Нарастание кризисных явлений в советской экономике

К концу 1964 года решили все же отказаться от этого и снова вернулись к восьмой пятилетке, в течение которой планировалось увеличить производительность труда в промышленности на 33—35%, прибыль — более чем в два раза. Также намечалось 80% прироста продукции обеспечить за счет увеличения производительности труда (против 62% в седьмой и 72% в шестой пятилетке, по официальным данным).

Было предусмотрено развитие территориально-производственных комплексов (ТПК): Западно-Сибирского, Ангаро-Енисейского, ЮжноТаджикского, Тимано-Печорского, Южно-Якутского, Оренбургского и др. Предполагалось уделить первостепенное внимание развитию сельского хозяйства, производству потребительских товаров, росту реальных доходов населения.

Однако осуществить задуманное было невозможно без кардинальных изменений в экономике, а потому остро встала проблема ее реформирования. Б сентябре 1965 года на Пленуме ЦК было принято постановление «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства», в соответствии с которым в стране началась новая экономическая реформа. Было решено упразднить совнархозы и вернуться к отраслевому принципу управления. Были вновь образованы союзно-республиканские и общесоюзные министерства по отраслям промышленности.

Следующим важным направлением данной реформы стало изменение всей системы планирования и экономического стимулирования . Было признано необходимым устранить излишнюю регламентацию хозяйственной деятельности предприятий. Для этого сократили число плановых показателей, устанавливаемых сверху. В отличие от прежней системы, сориентированной на рост производства валовой продукции, теперь главным показателем становился рост объемов реализованной продукции предприятия. Предусматривалось оценивать итоги хозяйственной деятельности по полученной прибыли (рентабельности производства) и выполнению заданий по поставкам важнейших видов продукции.

Среди обязательных показателей устанавливались еще и такие: основная номенклатура продукции, фонд заработной платы, платежи в бюджет и ассигнования из бюджета, показатели по объему централизованных капиталовложений и вводу в действие производственных мощностей и основных фондов, задания по внедрению новой техники и материально-техническому снабжению. Все остальные показатели хозяйственной деятельности предстояло устанавливать предприятиям и организациям самостоятельно, без утверждения в министерствах и ведомствах.

В соответствии с постановлением было решено расширять экономические права предприятий, развивать прямые связи между производителями и потребителями на принципах взаимной материальной ответственности и заинтересованности. Предлагалось внедрять в практику отношения, основанные на хозяйственных договорах межд у предприятиями.

Для повышения роли экономического стимулирования была сделана попытка усовершенствовать систему ценообразования в пользу низкорентабельных производств. Дело в том, что в советской эконо-

мике наряду с высокоприбыльными заводами и фабриками всегда существовало множество убыточных предприятий (например, вся угольная промышленность). Зачастую на некоторых высокоприбыльных предприятиях имелись участки, выпускавшие необходимую для населения, но убыточную продукцию. Поэтому предприятия сами не хотели выпускать эти изделия и всячески старались от них избавиться. В связи с этим усиливалось значение таких инструментов, как цена, прибыль, премия, кредит, которым возвращали их исходное значение. Предполагалось улучшить систему оплаты труда, увязать ее не только с централизованным повышением тарифных ставок, но и с материальным стимулированием работников за счет использования части доходов предприятия, увязать оплату труда с общими итогами работы.

На предприятиях за счет прибыли разрешалось создавать (по определенным нормативам) три фонда экономического стимулирования: материального поощрения, социально-культурных мероприятий и жилищного строительства и фонд развития производства. За счет этих фондов можно было премировать работников в соответствии с трудовыми показателями, строить жилье и учреждения культурно-бытового назначения, расширять производство. Все это называлось хозяйственным расчетом.

Это означало, что предприятиям предоставлялась оперативно-хозяйственная самостоятельность (в установленных пределах), что они должны работать на принципах окупаемости, рентабельности, материальной заинтересованности и материальной ответственности за достигнутые результаты, в условиях денежного контроля со стороны государства за использованием материальных, финансовых и трудовых ресурсов. Считалось, что новые принципы планирования и экономического стимулирования должны создавать у коллективов заинтересованность в принятии более высоких плановых заданий, более полного использования факторов производства, достижений научнотехнического прогресса, повышения качества продукции.

Хозяйственная реформа началась очень активно. Уже в январе 1966 года нановые условия работы переведены первые 43 предприятияв 17 отраслях промышленности. В октябре 1965 года было утверждено Положение о социалистическом государственном предприятии, в котором закреплялись его права в области производственно-хозяйственной деятельности, строительства и капитального ремонта, в области материально-технического снабжения, финансов, труда и заработной платы, а также круг обязанностей и степень ответственности за их нарушения.

Заметно изменились отношения между предприятием и государством. Была введена плата за производственные фонды, земельные и водные ресурсы. Разрешалось реализовывать излишнее оборудование другим предприятиям. Устанавливалась зависимость между размерами производственных фондов предприятия и его взносами в государственный бюджет, чтобы заинтересовать предприятие в лучшем использовании этих фондов.

Произошли заметные изменения и в системе ценообразования: оптовые цены стали более объективно отражать реальные производственные затраты и предприятия уже могли получать прибыль от реализации своей продукции. Из этой прибыли предприятия должны были вносить в бюджет плату за производственные фонды, фиксированные (рентные) платежи, а также могли образовывать свои поощрительные фонды.

Для предприятий, переведенных на новую систему хозяйствования, был установлен государственный Знак качества для важнейшей серийной и массовой продукции. Этот знак подтверждал стабильность качества данного изделия, высокую культуру производства и др.

В 1967 году на новые хозяйственные условия стали переводить целые отрасли промышленности, и к концу года работали по-новому уже 15% предприятий, на долю которых приходилось 37% промышленной продукции. Вскоре на новый порядок планирования и экономического стимулирования стали переходить предприятия строительства и торговли.

В рамках хозяйственной реформы были сделаны конкретные шаги по повышению производительности труда и материальной заинтересованности коллективов предприятий в результатах своей работы. Так, в 1967 году возник Щекинский эксперимент, по которому химкомбинату в г. Щекино Тульской области определили стабильный фонд заработной платы на 1967—1970 годы. Вся экономия этого фонда, полученная за счет роста производительности труда и сокращения работавших на комбинате людей, поступала в распоряжение трудового коллектива. В первые два года работы по новой схеме заметно увеличилась выработка на каждого работника, выросла заработная плата. Высвобождаемые люди переводились на новые мощности. Всего за два года было высвобождено 870 человек. За счет прибыли комбината в городе было построено жилье, предприятия культурно-бытового назначения.

Щекинский опыт стали распространять по стране, но процесс этот шел медленно. Через два года на этот метод перешли лишь 200 предприятий. Постепенно эксперимент стал глохнуть. На самом комбинате стали увольнять не только работников второстепенных профессий, но и ведущих специалистов. Все больше средств из прибыли изымалось в вышестоящие организации, комбинату стало просто невыгодно работать на полную мощность, и через несколько лет эксперимент закончился. И дело здесь не во всеобщем консерватизме и непонимании новшества, а в том, что все это не вписывалось в суть командной экономики.

Хозяйственная реформа затронула и сельское хозяйство. В марте 1965 года на Пленуме ЦК КПСС была поставлена задача устранить негативные последствия хрущевских экспериментов на селе. Отменялись обязательные повсеместные посевы кукурузы, больше внимания стало уделяться центральным, черноземным и нечерноземным районам страны, восстанавливались приусадебные участки и т.д.

Менялась система закупок сельскохозяйственной продукции: вводились твердые (неизменные) и сравнительно низкие планы заготовок на несколько лет вперед до 1970 года включительно. Повышены закупочные цены на пшеницу, рожь и другие культуры, предусматривалась дифференциация цен по различным зонам и районам страны. При сверхплановой продаже зерна государству устанавливалась 50%-я надбавка к основной закупочной цене (так называемая полуторная цена). Принимались меры по укреплению хозяйственного расчета в сельскохозяйственных предприятиях.

Резко усилилось финансирование аграрного сектора. В 1966—1980 годах, по официальным данным, туда было направлено 383 млрд руб., что составляло 78% всех капиталовложений в сельское хозяйство за все годы советской власти. За счет этих средств началось осуществление грандиозных программ по комплексной механизации, электрификации сельского хозяйства, мелиорации и химизации почв.

В 1960-е годы вновь возродилась идея об организации системы сельскохозяйственных звеньев с целью усиления заинтересованности работников в результатах их труда. Предполагалось перейти от крупных бригад (до 100 человек) к небольшим звеньям, которые отвечали бы за весь технологический цикл, а оплата производилась в зависимости от количества и качества произведенной продукции.

Так, в Краснодарском крае хлебороб Владимир Первицкий со своим звеном в десять человек стал получать урожаи зерна в два-три раза выше, чему работавших на аналогичных участках больших бригад. Еще более удивительный эксперимент был предпринят в Казахстане. Там Ивану Худенко разрешили внедрить новую систему оплаты труда в одном из целинных районов. Вся работа распределялась между небольшими хозрасчетными звеньями, к которым предъявлялось одно требование: произвести установленный объем продукции к определенному сроку, при этом заработная плата выплачивалась без ограничения по достигнутым результатам. Итоги работы в течение нескольких лет были поразительными: производительность труда превысила средний уровень почти в 20 раз, затраты на производство зерна сократились в четыре раза, заработная плата выросла в четыре раза, а прибыль на одного работающего — в семь раз. Расчеты, сделанные И. Худенко, подтверждали, что введение такой системы по всей стране позволит увеличить в несколько раз производство зерна, сократив при этом число занятых в сельском хозяйстве с 35 до 5 млн человек.

Советская пропаганда широко освещала опыт И. Худенко. Еіо постепенно стало ясно, что распространение этого почина приведет к коренной реформе не только колхозов и совхозов, но и всей экономики, где не будет места командной системе. Худенко был арестован и осужден за «хищение государственного имущества в крупных размерах» к длительному тюремному заключению, где он и умер в 1974 году.

