Глава 17. Индустриализация
Первая пятилетка. С началом индустриализации возникла проблема планирования пропорций развития хозяйства. В период восстановления народного хозяйства методы разработки планов были относительно просты, так как речь шла о постепенной загрузке ранее имевшихся мощностей. Для обоснования плановых заданий применялись простые инженерные расчеты, для выявления тенденций — методы экстраполяции в сочетании с экспертными оценками. При переходе к форсированной индустриализации методы экстраполяции и ориентация на довоенные пропорции перестали “работать”. Индустриализация и предполагала в первую очередь изменение структуры хозяйства, ориентацию на совершенно иные пропорции. В плане к тому же надо было учитывать осуществление долголетних строительных и мо-дернизационных программ, а также увязывать отраслевые инвестиционные и производственные планы. Все это следовало планировать в условиях ориентации на динамичные темпы развития экономики при крайне ограниченных финансовых и материальных ресурсах.К 1928 г. Госпланом под руководством Г.М. Кржижановского был разработан проект пятилетнего плана, ориентированного на весьма высокие темпы развития хозяйства — 15-25% в год — при сбалансированном обмене между городом и селом. Такие темпы развития не устраивали партию. Под руководством В.В. Куйбышева, сменившего Кржижановского во главе Госплана, при поддержке В.М. Молотова, Я.Э. Рудзутака, К.В. Ворошилова был разработан другой вариант плана, с гораздо более высокими темпами роста — 135%; он и был принят после корректировки Сталиным в сторону еще большего увеличения темпов. Окончательный вариант предусматривал рост промышленного производства на 136%, производительности труда на 110%, снижение себестоимости на 35%.
Гигантские стройки, начатые еще в период нэпа в 1927— 1928 гг. (Днепрогэс, Турксиб, Сталинградский тракторный завод и др.) планировалось завершить к 1930 г. Всего предполагалось строительство более 1200 заводов. Тяжелая промышленность занимала 78% всех капиталовложений в народное хозяйство, их суммарный объем с 8,4% должен был возрасти до 16,2% валового национального продукта.
Первая пятилетка началась успешно: в 1928—1929 гг. промышленный рост составил 23,7% вместо 21,4% по плану. Под влиянием первых успехов уже с мая 1929 г. начался пересмотр плановых заданий, сначала — по цветным металлам, стали, химии, хлопку. В начале 1930 г. и этот план был пересмотрен, причем очень существенно, в сторону увеличения:
— добыча угля — 120-150 млн. т вместо 75 млн. т по первоначальному плану;
— производство чугуна — 17-20 млн. т вместо 10 млн. т;
— добыча нефти — 45-46 млн. т вместо 22 млн. т;
— производство тракторов — 450 тыс. шт. вместо 53 тыс. шт. и т. д.
В июне-июле 1930 г. съезд ВКП(б) принял решение о выполнении пятилетки в четыре года. “Плановый утопизм” отрицательно сказался на экономическом развитии. Правда, намного возросли капиталовложения в промышленность, однако денежный рост не был подкреплен материальными ресурсами. В результате уже к осени 1930 г. экономика вступила в “мини-кризис”. уменьшилось валовое производство тяжелой промышленности, сократилось число занятых на стройках, упала производительность труда. На 1 июня 1931 г. было прекращено ассигнование 613 из 1659 основных строившихся объектов тяжелой индустрии.
В последующие три года (1931—1933 гг.) кризис продолжался. Не выполнялись в срок крупные промышленные проекты, снижались темпы производства. Все сильнее становилось давление инфляции, росли цены на свободном рынке. Резко возросла к 1932 г. себестоимость промышленного производства и строительства.
Летом 1931 г., столкнувшись с трудностями по обеспечению строек рабочей силой, ВСНХ впервые в широких масштабах применил принудительный труд: на строительство Кузнецка было направлено несколько тысяч высланных кулаков и их семей. В дальнейшем принудительный труд стал применяться на многих стройках индустрии.
