрезали на куски, отведывали и тогда уже отдавали слугам ставить пред господином и сидевшими за столом…

После обычного обеда ложились отдыхать. Это был повсеместный и освященный народным уважением обычай. Спали, пообедавши, и цари, спали бояре, спали купцы , затворив свои лавки; уличная ч ернь отдыхала на улицах. Не спать или по крайней мере не отдыхать после обеда считалось в некотором смысле ересью, как всякое отступление от обычаев предков…

Вставши от послеобеденного сна, русские опять принимались за обычные занятия. Цари ходили к вечерне, а часов с шести вечера по нашему счету предавались уже забавам и беседам.

Впрочем, смотря по важности дела, иногда бояре собирались во дворец и вечером, сидели там за делами часов около трех… Вечер в домашнем быту был временем развлечений; зимою собирались друг к другу родные и приятели в домах, а летом в палатках, которые нарочно раскидывались перед домами. Русские всегда ужинали, а после ужина благочестивый хозяин отправлял вечернее моление. Снова зат епливались лампады, зажигались свечи п еред образами; домочадцы и прислуга собирались на моление. Посл е такого молитвословия считалось уже непозволительным есть и пить: все скоро ложились спать…

Русски е вообще ходили в баню оч ен ь часто; она была первою потребностью в домашней жизни, как для чистоплотности, так и для какого-то наслаждения. Почти в каждом зажиточном доме была своя мыльня, как уже сказано об этом; сверх того для простонародья и для приезжих всегда по городам существовали общественные, или царские, мыльни, где за вход платил и деньги, составлявшие во всем государстве ветвь царских доходов … Каждогодно собиралось таким образом до двух тысяч рубл ей со вс ех мыл ен, находившихся в в едомстве Конюшенного дворца. Мыльни вообще топились каждую неделю один, а иногда и два раза. В летние жары запрещалось их топить в предупр ежд ени е пожаров, с некоторыми исключ ениями для больных и родильниц, по воле воевод… Баня для русского была такою необходимостью, что по поводу запрещения топить их жители грозили пр авительству разбрестись врозь из своих домов.

Обыкновенно ходили в мыльню после об еда, не страшась от этого вр едных последствий. Жар был нестерпимый. На скамьях и полках постилалось сено, которое покрывали полотном. Русский ложился на н его и приказывал себя бить до усталости, потом выбег ут на воздух и бросался летом в озеро или реку, подле которых обыкновенно строились мыльни, а зимой катался по снегу или обливался холодною водою на морозе. Всегда, кто ходил в мыльню, тот и парился: это было всеобщим обычаем. В общественных мыль нях было два отделения, мужское и женское; они отделялись одно от другого перегородками, но вход и в то, и в другое был один: и мужчины, и женщи ны, входя и выходя в одну дверь, встречались друг с другом нагишом, закрывались вениками и без особенного замешат ельства разговаривали между собою, а иногда разом выбегали из мыльни и вместе катались по снегу. В более в отдаленную старину было в обычае и мужчинам, и женщинам мыться в одной мыльне, и даже чернецы и ч ерницы мылись и парились вм есте. [65. С. 79-84].

Россия XVI века глазами иностранца

(Флетчер Д. "О государстве Русском")

О браз правления

Правл ени е у них чисто тираническо е: все действия клонятся к пользе и выгодам одного царя и, сверх того, самым явным и варварским образом.

Оба класса, и дворяне и простолюдины, в отнош ении к своему имуществу, суть не что иное, как хранит ели царских доходов, потому что все нажито е ими рано или поздно п ере ходит в царские сундуки.

Что касается до главных пунктов или статей, входящих в состав самод ержавного правления (как то: издания и уничтож ения законов, определения правительств енных лиц, права объявлять войну и заключать союзы с иностранными державами и права казнить и миловать, с правом изменять решения по делам гражданским и уголовным), то все они так безусловно принадлежат царю и состоящей под ним Дум е, что его можно назвать как верховным правител ем, так и самим исполнител ем в отношении ко всем нечи щенным пр едметам . Всякий новый закон или постановлени е, касающиеся до государства, опр еделяются всегда прежде, нежели созывается по этому случаю какое-либо общее собрание или совет. Кроме своей Думы, царю не с кем сов етоваться о пр едм етах, по которым уж е предварительно сделано было постановл ение, за исключением немногих епископо в, архимандритов и монахов, и то для того только, чтобы воспользоваться суеверием народа, который счита ет святым и справедливым все, что ни сделано с согласия их епископов и духовенства.

