Глава 26. Основные направления развития рыночных реформ
26.1. Политика цен и инфляцияПосле либерализации цен на большинство товаров в январе 1992 г. их уровень резко подскочил, что само по себе не могло быть неожиданным. Вопрос в том, почему рост цен оказался настолько резким, что значительно превысил соответствующие показатели в других постсоциалистических странах? Почему рост цен не ограничился первыми месяцами 1992 г., а продолжился дальше, раскрутив механизм инфляции?
Под инфляцией понимается процесс обесценивания или снижения покупательной способности денег. По формам проявления различают два основных вида инфляции — открытую и подавленную. Открытая, или ценовая инфляция проявляется в росте общего уровня цен. Подавленная, или скрытая возникает в условиях, когда государство в той или иной степени осуществляет административный контроль за ценами, препятствуя их повышению, и проявляется в усилении дефицита. Подавленная инфляция — неизменный спутник любой плановой экономики с административно устанавливаемыми ценами на товары. Но уровень подавленной инфляции, глубина и длительность этого процесса различны в разных социалистических странах.
В механизме ценообразования административной системы в СССР цены устанавливались и изменялись по решению государственных органов — Госплана, отраслевых министерств, Госкомитета по ценообразованию. В этой жесткой системе предприятия иногда могли влиять на уровень цен, “конструируя” для своей продукции (в ходе “торга” с вышестоящими органами) приемлемую для себя калькуляцию затрат, либо за счет ассортиментных сдвигов в сторону более дорогих видов продукции. Эти операции легче проходили у предприятий с широким спектром выпускаемой продукции и с быстрым ее обновлением (например, в машиностроении), нежели в монопродуктовых отраслях. В экономике СССР с преобладанием в ее структуре добывающей и тяжелой промышленности, а так же со значительной долей ВПК подавленная инфляция была много сильнее, чем в других странах социализма. Да и практический опыт планового управления накапливался здесь дольше. Поэтому и значительно большим оказался уровень скрытой инфляции, так называемый, “инфляционный навес”.
Скрытая инфляция, так же, как и снижение реальных доходов населения, стали заметны в СССР с 60-х годов, но особенно сильны стали эти процессы в 80-х. С апреля 1991 г. после “павловской” реформы ценообразования были официально признаны договорные цены, это касалось предприятий, работавших на потребительский рынок. Регулирование же цен на продукцию ВПК, сырьевых и инфраструктурных отраслей оставалось жестким. Уровень цен в этот момент существенно вырос. Сыграло свою роль и резкое повышение в декабре 1991 г. заработной платы и цен на сырье.
Либерализация цен (в январе 1992 г.) привела к усилению неплатежей. Последовавший дефляционный шок после отпускания цен (до лета 1992 г.) захватил все предприятия. Реальная денежная масса сократилась до 12-15% от ее долиберализационного объема. Начались распадение связей, невыплата зарплаты, отсутствие сбыта.
Либерализация цен поставила перед предприятиями проблему самостоятельного формирования стратегии и тактики ценообразования. Централизованное регулирование цен оставалось менее чем у четверти предприятий. Большинство предприятий заложили в основу ценообразования привычный старый затратный способ: фактические издержки плюс “нормальная” прибыль. В условиях инфляции и роста налогов уровень рентабельности обычно завышался. Несмотря на широкий разброс в ценовой политике, уже к марту-апрелю 1992 г. сложились некоторые тенденции в стратегиях ценообразования промышленных предприятий.
Стратегии эти были очень негибкими и диктовались устойчивыми инфляционными ожиданиями. При выходе за пределы платежеспособного спроса предприятия обычно не снижали цены, а работали на склад или несколько тормозили производство, ожидая, когда уровень цен станет приемлемым. Кредитная эмиссия, рост зарплаты на время расширяли рамки платежеспособного спроса, что давало импульс для сбыта. Тем самым подстегивалась инфляция и периодически возникал ажиотажный спрос, что порождало новую волну издержек, а затем и цен. Подобный стереотип ценового поведения опирался на уверенность в получении относительно дешевых кредитов и другой государственной помощи.
В июле-октябре 1992 г. положение начало выправляться: была проведена частичная санация взаимных неплатежей, началась выплата долгов работникам; одновременно росла и эмиссия, начался рост физических объемов производства. Но с октября 1992 г., после либерализации цен на энергоносители — опять заметна дефляция, хотя и несколько иной природы — в результате задержки банками нижнего уровня выплаты централизованных кредитов, выдаваемых Центробанком (например, на финансирование конверсионных программ); банки направляли эти деньги в коммерческий сектор. В результате этого возник повторный дефляционный эффект, и платежный кризис снова обострился.
Значительное влияние на ценовую политику оказывала и монополизация. Широкое распространение получили в этот период картельные соглашения между производителями, часто устанавливавшие минимальный предел цен. Стала заметным явлением ценовая дискриминация. Еще весной 1992 г. выявилось существование трех уровней цен на одну и ту же продукцию. Самый низкий уровень цен предприятия держали для узкого круга своих традиционных потребителей. Цены для новых или эпизодических партнеров—государственных предприятий устанавливались выше (в 2-2,5 раза), но ниже биржевых. Но наиболее высокие цены выставлялись для новых негосударственных структур. В этом проявлялись приверженность руководителей старым связям и специфическое отношение к негосударственному сектору.
Только к концу 1993 г., после начала массовой приватизации, когда исчезли надежды на значительную государственную помощь и сложилась рыночная инфраструктура, изменилось ценовое поведение предприятий. У значительной доли предприятий установилась ориентация на рыночные цены аналогов, что свидетельствует о формировании рыночного мышления под воздействием зарождающейся конкуренции, хотя сохранялся и затратный принцип ценообразования.
Если высокие темпы инфляции характерны для периода спада производства, то снижение темпов роста оптовых цен должно в принципе свидетельствовать о постепенном прекращении промышленного спада и начале фазы депрессии, предшествующей оздоровлению и подъему. Именно так произошло в начале 1994 г. В феврале динамика цен упала с 19% до 16%, а в марте — до 11%. В середине апреля отпускные цены на некоторые товары даже снизились. Например, стройматериалы подешевели на 1%, а грузовые автомобили — на 2,3%. Однако это изменение динамики происходило на фоне своеобразной макроэкономической политики — резкого принудительного сокращения денежной массы путем создания кредитной государственной задолженности по платежам населению и промышленности. В этих условиях динамика цен не может достоверно отображать изменения в производстве. В 1994 г. высокими темпами росли цены на нефтепродукты, общий же индекс цен остался неизменным; перелома в динамике темпов производства не произошло.
Динамика цен на потребительском рынке имела ту же тенденцию: сначала резкий скачок до состояния гиперинфляции (в результате либерализации цен в условиях огромного “инфляционного нивеси”), затем постепенное затухание до вялотекущей инфляции с отдельными всплесками. Это обусловлено состоянием оптовых рынков и динамикой доходов, и прежде всего — заработной платы.
Общий рост цен даже при спаде производства неизбежно должен был вызвать со временем кризис сбыта и определенное затоваривание, приводящее рано или поздно к замедлению общей динамики оптовых цен. Правда, сюда вклинивалось влияние импортных товаров, определяемое курсом рубля и таможенной политикой государства. Курс рубля к доллару несколько стабилизировался к началу 1994 г. Тогда же было отложено намечавшееся повышение таможенных пошлин. В результате валютные риски импортеров несколько снизились, и на розничном рынке импортных товаров наступило даже некоторое затоваривание.