Ситуацию в экономике обострили продовольственный кризис и кризис торговли с зарубежными странами. В годы мирового экономического кризиса 1929—1933 гг. цены на сельскохозяйственную продукцию падали быстрее, чем на промышленные изделия, поэтому, хотя экспорт зерна в 1930—1931 гг. вырос, он не мог покрыть стоимость запланированного импорта: внешняя задолженность за 1931 г. почти удвоилась. К тому же попытка бывших царских генералов при поддержке японских войск создать “независимое” буферное государство в Сибири в 1931 г. вызвала наращивание военного производства, что также усилило напряженность в народном хозяйстве.
Стремительный рост бюджетного дефицита, падение темпов промышленного роста, длительные задержки в выплате зарплаты, жесточайший кризис в сельском хозяйстве в конечном итоге привели к “отрезвлению” высшего партийно-хозяйственного руководства: летом 1932 г. начались перемены в экономической политике. Прежде всего были сокращены капиталовложения (на 10—13% в разных отраслях). Госплан наряду с высокими темпами развития стал добиваться в планах сбалансирования ресурсов. Начала восстанавливаться роль Наркомфина в сбалансировании бюджета и стабилизации денежного обращения. Планы стали много реалистичней. Хозрасчет в условиях введенного всеобщего финансового контроля вновь стал на некоторое время одним из главных факторов государственного сектора экономики. Но, к сожалению, не надолго; уже в 1935 г. капиталовложения снова стали расти сверх всякой меры.
Смена экономического механизма. Несмотря на рост эффективности, частный сектор с началом индустриализации стал искусственно вытесняться из всех отраслей советской экономики. В результате государственный сектор охватил практически 100% всех средств производства и рабочей силы. Это позволило государству свободно манипулировать всеми производственными ресурсами.
При колоссальных объемах нового строительства капитальные вложения должны были расти вдвое каждый год. Уже к 1930 г. 40% капитальных вложений были заняты в незавершенном строительстве; ресурсов стало не хватать. Появилось административное их распределение, которое сначала в виде исключения, потом, по мере нехватки, очень быстро распространилось на все.
В связи с переходом к директивному центрилизовинному пли-нировинию перестраивалась вся система управления народным хозяйством. На базе государственных синдикатов, которые фактически монополизировали снабжение и сбыт, создавались производственные объединения, весьма смахивающие на главки первых послереволюционных лет и положившие начало “ведомственной экономике”. На рубеже 1930—1932 гг. совнархозы были преобразованы в ниркомиты: к концу 30-х функционировал уже 21 промышленный наркомат. Промышленность оказалась поделенной между отраслевыми сверхмонополиями. Их производственные программы состыковывались методами директивного планирования.
Управление производством строилось путем прямого централизованного регламентирования сверху всего и вся вплоть до норм оплаты труда рабочих. Предприятия потеряли свободу хозяйствования. В распоряжение центральных органов стала отчуждаться практически вся продукция и подавляющая часть доходов. В 1930 г., например, в госбюджет отчуждался 81% прибыли предприятий, а в 1932 г. — уже вся плановая прибыль и большая часть сверхплановой. Предприятия в сущности бесплатно получали соответствующие фонды сырья и материалов по карточно-нарядной системе. Так же происходило и распределение готовой продукции.
Таким образом, вместо торговли и финансовой системы очень скоро была создана система материально-технического снабжения, ставшая инфраструктурной основой советского народного хозяйства на долгие шестьдесят лет, вплоть до начала 1990-х годов.
В газетах создавался миф о безденежной социалистической экономике, где непосредственный обмен заменит торговлю. В 1932 г. XVII партконференция осудила хозрасчет как пережиток капитализма. Экономическая ответственность предприятий была заменена административно-партийной, а финансово-экономические отношения предприятий — фондовым распределением. Тем самым рыночные отношения не только были отменены, но всякое упоминание о них каралось.
Смена экономического механизма потребовала отстранения старых кадров; многие из них были объявлены “врагами советской власти” и лишены гражданских прав. По стране прокатилась волна судов над технической и экономической интеллигенцией (1928—1929 гг. и 1932—1933 гг.). Одновременно шло создание новой “красной” технической интеллигенции.
Стимулы и антистимулы; социалистическое соревнование. По
мере свертывания нэпа развивалась уравниловка, исчезали нормальные стимулы к производительному труду, причем и в городе, и на селе. Повсеместно создавались колхозы-гиганты, коммуны на заводах, доходы распределялись поровну между работниками.