Во-вторых, что касается до общественных и правительств енных должностей в государстве, опред еление к той или иной должности завис ит непосредств енно от самого царя, так, что даже дьяки в каждом главном городе, большей частью, назначаются им самим.

В-третьих, то же можно сказать о заведовании делами судебными, в особенности касающимися до жизни и см ерти, судьи так стеснены в отправлении своей должности, что не смеют решить ни одного особенного дела сами собой, но должны пересылать его вполне в Москву, в царскую Думу. Чтобы показать власть свою над жизнью подданных, покойный царь Иван Васильевич во время прогулок или поездок приказывал рубить головы тем, которые попадались ему навстречу, если их лица ему не нра вились.

Приказ исполнялся немедленно, и головы падали к ногам его.

В-четвертых, что касается до верховной апелляции и прощения обличенных в уголовных преступлениях, то это совершенно зависит от воли и милости царской.

О простом, или низшем, классе народа в России

Можно поистине сказать, что нет слуги или раба, который бы более боялся своего господина или который бы находился в большем рабстве, как здешний простой народ, и это вообще, не только в отношении к царю, но и его дворянству, главным чиновникам, всем военным. Что касается до земель, движимого имущества и другой собственности простого народа, то все это принадлежит ему только по названию и на самом деле нисколько не ограждено от хищничества и грабежа как высших властей, так даже и простых дворян, чиновников и солдат. Кроме податей, пошлин, конфискаций и других публичных взысканий, налагаемых царем, простой народ подвержен такому грабежу и таким поборам от дворян, разных властей и царских посыльных по делам общественным, что вам случается видеть многие деревни и города совершенно пустые, народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилий. Так, по дороге к Москве, между Вологдой и Ярославлем, встречается по крайней мере до пятидесяти деревень, совершенно оставленные, так что в них нет ни одного жителя.

Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заниматься своими промыслами, ибо чем кто из них зажиточнее, тем в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни. Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания, будучи стеснен и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе.

О домашней жизни и свойствах русского наро да

Что касается до их телосложения, то они большей частью роста высокого и очень полны, почитая за красоту быть толстыми и дородными и вместе с тем стараясь отпускать и растить длинную и окладистую бороду. Но большей частью они вялы и не деятельны.

Стол у них более нежели странен. Приступая к еде, они обыкновенно выпивают чарку или небольшую чашку водки (называемую русским вином), потом ничего не пьют до конца стола, но тут уже напиваются вдоволь и все вместе, целуя друг друга при каждом глотке, так что после обеда с ними нельзя ни о чем говорить, и все отправляются на скамьи, чтобы соснуть, имея обыкновение отдыхать по сле обеда так точно, как и ночью. Если наготовлено много разного кушанья, то подают сперва печенья (ибо жареного они употребляют мало) , а потом похлебки. Напиваться допьяна каждый день в неделю у них дело весьма обыкно венное. Главный напиток их - мед, а люди победней пьют воду и жидкий напиток, называемый квасом, кот орый есть не что иное, как вода, заквашенная с небольшой примесью солода. Такая пища могла бы произвести в них разные болезни, но они ходят два или три раза в неделю в баню, которая служит им вместо всяких лекарств. Всю зиму и большую часть лета топят они свои печи и так нагревают дом, что иностранцу сначала наверное не понравится. Эти две крайности, осо бен но зимо ю, жар в нутри домов и стужа на дворе, вместе с пищ ею прида ют им темный болез ненный цвет лица.

Русский человек, привыкнув к обеим крайностям, и к жару, и к стуже, может переносить их гораздо легче, нежели иностранцы. Вы нередко увидите, как они (для подкрепления тела) выбегают из бань в мыле и, дымясь от жару, как поросенок на вертеле, кидаются нагие в реку или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз. Женщины, стараясь скрыть дурной цвет лица, белятся и румянятся так много, что каждый может заметить. Однако там никто не обращает на это внимания, потому что таков у них обычай, который не только вполне нравится мужьям, но даже сами они позволяют своим женам и дочерям покупать белила и румяна для крашения ли ца и радуются, что из страшных женщин они превращаются в красивые куклы. [94. Т. 1. С. 25-26].