Другой фактор, определявший динамику потребительских цен, — это спрос. Недостаточно жесткая эмиссионная политика (как, например, в 1993 г.) очень быстро вызвала ускорение инфляции на потребительском рынке. И наоборот, ужесточение денежной политики и сдерживание роста заработной платы, вплоть до образования государственной задолженности по ней (особенно заметно с 1994 г.) постепенно “успокаивали” конъюнктуру на розничном рынке.
Положение с ценами принципиально изменилось после августа 1998 г. Значительное количество средств, замороженных в финансовой системе (обвал банков, прекращение выплат по ГКО), привели к общему снижению покупательной способности населения и особенно невозможности приобретения резко подорожавших импортных товаров. Вкупе с сокращением бюджетного дефицита в результате подорожания нефти на внешнем рынке и умеренной эмиссией это позволило в 1999 г. сократить инфляцию до 40% (что, конечно, чрезвычайно высокий показатель по мировым меркам) и подготовило основу для ее дальнейшего снижения.
26.2. Положение предприятий в ходе экономической реформы
Экономические отношения начального этапа перехода к рынку (1992—1993 гг.) характеризовались неготовностью руководства многих предприятий к работе в рыночных условиях и, как следствие, к убыткам и падению эффективности производства; все надежды на решение проблем связывались с государственным финансированием.
Помимо этого имелся и ряд объективных причин, способствовавших возникновению проблем с выполнением предприятиями своих обязательств:
— политическая и экономическая нестабильность в стране;
— разрушение единого экономического пространства в рамках бывшего СССР;
— ранее сложившиеся структурные перекосы в экономике страны — в результате особенно тяжелое положение в базовых и высокотехнологичных отраслях;
— отсутствие необходимых оборотных средств, связанное с резким (исчисляемым в десятки раз) ростом цен на потребляемую продукцию;
— отсутствие соответствующего условиям переходного периода налогового законодательства;
— оторванность собственника от контроля за деятельностью руководства предприятия;
— отсутствие необходимого в условиях экономики переходного периода законодательства о несостоятельности и неплатежеспособности.
Часть перечисленных проблем в 1992—1993 гг. была в той или иной форме решена, либо делались попытки их разрешения. Это взаимозачет 1992 г., направленный на пополнение оборотных фондов предприятий, меры по улучшению системы сбора налогов и обязательных платежей, попытки перестройки системы государственного управления экономикой с отраслевого на функциональный принцип, законодательное установление жестких санкций за нарушение договорных обязательств, введение вексельного обращения и т.д. Но в целом большинство указанных проблем решено не было.
В конце 1993 г. начался новый этап развития экономических отношений в рамках переходного периода, характеризующийся своими особенностями.
Во-первых, началась структурная перестройка экономики. При этом наблюдается тенденция перехода общего кризиса экономики в структурный кризис производства в конкретных отраслях: это машиностроение, оборонные предприятия, тяжелая промышленность, некоторые высокотехнологичные отрасли и сельское хозяйство.
Во-вторых, на передний план вышли проблемы неплатежей между предприятиями. В результате предприятия электроэнергетики, нефтедобычи, транспорта, сельского хозяйства, предприятия, занимавшиеся поставками товаров северным регионам, предприятия оборонных отраслей, осуществлявшие поставки для государственных нужд, были вынуждены отпускать своим партнерам продукцию без гарантий ее оплаты.
В-третьих, государство попыталось решить проблему платежной дисциплины без осуществления дополнительной денежной эмиссии, рыночными механизмами (в том числе выпуском государственных обязательств). Такой подход дал определенные плоды: темпы инфляции снизились, предприятия активизировали взимание дебиторской задолженности, началось применение процедур банкротства.
В-четвертых, в процессе приватизации изменились организационно-правовая форма и собственник большинства бывших государственных предприятий. Началось формирование рынка ценных бумаг приватизируемых предприятий, начали создаваться условия для формирования стратегических собственников и привлечения инвестиций в новообразованные АО.
Дальнейшее развитие этих процессов и влияние на экономику страны зависят от экономической политики государства, его способности ограничить дефицит бюджета в разумных пределах, стабильности политической ситуации, привлечения инвестиций к предприятиям, а также возможностей осуществления структурной перестройки экономики, направленной на производство пользующейся платежеспособным спросом продукции.
Тем не менее все эти проблемы не были решены в полной мере до конца 1990-х годов. По-прежнему недопустимо велики объемы неплатежей, бартера и взаимозачетов, неэффективны процедуры банкротства и санации неблагополучных предприятий, а рынок акций замер в ожидании поступления инвестиционных средств. И все же можно констатировать, что промышленное производство в целом прошло пик своего падения где-то в 1993—1994 гг., после чего началось постепенное сокращение отрицательных приростов, а на рубеже 1998—1999 гг. пройден нулевой рубеж и с 1999 г. началось нарастание темпов роста промышленности. Что же касается взаимоотношений предприятий между собой, с государством, банковской и другими сферами рынка — можно с уверенностью констатировать, что к концу 1990-х годов основные элементы хозяйственного механизма в сфере производства созданы. Хотя остались проблемы с недостаточным развитием сферы малого бизнеса, неудовлетворительна система налогов, отношений с местной властью.
Независимость предприятий. В дореформенный период предприятие было включено в иерархическую систему отраслевого управления, поэтому его функционирование регулировалось отраслевыми промышленными министерствами и их главными управлениями (главками), а также центральными экономическими ведомствами — Госпланом, Госснабом и др.
Произвол бюрократических структур, деятельность которых регулировалась не законами, а подготовленными ими самими положениями и инструкциями, отсутствие их реальной экономической ответственности за принятые решения — все это породило сильные противоречия во взаимоотношениях предприятий и органов управления. Стремление освободиться из-под мелочной опеки последних, расширить реально свою хозяйственную самостоятельность стало лейтмотивом деятельности предприятий в конце 80-х годов.
В отраслевом управлении в то время шли два взаимосвязанных процесса: изменение характера взаимоотношений предприятий и вышестоящих уровней, а также реорганизация управленческих и производственных структур.
Прежде всего резко изменилась роль отраслевых структур в распоряжении финансовыми ресурсами: они потеряли права по их перераспределению, по установлению уровня собственных средств предприятий, по формированию и расходованию фонда заработной платы. Сократилось и участие министерств в финансировании инвестиций. Столь же существенно сократились возможности отраслевых органов и в формировании производственной программы.
Изменился “тон” общения с аппаратом, уменьшилась зависимость предприятий. Они были заинтересованы в переходе на договорные отношения с вышестоящими организациями. Последние могли бы выполнять ряд полезных функций, например, участвовать в сбыте, причем не только дефицитной продукции, развивать дублирующие производства для смягчения монополизма поставщиков, помогать в реализации оборудования и запасов.