Отсутствие экономической заинтересованности требовало создания новых стимулов к эффективному труду. Появились различные формы соревнования, положительные результаты которого всячески поощрялись (денежные и материальные премии, пропаганда в средствах массовой информации). Широкое распространение получили такие формы соревнования, как ударничество — от индивидуального к бригадному, далее к сквозным бригадам, к предприятиям-ударникам внутри отрасли, во всей стране; “непрерывка”, “догнать и перегнать” капиталистические страны по объемам производства и производительности труда.
Появилось новое движение — “встречное планирование”, когда рабочие заранее брали на себя обязательства перевыполнить и без того напряженные планы; при этом вскрывались внутренние резервы, развивалась рационализация, должна была расти производительность труда. К соревнованию привлекались остатки хозрасчетных отношений (в 1929—1931 гг. хозрасчет еще не был строго запрещен): создавались хозрасчетные бригады, заключались договора администрации предприятий с бригадами по встречным обязательствам. Однако эта форма просуществовала недолго.
Вопреки всем лозунгам и призывам производительность труда в 1928—1930 гг. снизилась на 28%. Правительство, как и в других случаях, отреагировало наиболее доступным для него способом — усилением репрессий против народа. С 1932 г. введены внутренние паспорта, куда вписывалось место работы; была введена также система прописки (практически действующая и поныне).
С 15 ноября 1932 г. неявка на работу без уважительной причины влекла за собой немедленное увольнение, лишение продовольственных карточек и выселение из квартиры (почти вся жилплощадь в городах была государственной).
Завершение первой пятилетки. В начале 30-х годов вводятся в строй Сталинградский (150 тыс. тракторов ежегодно) и Харьковский тракторные заводы, Горьковский и Московский автомобильные, Свердловский “Уралмаш”, Ростовский-на-Дону завод сельскохозяйственного машиностроения. Пущены первая очередь Урало-Кузнецкого комбината, Днепрогэс и сопутствующие ему производства. Создавались целиком новые отрасли промышленности — тракторостроение, автомобилестроение, химическая промышленность, станкостроение, производство самолетов и моторов к ним, отрасли оборонного комплекса.
В марте 1933 г. было заявлено, что пятилетний план выполнен досрочно за четыре года и три месяца. При этом Сталин оперировал цифрами плана 1928 г., а не пересмотренными и утвержденными в 1930 г. или, еще менее выполнимыми, цифрами отдельных годовых планов.
Каковы же общие результаты пятилетки?
Рост производства тяжелой промышленности, добычи сырья и топлива был большим, хотя и не достигал плана: по углю — 64,4 млн. т (вместо 75), по чугуну — 6,2 млн. т (вместо 10), по электроэнергии — 13,5 млрд. кВт.ч (вместо 22) и т.д. Полученные результаты были ближе к тем первым наметкам плана, которые были подготовлены под руководством изгнанного из Госплана Г.М. Кржижановского, чем к окончательно утвержденным плановым заданиям, и уж тем более далеки от цифр пересмотренного в 1930 г. плана (например, по электроэнергии — выполнение, по отчету Сталина, — 13,5 млрд. кВт., по последовательно нараставшим планам — 12-22-35 млрд. кВт.).
Огромные капиталовложения были направлены в промышленность, правда, в ущерб уровню жизни; капиталовложения в социальную и культурную сферы игнорировались. Производство товаров народного потребления составило не более 70% от предусмотренного планом.
Огромная инфляция — до 300% в розничных ценах на промышленные товары — привела к снижению на 40% покупательной способности трудящихся (главным образом крестьян и рабочих, т.к. для руководства и ИТР создавались специальные льготные распределители).
Но самая главная проблема — отсутствие роста производительности общественного труда. Производительность труда фактически снизилась на 8% за пятилетие (вместо планировавшихся 110% роста).
Одним словом, в целом наблюдается в этот период типично экстенсивное развитие хозяйства в условиях кризиса перенакопления.