И все же итоги восьмой пятилетки были достаточно обнадеживающими. Сблизились темпы роста производительности труда и средней заработной платы работников, занятых в промышленности. Заметно вырос удельный вес интенсивных факторов в общем приросте национального дохода страны с 34% в 1966 году до 40% в 1970 году. Именно в годы восьмой пятилетки введены в строй уникальные промышленные объекты: Западно-Сибирский и Карагандинский металлургический комбинаты, Красноярская ГЭС, началось создание Тюменского нефтегазодобывающего комплекса.

В 1967-1971 годах на Волге в г. Тольятти (ныне - Самарской обл.) был построен Волжский автомобильный завод (ВАЗ, АвтоВАЗ). Продукция этого завода — легковые автомашины марки «Жигули», «Самара», «Лада», «Нива» - была призвана заполнить, практически, пустую нишу легковых автомобилей малого класса, поскольку в те годы Советский Союз почти не импортировал легковые автомобили. Отечественных автомобилей марки «Москвич» (начало выпуска — 1946 г.) и «Запорожец» (1960) производилось совсем недостаточно, чтобы насытить ими растущий спрос населения. Автомобили же марки «Волга» (1956) Горьковского автозавода почти не поступали в торговую сеть, поскольку в основном распределялись по организациям. Чтобы купить автомобиль, люди годами ожидали своей очереди по спискам, составленным в профсоюзных комитетах своих предприятий и учреждений.

Следует отметить, что в годы восьмой пятилетки в некоторой степени были решены проблемы с производством потребительских товаров: обуви, радиотоваров, мебели, холодильников, основных продуктов питания и др.

Чем можно объяснить прогрессивные перемены в экономике? Влияние реформы, конечно же, было большим, но не решающим, тем более что очевидные улучшения в экономике произошли именно в первой половине восьмой пятилетки, когда массовый переход на новую систему только начинался. Истинная причина в другом: в период возврата от совнархозов к министерствам предприятия получили некоторую свободу маневра, какое-то время они не были скованы жесткой регламентацией, что и дало временный положительный результат. Следует отметить также, что к составлению восьмого пятилетнего плана были привлечены профессиональные экономисты, которые стремились заложить в план наиболее оптимальные параметры экономического развития страны.

Ноужев 1968 годутемпы роста заработной платы в промышленности оботали темпы роста производительности труда, а это означало, что, проводя лишь отдельные незначительные реформы, трудно обеспечить долговременный экономический рост. Хотя некоторый эффект хозяйственной реформы проявился достаточно быстро, но он оказался весьма кратковременным. Если в годы восьмого пятилетнего плана, согласно официальным данным, прирост объемов производства в промышленности по сравнению с предыдущей пятилеткой составил примерно 50%, а в сельском хозяйстве — 21 %, то в дальнейшем он стал вновь сокращаться: 43 и 13% соответственно — в годы девятой пятилетки, 24 и 9% — в годы десятой пятилетки, 20 и 6% — в одиннадцатой пятилетке.

Причина этого явления такова. Прежде всего командная система извратила сами принципы, которые были заложены в основу хозяйственной реформы. Так, например, для предприятий сверху устанавливался один из важнейших показателей — норма прибыли. Выполнить этот плановый показатель можно было двумя путями: снижением производственных затрат или искусственным завышением цен. Первый путь оказался очень трудным для предприятий, так как требовал от руководителей постоянно заниматься совершенствованием организации производства, а это было почти невозможно при использовании отсталой техники. Поэтому многие руководители предпочитали идти по второму пути, тем более что цены устанавливались не на основе рыночного соотношения спроса и предложения, а в высоких кабинетах волевым решением чиновников. Начался постепенный, нигде не афишируемый рост оптовых цен. Только в машиностроении в годы восьмой пятилетки цены выросли более чем на 30%. Уследить за этим ползучим повышением цен не мог даже Іосплан, поскольку не имел на то полномочий.

Примеров абсурдности командной экономики можно привести немало. Так, по инструкции Министерства финансов СССР, в госбюджет следовало платить не за фактически используемые производственные фонды, а за плановые. И даже если предприятие в течение года ликвидировало ненужные ему машины и оборудование, оно все равно было обязано вносить за него плату до следующей ревизии, т.е. часть прибыли автоматически уходила в бюджет за несуществующие фонды. В итоге фондовооруженность одного работника постоянно повышалась, а эффективность использования фондов (фондоотдача) падала. С 1965 по 1985 годы доля оборудования, заменяемого из-за морального и физического износа, сократилась в два раза.

В конце 1960-х — начале 1970-х годов позитивный потенциал хозяйственной реформы стал исчерпываться, народное хозяйство возвращалось к традиционным источникам экономического роста за счет топливно-энергетического и военно-промышленного комплекса (в рамках ВПК находилось до 80% машиностроительных заводов страны). Не принесли ожидаемых результатов попытки внедрить в массовое производство наукоемкие технологии (радиоэлектронику, информатику, вычислительную технику, биотехнологию идр.). Структура советской экономики становилась все более нерациональной, однобокой, ориентированной на тяжелую индустрию и не учитывающей потребности людей.

К началу 1970-х годов, когда в экономике еще ощущалось влияние реформы 1965 года, становилось ясно, что она постепенно сворачивается, хотя никто не отменял экономических методов управления, а в партийных документах постоянно подчеркивалась необходимость повышения фондоотдачи, снижения производственных затрат и фондоемкости производства и т.д.

К концу 1970 года на новую систему хозяйствования из 49 тыс. промышленных предприятий было переведено более 41 тыс., на долю которых приходилось 95% прибыли и 93% общего выпуска промышленной продукции. Была даже сделана попытка перевести на хозрасчетные принципы аппарат Министерства приборостроения, средств автоматизации и систем управления.

Однако все чаще стали появляться различные ограничения и регламентации, что подрывало саму идею хозрасчета. Были введены лимиты на создание фондов экономического стимулирования, сверх которых даже высокорентабельные предприятия не могли увеличивать эти фонды. Всю дополнительную прибыль в виде «свободного остатка» приходилось перечислять в государственный бюджет. Таким образом, хорошо работающие предприятия не поощрялись, а фактически наказывались за высокие результаты. Но на следующий плановый период задания для них устанавливались с учетом этих высоких достижений. Очень скоро под контроль вышестоящих организаций попал и фонд развития производства, который стал включаться в централизованный план распределения капитальных вложений. Тем самым происходило жесткое ограничение полномочий предприятий самостоятельно распоряжаться собственными средствами.

Самым уязвимым звеном хозяйственной реформы, пожалуй, были взаимоотношения относительно самостоятельных предприятий и государственных управленческих структур, действовавших административными методами. Аппарат министерств постепенно разрастался, возникали новые подразделения. Фактическое принятие решений распределялось между многочисленными инстанциями партийно-хозяйственной иерархии, где все документы необходимо было «увязывать» и «согласовывать».

Реформа А. Н. Косыгина была с самого начала обречена на провал, так как она оставляла без изменений глубинные отношения производства — отношения собственности. В реформе были заложены несовместимые принципы, расширение прав предприятий и усиление централизации. Хотя предприятия и становились формально более самостоятельными, они не имели права сами назначать цену на свою продукцию. То же самое произошло и с правом предприятия самостоятельно распоряжаться рабочей силой, нанимать необходимых работников, увольнять лишних или плохо работающих людей. Здесь руководители предприятий столкнулись с яростным сопротивлением профсоюзов и партийного аппарата, боявшихся пробудить малейшие проявления недовольства среди рабочих.

С большим трудом вписывалось в реформу внедрение новых технологий, которые требовали времени на их освоение, обучение рабочих. Ведь при этом могло произойти временное сокращение выпуска продукции, чего не могли допустить управленцы, чтобы не сорвать плановые показатели. Заметному гонению стали подвергаться те ученые, которые пытались в своих разработках найти решение проблем советской экономики на путях расширения действия закона стоимости и некоторых элементов рыночной экономики, поскольку в их предложениях усматривалась угроза командно-административной системе в целом. Особенно это стало заметно после поражения «Пражской весны» 1968 года.

Итак, экономическая реформа 1965 года ознаменовала собой наиболее масштабную попытку усовершенствовать социалистическую систему хозяйствования, но эта попытка оказалась половинчатой и не дала заметных и устойчивых результатов. Партийное руководство страны, сделав несколько шагов к рынку, не решилось на дальнейшую трансформацию хозяйственной системы, так как это неизбежно привело бы к необходимости и политической либерализации.

А в итоге эта реформа, как и все предыдущие, фактически оказалась направленной на продление существования самой командно-административной системы, так как она не отвергала ее основные принципы, без чего попытки реформирования экономики не могли дать нужного эффекта.

Нарастание кризисных явлений в советской экономике

Постепенно из общепринятого лексикона стало исчезать само слово «реформа», а на его месте появились понятия «улучшение», «совершенствование». И хотя на партийных съездах и пленумах по-прежнему повторялись фразы о необходимости «органического соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства», ведомственный монополизм неизбежно отторгал идеи научно-технического прогресса, все явственнее проявлялись инертность и косность антиреформаторского мышления.

В качестве универсального средства решения всех социально-экономических проблем провозглашалось повышение руководящей роли коммунистической партии, распространение партийного контроля на все сферы жизни общества. В соответствии с решениями ХХГ? съезда КПСС (1971) в Уставе партии было записано положение о том, что правом контроля за деятельностью администрации наделялись партийные организации не только в сфере производства, но и в научно-исследовательских институтах, учебных заведениях, культурнопросветительских учреждениях и т.д. Чтобы добиться выполнения плана, партийные работники исполняли функции диспетчеров, снабженцев, часто, например, под контроль партийных органов попадали непосредственно хозяйственные связи между предприятиями и т.п. При этом сохранялось абсурдное положение: партия руководит и контролирует, а за неудачи отвечают государственные органы и руководители предприятий.