С началом реформ правительства Гайдара и распадом СССР в стране произошла реорганизация системы власти и управления. Было создано объединенное Министерство промышленности РФ с разбиением на отраслевые департаменты. Последние пытались на первых порах вмешиваться в деятельность предприятий, в новую систему складывающихся горизонтальных и вертикальных связей. В 1993 г. на смену непопулярному Министерству промышленности пришел Комитет по промышленной политике с соответствующими комитетами, департаментами, координирующими деятельность отраслевых комплексов. Из-за задержек оплаты госзаказов связи предприятий с департаментами Комитета сохранялись лишь по линии предоставления льготных кредитов, но с осени 1993 г. их выделение резко сократилось.
Практически начиная с 1992 г. в промышленности вместо министерств создалась система корпораций, концернов и иных объединений. Горизонтальные и вертикальные связи в них, между ними и с предприятиями стали основой формирования отраслевых промышленных организаций переходной экономики.
Следует отметить, что экономический кризис и вакуум власти к концу 1991 года усилили роль органов местной власти автономных республик, областей, краев, городов. Они реально помогали в обеспечении сырьем, контролировали механизм уплаты налогов и привлекали предприятия льготным налогообложением; от них зависела во многом политика приватизации.
Промышленный спад. С 1992 г. условия деятельности государственных предприятий резко изменились. Практически перестала существовать прежняя иерархическая структура отраслевого управления, централизованного планирования и распределения продукции. Были либерализованы цены и установление хозяйственных связей, в том числе и на внешних рынках. Существенно сократилась сфера бюджетного финансирования и льготного кредитования, инвестиционная деятельность перестала быть задачей государственных структур при ужесточении кредитно-денежной политики. Резкая смена экономических условий стала для государственных предприятий своеобразным шоком. Они были поставлены перед необходимостью самостоятельно определять не только тактику, но и стратегию своего развития.
С началом реформ сбыт продукции достаточно неожиданно для руководителей стал одной из острейших проблем многих предприятий. Предприятия были вынуждены перейти к самостоятельному формированию рыночной политики, в том числе и уровня цен. Финансовые трудности потребителей, отсутствие гибкой рыночной стратегии у производителей породили в конце первого полугодия 1992 г. сбытовой кризис, охвативший значительную часть промышленности. Резко ускорился промышленный спад.
Интересно проследить нарастание начавшегося в 1990 г. устойчивого промышленного спада при различных политических и экономических условиях по среднегодовому изменению индекса прироста производства:
правительство Тихонова (до сентября 1985 г.) — +1,2% правительство Рыжкова (до января 1989 г.) — +2,0%
правительство Рыжкова (до января 1991г.)--3,5%
правительство Павлова (до августа 1991г.)--12,9%
правительство Силаева (до декабря 1991г.)--19,8%
правительство Гайдара (до ноября 1992г.)--10,0%.
Достигнув минимума в августе 1992 г., производство начало было расти, но начавшие приспосабливаться к новым экономическим условиям директора с осени 1992 г. снова стали уповать на государственную поддержку. И она не замедлила проявиться, в очередной раз отбросив рыночные отношения: спад снова усилился.
К осени 1992 г. стало очевидным, что цели финансовой стабилизации не удалось достичь по целому ряду причин. Практически от тактики “шокотерапии” произошел переход к тактике “компромиссов”. В чем это выражалось? В период осень 1992 г.— осень 1993 г. (в конце 1992 г. премьером правительства России вместо Е.Т. Гайдара был назначен В.С. Черномырдин) расширилась практика скрытого государственного финансирования некоторых отраслей, регионов, крупных предприятий путем дотаций, льготного кредитования, налоговых и таможенных льгот. Это привело к усилению (с периодическим ускорением) инфляции, постоянному удорожанию кредитов, сворачиванию долгосрочного кредитования, а также к постоянному снижению курса рубля по отношению к твердым валютам.
Выборочное вмешательство государства в хозяйственную деятельность, сопровождавшееся ухудшением платежного оборота (замедление расчетов, трудности платежей в СНГ) и общим падением платежной дисциплины у предприятий, создало в итоге перманентный, периодически обостряющийся кризис неплатежей. Возобновилась практика непосредственного регулирования экономики на государственном и особенно на региональном уровне; власти широко использовали регулирование цен, манипулировали налогообложением, оказывали прямое административное воздействие на предприятия.
С осени 1993 г. ситуация начала изменяться. В этот период перед предприятиями встали вопросы конкурентоспособности продукции, снижения издержек, грамотной ценовой политики. В 1994 г. экономические условия деятельности предприятий были неоднородны. Ужесточилась кредитная политика. После январского скачка инфляция постепенно замедлялась, к лету уровень ее стабилизировался на 4—5% в месяц. Оставались довольно стабильными и темпы ежемесячного падения курса рубля. Однако стабилизация воспринималась как временная, что и подтвердилось осенью.
Уже к середине 1994 г. резко обострился платежный кризис, и даже рост кредитных вложений в народное хозяйство не смог его существенно облегчить. К этому моменту имели просроченную задолженность поставщикам около половины предприятий. Начались быстрое падение курса рубля и рост цен, который к концу года составлял 14—15% в месяц.
Совокупный спрос на продукцию промышленности в условиях продолжающегося спада, относительного замедления роста денежных доходов населения и сдерживания бюджетных расходов продолжал сокращаться. На рынках многих товаров ощущалась нарастающая конкуренция, в том числе со стороны импортных товаров, более дешевой в рублевых ценах продукции некоторых стран СНГ. В результате спад промышленного производства в целом превысил уровень 1993 г., хотя и стал замедляться во втором полугодии.
В период 1995—1998 гг., когда все свободные денежные средства уходили на более прибыльный финансовый рынок, темпы падения промышленного производства хотя и не увеличивались, но не было и их заметного сокращения. Ситуация стала меняться только в 1999 г. в результате резкого обесценивания рубля (в августе-сентябре 1998 г.) и бездефицитного исполнения бюджета.
Неплатежеспособность предприятий; банкротства. На рубеже реформ финансовое состояние предприятий все время ухудшалось, что проявилось как в текущем финансовом обороте, так и в изменении уровня и структуры издержек. На большинстве предприятий еще летом 1991 г. был отмечен рост дебиторской задолженности, в основе которой лежала неплатежеспособность потребителей.
Причин, приводивших к росту себестоимости продукции предприятий было много. Прежде всего это связано с решениями союзного правительства и законодательных органов. Был введен ряд платежей и отчислений, относимых на себестоимость продукции (резко возросшие отчисления на социальное страхование, новые платежи в Пенсионный фонд, Фонд занятости); на предприятия была также перенесена тяжесть мер по компенсации и социальной защите населения в связи с реформой розничных цен 2 апреля 1991 г.
В начале 1992 г. была изменена система налогообложения. Начался безудержный рост цен на сырье и комплектующие. Финансовое состояние предприятий резко ухудшилось. Усиление инфляции на фоне кризиса денежного обращения и ожидания обещанных российским руководством реформ толкало предприятия к закупкам сырья, материалов, комплектующих (а также товаров наиболее высокой инфляционной стоимости) впрок по любым ценам. После взрывного роста цен имеющиеся собственные оборотные средства не обеспечивали текущих потребностей и предприятия не могли их ничем компенсировать. Правда, как правило они этого и не пытались делать, предпочитая использовать прибыль на другие цели, главным образом на потребление. “Простейший” способ выживания — наращивание собственной задолженности поставщикам, принудительный коммерческий кредит ( в период инфляции выгодный при любых условиях), переход к бартерным отношениям — “бартеризация экономики”.