Пресняков А.Е. Смутное время

В д ва стол етия - ХIV-е и XV-е н езначит ельное Московское у дельное княжество выросло в Московское государство, объединившее всю Ве ликороссию. Ближние и дальние соседи увида ли в Московии сильное государство, победоносно справившееся с татарс кими царст вами, перекинувшее свою власть в Сибирь. Политические деятели Западной Европы стали считаться с нов ой силой.

Но внешнее политич еское значение было куплено дорогой ценой неимоверного напряж ен ия народных сил в борьбе за свою с а мостоятельность против напиравших со всех сторо н соседей, и напряжение это нарушило вну треннюю крепость и равнов еси е народных сил и средств. В XVII-й век Московско е государство пер еходит в состоянии глубокой внутренней Смуты.

Причины Смуты корен ились в самом строе Московского государ ства XVI века. В их основ е лежало противоречие между целями, которые должно было прес ледовать правит ельство, и средствами, какими оно располагало. В ст ране, слабо развитой в экономическом от ношении и редко населенной , создать достаточную крепость государственной самообороны при сложных м еждународных отнош ениях было возможно только с большим трудом, и притом сосредоточивая в распоряж ении правительства все ср едства и силы народные. Оно и борется в XVI веке за установление безусловной власти, сокрушая все частные и местны е авторитеты, какими отчасти оставались в сво их вотчинах потомки удельных князей, бояре-княжата. Привил егии, какими пользовалась эта аристократия, претендовавшая на п ервую роль в управлении и в царской думе, на подчинение себе в деле суда, расправы и военной службы населения своих вотчин, были сломл ены бурей опричнины Грозного. Уничтожая в боярстве старое и привычное орудие своей власти, Московское правительство одновременно создает взамен новую администрацию и новое войско, администрацию приказов и войско служилых людей, детей боярских и дворян. В этом классе, вершину которого составила новая придворная знать, сильная не родовитостью, а высоким служебным положением и царскою милостью, - ищет опоры царская власть. Этот класс она стремится обеспечить поместьями крепостным крестьянским трудом, постепенно сводя на нет крестьянскую свободу. Но интересы помещиков часто противоречили интересам казны: делясь со служилыми людьми доходом с крестьянского труда, она рисковала потерять источник своей финансовой системы при разорении крестьян и обращении их в холопов, податей не плативших. К тому же потребность колонизировать Поволжье и южные области заставляла правительство покровительствовать переселениям земледельцев на новые земли, наперекор выгоде служилых землевладельцев. Переселенческое движение вызвало сильный отлив населения из центральных областей, что довело их до тяжелого сельскохозяйственного кризиса.

Сложный исторический процесс вызвал глубокое брожение и в сознании русского общества. Столкновение противоположных интересов, усиленное кроваво-жестокими действиями Грозного, привело к двум главным последствиям: падению правительственного авторитета, когда царь Иван "смяяте люди вся" тем, что "всю землю секирою на полы рассече" (на опричнину и земщину), и к сознанию каждым общественным классом своих особых интересов. Совпадение общего социально-политического кризиса с прекращением династии было последним толчком к Смуте. Началась она сверху борьбою партий за престол. Выдвинутый личными соперниками Годунова, первый Лжедмитрий победил при поддержке низшего слоя населения, недовольного московской политикой, и родовитой знати , охотно изменившей опричнику-Годунову, увлекая и служилых людей, еще не сплотившихся в особую политическую партию. Партия княжеской аристократии свергла Самозванца и захватила власть при Шуйском, но против нее подымаются другие общественные группы: закрепо щаемое холопство и крестьянство, за кото рым стоит плоть от плоти его - казачество, под начальством Ивана Болотникова, и враги бояр, служилые люди, с Прокопием Ляпуновым. Разыгравшаяся социальная борьба довела государство до полного разрушения и до вмешательства соседей. Международные о сложнения ставят перед государством новую задачу: преодолеть внутреннюю смуту и организовать национальную самооборону. Подымаются на защиту государственной самостоятельности и внутреннего порядка средние классы, служилые торговые люди по почину Минина и под руководством Минина и Пожарского счастливо решают свою сложную историческую задачу. [94. Т. 1. С. 269-272].

Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты

В развитии московской Смуты ясно различаются три периода. Первый может быть назван династическим, второй - социальным и третий - национальным. Первый - обнимает собою время борьбы за московский престол между различными претендентами до царя Василия Шуйского включительно. Второй период характеризуется междоусобною борьбою общественных классов и вмешательством в эту борьбу иноземных правительств, на долю которых и достается успех в борьбе. Наконец, третий период Смуты обнимает собою время борьбы московских людей с иноземным господством до создания национального правительства с М.Ф. Романовым во главе. Главнейшие моменты в ходе Смуты следовали в такой постепенности: началась открытая Смута рядом боярских дворцовых интриг, направленных на то, чтобы захватить влияние во дворце, власть и впоследствии престол. Эти интриги открылись тотчас по смерти Грозного и разрешились регентством, а затем и воцарением Б. Годунова. Главным орудием боярской борьбы, решившим дело бесповоротно в пользу Бориса, послужил земский собор, возведший семью Годуновых на царскую степень. Тогда оппозиционные элементы из дворца перенесли смуту в войско и, выдвинув Самозванца, сделали орудием борьбы войсковые массы. Эти массы, служа послушно тем своим вождям, которым они верили, сражались за Годуновых и за Димитрия, шли против Димитрия за Шуйского, словом, принимали пассивное участие в борьбе за престол, доставив последнее торжество в ней Шуйскому. Однако ряд политических движений не прошел бесследно для воинских людей. Участвуя в походах и переворотах в качестве силы, решающей дело, они поняли свое значение в стране и научились пользоваться воинскою организациею для достижения своих общественных стремлений. В движении Болотникова обнаружилось, во-первых, что почин в создании социального движения принадлежит низшим слоям войска - украинному казачеству и, во-вторых, что различие общественных интересов и стремлений разбило войско на враждебные сословные круги. Высшие из них стали за Шуйского как за главу существовавшего общественного порядка; низшие примкнули к Тушинскому вору, превратив его из династического претендента в вожака определенных общественных групп. Междоусобная борьба окончилась победою стороны Шуйского благодаря вмешательству торгово-промышленного севера, который поддержал старый порядок в лице царя Василия. Од нако торжество Шуйского было непрочно. Он пал вследствие осложнений, созданных польским и шведским вмешательством, и взамен его слабого правительства создалась польская военная диктатура. Она не прекратила общественного междоусобия и не поддержала государственного единства, так как сама была слаба и держалась лишь оккупацией столицы. Но она подготовила важный перелом в общественном сознании. Против иноземного господства спешили соединиться в одном ополчении все народные группы, до тех пор взаимно враждовавшие. Временное правительство, созданное в ополчении вокруг Ляпунова, собрало в себе представителей этих враждебных групп, но оно скоро погибло вследствие их слепой вражды. Общий патриотический порыв не мог, таким образом, погасить народные страсти и примирить обостренную рознь. Попытка создать общее з емское правительство не удалась, и страна, не желавшая польской власти, не имела в сущности никакой. Тогда, в 1611 году, сложилась наконец, программа действий, именем патриарха призывавшая к единению не всех вообще русских людей, а только консервативные слои населения: землевладельческий служилый класс и торгово-промышленный тяглый. Их силами создано было нижегородское ополчение, освобождена Москва и побеждены казаки. Правительство 1613 года и земские соборы времени царя Михаила стали органами этих восторжествовавших в борьбе средних слоев московского общества. Политика царя Михаила была поэтому одинаково холодна к интересам и старинной родовой знати, и крепостной рабочей массы: она руководилась интересами общественной середины, желавшей по-своему определить и укрепить порядок в освобожденной от поляков стране. [94. Т. 1. С. 272-275].