По всей стране распространилась практика организации различных починов, направленных на достижение небывалых хозяйственных результатов типа: сдать государству 6 миллионов тонн узбекского хлоп -ка, 1 миллион тонн кубанского риса, казахстанский миллиард пудов зерна и др., при этом совершенно не подсчитывались прямые убытки, связанные с невероятным напряжением людских сил, а также нарушением экологии.

Например, на Кубани были загублены огромные площади плодородных земель, на которых партийными директивами предписывалось выращивать рис, в Средней Азии шло обводнение территорий под хлопковые поля, которые впоследствии оказались заболоченными и засоленными. В белорусском и украинском Полесье, в районах Нечерноземья были осушены под пашни сотни тысяч гектаров болот, что привело к обмелению рек, песчаным бурям; урожайность же на новых землях оказалась весьма невысокой. Именно на цели обводнения и осушения земель Министерство водного хозяйства СССР буквально закопало в землю сотни миллиардов рублей без какого-либо видимого эффекта для народного хозяйства страны.

Или вдруг повсеместно по стране начинались «походы» против «огуречников», «капустников», «цветоводов» и прочих «тепличников», которые объявлялись «любителями легкой наживы».

У них изымали земельные участки, сносили теплицы, поскольку это считалось проявлением частнособственнических интересов.

Зато больших успехов достигла теневая экономика, которая расцвела пышным цветом на ниве тотального огосударствления хозяйственных структур и ловкого манипулирования дефицитом. Особенно абсурдным было усиление всеобщей дефицитности на фоне совершенно невероятных излишков различных видов сырья и материалов. А поскольку руководители предприятий не могли самостоятельно распоряжаться ненужными ресурсами (продавать их или обменивать), то за них это делали подпольные дельцы, которые выполняли рыночные функции и помогали (но в уродливой форме) поддерживать дееспособность советской экономики, удовлетворять ее потребности. Теневой бизнес, сращиваясь с представителями партийно-государственного аппарата в центре и на местах, контролировал обороты миллиардных средств, не облагаемых налогами.

Теневая экономика была неоднородной по структуре. Сюда можно отнести как строго запрещенную или ограниченную индивидуально-трудовую деятельность (кустарное производство, медицинские услуги, розничную торговлю, частные такси, бытовое обслуживание населения), так и чисто уголовную деятельность, связанную с крупными хищениями товаров и сырья, махинациями с отчетностью, изготовлением на государственных предприятиях неучтенной продукции и ее продажей через государственную торговую сеть, валютные операции и т.д. По различным оценкам, к середине 1980-х годов в этой сфере экономики было занято примерно 15 млн человек.

В эти же годы руководство страны пыталось уйти от экстенсивного развития экономики, но сделать это становилось все труднее. И хотя официально было заявлено, что страна еще в 1930-х годах прошла стадию индустриализации, в действительности экономика СССР 1960— 1970 годов не отличалась высоким уровнем технического развития. По-прежнему продолжался процесс перехода от домашинных методов труда к машинной технике во всех отраслях материального производства, в то время как промышленно развитые страны уже далеко ушли вперед по пути научно-технического прогресса. Доля занятых тяжелым физическим трудом в промышленности СССР в начале 1980-х годов составляла около 40% (50 млн человек), в строительстве — 60%, в сельском хозяйстве — около 70%, причем темпы его вытеснения с каждым годом снижались.

Для немеханизированных производств были характерны низкий уровень организации труда, нарушения трудовой дисциплины, связанные с пьянством, высокий уровень текучести кадров. Малоквалифицированные и недисциплинированные работники, «подогретые» алкоголем, находясь в состоянии социальной апатии, были равнодушны к результатам своего труда, не проявляли интереса к техническому прогрессу, не желали серьезных структурных перемен в экономике и политике.

Для прироста каждого дополнительного процента валового внутреннего продукта приходилось затрачивать все больше средств. Если в годы четвертой пятилетки на нужды народного хозяйства направлялось немногим более трети всех бюджетных ассигнований, то в одиннадцатой пятилетке — уже 56%. Постепенно сокращались ассигнования на социально-культурные программы: с 37,4% в 1970 годудо 32,5% в 1985 году. Большое напряжение испытывала экономика с людскими ресурсами. Из-за постоянного снижения рождаемости заметно уменьшалась доля молодежи, впервые приходящей в общественное производство: с 12 млнчеловекв 1971—1975 годахдо 3 млнчеловекв 1981— 1985 годах.

Стоимость незанятых рабочих мест на предприятиях страны достигла 12% общей стоимости основных производственных фондов, что представляло угрозу для нормального функционирования промышленности. На новых заводах и фабриках просто физически некому было работать. К примеру, в те годы были построены огромные прядильно-ткацкие производства в Средней Азии, на которые привозили рабочую молодежь из центральных регионов России, Украины, Молдавии, поскольку местные обычаи строго ограничивали работу незамужних девушек на предприятиях. В итоге в начале 1980-х годов образовалось около 32 млн «лишних» рабочих мест. Причем одновременно проявлялась как острая нехватка рабочей силы в одних регионах страны, так и ее избыток в других.

В стране усиливалась массовая миграция людей из деревни в город. Если в 1959 году население городов составляло 47,9%, то в 1981 году — уже 63,4%. Перемещение сельской молодежи в большие города, на грандиозные «стройки века» усиливало формирование огромного слоя людей с маргинальной «общежитской» субкультурой. Для этих новых горожан не создавалась нормальная социальная инфраструктура, что порождало у них чувство обделенности, неполноценности и приводило к различным антиобщественным поступкам. Молодежь зачастую попадала в жесткие условия полукрепостной зависимости от начальства из-за прописки, очереди на жилье и т.д. (типа бесправных московских лимитчиков), соглашаясь на неквалифицированную работу во вредных условиях. Но для руководителей предприятий это было дешевле, нежели внедрять в производство новую технику. В данном случае бюрократия от имени государства выступала в роли монопольного работодателя, именно в ее руках были сосредоточены все социальные блага.

Одной из форм надвигающегося застоя в экономике была практика манипулирования информацией, подтасовки данных в расчетах, проектах, отчетах. Так, первоначально стоимость строительства Камского автозавода по производству большегрузных автомобилей (КамАЗ) в г. Набережные Челны, введенного в строй в 1981 году, составляла 1,8 млрдруб. В такую сумму оценили эту стройку в недрах Министерства автомобильной промышленности, хотя всем было ясно, что эта цифра гораздо ниже буд ущих фактических затрат. И действительно, стоимость строительства составила (по разным источникам) от 5 до 20 млрд руб. Дополнительные средства для завершения сооружения КамАЗа впоследствии изымались из других отраслей, в частности из легкой промышленности. Аналогичная ситуация была при оценке будущих затрат по строительству Байкало-Амурской магистрали (БАМ) и других объектов.

И хотя десятая пятилетка была провозглашена «пятилеткой эффективности и качества», результаты работы оказались весьма скромными. Структура экономики оставалась такой же, какой она была в 1930—1950-е годы, т.е. с преобладанием тяжелой, фондоемкой промышленности. Добыча природных ресурсов перемещалась в суровые и труднодоступные районы Севера и Сибири, поэтому постоянно возрастали затраты на доставку сырья в места их переработки. Огромные капиталовложения стали направляться в нефте- и газодобывающие районы Западной Сибири: Надым, Новый Уренгой, Нефтеюганск, Нижневартовск, Самотлор, Сургут, Уренгой, Ямбургъ др. На их освоение были брошены людские ресурсы со всех республик страны. С затратами на сооружение собственно нефтегазового комплекса не считались, в то время как на объекты социально-культурного назначения денег и времени обычно не хватало. Был провозглашен лозунг: «Нефть любой ценой». В результате невероятных усилий в 1980-х годах Западная Сибирь стала давать более 10% мирового объема добычи нефти и газа.

В начале 1970-х годов в результате мирового сырьевого и энергетического кризиса цены на западных рынках на энергоносители резко возросли (в среднем почти в 20 раз). Поэтому было принято решение форсировать поставки нефти и газа на Запад. За период с 1960 по 1985 годы доля топлива и сырья в советском экспорте поднялась с 16,2 до 54,4%, а доля машин и сложной техники упала с 20,7 до 12,5% (причем основной удельный вес в экспорте занимала военная техника и вооружение). Внешняя торговля СССР стала все больше приобретать ярко выраженный «колониальный» характер. Доходы от реализации нефти и нефтепродуктов в 1974—1984 годах, по самым скромным подсчетам, составили 176 млрд инвалютных руб., в страну буквально хлынул потокнефтедолларов. Можно сказать, что это был прямой заем брежневской администрации у будущих поколений.

Но следует отметить, что эти баснословные средства оказали очень скромное влияние на развитие экономики страны. Затратный механизм перемалывал эти деньги, которые вкладывались в осуществление дорогостоящих бесперспективных и экологически вредных долгостроев (Астраханский газоконденсатный комбинат, газохимический комплекс «Тенгизполимер», канал Волга — Чограй в Калмыкии и др.). Нефтедоллары замораживались на десятилетия в незавершенном строительстве, тратились на закупку импортного оборудования, которое потом оседало на складах, а то и просто оказывалось под открытым небом. Так, стоимость только учтенных запасов неустановленного импортного оборудования по всей стране к началу 1989 года составила 4,6 млрд руб.

Огромные средства уходили на содержание быстрорастущего бюрократического аппарата. К1985 году в стране насчитьгвалось около 18 млн управленческих работников и чиновников различного уровня, или шестая часть всех занятых. Большая часть нефтедолларов просто «проедалась», шла на покупку за рубежом продуктов питания, в основном зерна, товаров народного потребления (обуви, одежды).

Однако к середине 1980-х годов поступления от эксплуатации нефтяных месторождений стали сокращаться, поскольку многие промышленно развитые страны сумели перевести свою экономику на энергосберегающие технологии, в результате чего спрос на нефть снизился, цены на мировом рынке начали падать, что не замедлило отрицательно сказаться на развитии советской экономики.