Бартер имел место и в советской планово-распределительной системе хозяйства. Он существовал там как “бартер дефицита”: дефицит на товарных рынках приводил к развитию бартерного обмена, когда один дефицитный товар менялся на другой столь же дефицитный по договорному соглашению, а формально совершались две независимые сделки купли-продажи по государственным ценам. В результате резкого скачка цен, сопровождавшего начало реформ в 1992 г., перестала работать практически вся финансово-денежная система России. Кризис неплатежей привел к тому, что бартер стал всеобщей формой простого товарообмена.
Со второй половины 1993 г. денежный механизм с трудом, но заработал, рост цен замедлился и бартер стал сокращаться; предприятия стали работать за деньги. Этот период — полтора года — был периодом “временного расцвета” отечественной промышленности. Однако после введения в 1995 г. “валютного коридора” борьба с инфляцией путем ограничения денежной массы привела, с одной стороны, к перетоку денежных средств в финансовый сектор, а с другой — к их недостатку в сфере производства. И переход к бартеру стал для предприятий единственным средством выживания. А с конца 1996 г. в отдельных отраслях и регионах объем бартера превысил 90%. С этого времени можно говорить о “бартерной экономике”.
В бартерном обмене участвуют различные товары и их эквиваленты. По степени ликвидности их можно разбить на три категории. К первой относятся все виды налоговых зачетов, электроэнергия, газ, коммунальные платежи и зачеты по железнодорожным перевозкам; они абсолютно ликвидны, не требуют складов (так как оформляются только на бумаге) и в сущности являются неким подобием денег. Ко второй категории относятся все виды топлива, цветной и черный металлы, продукты питания, товары народного потребления; все они достаточно ликвидны, но требуют особых условий хранения и перевозки. К третьей категории относятся все остальные товары; помимо складов они требуют определенных усилий на реализацию.
Наличие бартера, а тем более его широкое использование, конечно же существенно искажает экономические отношения и затрудняет переход к эффективной экономике.
Логика (и практика) рынка говорит о необходимости применения к неплательщикам процедур банкротства. В нашей стране этот механизм пока не набрал должных оборотов. Примечательно, что основным фактором, сдерживающим применение законодательства о банкротстве, помимо выгодности этого для обеих сторон является негативное отношение органов исполнительной власти, руководства и работников предприятий к механизмам банкротства, сформировавшееся как из-за поверхностного понимания проблемы, так и из-за насаждавшегося в годы советской власти отрицательного отношения к этому явлению.
Тем не менее сразу после принятия Закона “О несостоятельности (банкротстве) предприятий" (1992 г.) началось рассмотрение арбитражными судами дел о несостоятельности предприятий: в 1993 г. было рассмотрено немногим более 100 дел, в 1994 г. — 240, в 1995 г. — 1108, в 1996 г. — 2618, в 1997 г. — более 5 тыс. дел.
Задолженность в результате неплатежей неуклонно росла в течение 1993—1994 гг. и достигла своего пика в октябре 1994 г. Начиная с этого момента, неплатежи в целом снижаются.
Предприятия и банки. В условиях командно-административной системы предприятия были распределены для кредитно-кассового обслуживания между определенными отделениями Госбанка и не имели возможности обратиться в другие отделения. Кредиты выдавались в соответствии с утвержденными финансовыми планами. Ставки процента устанавливались централизованно, но могли индивидуализироваться решением административных органов (обычная ставка долгосрочного кредита — 1%).
После 1991 г. ситуация изменилась. Ставки по краткосрочным кредитам от 25% в 1991 г. поднялись в начале 1992 г. до 50% и продолжали расти, достигнув 200% к лету 1993 г. Долгосрочные кредиты также подорожали, хотя ставки по ним были несколько ниже, но получить их стало практически невозможно; банки в принципе старались не выдавать их ни под какой процент.
В тот же период началось “сращивание” производственной и банковской сфер, однако процесс этот имел односторонний характер: предприятия вкладывали средства в банки, последние же не проявляли заинтересованности участвовать в развитии производства.
Ситуация с кредитованием производства, когда инвестиции в реальный сектор не шли ни при каких условиях, стала постепенно меняться только с начала 2000 г.: Центробанк стал активно снижать ставку рефинансирования (за первые три месяца четырежды — с 55 до 25%) с тем, чтобы сравнять ее с уровнем рентабельности в производственном секторе. Одновременно начала вводиться система рефинансирования кредитования коммерческими банками реального сектора по ставкам рефинансирования государственных ценных бумаг.
Предприятия на внешнем рынке. Расширение самостоятельности подтолкнуло предприятия к активной работе с иностранными партнерами. Еще в конце 80-х многие из них получили право непосредственного выхода на внешние рынки, создания совместных предприятий. С началом реформ это приняло массовый характер. По мере усиления спросовых ограничений внутри страны кризис сбыта стал толкать предприятия на внешние рынки, где они пытались найти потребителей, чтобы остановить спад производства. Однако здесь многие предприятия встретили немало трудностей, обусловленных рядом объективных факторов.
Главная трудность — неконкурентоспособность отечественной продукции обрабатывающих отраслей. Уровень качества изделий часто вообще закрывает дорогу на внешний рынок или позволяет реализовать их лишь по бросовым ценам. Либерализация вызвала такой рост цен на сырье и комплектующие, что, несмотря на заниженный курс рубля, существенно ослабила выгодность экспорта.
Некоторые виды высокотехнологичной российской продукции не защищены патентами. В условиях быстрой обновляемо-сти продукции за рубежом для наших предприятий существует лишь возможность разовых или краткосрочных продаж.
В начале реформ в направлении сдерживания экспорта действовали и введенные тогда экспортные тарифы и обязательные валютные отчисления.
Возникла чисто информационная проблема — трудности в установлении контактов с потенциальными зарубежными партнерами. Необходимы были информационные посредники.
В результате всего этого Россия потеряла рынки постсоциалистических стран Центральной и Восточной Европы, ряда стран Азии и Африки, экономики которых по технологическому уровню были адаптированы к советскому производству.
26.3. Создание кредитно-банковской системы
Созданный после распада СССР в 1991 г. Центральный банк России (ЦБ) унаследовал от Госбанка СССР все особенности советской банковской системы, которые пришлось с трудом изжи -ватъ в ходе банковской реформы, — слабый механизм монетарной политики, закрытую централизованную структуру, систему поддержки неэффективных предприятий (с целью искусственного подъема производства и снижения безработицы), отсутствие клиринговой системы, общереспубликанскую структуру.
Коммерческие банки, получившие в то же время свою независимость, несмотря на либерализацию финансовой системы, также унаследовали от старых условий массу проблем: отсутствие опытного банковского персонала, монопольное превосходство государственных сбережений над сбережениями частных лиц, зависимость от сложившихся еще во времена “черного рынка” криминальных структур, тяжелые долги.
Образование коммерческих банков. Можно выделить три волны образования коммерческих банков. Первая — банки, образовавшиеся до 1990 г. Прежде всего это созданные еще в 1987 г. “специализированные” банки (для кредитования тяжелой промышленности, сельского хозяйства и малого бизнеса), которые представляли к 1990—1991 гг. тяжеловесную банковскую бюрократию. Обладая огромной и солидной (крупные государственные предприятия) клиентурой, они были наименее приспособленными к рыночным отношениям и не задумывались о возможности банкротства. Эти монстры, не способные (и не желающие) переходить к рыночным решениям, оказались через несколько лет в довольно тяжелой ситуации.