С другой стороны одновременно с этим в результате структурной перестройки производства сократилась зависимость от импорта — удельный вес импорта промышленного оборудования снизился за 1928—1931 гг. с 32,5% до 17,8% (в 1913 г. импорт составлял около 64%).
По всем историческим меркам это был блестящий результат. Капиталистическая индустриализация ни в одной стране мира не показывала подобных темпов несмотря на то, что развитие промышленности во всех крупных капиталистических странах опиралось на внешние источники финансирования (грабеж колоний, займы, контрибуции) и происходило в благоприятных внешнеполитических условиях. Достижения Страны Советов производили особенно ошеломляющее впечатление на фоне “Великой депрессии” во всем остальном мире.
В то же время в промышленность группы Б вкладывалось меньше средств, чем намечалось. Среднегодовой темп прироста первого подразделения составлял 28,5%, второго лишь 11,7%. Заметным стал рост незавершенного строительства.
Индустриальное развитие значительно изменило географию промышленности. Началось создание производства на окраинах страны и новых производств в освоенных ранее районах — машиностроение на Украине, машиностроение и химия в Белоруссии, нефтепереработка в Азербайджане, цветная металлургия в Грузии, Армении и Казахстане, хлопчатобумажное производство в Ашхабаде и Фергане, сельскохозяйственное машиностроение в Ташкенте.
Пространственное размещение производства, создание гигантских территориально разобщенных комбинатов требовали развития транспорта. За эти годы проложено 5,3 тыс. км новых железных дорог (более половины из них — на востоке страны), 12,8 тыс. км автомобильных дорог с твердым покрытием.
С переходом к индустриализации частный капитал был вытеснен не только из промышленности, но и из торговли. В 1926/27 хозяйственном году частник занимал 4,6% опта, в 1929/30 г. его доля снизилась до 0,6%, а к 1931 г. частник полностью исчез даже в розничной торговле. (Напомним, что с 1929 г. в стране была введена карточная система, просуществовавшая до 1934 г.). Таким образом, оптовая торговля была заменена фондовым, а розничная — карточным распределением. В обоих случаях вводилось строгое прикрепление потребителя к поставщику, что исключало выбор и возможность воздействия на производителя с целью повышения качества продукции.
Вторая пятилетка (1933—1937 гг.). По мере завершения первой пятилетки все более остро вставал вопрос о дальнейшем развитии. Основная политическая задача второй пятилетки — окончательная ликвидация капиталистических элементов, ликвидация причин, вызывающих классовые различия и эксплуатацию. Экономическая задача — завершение реконструкции народного хозяйства, создание новой технической базы для всех отраслей экономики, завершение коллективизации и механизация сельского хозяйства. Рычаг — растущие капиталовложения, особенно в группу А.
Предложения Сталина к плану второй пятилетки, предполагавшие 19%-й ежегодный прирост, не прошли на XVII съезде ВКП(б). Был избран более умеренный вариант, хотя и он был чрезвычайно напряженным (16%-й прирост). Выполнение такой программы требовало усиления административной вертикали. Принята трехзвенная управленческая система в промышленности: все управление отраслью сосредотачивалось в наркомате, непосредственное управление — в главке, которому предоставлялись хозрасчетные права. Предприятие обязано лишь исполнять предписания сверху.
Положение в промышленности ухудшалось, и на первый план в отсутствие стимулов выдвигались различные способы искусственной мобилизации масс. Летом 1935 г. возникло стахановское движение в угледобыче (Стаханов, Изотов), в производстве обуви (Сметанина), в автомобилестроении (Бусыгин). Движение быстро приобрело характер рекордомании, выбивавшей производство из ритма, нарушавшей технологию. Сопутствующее движению увеличение норм выработки вызывало недовольство рабочих масс.
Одновременно развертывались волны репрессий (московские процессы — август 1936 г., январь 1937 г., март 1938 г.), представлявшиеся как борьба с саботажем в народном хозяйстве и армии.
Во второй половине 1937 г. стал явным кризис в экономике
— кризис перенакопления с сопутствующими ему последствиями
— ростом незавершенного строительства, падением уровня жизни, производительности труда, переизбытком рабочей силы. Предлагалась серия антикризисных мер, несогласованных и противоречивых: председатель Госплана Н.А. Вознесенский (из молодых технократов) предлагал пересмотреть систему статистики, децентрализовать управление народным хозяйством (в виде эксперимента, например, наркомат тяжелой промышленности был разделен на 17 самостоятельных наркоматов). Однако руководство страны остановило эти реформы.