Сложилась противоречивая ситуация и в ядерной энергетике. С одной стороны, после долгих дискуссий и сомнений сформировалось мнение о том, что следует ускорить строительство атомных электростанций (АЭС). Многие ученые выступали в средствах массовой информации с обоснованием абсолютной безопасности «мирного атома». С другой стороны, проектирование и сооружение АЭС поручалось не самым компетентным коллективам и без учета вполне возможной опасности в процессе их эксплуатации. Все производство оборудования для АЭС было поставлено на поток.

В Волгодонске Ростовской области был построен огромный завод «Атоммаш» (первая очередь завода введена в строй в 1978 году), где началось производство ядерных реакторов для АЭС. Технология и квалификация работников многих предприятий по производству этих специфических электростанций были далеки от требуемых стандартов, а у строителей и эксплуатационников АЭС зачастую присутствовала эйфория по поводу их абсолютной надежности, что сыграло определенную роль в чернобыльской трагедии 1986 года.

Наряду с постоянными декларациями о необходимости развития отраслей, определяющих научно-технический прогресс, эти отрасли так и не заняли ведущее место в структуре народного хозяйства. И хотя доля машиностроения, металлообработки, химической и нефтехимической промышленности, электроэнергетики в валовой промышленной продукции выросла с 25% в 1970 году до 38% в 1985 году, это было еще очень далеко от уровня ведущих промышленно развитых стран, где она составляла 55—65%.

В 1979 году была сделана еще одна попытка правительства А. Н. Косыгина реформировать экономику, покончить с пресловутыми валовыми показателями. Для этого был установлен показатель нормативно-чистой продукции, по которому предприятия должны были учитывать только стоимость продукции, созданной на данном предприятии, без учета затрат на сырье, материалы и пр. Предполагалось, что это нововведение будет стимулировать внедрение новой техники, повышение качества продукции, заставит отказаться от деления продукции на выгодную и невыгодную. Но это не предполагало радикального реформирования командно-административной системы, а было направлено всего лишь на ее очередную модернизацию. Попытки одновременного усиления хозрасчета и адресного директивного планирования, активизации экономических стимулов при ограничении прав предприятий не могли обеспечить экономике серьезных позитивных результатов.

Постепенно нарастала целая система блокирования экономических рычагов регулирования пропорционального развития отраслей, в результате чего окончательно сформировался механизм социально-экономического торможения. Среднегодовой объем произведенной продукции в стране (в натуральном выражении) за 1979—1982 годы оказался на 40% ниже по сравнению с 1978 годом. Дополнительные поставки на экспорт энергоносителей и сырья не позволяли устранить всеобщую разбалансированность.

В то же время официальная статистика постоянно твердила об успехах «развитого социализма», не отражая в отчетности ни инфляции, ни штурмовщины, ни крайне низкого качества продукции, ни провалов пятилетних планов. Из года в год газеты пестрели одними и теми же лозунгами: «Все на заготовку кормов», «Посеем в лучшие сроки», «Битву за урожай — выиграем», «Подготовим города к зиме» и т.п. Социалистическая система ежегодно оказывалась не в ладах с природой, страна не успевала убрать урожай, подготовиться к очередному зимнему сезону, словно морозы и снегопады у нас случались так же редко, как в Сахаре. Одним из самых распространенных и навязчивых штампов тех лет был такой: «Экономика должна быть экономной». Специалисты понимали абсурдность этой фразы, поскольку плановая экономика по своей сути была затратной, к тому же ориентированной преимущественно на экстенсивный тип развития.

Партийные комитеты на всех уровнях — от предприятий до ЦК — занимались пропагандой все новых и новых починов, всевозможных форм социалистического соревнования, многочисленных «новаторов», якобы выполнявших в год несколько годовых норм или «три пятилетки — в одну». Звучали призывы к молодежи ехать на великие стройки, которые потом оказывались просто ненужными. Постоянно повторялся неосуществленный призыв первых пятилеток: «Вот выполним этот план (программу) и будем жить хорошо, счастливо». Но счастливая жизнь все не наступала.

В ноябре 1982 года после смерти Л.И. Брежнева генеральным секретарем ЦК КПСС стал Юрий Владимирович Андропов (1914-1984). Свою деятельность на этом посту он начал с того, что практически полностью поменял руководителей министерств, секретарей обкомов и ЦК союзных республик, решительно взялся за укрепление дисциплины. Казалось, что, заменив одних бюрократов на других, разоблачив прогульщиков, лодырей, взяточников, в стране можно будет установить порядок. Повсеместно среди белого дня стали отлавливать людей на улицах, в магазинах, в кинотеатрах, чтобы выяснить, почему они не на работе что в конечном счете являлось нарушением прав человека. К нарушителям трудовой дисциплины применялись различные меры: снижение заработной платы, лишение премий, отдаление очереди на получение жилья; все это приводило к ухудшению материального положения семьи нарушителя.

Для поднятия популярности нового руководителя страны даже была снижена цена на водку, прозванную тут же «андроповкой».

Мероприятия по наведению порядка и дисциплины дали некоторый экономический эффект. Согласно официальным данным, темпы роста экономики в 1983 году составили 4,2% (против 3,1% в 1982 году), национальный доход увеличился на 3,1%, промышленное производство на 4%, производство сельскохозяйственной продукции на 6%. Правда, здесь не указано, какая доля роста пришлась на обычные приписки, а какая — на скрытое повышение цен. Одно бесспорно: командные методы руководства экономикой помогали достижению только временного успеха, но не способствовали устойчивому развитию экономики.

В экономике продолжали нарастать негативные процессы. Промышленные предприятия работали в условиях постоянной неритмичности поставок сырья и материалов. Особенно большая неритмичность в

течение года ощущалась в строительстве. Как правило, в первом квартале вводилось в действие около 10% мощностей, намечаемых к вводу на этот год. Но в это время шла работа на объектах предыдущего года. Во втором и третьем кварталах вводились по 20% мощностей, а на четвертый квартал оставалось 50%. В 1987 году неритмичность составляла следующую картину: в первом — третьем кварталах было введено лишь 27% от плана, а на четвертый квартал оставалось 73%, которые, конечно же, ввести полностью не удалось.

Железнодорожный транспорт лихорадило, поезда ходили с большим опозданием. Бюджетные «дыры» затыкались средствами сберегательных касс, т.е. за счет населения, а также международными кредитами. На сессии Верховного Совета СССР ежегодно принимался закон о государственном бюджете и утверждался отчет о его исполнении. Причем каждый раз министр финансов докладывал о превышении доходов над расходами. И только в разгар гласности все узнали о том, что в стране уже длительное время существовали крупный бюджетный дефицит, инфляция, денежная эмиссия и прочие негативные финансовые явления. Время от времени по стране гремели скандальные уголовные дела («узбекское», «сочинское», «рыбное» и др., что было связано с хищением государственной собственности), в которых были замешаны руководители самого высокого ранга. Впрочем, все эти разоблачения не затрагивали коренных пороков социализма.

Как уже отмечалось, аграрный сектор Советского Союза традиционно давал средства для обеспечения более или менее сносного функционирования других отраслей директивной экономики. Но в 1970х годах этот источник стал иссякать, поскольку положение в сельском хозяйстве становилось все более сложным. Не помогали и огромные ассигнования в сельское хозяйство, немалая часть которых, кстати, тут же выкачивалась обратно в казну за счет искусственно повышаемых цен на сельскохозяйственную технику и на строительство производственных объектов на селе (в среднем за 1965—1980 годы эти цены выросли в четыре раза). Другая часть ассигнований уходила в буквальном смысле в песок: в строительство грандиозных и малоэффективных животноводческих комплексов, в непродуманную мелиорацию и химизацию почв.

По-прежнему большую роль в обеспечении населения продуктами играли подсобные хозяйства, занимавшие около 1 % обрабатываемых земель. По официальным данным, в 1978 году в подсобных хозяйствах было произведено 61% картофеля, 29% овощей, 29% мяса и молока, 34% яиц. Начиная с 1978 года, в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР стало всячески поощряться развитие личных подсобных хозяйств как в деревне, так и в городе. Крупные предприятия, учреждения, воинские подразделения должны были создавать собственные подсобные хозяйства для обеспечения продовольствием своих рабочих и служащих .

В 1982 годупо инициативе секретаря ЦККПССпо сельскомухо-зяйству М.С. Горбачева была принята очередная амбициозная и нереальная Продовольственная программа, выполнение которой провозглашалось всенародным делом, но ее судьба была такой же, как и многих других, ранее принятых программ. Намечалось, что среднегодовой сбор зерна возрастет в 1981—1985 годах до 238—243 млн т, но в действительности он составил всего 180 млн т, что оказалось на 25% ниже, чем в среднем за годы десятой пятилетки. Кроме того, постепенно началось сокращение пахотного клина страны из-за расширения объектов промышленности и инфраструктуры, военных полигонов.

Страна, обладая самыми богатыми в мире черноземами, превратилась в крупнейшего мирового импортера зерна. Зерно закупалось в США, Канаде, Австралии, Аргентине и других странах. В 1972 году СССР закупил в США 18 млн т, в 1979 — 25 млн т, а в 1985 году было закуплено 44,2 млн т зерна. Согласно ранее заключенному договору, СССР мог закупать и дальше в течение пяти лет ежегодно 15 млн т без специального разрешения американского правительства, что означало признание краха советской аграрной политики. Поразительный факт: тонна зерна, закупленная в США, обходилась в два раза дешевле, чем ее производство в Советском Союзе.