Другой тип российских коммерческих банков — “карманные банки”, созданные по Закону “О кооперации” (1988 г.) из финансовых отделов госпредприятий для перекачки государственных средств, были изначально слабыми и плохо управляемыми и в 1994—1995 гг. начали лопаться.
Наконец, “нулевые банки”, появившиеся в 1988—1989 гг. преимущественно для использования денег партийной элиты, хотевшей обеспечить свое финансовое будущее. После 1990 г. они стали бурно развиваться по западным образцам. И хотя многие имели к 1994 г. долги и тяжелые потери в результате неудачных валютных операций, небольшое число именно этих банков получили спустя пять лет наибольшую мощность.
Тем не менее общее число появившихся до 1990 г. банков по российским меркам было невелико — “всего” полторы сотни. Половина из них перестала существовать уже в первое десятилетие.
Вторая волна — начиная с 1990 г. — связана с реформированием государственных банков, когда на базе специализированных банков за год образовалось более 800 самостоятельных банков. Довольно большое число из образовавшихся тогда банков просуществовало очень недолго и уже в 1993 г. было присоединено к более удачливым в качестве филиалов.
Наконец, третья волна приходится на 1992—1994 гг., когда среди образующихся банков снова преобладают “новые” (1400 против полутора десятков отделившихся от структур бывших специализированных банков). В 1994 г. под воздействием мер по обузданию инфляции в сочетании с ужесточением регулирования закончился период бурного экстенсивного роста, а в 1995 г. лишились лицензий первые жертвы кризиса рынка межбанковских кредитов (МБК). С начала 1996 г. количество банков начало сокращаться со скоростью примерно 10% в год. Если по международным меркам такая динамика говорит о банковском кризисе, то в России — это показатель перехода банковской системы в новую фазу: сокращение общей численности кредитных организаций происходило на фоне роста совокупных активов банковского сектора. Доля нерезидентов в них составляла 6%.
Доля государства в активах банков была крайне невелика. При огромном числе кредитных организаций участие государства в их капитале было сконцентрировано всего в нескольких специфических банках — Сбербанке, группе банков, обслуживающих внешнеэкономические связи, и специализированных кредитных институтах (Российская финансовая корпорация, Банк развития предпринимательства). К этому надо добавить полсотни банков, созданных при участии Пенсионного фонда и его региональных отделений. Гораздо выше косвенное участие государства в банковском капитале через государственные предприятия, являвшиеся акционерами банков; здесь совокупная доля государства составляла 7%.
Кризис банковской системы (август 1995 г.). К концу периода экстенсивного роста банков в стране сложилась система, где на рынке сосуществовали гигантские по российским меркам банки с огромной филиальной сетью и солидной клиентской базой и банки новые, иногда полностью умещавшиеся в портфеле своего председателя правления. Набор услуг, предлагавшихся ими, был, естественно, весьма ограниченным. В условиях низкой конкуренции банки позволяли себе задерживать перевод платежей, используя средства клиентов в спекулятивных операциях. Высокая инфляция позволяла им таким образом формировать ресурсную базу, не испытывая острой необходимости в привлечении срочных депозитов. Зато чрезмерно расширился сегмент межбанковского кредитования, многократно упрощавший спекулятивные операции.
Условия существования банков в 1991—1995 гг. — высокие темпы инфляции, накачка экономики дешевыми централизованными деньгами и перманентный рост курса доллара — создавали благоприятную почву для развития рынка межбанковского кредита как источника не только доходов банков, но и средств для клиентского кредитования.
Легкая жизнь банков по сути закончилась весной 1995 г., когда Центробанк на деле, а не на словах прекратил кредитование правительства, ужесточил резервные требования для коммерческих банков, а чуть позже ввел валютный коридор.
24 августа 1995 г. на рынке межбанковского кредита наступил кризис, хотя признаки его проявления появились гораздо раньше — если не с самого начала развития межбанковских кредитов, то весной 1995 г., когда с серьезными трудностями столкнулся Межреги-онбанк. Этот кризис подвел черту под первым периодом развития банковского сектора в России — периодом бурного экстенсивного роста в условиях либерального банковского законодательства.
Дальнейшее развитие банковской системы связано с попытками проведения в стране политики финансовой стабилизации. Снижение темпов инфляции после 1995 г. было достигнуто в значительной степени мерами денежно-кредитной политики.
Монетарная стабилизация опережала макроэкономическую и протекала на фоне продолжения спада в реальном секторе. А структурный характер кризиса в экономике препятствовал росту капиталовложений и, соответственно, спросу на кредиты со стороны реального сектора.
В 1994 г. финансовая стабилизация фактически началась с ограничения эмиссии на покрытие бюджетного дефицита и прекращения выделения централизованных кредитов. Но бюджетная политика не была последовательной. Предложив основным агентам экономических отношений придерживаться правил финансовой дисциплины, жить по средствам, государство не смогло те же правила игры применить к себе: ограничить расходы бюджета получаемыми доходами сменявшие друг друга правительства (В.С. Черномырдина, С.В. Кириенко, Е.М. Примакова) были не в состоянии. В то же время инфляционный механизм наполнения доходной части бюджета перестал работать, а налоговая система оказалась неспособной поддерживать высокие расходы.
Но нарастание долга в стагнирующей экономике имело пре -делы, ситуация в сфере государственных финансов приобрела характер кризиса. Бюджетный кризис препятствовал снижению номинальных ставок, поскольку федеральное правительство и местные власти предъявляли растущий спрос на кредитные ресурсы. Это создало для банков новый рынок — государственных долговых обязательств (ГДО). Сюда и стали направляться все ресурсы банков вместо кредитования предприятий. Объем размещенного в виде различных обязательств (ГКО, ОФЗ) государственного долга в течение 1995 — 1996 гг. вырос в 20 раз.
С 1997 г. сюда начали привлекаться иностранные кредиторы. На какой-то момент это позволило ослабить напряжение в бюджетной сфере, но одновременно породило новые проблемы. Поэтому, как только обострилась ситуация на азиатских рынках, начался отток средств нерезидентов и из России. Невозможность в этих условиях снижения ставок по ГДО (высокие ставки отражают и скрытую инфляцию, связанную с нарастанием задолженности по зарплате, других неплатежей, с бартеризацией экономики) привела к тому, что уже с декабря 1997 г. ежемесячные обязательства по погашению их текущих выпусков стали превышать доходы от размещения новых: бюджетный кризис перешел в финансовый, охватив все основные финансовые рынки. День 14 августа 1998 г. был последним днем торгов ГДО, а 17 августа правительство объявило о замораживании выплат по ним. Это поставило в тяжелейшие условия все банки, так или иначе связанные с обслуживанием государственных обязательств; многие из них были закрыты, некоторые ликвидированы. Российский финансовый рынок замер и начал оживать только к концу 1999 г.
Становление денежной системы. 1 июля 1992 г. была ликвидирована система множественных валютных курсов. С этого момента в качестве официального признается курс, фиксируемый в результате торгов на Московской межрегиональной валютной бирже (ММВБ). В течение 1993 г. были отменены последние осколки этой системы — дотационные импортные коэффициенты.