В период второй пятилетки были достигнуты высокие результаты в ряде отраслей: производство стали, например, выросло с 5,9 млн.т. до 15,7 млн.т.; электроэнергии — с 14 до 36 млрд. кВт.ч. Созданы новые производства — специальных сплавов, синтетического каучука и др. Темпы прироста промышленности за пятилетие составили от 40% до 85% (по разным отраслям). Производительность труда выросла за тот же период на 64%, главным образом в результате давления со стороны системы управления и профсоюзов.
Безусловный рост промышленного производства в СССР происходил на фоне последствий мирового экономического кризиса 1929—1933 гг. По общему объему промышленного производства СССР вышел на второе место в мире и первое в Европе.
В соответствии с развитием промышленности необходимо было реконструировать и транспорт — пути и подвижной состав. В целях централизации управления вместо межведомственного согласования транспортных вопросов с 1934 г. в НКПС была введена армейская система.
Гораздо скромнее были в то время успехи сельского хозяйства. Колхозы (243 тыс.) и совхозы (4 тыс.) к середине 30-х годов объединяли 93% всех крестьянских дворов, 99% посевных площадей, давали 98,6% валовой продукции. Товарность колхозов достигла 40% (вместо 10—15% у частных хозяйств); по существу у колхозов забирался весь произведенный продукт.
В 1935 г. был принят новый Устав сельскохозяйственной артели. Земля передавалась в бессрочное и бесплатное пользование колхозам и совхозам; вводился принцип распределения по труду. Одновременно фиксировались размеры приусадебных участков, которые, собственно, и давали жить крестьянству.
Производство технических культур (для нужд промышленности и на экспорт) выросло к 1937 г. на 30—40%. Производство зерна, несмотря на 17%-й прирост посевных площадей, не достигло довоенного (1913 г.) уровня. Среднегодовой сбор зерна составлял (кроме урожайного 1937 г.) 70 млн. т (с 1909 по 1913 гг. собирали в среднем по 72,5 млн. т). Животноводство также не достигло уровня 1913 г., а после неурожая 1936 г. снова пострадало поголовье скота (уровень 1928 г. был достигнут только в 1953 г.).
Среди основных результатов второй пятилетки следует выделить как положительные, так и отрицательные. К положительным можно отнести:
— рост и перевооружение промышленности, хотя и не всех отраслей: металлургия, тяжелое машиностроение — развивались; легкая, деревообрабатывающая промышленность — практически не менялись;
— отмена карточек в городах ( в сельской местности их вообще не было: с 1935 г. торговля размежевалась на государственную в городах и кооперативную на селе) с 1 января 1935 г. — на хлеб, муку и крупу, с октября — на остальные продукты, а с января 1936 г. — на все прочие товары;
— новый устав колхозов, разрешавший увеличение приусадебных участков;
— частичная амнистия спецпереселенцев; частичная либерализация избирательного режима, в результате которой некоторым категориям лишенцев, т.е. лиц, временно (обычно на 10-15 лет) лишенных гражданских прав (а они составляли в то время 4% населения страны), были возвращены избирательные права;
— всеобщее 4-классное, а в городах — семилетнее образование.
Но нельзя не отметить и отрицательных результатов, среди
наиболее болезненных следует назвать:
— ухудшение положения в сельскохозяйственном производстве; к этому времени была завершена коллективизация последних 5 млн. хозяйств на селе;
— сокращение внешней торговли;
— усиление репрессивных мер — массовые аресты председателей колхозов; тогда же был принят Закон “Об ответственности семей репрессированных”.
В 1934—1937 гг. отмечен рост зарплаты рабочих и служащих (в городах), что позволило пропагандистской машине, а в дальнейшем и историкам коммунистического толка, говорить о росте реальных доходов населения, не принимая во внимание инфляции, не учитывая тяжелейшего положения сельских жителей, не упоминая положения репрессированных и их семей. На самом деле реальные доходы населения после 1928 г. снизились и весьма значительно.