Из речи Козьмы Минина перед нижегородцами

Мужие, братие, вы видите и ощущаете, в какой великой беде все государство ныне находится и какой страх впредь, что легко можем в вечное рабство поляков, шведов или татар впасть. Через которое не только имения, но и живота своего многие уже лишились, и впредь наипаче все обстоятельства к тому, паче же ко утеснению и разорению предложит. А причина тому не иная, как от великой зависти и безумия, в начале междо главными государственными управители произшедшая злоба и ненависть, которые, забыв страх бжий, верность к отечеству и свою честь и славу предков своих, един другаго гоня, неприятелей отечества в помощь призвали чужестранных государей, тот польского, другой шведского. Иные же розличных воров, чернецов, холопей, казаков и всяких бездельников царями и царевичами имяновав, яко государям крест целуют. А, может, кто еще татарского или турецкого для своей такмо малой и скверной пользы избрать похочет…

Может кто сказать: что мы можем зделать, не имея ни денег, ни войска. И воеводы способнаго? Но я мое намерение скажу. Мое имение, все, что есть, без остатка готов я отдать в пользу и сверх того, заложа дом мой, жену и детей, готов все отдать в пользу и услугу отечества. И готов лучше со всею моею семьею в крайней бедности умереть, нежели видеть отечество в поругании и от врагов во обладании… [23. С. 32].

Начало династии Романовых

Вожди земского и казацкого ополчения князья Пожарский и Трубецкой разослали по всем городам государства повестки, призывавшие в столицу духовные власти и выборных людей из всех чинов для земского совета и государственного избрания. Это был первый бесспорно всесословный земский собор с участием посадских и даже сельских обывателей. Когда выборные съехались, был назначен трехдневный пост, которым представители Русской земли хотели очиститься от грехов Смуты перед совершением такого важного дела. По окончании поста начались совещания. Единомыслия не оказалось. Собор распался на партии между великородными искателями, из которых более поздние известия называют князей Голицына, Мстиславского, Воротынского, Трубецкого, Мих. Ф. Романова. Сам, скромный по отечеству и характеру, князь Пожарский тоже, говорили, искал престола и потратил немало денег на поиски. Наиболее серьезный кандидат по способностям и знатности, кн. В.А. Голицын был в польском плену, кн. Мстиславский отказывался; из остальных выбирать было некого. Московское государство выходило из страшной Смуты без героев; его выводили из беды добрые, но посредственные люди. Кн. Пожарский был не Борис Годунов, а Михаил Романов - не кн. Скопин-Шуйский. При недостатке настоящих сил дело решалось предрассудком и интригой. В то время как собор разбился на партии, не зная, кого выбрать, в него вдруг пошли одно за другим "писания", петиции за Михаила от дворян, больших купцов, и, городов Северской земли и даже от казаков; последние и решили дело.

Соборно е избрание М ихаила было подготовлено и поддержано на соборе и в народе целым рядом вспомогательных средств: предвыборной агитацией с участием многочисленной родни Романовых, давлением казацкой силы, негласным дознанием в народе, выкриком столичной толпы на Красной площади. Но Михаила вынесла не личная или агитационная, а фамильная популярность. Популярность Романовых, приобретенная личными их качествами, несомненно усилилась от гонения, какому подверглись Никитичи при подозрительном Годунове. Вражда с царем Василием и связи с Тушином доставили Романовым покровительство и второго Лжедимитрия и популярность в казацких таборах. Так двусмысленное поведение фамилии в смутные годы подготовило Михаилу двустороннюю поддержку, и в земстве и в казачестве. Но всего больше помогла Михаилу на соборных выборах родственная связь Романовых с прежней династией. В продолжение Смуты русский народ столько раз неудачно выбирал новых царей, и теперь только то избрание казалось ему прочно, которое падало на лицо, хотя как-нибудь связанное с прежним царским домом. В царе Михаиле видели не соборного избранника, а племянника царя Федора, природного, наследственного царя. Недаром дьяк И. Тимофеев в непрерывной цепи наследственных царей ставил Михаила прямо после Федора Ивановича, игнорируя и Годунова, и Шуйского, и всех самозванцев. Так явился родоначальник новой династии, положивший конец Смуте. [56. Ч. III. С. 57-61].



Содержание раздела

---

---

Главная сайта

---