Неспособность сельского хозяйства прокормить население своей страны указывала не только на внутренние пороки советской системы, но и на общую социально-экономическую отсталость. Так, в 1970-е годы в сельском хозяйстве США было занято 2,5—3% населения, а в СССР — 25%. В 1970 году один работник советского сельского хозяйства производил 4,5 т зерна, 320 кг мяса и 2,8 т молока в год, в то время как один американский работник производил 54,7 т зерна, 4570 кг мяса, 11,8т молока в год. Производительность труда в середине 1970-х годов в сельском хозяйстве США была в четыре-пять раз выше, чем в СССР.

Около двух десятилетий капитальные вложения в сельское хозяйство составляли 20—27% всех инвестиций страны (в США — 4%). Это свидетельствует прежде всего о крайне неэффективном использовании этих средств, о деградации данного сектора экономики. Почвы истощались, урожаи зерна в 1970-е годы составляли в среднем 14,7 ц/га.

Как уже отмечалось, после мартовского (1965) Пленума ЦК были значительно повышены закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию, что не привело однако к аналогичному росту розничных цен на продовольствие в государственных магазинах, поскольку эту разницу государство стало покрывать ежегодными субсидиями в среднем по 19 млрд руб. Ничего подобного ни в одной стране не было никогда. Причем в эту сумму не входили гигантские расходы на постоянные закупки зерна за рубежом.

Константин Устинович Черненко (1911—1985), избранный генеральным секретарем ЦК КПСС в феврале 1984 года, начал свою деятельность также с попыток решения сельскохозяйственных проблем. В октябре 1984 года была предложена грандиозная программа мелиорации: орошение и осушение миллионов гектаров земли, строительство каналов, переброска «части стока северных и сибирских рек, а также реки Дунай на орошение земель в центральных и южных районах страны, в Зауралье и Западной Сибири». При этом не подсчитывались не только огромные материальные затраты на реализацию этих проектов, но и экологические последствия переброски рек Оби, Иртыша, Енисея, и прежде всего резкое снижение количества воды, впадающей в Северный Ледовитый океан. Эта программа, сопоставимая по размаху разве что со строительством древнеегипетских пирамид, вполне соответствовала мобилизационному характеру советского планового хозяйства, позволяя широко использовать огромные отряды малоквалифицированной рабочей силы на очередной «великой стройке коммунизма».

В середине 1980-х годов все больше стали давать о себе знать так называемые черные дыры, куда приходилось направлять огромные ресурсы. К числу таких «дыр» можно отнести экономику социалистических стран, которая в силу своей неэффективности требовала постоянной помощи в виде заниженных цен на сырьевые и энергетические ресурсы, прямой безвозмездной передачи научно-технических разработок, строительства новых предприятий. Такого рода помощь социалистическим странам составила в 1954—1987 годахпочти 144 млрд долл. Кроме того, Советский Союз оказывал постоянно растущую помощь странам «третьего мира», чьи просьбы были все настойчивее. За эти годы помощь развивающимся странам превысила 40 млрд долл.

К началу 1980-х годов состояние экономики СССР продолжало ухудшаться. Так, ежегодный прирост национального дохода страны снизился с 9% в 1965 году до 2,6% в 1982 году, а промышленного производства — с 7,3 до 2,8%.

Несмотря на очевидные достижения в освоении космоса, в разработке термоядерного оружия и военной техники, советская экономика в целом заметно отставала от промышленно развитых стран. В структуре народного хозяйства преобладающая роль принадлежала добывающей и топливной промышленности, в этих отраслях находилось до 40% всех производственных фондов и рабочей силы страны. Производительность труда в середине 1970-х годов в советской промышленности была в два раза ниже, чем в США. Объем выпуска валового продукта в СССР в 1979 г. составлял не более 60% объема валового продукта США.

Советская экономика была построена таким образом, что повышать производительность труда было просто невыгодно для предприятия, поскольку рост выработки повлек бы за собой повышение плановых заданий на будущий период и снижение фонда заработной платы. В результате на большинстве машиностроительных предприятий численность работников была в 1,3—1,4 раза выше, чем на подобных предприятиях на Западе. Сохранение же излишних рабочих мест создавало лишь видимость полной занятости. И хотя точно соизмерить уровень заработной платы в СССР и в западных странах очень трудно, косвенные данные свидетельствуют о том, что средняя заработная плата в СССР в 1973 году составила 168,14 долл, в месяц, в то время как во Франции — 361,64 долл., а в США — 606,51 долл.

В то время в Советском Союзе существовало несколько курсов рубля по отношению к другим валютам, в том числе к доллару США. Была создана целая сеть магазинов «Березка», где имели хождение не рубли, а специальные чеки Внешторга, заработанные советскими людьми за границей или просто купленные с рук около магазинов по особому курсу. Это заставляло людей искать всевозможные пути, чтобы уехать на работу за границу и использовать этот период для приобретения самых необходимых товаров. Но попасть на такую работу могли далеко не все желающие, поскольку существовал очень строгий отбор не только по профессиональному, но и по идеологическому признаку.

На товары длительного пользования (холодильники, телевизоры, ковры, стиральные машины, мебель и др.) существовали особые очереди при магазинах, где надо было регулярно отмечаться в течение нескольких месяцев или лет. Подобные очереди существовали даже в книжных магазинах, чтобы подписаться на собрания сочинений отечественных и зарубежных авторов. Особые списки составлялись на предприятиях и в организациях на приобретение автомобилей. В эти списки вносились в основном передовики производства, проявлявшие активность в общественной жизни коллектива, а также те, кто сумел добиться расположения начальства. Эго позволяло руководителям предприятий манипулировать списками, поощрять людей за хорошую работу или наказывать, исключая их из очереди. Таким образом, возможность совершить какую-нибудь покупку определялась не наличием у людей денег, а совсем иными, порой очень далекими от сферы торговли факторами. Хронический товарный дефицит на большинство потребительских товаров и продовольствие превращал рубль в иллюзорную денежную единицу, на которую нечего было купить.

Всеобщий дефицит выражался и в таком специфическом деле, как подписка на периодические издания. Поскольку в стране при огромных запасах древесины постоянно не хватало бумаги, то подписка проводилась на предприятиях и в организациях с большими ограничениями. К самым популярным изданиям полагалась «нагрузка» в виде обязательных партийных газет и журналов. Это позволяло проводить «линию партии в жизнь», навязывая людям определенные идеологические установки в интересах правящей партийно-государственной элиты. Кстати, товарный дефицит практически не касался номенклатуры. В зависимости от занимаемой должности им определялся объем престижных товаров и услуг, которые были «положены» по чину. Для них существовали особые магазины, где не могли купить товары простые «люди с улицы».

Следует отметить, что в конце 1960 — начале 1970-х годов произошло некоторое повышение жизненного уровня трудящихся, в том числе и на селе, где колхозники начали получать заработную плату, как и рабочие совхозов. Постепенно средняя заработная плата сельских работников приблизилась к средней по стране и составляла 90% от этого уровня. Начиная с 1965 года, когда отмечалось 20-летие Победы в Великой Отечественной войне (9 мая был объявлен нерабочим праздничным днем)*, стали вводиться некоторые социальные льготы инвалидам и участникам войны. С 1975 года началось погашение облигаций государственных займов, приостановленное в предыдущих пятилетках.

Но постепенно к началу 1980-х годов этот процесс стал замедляться, заметно сократились объемы жилищного строительства. Расходы на здравоохранение составляли 4% от национального дохода (в развитых странах — 10—12%). По уровню потребления на душу населения Советский Союз занимал 77 место в мире. Среди рабочих и колхозников все сильнее проявлялись негативныеявления: прогулы, низкая трудовая дисциплина, высокая текучесть кадров, алкоголизм, социальная апатия. По данным социологических опросов, в середине 1980-х годов в полную силу работала едва ли не треть всех занятых, хотя при должной организации производства они готовы были работать лучше.

Военный бюджет Советского Союза возрастал в 1965—1977 годах ежегодно не менее чем на 4,5%, составляя примерно 11—13% валового национального продукта. В 1967 году у Советского Союза было 570 межконтинентальных баллистических ракет, а у США — 1054. В 1979 году США сохранили это количество ракет неизменным, а Советский Союз увеличил их число до 1409. Состав американской армии за это время сократился с 3,5 млн до 2,06 млн человек, а численность Советской армии выросла с 3,6 8 млн до 4,19 млн

¹ Нерабочим днем с 1966 года стал и Международный женский день 8 мар-человек. Отметим также, что огромные военные расходы возросли в 1980-х годах и в связи с вводом в декабре 1979 года советских войск в Афганистан, где они оставались почти 10 долгих лет. Это решение стоило стране не только огромных материальных затрат, но и жизни тысяч молодых солдат и офицеров, погибших в этой странной войне. Кроме того, война в Афганистане заметно повлияла на международный престиж Советского Союза, поставив его в ряд стран-агрессоров.

Для поддержания постоянного мобилизационного характера советской экономики практически ежегодно устанавливалась очередная юбилейная дата, которую следовало встречать высокими достижениями в труде, брать на себя повышенные обязательства, о выполнении которых объявлялось на торжественных собраниях, митингах (сейчас уже трудно сказать, сколько было в этих «трудовыхрапортах» приписок и обмана). Одно перечисление таких «круглых» дат занимает немало места: 20-летие Победы (1965), 50-летие Великой Октябрьской социалистической революции (1967), 100-летие с о дня рождения В. И. Ленина (1970), 50-летие образования СССР (1972), 30-летие Победы (1975), 60-летие Октябрьской революции (1977) и т.д., не считая «трудовых вахт» навстречу очередным съездам партии.

В противовес официальной пропаганде в кругах интеллигенции зародилось диссидентское движение, представители которого открыто критиковали социально-экономическую политику партии и правительства.

Весьма заметным фактом стала публикация в мае 1982 года газетой «Правда» статьи академика Б. Трапезникова, в которой автор отвергал стереотипные объяснения ухудшающейся экономической обстановки — плохие климатические условия, исчерпание некоторых источников сырья, трудности в освоении новых территорий и т.п. В статье впервые были названы иные причины: низкая эффективность жесткого централизованного планирования, отсутствие материальных стимулов у работников и др. Но ни Ю.В. Андропов, ни К.У. Черненко не решились на радикальное реформирование экономики, опасаясь, что это приведет к ликвидации коммунистической системы. А посему они продолжали держаться прежнего курса, уповая на неиссякаемые богатства страны, долготерпение народа и традиционное «авось».