С середины 1995 г. в целях сокращения инфляции и стабилизации финансового рынка указом президента был введен “валютный коридор”, в рамках которого курс доллара определялся по-прежнему по результатам торгов на ММВБ.
16 мая 1996 г. президент Ельцин подписал Указ “О мерах по обеспечению перехода к конвертируемости рубля”, в котором одобрены предложения правительства и Центробанка о принятии Россией обязательств, налагаемых на страны-члены МВФ 8-й статьей Устава Фонда в области режима конвертируемости национальной валюты по текущим валютным операциям. С этого момента Центробанк самостоятельно определяет официальный обменный курс рубля, учитывая и биржевые торги, и межбанковский рынок.
26.4. Создание фондового рынка
За свою недолгую историю фондовый рынок в России успел пройти три качественно различных этапа.
Первый этап — 1993 г.—первая половина 1994 г. — ваучерная приватизация. Единственной массовой и ликвидной ценной бумагой в то время был ваучер. Первыми участниками рынка были российские брокерские компании. Тогда же здесь впервые появились западные инвестиционные фонды в качестве портфельных инвесторов. Активность рынка достигла пика к концу лета— началу осени 1994 г.
Ситуация после либерализации в 1992—1993 гг. характеризовалась быстрым ростом курса доллара и низкой ставкой Центробанка: шла долларизация хозяйства и гипертрофия валютного рынка. Выгодными были только экспортно-импортный сектор хозяйства и банковский, работавший на спекуляциях валютой и извлекавший прибыли из разницы между ставками Центробанка и межбанковского кредита, которые были ниже темпа инфляции.
В 1994 г. на фоне относительно небольшого и стабильного роста валютного курса (с середины 1993 г. до конца 1994 г. курс доллара вырос всего на 20% при инфляции 12—15% в месяц) Центробанк резко повысил ставку — с 80% (в апреле 1994 г.) до 220% (в октябре 1994 г.). Это резко сократило экспортно-импортные операции, но не отразилось на финансовом рынке: сохранялась разница между кредитными и депозитными ставками, равная 1,5. Финансовый рынок слабо контролировался государством. Все это создало условия для расцвета финансовых компаний и “пирамид”.
На рынке был избыток рублевых средств. Но ни предприятия, ни население не могли их использовать, так как инвестиционные проекты были неэффективны, а никаких ликвидных бумаг на рынке не было. Единственной возможностью массового вложения средств были финансовые компании.
Многие из действовавших тогда финансовых компаний были сначала крупными торговыми компаниями (МММ, “Олби”, “Эрлан”). Но они быстро поняли, что гораздо прибыльней работать на финансовом рынке, где при слабом контроле государства они могут безответственно обещать и не выполнять своих обязательств. При этом с рынка вытеснялись добросовестные услуги и товары, не способные конкурировать с недобросовестными.
Банки также были втянуты в этот процесс. Но они могли ориентироваться лишь на ограниченные суммы (в силу последующего нарушения показателей, контролируемых Центробанком), в то время как “пирамиды” могли привлекать средства неограниченно. Это видно по затратам того времени на рекламу. С конца 1993 г. по объему рекламы вперед вышла реклама финансовых услуг, а внутри этой группы — финансовые пирамиды.
Конец известен: в июне 1994 г. рухнула “МММ”, за ней — все остальные пирамиды. Они похоронили рынок предъявительских бумаг, в том числе и финансирование инвестиционных проектов через акции — “Дока-хлеб”, ABBA и др.
Второй этап — с лета 1994 г. до середины весны 1995 г. — характеризовался спадом: падение “пирамид”, неразвитость инфраструктуры, уход зарубежных инвесторов (в связи с резким падением мексиканского песо и приходом в ГКИ Полеванова, высказывавшегося за национализацию ранее приватизированных предприятий). Зато появились российские инвесторы — банки, торговые и промышленные компании.
Осенью 1994 г. зафиксирован всплеск инфляции (кстати, отвлечение средств населения на “пирамиды” повлияло на спад инфляции в первой половине 1994 г. и увеличение доли сбережений). Средства перетекли на валютный рынок.
Чтобы удержать денежный рынок, правительство и Центробанк пошли на увеличение операций по государственным ценным бумагам с высокой доходностью. B результате с конца 1994 г. государственные бумаги были наиболее стабильны и одновременно наиболее доходны. Но упал рынок корпоративных бумаг, невыгодны стали производственные инвестиции.
Третий этап — очередной, хотя и не быстрый рост. Со второго квартала 1995 г. Центробанк перестал кредитовать Министерство финансов, оба договорились о неинфляционных источниках финансирования бюджетного дефицита и ввели валютный коридор. (Следует отметить, кстати, что стабилизация валютного курса началась задолго до введения валютного коридора, и Центробанк скорее просто не давал доллару опуститься.) B результате снизилась доходность традиционных секторов банковской деятельности, банки вынуждены были искать новые возможности и нашли их на рынке акций приватизированных предприятий. Этот сектор вместе с государственными облигациями и вексельными бумагами и определял состояние медленно растущего фондового рынка до конца 1997 г., когда вся его деятельность сосредоточилась только на государственных бумагах, вплоть до “дефолта” 17 августа 1998 г.
Последующие годы характерны лишь тем, что на фондовом рынке появились новые игроки — паевые инвестиционные фонды, объединявшие средства индивидуальных инвесторов, и управляющие компании. Не располагая пока значительными капиталами, они представляли развитую структуру формирования “длинных денег” для инвестирования в реальный сектор экономики.
26.5. Приватизация
Никакой рынок не может существовать без развитого института частной собственности. Вопрос о переходе от государственной собственности к частной был одним из кардинальных еще на этапе перестройки. В то же время ни одно явление реформирования экономических отношений не было столь непонятным и неоднозначным, на чем немало спекулировали заинтересованные лица. Номенклатура, активная часть директората предприятий преподносили экономически малограмотному населению как равнозначные процессы приватизации и разгосударствления, создавая в целом безразличное или отрицательное к ним отношение.
Приватизация — это процесс продажи (передачи) частному сектору (физическим и негосударственным юридическим лицам) полностью или частично имущества (активов) госпредприятий. Синоним этого —“денационализация”. Приватизация является формальной (внеэкономической) предпосылкой для экономической реализации частной собственности в процессе перехода от плановой системы хозяйства к рыночной.
Разгосударствление — также весьма важный для того периода освобождения предприятий от диктата государства (в лице министерств) процесс модификации управленческой модели госпредприятия без отчуждения имущественных прав, полного или частичного изменения юридического статуса.
В широком смысле эти процессы направлены на постепенное самоустранение государства как субъекта отношений собственности, не свойственных ему в системе рыночно-конкурентного хозяйства, и на формирование новых экономических и правовых механизмов и институциональных структур как условия экономической реализации института частной собственности.