Еще в 1929 г., когда в городах были введены карточки на все виды продовольственных и промышленных товаров, цены на рынках резко подскочили. И уже к 1932 г. рыночные цены превышали карточные в 8 раз, в 1933 г. — в 12-15 раз. Государство не хотело терять прибыль и стало продавать часть продукции в специальных коммерческих магазинах: сначала понемногу, затем больше (в 1931 г. всего 10%, в 1932 г. уже 39%). В среднем за период карточек государственные цены с учетом этого выросли в 4 раза. Когда в 1935—1936 гг. карточки отменили, цены на все товары поднялись (к 1928 г.) в 5,4 раза при росте зарплаты в 1,5-2 раза.
Третья пятилетка (1937—1941 гг.). Основная задача военизированного государства в тот период заключалась в повышении военно-экономического потенциала и укреплении обороноспособности. Для этого планировалось форсировать военную промышленность, создать государственные резервы, расширить промышленную базу на востоке страны, включая освоение башкирской нефти — “Второго Баку”.
Одновременно ставилась задача подъема сельского хозяйства. Планировалось завершить механизацию сельского хозяйства, увеличить его производство в 1,5 раза и на этой основе развить пищевую и легкую промышленность.
При планировании третьей пятилетки был выдвинут совершенно нереальный лозунг “Догнать и перегнать развитые капиталистические страны по производству на душу населения”. Производство сельскохозяйственной продукции планировалось увеличить за пятилетие на 52%, а промышленной — на 92%. При сложившихся уровне производственного аппарата и системе административного управления хозяйством эта задача не могла быть решена даже в условиях трудового энтузиазма первых лет индустриализации. Тем более, что в конце 30-х годов массовый энтузиазм сменился массовыми же репрессиями.
За счет увеличения капитальных вложений завершалось строительство новых предприятий-гигантов — Магнитогорского комбината, “Запорожстали”, “Азовстали”. Но стали стране все равно не хватало. Не хватало и электроэнергии — начали строить каскад волжских ГЭС, Усть-Каменогорскую ГЭС на Иртыше. Промышленность развивалась очень неравномерно — добывающие отрасли росли, производство машин и оборудования (автомобилей, паровозов, электровозов) — практически не увеличивалось.
Медленно росла производительность труда, плохо внедрялась новая техника, не хватало квалифицированных кадров. Не было заинтересованности в производительном труде, все заметнее становилась текучесть кадров.
Какие меры предпринимались правительством для улучшения экономической ситуации? Прежде всего вернулись к прерванным экспериментам по разукрупнению наркоматов: НКТП разбили на 6 самостоятельных, НКМаш — на 3, НКЛегпром — на 4. Провозглашались механизация труда, оптимальная организация труда и зарплаты. Развивалось социалистическое соревнование — в декабре 1938 г. введены звание Героя социалистического труда, медали “За трудовую доблесть” и “За трудовое отличие”; поддерживалось движение многостаночников. Создана система Государственных трудовых резервов — производственнотехнические училища (ПТУ), ремесленные училища (РУ), фабрично-заводские училища (ФЗУ).
Но наряду с этим, как и прежде, принимались меры по ужесточению дисциплины — в декабре 1938 г. принято постановление по борьбе с летунами и прогульщиками; в 1939 г. — установлен обязательный минимум трудодней для колхозников, невыполнение которого грозило исключением из колхоза, т.е. утратой всех средств к существованию; в 1940 г. — страшный “Указ о переходе на восьмичасовой рабочий день, семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений”. В эти годы КЗОТ был практически заменен уголовным законодательством.
Тем не менее промышленный рост и при этих условиях не отвечал плановым цифрам. Фактически с 1937 по 1941 гг. промышленный рост составил лишь 3—4%, производительность труда (в условиях репрессий) выросла на 6% в год.