«Перестройка» и ее итоги

В марте 1985 года после смерти КУ Черненко генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Сергеевич Горбачев, а Председателем Совета

Министров стал Николай Иванович Рыжков. Начался новый и последний этап в истории СССР, получивший вскоре название «перестройка».

Новое руководство страны встало перед необходимостью остановить распад системы «государственного социализма» и защитить интересы правящей номенклатуры. Для этого стали проводиться осторожные реформы всех общественных структур, в том числе и в экономике, поскольку глубокий кризис уже успел охватить основные звенья системы.

К середине 1980-х годов ВВП в расчете на душу населения составлял около 37% от уровня США, что позволяло СССР претендовать на статус лишь развивающейся страны. Прирост производительности труда вплотную приблизился к нулевой отметке. На единицу национального дохода в советской экономике расходовалось в 1,5—2 раза больше электроэнергии, топлива, металла и других ресурсов, чем в промышленно развитых странах. В сущности, только в военно-стратегической области огромными усилиями поддерживался паритет с США.

Уместно напомнить, что на первых этапах «перестройки» в обществе были сильны многочисленные иллюзии относительно возможности совершенствования социалистической системы. Прежде всего у большинства политиков преобладало устойчивое мнение о существовании социально-экономических преимуществ социализма перед иными формами организации общественной жизни. Постоянно подчеркивалось широкое единство взглядов всего общества относительно намечаемых реформ, отсутствие сопротивления предстоящим преобразованиям со стороны каких-либо социальных групп. У реформаторов сложилось впечатление, что никто не только не сможет, но и не захочет противодействовать этим преобразованиям. Считалось само собой разумеющимся, что в советской системе нет и не может быть антагонистических противоречий, кроме «пережитков консервативного мышления». Получила распространение еще одна иллюзия о том, что будущие реформы можно провести быстро и без особых трудностей. Классическим примером воплощения таких иллюзий стала антиалкогольная кампания, проходившая в духе известной «красногвардейской атаки на капитал».

Всем давно было ясно, что алкоголизм чреват большими социально-экономическими проблемами: прогулами, некачественной работой, преступностью, тяжелыми заболеваниями, распадом семьи и пр. Но, с другой стороны, бесперебойная розничная торговля спиртными напитками приносила колоссальные доходы в бюджет.

В соответствии с постановлением ЦК КПСС и указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 мая 1985 года резко сокращалось производство и продажа спиртных напитков. Заодно закрывались пивоваренные заводы, сворачивалось производство стеклянных бутылок и т.д. Искусственно создавались «зоны трезвости», пропагандировались безалкогольные свадьбы и иные торжества.

Вроде бы благое начинание довольно скоро обернулось большими потерями. Сначала предполагалось сокращать производство и реализацию алкоголя постепенно и равномерно на 10% в год, чтобы через пять лет уменьшить его выпуск и продажу вдвое. Но этот план выполнили всего за два года, когда были просто вырублены тысячи гектаров виноградников. Уже в 1987 году сбор винограда в целом по стране сократился по сравнению с ежегодным сбором в 1981—1985 годах почти на 20%.

Вековую проблему пытались решить в считанные месяцы. В ответ на все запреты в стране увеличилось подпольное самогоноварение, что, в свою очередь, сократило доходы государственного бюджета. И уже через несколько лет стало ясно, что эта кампания была нелепой и ошибочной. Другим примером нелепостей может служить попытка, с одной стороны, активизации предпринимательства через кооперативную и индивидуальную трудовую деятельность, а с другой, усиления борьбы с нетрудовыми доходами.

В качестве одного из первых шагов по выходу страны из кризисного состояния был провозглашен курс на ускорение социально-экономического развития страны. Этот курс был направлен на достижение ежегодного прироста национального дохода не менее чем на 4%, что было крайне сложно в условиях снижения мировых цен на нефть и продолжающейся гонки вооружений. Для достижения такого роста национального дохода следовало за пятилетие увеличить добычу топлива и сырья на 15%, инвестиции — на 30—40%, вовлечь дополнительно в производство до двух млн человек. Но таких ресурсов у страны не было. Значит, надо было обеспечить существенный рост производительности труда путем внедрения прогрессивного оборудования за счет увеличения темпов роста машиностроения в 1,5—2 раза, для чего было предпринято искусственное нагнетание инвестиций в эту отрасль за счет других секторов экономики.

В это же время зазвучал призыв активизировать «человеческий фактор» как важнейшее условие ускорения. Снова вспомнились ударники и стахановцы, снова стали раздаваться голоса не сводить все к рублю, не дожидаться новой техники, а мобилизовывать «скрытые резервы» и энергию молодежи, добиваться максимальной загрузки имеющегося оборудования в три-четыре смены. Следовало укреплять трудовую дисциплину, поддерживать местных рационализаторов в их усилиях по механизации и автоматизации производства и т.д. Таким образом, Горбачев и его сподвижники опять обращались к субъективным факторам, стараясь не затрагивать фундаментальные основы системы, сохраняя приверженность «социалистическому выбору».

С целью повышения качества продукции была создана еще одна контролирующая инстанция — Госприемка, которая имела право отвергать некачественную продукцию, наказывать материально тех, кто был ответственен за брак.

Но очередная ставка на энтузиазм, не подкрепленный передовой техникой и соответствующей квалификацией рабочих, привела не к «ускорению», а к росту количества аварий на производстве, в том числе на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года, которая стала крупнейшей аварией в использовании «мирного атома» (причем советское правительство несколько дней ничего не сообщало о катастрофе, пока шведские наблюдатели не зарегистрировали колоссальное повышение уровня радиации над своей страной и не забили тревогу).

Первоначально «перестройка» увязывалась с концепцией совершенствования хозяйственного механизма, т.е. с предоставлением предприятиям большей самостоятельности в развитии производства, обновлении продукции, материальном стимулировании работников в зависимости от финансовых результатов работы предприятия. Таким образом, государственные предприятия должны были перейти на полный хозрасчет и реализовать то, что не было сделано в 1965 и 1979 годах. Предполагалось перестроить систему материально-технического снабжения, ценообразования, финансирования. Но при этом оставалось обязательным одно условие: незыблемость социалистической (государственной) собственности. По-прежнему в экономике не предусматривалось появление реального собственника на микроуровне, а также механизма установления равновесия между спросом и предложением.

Собственно говоря, экономическая «перестройка» началась с июня 1987 года, когда был принят Закон о государственном предприятии, по которому руководителям и коллективам государственных предприятий были предоставлены исключительно широкие полномочия, в частности, право самостоятельного выхода на внешний рынок, осуществления совместной деятельности с иностранными партнерами и др. На практике этот закон предоставил предприятиям большую свободу распоряжаться своей прибылью: вкладывать ее в производство или повышать заработную плату работникам. Многие предприятия пошли по второму пути, что было заведомо проигрышным вариантом, так как не обеспечивало наращивания в перспективе научно-технического потенциала. К тому же вместе со свободой не появлялась рыночная дисциплина, в соответствии с которой убыточные предприятия следовало закрывать, а выпуск продукции, не пользующейся спросом, прекращать. Советское правительство боялось вводить такую дисциплину из-за угрозы безработицы и социальных взрывов.

Был выбран путь «мягкой» бюджетной политики, когда предприятия в любом случае могли получать государственные средства на покрытие убытков и при этом не прилагать усилий для повышения эффективности производства с учетом рыночного спроса. В результате такой политики средний уровень заработной платы в стране возрастал быстрее, чем цены. За 1985—1991 годы реальная заработная плата выросла на 51 %, но купить на эти деньги в магазинах было нечего, так как чем выше были заработки, тем острее ощущался товарный дефицит.

В середине 1988 года были приняты законы, по которым разрешалось открывать частные предприятия в более чем 30 видах производственной деятельности. В соответствии с этими законами фактически был легализован большой сектор теневой экономики, где, по самым скромным подсчетам, «прокручивалось» до 90 млрд руб. (в масштабах цен того времени), доставшихся их владельцам самыми разными путями, включая уголовно наказуемые.

На всеобщей волне возрождения демократических идей по всей стране распространилось рабочее самоуправление. Стали создаваться Советы предприятий, выбранные на общих собраниях трудовых коллективов, у которых были достаточно большие полномочия, например право избрания и увольнения директоров. На многих предприятиях проходили кампании по выборам новых директоров. К этим мероприятиям широко привлекалась общественность, их опыт получал освещение в средствах массовой информации. По всему Советскому Союзу шли поиски кандидатур на посты директоров (например, Рижского автомобильного завода). Но в конце 1980-х годов рабочее самоуправление сошло на нет, а власть снова перешла в руки директоров, которые позже, в 1990-х годах, стали представлять большую экономическую и политическую силу в стране.

Характерным явлением позднесоветского периода было развитие арендных отношений, на которые партийные и государственные руководители возлагали большие надежды в расчете на повышение заинтересованности работников в результатах труда. В соответствии с Законом об аренде (апрель 1989 года) трудовой коллектив мог взять в аренду у государства свое предприятие, чтобы в дальнейшем приватизировать его путем выкупа по чисто символическим ценам. Арендный сектор стал увеличиваться весьма динамично, и к концу февраля 1992 года было сдано в аренду более 9,4 тыс. российских предприятий, численность занятых на которых составляла 8% всех работающих в стране. Российское правительство решило приостановить этот процесс и в 1992 году перестало заключать новые соглашения об аренде.