До начала 1990-х годов все изменения форм собственности ограничивались арендой и различными формами хозрасчета; несмотря на принятие союзных законов “Об индивидуальной трудовой деятельности”, “О кооперации”, “Об аренде”, полноценные частные предприятия на их основе так и не появились. Лишь с декабря 1990 г. после принятия в России Закона “О предприятиях и предпринимательской деятельности” в промышленности начали создаваться первые акционерные общества, как правило, с преобладанием государственной собственности. Это было в большинстве случаев “сменой вывесок”. Одновременно в 1990-1991 гг. пошел процесс спонтанной номенклатурной приватизации. Эти процессы часто шли вразрез с союзным законодательством и всегда в интересах управленческой номенклатуры. Основным результатом этой деятельности к концу 1991 г. стал лишь сдвиг в социальном сознании: идея приватизации, чаще в форме коллективной собственности, стала поддерживаться уже трудовыми коллективами. При этом предприятия, директорский корпус ориентировались на приватизацию “в узком кругу”, а не на именные приватизационные вклады, как это предписывалось законом и программой приватизации. Требования дополнительных льгот трудовым коллективам, естественно, должны были тормозить такие способы приватизации, как аукцион и конкурс.
Пришедший в Госкомимущество А. Б. Чубайс стал настаивать на проведении быстрой и подлинной приватизации, ведущей к возникновению личных прав собственности вместо фактической собственности номенклатуры, давно распоряжавшейся всем государственным имуществом и всячески стремившейся удержать его в своих руках. Чтобы избежать прямых сделок между чиновниками и покупателями, реформаторам следовало разработать такие правила приватизации, которые учитывали бы высокую степень коррумпированности государственного аппарата. В основу этих правил были положены открытые конкурсы (тендеры), где напрямую сталкивались бы спрос и предложение.
Политическая обстановка и сложившееся соотношение социально-политических сил обусловили изменения первоначально принятого закона о приватизации; 29 декабря 1991 г. была выдвинута программа приватизации, основанная на идее ваучерной приватизации с предоставлением весьма существенных льгот трудовым коллективам. В программе определялись не только нормативы и процедуры приватизации, но и общие суммы бюджетных доходов от этого мероприятия в 1992—1994 гг. Правда, непомерно высокая инфляция съела эти доходы. Со второй половины 1992 г. началось развертывание массового процесса акционирования и приватизации при жесткой регламентации этого процесса сверху.
По каким правилам проводилась приватизация? Предложенный правительством (первый) вариант предполагал, что работники предприятий должны получить 25% капитала бесплатно, в виде привилегированных акций (без права голоса). Этот шаг предпринимался с целью привлечения работников в ряды активных сторонников приватизации. Работники становились бы индивидуальными собственниками. Они могли также выкупить дополнительно к этому еще 10% обыкновенных (голосующих) акций предприятия за 70% их номинальной, тогда очень низкой, стоимости. После этого директорам предоставлялось право купить 5% акций по номинальной стоимости.
Между тем приватизация не шла; в течение первой половины 1992 г. в стране продолжались напряженные споры по вопросу о сущности и путях проведения приватизации, несмотря на то, что закон и программа приватизации уже были приняты. Было важно установить наиболее точное соотношение акций при их распределении между государством и трудовыми коллективами, чтобы ускорить процесс. Сложность проблемы усиливалась тем, что на свою долю претендовали директора предприятий, чиновники отраслевых министерств, представители региональных властей, “новые” предприниматели, наконец, все население в целом.
Директора и рабочие многих предприятий не были согласны с правительственным вариантом приватизации; они требовали выделения им большей доли собственности. Их представителями был разработан и принят второй вариант приватизации, по которому всем работникам данного предприятия гарантировалось право выкупа обыкновенных акций, составляющих 51% уставного капитала, по цене, в 1,7 раза превышающей балансовую стоимость акций. Это давало работникам предприятия возможность иметь большинство голосов.
Под давлением “Промышленного союза” (директорской фракции в Верховном Совете) помимо второго появился и третий вариант приватизации, в соответствии с которым дирекция могла выкупить 20% обыкновенных акций по номиналу, если 2/з работников не возражали против этого. Позже им предоставлялось право покупки еще 20% акций со скидкой 30% от номинальной стоимости. Но этот вариант мог использоваться лишь для ограниченного круга предприятий с численностью занятых более 200 человек и фиксированными активами от 1 до 50 млрд. руб. Таким образом, трудовые коллективы могли в известной степени выбирать — по какому варианту приватизировать свои предприятия.
Летом 1992 г. правительством была выдвинута идея использования приватизационных чеков (ваучеров) в качестве центрального пункта экономической реформы. Все граждане России, в том числе и дети, имели право на получение одного чека с номинальной стоимостью в 10 тыс. руб., уплатив за его получение 25 руб. К 31 января 1993 г. почти 97% российских граждан получили ваучеры, которые должны были быть использованы на приватизационных аукционах и конкурсах для приобретения государственной собственности до середины 1994 г.
Ваучеры не были персональными; их можно было вкладывать в акции приватизированных предприятий, но можно было и продавать, передавать другому лицу, накапливать. Предполагалось, что в будущем люди смогут получать проценты от прибыли приобретенных на ваучеры предприятий, но для большинства этого не произошло, поскольку реального роста в экономике не наблюдалось.
В 1993 г. по всей стране начали создаваться чековые инвестиционные фонды (ЧИФы) для работы с ваучерами населения в ходе приватизации — всего было зарегистрировано около 650 фондов. Предполагалось, что ЧИФы будут стремиться к реальному инвестированию капиталов в производство и перерастут в инвестиционные. Однако на практике ЧИФы были заинтересованы лишь в сиюминутном росте своих дивидендов, а не в развитии производства. После завершения ваучерной приватизации многие фонды тихо и незаметно ушли с рынка, продав или погасив ваучеры, так и не сумев использовать их соответствующим образом.
Как выглядела структура российских предприятий накануне приватизации? На начало 1991 г. в стране насчитывалось, по разным оценкам, от 150 до 320 тыс. мелких (до 200 занятых), 22 тыс. средних (200-1000 занятых), 8700 крупных (1000-10000 занятых) предприятий, включая 2700 оборонных, и около ста предприятий-гигантов (свыше 10000 занятых). На начало 1993 г. в Госкомимуществе РФ было зарегистрировано около 205 тыс. госпредприятий на самостоятельном балансе, подлежащих приватизации, и, конечно, ни в 1993 г., ни в 1994 г. программа приватизации полностью не выполнялась. К середине 1995 г. были приватизированы только 120 тыс. предприятий. При этом по первому варианту приватизировалось только 16% предприятий, по второму варианту — свыше 75% предприятий, а по третьему — всего около 1%.
К концу 1995 г. доля приватизированных предприятий составляла 52,5%. Если добавить к ним предприятия, созданные вне приватизационного процесса, частный сектор составил к этому времени около двух третей народного хозяйства, создав экономическую базу необратимости реформ. По состоянию на 1 июля 1997 г. 71,8% российских предприятий относились к частной форме собственности.
Массовая приватизация с использованием ваучеров закончилась к середине 1994 г. Оставшуюся собственность государство хотело продавать с максимальной выгодой и не в массовом порядке, а постепенно, на аукционах, чтобы поступления бюджету от продажи акций шли равномерно по определенному графику. Но намеченная схема работала плохо, темпы денежной приватизации были очень низкими, а доходы нерегулярными.
В 1995 г. начали практиковаться залоговые аукционы пакетов госсобственности крупных предприятий, а с 1996 г. — конкурсы на право доверительного управления государственными пакетами акций.
Суть залоговой схемы в том, что государство получает низкопроцентный кредит под залог акций, затем, после окончания срока залога, продает эти акции на рынке и возвращает кредит. Если государство не возвращает кредит залогодержателю, он имеет право сам продать пакет и взять себе не только сумму, равную кредиту, но еще и одну треть от разницы между продажной ценой акций и суммой кредита.