На этом фоне значительно выросло производство военной продукции. Военный бюджет с 1934 по 1939 гг. увеличился в семь раз. В этот период правительство начало активные военные действия, которые потом не прекращались практически до конца коммунистического режима. В тридцатые годы это были сдвиг западных границ по договоренности с Германией, бои с японцами в Монголии (летом 1939 г.), “странная” Финская война (1939—1940 гг.). Соответственно росли численность армии и затраты на ее содержание. Если в 1936 г. общая численность армии и флота составила 1,1 млн. ч., в 1938 г. — 1,5 млн. ч., то 1 января 1941 г. — 4,2 млн. ч. На 22 июня 1941 г. в Вооруженных Силах СССР служило свыше 5 млн. ч. С 1937 г. по 1940 г. расходы армии и флота увеличились с 17 до 57 млн. руб.
Развитие сельского хозяйства также не соответствовало плановым цифрам. Особенно тяжелое положение сложилось в животноводстве. В июне 1939 г. принято постановление о системе обязательных мясопоставок в соответствии с размерами земельных угодий. Вынужденный этой мерой рост поголовья не привел к увеличению поставок мяса государству. Последовало новое постановление (апрель 1940 г.) — “Изменения в политике заготовок”: плановые нормы сдачи сельхозпродукции стали исчислять с гектара. Была введена дополнительная оплата за повышение урожайности.
В 1940 г. посевные площади на 27% превысили уровень 1913 г., а валовой сбор зерна — лишь на 11%. Урожайность зерновых составила в 1940 г. 7,7 ц с гектара. по сравнению с 8,2 ц с гектара в 1913 г.
Частнопредпринимательский сектор в сельском хозяйстве демонстрировал более высокие результаты, чем общественное хозяйство. Так, единоличные и подсобные крестьянские хозяйства, на которые в 1940 г. приходилось всего 13% посевных площадей и которые практически не имели тракторов и другой сельскохозяйственной техники, производили тем не менее 65% картофеля, 48% овощей, подавляющее количество фруктов и ягод, 12% зерна.
Итоги десятилетия индустриализации. Хотя естественный прирост населения в 30-е годы снизился, население страны выросло с 1913 по 1940 гг. на 31,5 млн., в значительной степени за счет присоединения западных территорий, и составило 190 млн. ч. В процессе урбанизации создано 250 новых городов: в городах проживало к 1940 г. 60 млн. ч. против 25 млн. в 1913 г. Тем не менее, население страны оставалось преимущественно сельским: 67,5% советских граждан проживали на селе (население города и деревни сравнялось только в 1961 г.)
К концу 30-х годов в стране создана мощная промышленность, причем не зависящая от импорта, если не считать отдель -ных высокотехнологичных производств. За годы трех пятилеток было построено и введено в действие 9 тыс. государственных предприятий. Сократилось отставание от развитых стран по производству промышленной продукции на душу населения: если в 20-е годы разрыв был в 5-10 раз, то в конце 30-х годов — в 1,54 раза. Причем рост тяжелой промышленности шел неведомыми доселе в истории темпами. Правда, уровень организации и технологичности производства существенно уступал общемировому.
Все эти годы шло бурное строительство, вводились новые мощности, но на четверть снизилась фондоотдача; расход материалов на единицу конечного продукта вырос на 25-30%. Возникли диспропорции — между тяжелой и легкой промышленностью, транспортом и отраслями материального производства, денежными доходами и их товарным покрытием.
Самый тяжелый результат индустриализации — разорение села, разрушение производительных сил деревни. Сельское хозяйство совершенно преобразилось по своей организационноэкономической структуре: вместо частных хозяйств созданы колхозы, совхозы, МТС. Но по валовым и тем более относительным показателям оно не достигло довоенного уровня сельскохозяйственного производства царской России. Если накануне коллективизации на 150 млн. ч. населения 50-55 млн. крестьян-единолич-ников ежегодно производили 72-73 млн. т зерна, более 5 млн. т мяса, свыше 30 млн. т молока, то в начале 40-х годов на 200 млн. чел. 30-35 млн. колхозников производили 75-80 млн. т зерна, 4-5 млн. т мяса и те же 30 млн. т молока.