В 1989—1991 годах широкое распространение получили новые формы производственных объединений — концерны, корпорации, которые создавались следующим образом: группа государственных предприятий и подразделения отраслевых министерств образовывали некую ассоциацию. Здесь объединялись интересы отраслевых союзных и республиканских учреждений и интересы директоров предприятий. Государственные учреждения стремились сохранить в своих руках вопросы финансирования и поставок, а директора — выгодно приватизировать предприятия через так называемую номенклатурную приватизацию. К концу 1991 года в России насчитывалось примерно 3076 ассоциаций, 227 концернов и 123 консорциума. Более точно подсчитать их число было очень трудно из-за бесконечного перекрестного владения.

В июне 1990 года было принято постановление Верховного Совета СССР «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике» и

ряд других документов, по которым предусматривалась постепенная демонополизация, децентрализация и разгосударствление собственности, создание акционерных обществ, реформирование кредитной и ценовой политики, системы оптовой торговли оборудованием и сырьем, электроэнергией, развитие частного предпринимательства и т.д. Но все эти документы пронизывала идея построения рыночного социализма (создания рынка в условиях сохранения Госплана), что само по себе являлось утопией. К тому же реализация этих законодательных актов откладывалась на год, поскольку правительство опасалось, что это повлияет на ухудшение обстановки в стране.

В некоторых союзных республиках началась разработка своих экономических программ, представлявших собой альтернативу программам союзного правительства. Прибалтика настаивала на укреплении регионального хозрасчета, что на практике означало отказ этих республик вообще платить налоги в общегосударственную казну и получение полной экономической и политической независимости. Подобное противостояние с центром наблюдалось и со стороны России, где в 1990 году появилась Программа 500 дней, разработанная коллективом экономистов под руководством академика С. Шаталина и одобренная Верховным Советом РСФСР.

В ней намечалось восстановление частной собственности на все факторы производства, в том числе и на землю, признавался суверенитет союзных республик, предлагались антимонопольные меры и приватизация предприятий, резкое сокращение государственных расходов, в связи с чем предлагался отказ от строительства крупных промышленных объектов, прекращение помощи другим странам и резкое ограничение военных расходов. Летом и ранней осенью 1990 года казалось, что М. Горбачев действительно принял эту программу. Но партийно-государственная номенклатура испугалась утраты экономической власти, и после некоторых колебаний Программа 500 дней была отклонена. На этом этапе экономическая политика союзного правительства также отличалась крайней непоследовательностью и нерешительностью, что отрицательно сказывалось на экономике, усиливало дисбаланс народнохозяйственной структуры.

В 1988 году стало ясно, что дела в экономике не улучшаются, заметно растет цена реформ. Более того, впервые прозвучал тезис о неизбежности болезненного характера экономических реформ, о невозможности провести реформы так, чтобы от них все только выиграли. На первом Съезде народных депутатов СССР (май июнь 1989 года) в выступлении Н. Шмелева звучал призыв более решительно проводить либерализацию экономики, формировать на этой основе конкурентную среду для отечественных производителей, а для этого использовать золотовалютные резервы, иностранные инвестиции и др. Но от этих предложений правительство Н. Рыжкова категорически отказалось, прикрываясь в основном идеологическими причинами.

Именно в 1988 году стало более заметным снижение производства в сельском хозяйстве, а в 1990 — в промышленности. Продолжала разрушаться финансовая система. В 1989 году бюджетный дефицит составил 11% ВНП, а в 1991 — уже 16%.

Внешний долг к концу 1991 года превышал 60 млрд долл. Резко выросли темпы инфляции: если в 1990 году инфляция составила 10%, то в конце 1991 года она достигла 25% в неделю, что привело к расцвету «черного» рынка и всеобщего дефицита. Золотой запас в 1985—1991 годах сократился в 10 раз и составил в конце 1991 года всего лишь 240 т. Добыча нефти сократилась сббОмлнтв 1989 до 461 млнтв 1991 году.

Одним из важных факторов, повлиявших на ухудшение экономической ситуации, были непомерные военные расходы СССР. На конец 1990 года в Вооруженных силах страны насчитывалось 4,5—4,7 млн человек (для сравнения — в китайской армии в это время было 4,1 млн человек). Число военнослужащих в расчете на 1000 человек населения составляло у нас 15,6 человека, тогда как в Китае — 3,8, в США — 8,9, Великобритании — 5,5 и т.д. Добиваясь военного паритета с США, СССР производил тем не менее в конце 1980-х годов в несколько раз болыпетанков, БТР, артиллерийских орудий, бомбардировщиков, подводных лодок, ракет малой и средней дальности и др. На нужды армии направлялись миллионы тонн дизельного топлива, в то время как его остро не хватало в сельском хозяйстве.

В 1990 году за пределами СССР находилось 672 тыс. военнослужащих (у США — 305 тыс.). На территории стран Организации Варшавского Договора были построены аэродромы, убежища, склады, линии связи стоимостью в десятки миллиардов рублей. Кроме того, Советский Союз осуществлял постоянную военную помощь Анголе, Афганистану, Кубе, Никарагуа, Эфиопии, Сомали и другим странам. В целом за 1954—1987 годы эта помощь составила 125 млрд долл.

Официальная статистика упорно сообщала, что на прямые военные расходы в СССР идет не более 7% государственного бюджета, хотя всем было ясно, что вместе с косвенными расходами они составляют до 50% государственного бюджета (для сравнения — 52% госбюджета тратил Советский Союз в 1943 году в разгар Великой Отечественной войны). Все эти огромные военные затраты существенно подрывали экономический потенциал страны, ведь средства можно было направить на строительство жилья, развитие сельского хозяйства, социальные нужды и т.д.

Исходя из «нового политического мышления» и изменившихся международных реалий, советское руководство предприняло ряд шагов по изменению внешней политики. Было покончено с многолетним делением мира на две противоположные системы — капитализм и коммунизм, что помогло покончишь с «холодной войной». Постепенно, начиная с 1987 года, стали заключаться соглашения с США об уничтожении стратегических вооружений. В 1989 году закончился вывод советских войск из Афганистана и начался их вывод из стран Восточной Европы, а в 1991 году была распущена Организация Варшавского Договора. Встал вопрос и о ликвидации Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ), с его неэффективным, фактически бартерным обменом. И в начале 1991 года СЭВ был распущен.

Советские руководители открыто признали бессмысленной и разорительной помощь, которая оказывалась различным одиозным диктаторским режимам в странах «третьего мира», выступавшим под социалистическими лозунгами. В то же время Советский Союз стал проявлять интерес к ведущим международным экономическим организациям — Международному валютному фонду, Мировому банку и др. Можно сказать, что М. Горбачев, отказавшись от конфронтации во внешней политике, в значительной мере способствовал краху командно-административной системы.

Говоря о непоследовательности в действиях союзного правительства, можно отметить решение Совета Министров СССР (1990) о предстоящем пересмотре цен (т.е. об их повышении), о чем во всеуслышание объявил Н. Рыжков. Реакция на это заявление была незамедлительной. В считанные дни резко вырос спрос на все товары, и по всей стране распространился тотальный дефицит. На Совет Министров обрушился шквал критики, и правительство отложило пересмотр цен. Другим примером непоследовательности действий правительства было введение в конце 1990-го — начале 1991 года 5%-ного налога с продаж для пополнения государственного бюджета. Но вскоре (под давлением отраслевых лобби) правительство приняло решение значительно сузить круг облагаемой налогом продукции, и значение этого налога сошло на нет.

Особо следует остановиться на положении в сельском хозяйстве. М. Горбачев как инициатор и ведущий автор Продовольственной программы продолжал настаивать на увеличении инвестиций в сельское хозяйство. Но при этом даже не обсуждался вопрос о коренном пересмотре форм хозяйствования в этом секторе экономики. В ноябре 1985 года было принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дальнейшем совершенствовании управления агропромышленным комплексом», в соответствии с которым на земле появился единый «хозяин» — Агропромышленный комитет (АПК) и его многолюдные структуры управления (РАПО, ОблАПО и т.д.). Последовали многомиллиардные капиталовложения из госбюджета. Так, в 1990 году за счет повышения закупочных цен, очередного списания долгов с колхозов и совхозов, дотаций и пр. в АПК было направлено около 100 млрд руб.

Тем не менее продовольственная проблема в стране все обострялась. Повсеместно отдельные регионы устанавливали запретительные меры по вывозу продовольствия со своих территорий, стали возникать стихийные таможни и заставы. С 1989 года стал нарастать дефицит самых необходимых продуктов питания. Были введены различные регламентации на продажу не только продовольствия, но и на многие другие товары. В 1990 году по всей стране, включая Москву, появились карточки, талоны, купоны, визитки, которые регулировали распределение мяса, масла, сахара, табака, муки, различных круп, детского питания, винно-водочных изделий и т.д. А в 1991 году в страну стала поступать гуманитарная помощь из разных стран и международных организаций. Так закончилась реализация Продовольственной программы.

Несомненными причинами этих неудач являлась высокая степень монополизации в командной экономике. В этих условиях одним из способов решения продовольственной проблемы могла бы стать аренда земли, которая в течение десятилетий была запрещена под угрозой уголовного наказания. В 1989 году были приняты законы, допускавшие аренду земли и других природных ресурсов юридическими и физическими лицами, причем в качестве арендодателей могли выступать лишь местные Советы народных депутатов. Но и в этот раз к такой аренде не допускались крестьянские хозяйства. Позже в «Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о земле» (февраль 1990) арендуемые участки закреплялись в пожизненное и наследуемое пользование, хотя и без закрепления их в частную собственность. И уже в начале 1990 года повсюду стали возникать семейные фермы как один из видов арендного хозяйства. К концу года их насчитывалось более 4,4 тыс.

В декабре 1990 года в Конституцию Российской Федерации была внесена поправка, которая признавала возможность закрепления земли крестьянскими хозяйствами в частную собственность, но продажа этих участков запрещалась в течение десяти лет после приобретения их в собственность. Такая длительная отсрочка, конечно же, являлась уступкой определенным политическим силам и опять затягивала решение аграрного вопроса на долгие годы.