Суть же конкурсов на доверительное управление другая. Государство получает деньги за право доверительного управления предприятием в течение трех лет — единовременно и безвозмездно. Стимулом для потенциального участника конкурсов является как вознаграждение в сумме 30% от величины дивидендов по акциям, которыми он управляет в течение трех лет, так и возможность продления договора на новый срок без дополнительной оплаты.
При всей неопределенности границ процесса приватизации его завершение можно считать полным, когда создана полноценная экономическая и юридическая система новых отношений собственности, обеспечивающая стабильное воспроизводство этих отношений через новую систему хозяйства и новую институционально-правовую среду; наконец, когда достигнута экономическая эффективность на микро- и макроуровнях.
Однако переходом в частную собственность предприятий отнюдь не ограничивались процессы приватизации в 90-е годы; по всей стране осуществлялась приватизация жилья. В июле 1991 г. был издан Акт “О приватизации жилья в России”, в соответствии с которым граждане и их семьи, живущие в государственных квартирах, могли по желанию приобрести по чисто символическим ценам законные права собственности, включая право продавать, отдавать в наем или завещать свои квартиры. Всего к началу 1995 г. в стране было приобретено в собственность почти 11 млн. квартир. Одновременно с этим в городах возник рынок жилья, что явилось несомненным признаком развития рыночной экономики.
Наиболее сложной в техническом и экономическом отношении оказалась приватизация земли, хотя частное владение землей вызывало одобрение у большинства населения страны. Противниками приватизации были руководители колхозов и совхозов, чиновники агропромышленного комплекса, стремившиеся сохранить в своих руках функции по управлению сельским хозяйством и распоряжению государственными субсидиями. Приватизация земли осложнялась огромными масштабами аграрного сектора, высокой степенью монополизации снабженческо-сбытовых и перерабатывающих организаций АПК и т.д. На местах почти не существовала полноценная регистрация земельных площадей, отсутствовали земельные инспектора для ее проведения. Тем не менее еще в начале 1990 г. стали возникать семейные фермы как один из видов арендного хозяйства. К концу 1990 г. их насчитывалось более 4400.
Земельная реформа столкнулась с мощным противостоянием аграрного лобби среди народных депутатов. В 1990 г. был принят Закон “О крестьянском (фермерском) хозяйстве” и Закон “О земельной реформе”, по которым крестьяне могли выходить из колхозов и совхозов со своей долей общественной земли и активов. Но за общим собранием колхоза оставалось право определять, какую часть земли и активов следует выделить индивидуальному хозяйству, что приводило на практике к произволу местных властей. Позже в эти законы были внесены поправки, запрещавшие продавать землю в течение десяти лет. В апреле 1992 г. Съезд народных депутатов проголосовал против частной собственности на землю. И лишь после сбора 1,9 млн. подписей среди населения, организованного движением “Демократическая Россия” в декабре 1992 г., съезд одобрил ограниченное право на продажу земли.
И все же правительство пыталось проводить земельную реформу. В декабре 1991 г. оно приняло постановление о реорганизации колхозов и совхозов в любую стандартную форму ассоциаций. Большая часть колхозов была преобразована в форму партнерства. К концу 1993 г. 95% колхозов и совхозов произвели необходимые преобразования, что позволило зафиксировать иную юридическую и экономическую сущность крестьянских ассоциаций (товариществ).
Вторым шагом в осуществлении земельной реформы было дальнейшее развитие семейных ферм, их переход от арендной формы к частному хозяйству. Становление фермерских хозяйств шло с большим трудом. Многие из них ликвидировались. В числе причин — нерешенность вопросов продажи земли, ипотеки (залога), кредитов и пр. Несмотря на то, что Конституция 1993 г. зафиксировала право частной собственности на землю, в Земельном кодексе это положение в 1990-е годы еще не нашло своего законодательного закрепления.
Третьим направлением в продвижении земельной реформы явилось дальнейшее развитие личных подсобных хозяйств. Произошла массовая приватизация этих земельных участков, тем самым увеличилось количество частных собственников земли.
В целом же приватизация в сельском хозяйстве двигалась гораздо медленнее, чем в других секторах экономики.
26.6. Занятость
Еще в дореформенный период многие предприятия, особенно крупные предприятия оборонного комплекса, имевшие в условиях приоритетного развития возможность держать избыточных работников, столкнулись с необходимостью сокращения персонала. Первые сокращения в 1991 г. затронули служащих и инженерно-технических работников. Эти сокращения шли в первую очередь за счет вакансий, затем лиц пенсионного возраста и лишь затем — трудоспособного.
С началом реформ, когда возникли спросовые ограничения и ужесточились финансовые, все настоятельнее становилась необходимость сокращения персонала на большинстве предприятий. Вместе с тем по-прежнему определенная их часть продолжала страдать от дефицита трудовых ресурсов, но лишь отдельных специальностей и высокой квалификации.
Проблема занятости в 1990-е годы имела явно региональный характер. На периферийных предприятиях картина была совсем иной, чем в крупных центрах. Здесь значительно реже случаи добровольного ухода и выше уровень сокращений. В малых городах, как правило, меньше предприятий, они часто относятся к одной отрасли, там меньше развит частный сектор, больше трудностей с жильем.
На предприятиях, где пытались (чаще по социальным мотивам) обойтись без сокращений сотрудников, практиковалось сокращение рабочего времени: сокращенная рабочая неделя (работали 3-4 дня), длительные вынужденные отпуска (неоплачиваемые или с выплатой минимальной зарплаты), закрытие всего завода на несколько летних месяцев. На других заводах временно приостанавливалась оплата труда или зарплата выплачивалась частично. При этом работники лишь формально числились на предприятии, а на самом деле были заняты другой деятельностью, фактически уходя в “теневую экономику”. Следствием подобных микропроцессов стало расширение скрытой безработицы. С макро -экономической точки зрения этим консервировалась низкая эф -фективность труда.
До конца 1990-х годов проблема безработицы, составлявшей по официальным данным 12—14%, а с учетом скрытой безработицы — гораздо больше, так и не была решена.
* * *
Подводя итоги, можно сказать, что уже перед началом реформ началось прогрессирующее ухудшение финансового состояния предприятий, которое под воздействием “шоковых мер” и специфической реакции на них постсоветских предприятий привело российскую экономику к финансовому кризису и инвестиционному спаду. И только с 1999 г. начался очень медленный в условиях недостатка инвестиционных ресурсов экономический подъем.
В связи с этим необходимо ответить на два вопроса. Почему экономический кризис конца XX столетия оказался столь тяжелым и продолжительным? Каким потенциалом обладает Россия для выхода из кризиса?
Рекомендуемая литература
1. Боханов А.Н., Горинов М.М., Дмитренко В.П. История России. XX век. М., 1996.
2. Гайдар Е.Т. Сочинения. Т. 1, 2. М., 1997.
3. Геллер М, Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза от 1917 г. до наших дней. Кн. 2. М., 1995.
4. Лившиц А.Я. Экономическая реформа в России и ее цена. М., 1994.
5. Мау В.А. Экономика и власть. 1985-1994. М., 1995.
6. Ослунд А. Россия: рождение рыночной экономики. М., 1996.
Часть 9