Тем не менее в стране шли поиски путей реформирования аграрного сектора. По Закону о крестьянском (фермерском) хозяйстве и Закону о земельной реформе (1990), крестьянам наконец-то разрешалось выходить из колхозов и совхозов со своей долей общественной земли, скота, машин и другого имущества. Правда, применение этих законов на практике зачастую приводило к произволу местных властей, поскольку за общим собранием коллектива оставалось право определять, какую часть земли и активов следует выделять индивидуальному хозяйству.

Подобная участь постигла и другие «перестроечные» программы: жилищную (каждой семье — квартиру или дом к 2000 году), Комплексную программу развития производства товаров народного потребления и сферы услуг на 1986—2000 годы.

Но жилищная проблема только обострялась, а полки магазинов пустели.

В связи с возрастающими трудностями в экономике руководство страны решилось (не без колебаний) на реформирование политической системы СССР, поскольку она все чаще стала проявлять себя как фактор «механизма торможения» реформ. Чтобы нейтрализовать влияние консервативного большинства в высшем партийном руководстве, М. Горбачев инициировал процессы демократизации общества в форме гласности. Примерно с середины 1987 года началось контролируемое сверху смягчение цензуры в средствах массовой информации. Началась публикация запрещенных ранее книг, демонстрация положенных «на полку» кинофильмов и пр. И очень скоро государственный и партийный аппарат уже не мог держать под контролем поток газет и журналов, радио- и телепередач.

Одним из направлений политической реформы стали выборы 1989— 1990 годов, прошедшие на всесоюзном и республиканских уровнях и сформировавшие новые органы власти: съезд народныхдепутатов СССР и соответствующие республиканские съезды, на базе которых были созданы постоянно действующие Верховные Советы СССР и республик.

По всей стране усилился процесс формирования новых общественных движений и политических партий либерального, центристского, радикального направлений, занимавших в основном антикоммунистические позиции и критиковавших КПСС за неспособность осуществлять руководство страной. В самой

КПСС образовалось несколько течений. Начался массовый выход людей из партийных рядов, многие республиканские компартии заявили о выходе из КПСС.

В стране стали формироваться новые центры реальной власти в лице республиканских съездов народных депутатов. Достаточно быстро созрели объективные предпосылки дистанцирования республиканских отрядов номенклатуры от московской элиты, поскольку центр уже не мог эффективно обеспечивать их интересы и заглушать сепаратистские настроения в национальных районах. Практически вся республиканская номенклатура в ходе проведения референдумов в 1990— 1991 годах заявила о стремлении выйти из Советского Союза, чтобы получить статус суверенных государств, полноправных субъектов международного права. Дезинтеграционные процессы охватили всю страну, во многих республиках (Азербайджане, Грузии и др.) вспыхнули кровавые межнациональные конфликты. Летом в 1989 году впервые прошли массовые забастовки рабочих не только под экономическими, но и политическими лозунгами. Эти забастовки, не представляя в целом особой угрозы для власти, тем не менее резко дестабилизировали общую обстановку в стране.

Ослабление территориального единства страны и союзного центра привело к резкому принципиальному противостоянию союзных и республиканских сил, к фактическому хозяйственному разъединению участников Федерации. В 1989—1990 годах неоднократно предпринимались попытки оказать экономическое давление на Прибалтийские республики, используя в качестве рычага их зависимость от поставок энергоресурсов. Но эти попытки практически ни к чему не привели, поскольку вся советская экономика уже переходила к массовому бартеру, и приказы от союзного правительства не могли запретить производителям и посредникам поставлять энергоносители в любых объемах. Все республики начали формировать собственные бюджеты и существенно сокращать отчисления в союзный бюджет. Это противостояние особенно наглядно проявилось в отношениях России и СССР после принятия 12июня 1990 года Декларации о суверенитете Российской Федерации.

В ноябре 1990 года союзное правительство приняло постановление о введении договорных цен на некоторые виды продукции, что явилось началом реального перехода крынку. Определенная свобода ценообразования для предприятий сразу же привела к снижению поступлений в союзный бюджет от налога с оборота. В свою очередь, российское правительство объявило о снижении ставки налога на прибыль, но только для тех предприятий, которые готовы были перейти под юрисдикцию России. Тогда же правительство России, желая опередить политического конкурента, приняло решение о повышении закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию раньше, чем это предполагало сделать союзное правительство. Вся эта борьба вела к заметному ухудшению экономической ситуации в стране.

Правительство СССР попыталось переломить кризисную ситуацию в экономике. В конце 1990 года новым главой правительства стал Валентин Павлов, представлявший интересы консервативных экономических и политических кругов и ВПК. Чтобы остановить центробежные тенденции, был взят курс на ужесточение экономических мер. Никаких разговоров о приватизации и либерализации уже не было.

Вскоре В. Павлов обвинил частные банки некоторых зарубежных стран в том, что они стремятся дестабилизировать обстановку в СССР. Президент Горбачев дал разрешение органам МВД и КГБ вмешиваться в хозяйственную деятельность предприятий (включая совместные), что привело к резкому сокращению инвестиционной и торговой активности иностранного капитала на территории СССР. В январе 1991 года была проведена одна из самых неудачных денежных реформ. Внезапно было объявлено об изъятии из обращения (в течение всего нескольких дней) денежных купюр номиналом 50 и 100 руб. и их обмене на соответствующие новые купюры, что привело к огромной панике среди населения.

Следом за обменом денег последовало еще одно крайне непопулярное решение о пересмотре розничных цен (а точнее — о повышении цен в несколько раз). Правда, одновременно проходила и компенсация роста цен путем денежных выплат населению, но, во-первых, размеры компенсации явно отставали отросла цен, а, во-вторых, в экономику буквально хлынул поток необеспеченных денег, образовав огромный «денежный навес» в виде накоплений в сберкассах и на руках населения, которые нечем было «отоваривать» в розничной торговле.

Достаточно быстрое повышение цен привело к легальному «проеданию» производственных фондов предприятий, поскольку союзное правительство разрешило использовать часть средств из фондов развития на компенсацию роста цен, а кое-где на эти цели стали направляться и амортизационные отчисления предприятий. Все эти шаги подтверждали переход экономического кризиса в стадию хозяйственного распада.

Летом 1991 года В. Павлов потребовал у Верховного Совета предоставить правительству чрезвычайные полномочия для проведения стабилизационного курса в экономике, чтобы сконцентрировать всю власть в руках исполнительных органов (в противовес законодательной ветви). Верховный Совет СССР не поддержал это требование. Более того, законодатели ускорили разработку ряда правовых актов, закрепляющих процесс создания и функционирования рыночной экономики (законопроекты о приватизации, о предпринимательстве и т.д.).

Весьма неудачные попытки консервативной стабилизации привели часть руководителей Советского Союза к созданию 19 августа 1991 года Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), что было по существу попыткой государственного переворота. Лидеры ГКЧП выступили с очень популистской и практически невыполнимой программой выхода страны из кризиса. 21 августа 1991 года путч провалился, а вместе с ним рухнули все надежды М. Горбачева на подписание нового Союзного договора, целью которого было реформировать Советский Союз на иных принципах.

Именно с этого момента начался процесс фактического распада СССР как единого государства, ликвидации союзных органов власти. На смену союзному правительству был сформирован Межгосударственный экономический комитет (МЭК), который практически не имел никаких полномочий по управлению экономикой. В основном все функции МЭК были связаны с разделом наследства СССР и попытками разработать и подписать экономическое соглашение между союзными республиками. Но поскольку республики начали предъявлять взаимные претензии, то подписание этого соглашения оказалось нереальным.

Распад СССР вступил в решающую стадию. В августе 1991 года о выходе из него заявили республики Прибалтики. Первого декабря на Украине прошел референдум, на котором население республики высказалось за свою полную независимость.

8 декабря руководители России, Украины и Белоруссии (стран — соучредителей СССР) Б. Ельцин, Л. Кравчуки С. Шушкевич подписали Беловежское соглашение о денонсации Союзного договора 1922 года и объявили о создании Содружества Независимых Государств (СНГ). 21 декабря в Алма-Ате к СНГ присоединились Азербайджан, Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан. Тем самым был подтвержден фактраспада Советского Союза как единого государства. 25 декабря 1991 года М.С. Горбачев подал в отставку с поста Президента СССР в связи с исчезновением данного государства.

Так закончился почти семидесятилетний период существования СССР, причем большая по времени часть его прошла под знаком развития и укрепления командно-административной системы, которая к тому времени себя фактически изжила.

Вопросы для повторения

1. Расскажите об основных принципах экономической реформы 1965 года и развитии хозяйственного расчета в 1960—1970 годах.

2. Как проходила экономическая реформа в сельском хозяйстве?

3. Чем обусловлен процесс отхода от принципов экономической реформы?

4. Расскажите о проявлениях теневой экономики в 1970—1980-х годах.

5. Какие изменения происходили в составе трудовых ресурсов страны в 1970—1980-х годах?

6. Как осуществлялся на практике лозунг «Нефть любой ценой» в 1960—1980-х годах?

7. Как были использованы нефтедоллары в экономике СССР?

8. Расскажите о выполнении Продовольственной программы, Программы мелиорации и переброски части стока сибирских рек.

9. Что вы знаете о начале «перестройки» в СССР? Какие иллюзии существовали в этот период в обществе?

10. Что означал курс на «ускорение социально-экономического развития страны»?

11. Как проходила экономическая «перестройка» СССР?

12. Что вы можете рассказать о военных расходах СССР в конце 1980 — начале 1990-х годов?

13. Что вы знаете о положении в сельском хозяйстве в конце 1980 — начале 1990-х годов?

14. Как происходило ослабление экономического и политического единства Советского Союза?

15. Расскажите об экономической обстановке в СССР в 1990— 1991 годах и денежной реформе 1991 года.

16. Каковы экономические причины распада СССР?



Содержание раздела

---

---

Главная сайта

---