Индустриализация и сопутствующий ей рост городов, а также неравноправные отношения между городом и деревней вызвали мощную волну миграции из села в город — с 1926 по 1939 гг. она составила свыше 30 млн. ч. Чтобы как-то остановить этот поток, в конце 1932 г. в СССР были введены система прописки и паспорта. Их получила тогда лишь треть населения — в основном горожане. Колхозникам, лишенным паспортов, теперь разрешалось жить только в своей деревне. Даже гостить у своих городских родственников они могли не более 5 суток. Нарушителей ожидали огромный штраф и высылка. Такое положение сохранялось почти 50 лет — до 1982 г. Тем не менее отток жителей из деревни продолжался, особенно среди молодежи. Молодые крестьяне пользовались правом по оргнабору пойти на завод или на стройки индустрии. Таким образом деревню покинули в 30-е годы более 50 млн. ч.
Экономическое управление народным хозяйством было заменено административным, увеличив количество и усилив роль бюрократии. Государство любой страны управляет через бюрократию. Но, начиная с некоторого порога, администрация, во все времена и во всех странах, начинает работать сама на себя: верхи пишут — низы отвечают; реальная жизнь при этом игнорируется. В России еще в XVIII—XIX вв. сложилась мощная бюрократическая система государственного управления хозяйством. В собственности государства оказались практически все сферы и все управлялось чиновниками — помимо значительной доли промышленности также и мелкие кустари, и крестьянство были в зависимости от государственных чиновников.
Временное правительство сделало ряд шагов к ослаблению роли государства, но после Октябрьской революции все опять оказалось в руках чиновников. Ленин, осознав опасность бюрократии, при переходе к нэпу существенно сократил ее: к лету 1922 г. в центральных органах вместо 35 тысяч осталось лишь 8 тыс. чиновников, а в губернских СНХ из 235 тыс. осталось только 18 тыс. работников.
В 30-е годы сформировалась модель экономики, дожившая с небольшими изменениями до 80-х годов. Из пятилетки в пятилетку устанавливались одни и те же приоритеты — преимущественное ризвитие тяжелой и военной промышленности, невыполнимые плиновые понизители, криткосрочное идминистритивное рис-пределение митериильных ресурсов, игнорировиние социильной сферы. Эта модель опиралась на экстенсивное развитие и сопровождалась ростом инфляции в условиях дефицита. В системе управления был воссоздан непомерный бюрократический аппарат.
Необходимо отметить огромные успехи образования и распространение всеобщей грамотности в 30-е годы. Еще в 1926 г. 43% советских граждан в возрасте от 9 до 49 лет и большинство людей старших возрастов были неграмотны, а к 1939 г. часть грамотного населения в возрасте старше 9 лет составила 81,2% (мужчин — 90,8%, женщин — 72,6%).
В стране была ликвидирована безработица. Более того, трудиться должны были все: за тунеядство судили как за уголовное преступление. С 1940 г. введена семидневная рабочая неделя с 8часовым рабочим днем (до этого была крайне неудобная так называемая непрерывка — пятидневная рабочая неделя с плавающим выходным).
Реальная зарплата за десять лет, несмотря на номинальный рост, упала на 40%. Если в 1922/23—1927/28 гг. уровень цен повысился на 30%, то в 1929—1940 гг. розничные цены выросли в 6,4 раза. За тот же период цены на продукцию тяжелой промышленности увеличились в 1,4 раза. Жизненный уровень значительных низкооплачиваемых групп городского населения снизился.
Несоизмеримо более низкими оставались и доходы колхозников. Закупочные цены практически не менялись с 1930 по 1956 гг., а цены на промышленные товары за десять предвоенных лет значительно выросли. С 1933 г. были разрешены приусадебные участки, и это стало большим подспорьем в хозяйстве. С 1937 г. крестьяне потеряли право на передвижение по стране, восстановленное только в середине 60-х годов.
С разрушением товарности стимулы заменялись принуждением. Уже в 1932 г. была создана система прописки и гражданских паспортов с отметкой в них места работы, а в 1938 г. введены трудовые книжки (в нацистской Германии они были введены тремя годами раньше — в 1935 г.). Нарушения трудовой дисциплины считались уголовно наказуемыми преступлениями и жестоко карались. Так, опоздание на работу более чем на 20 минут с 1939 г. считалось прогулом. А за прогул, как минимум, суд направлял на исправительно-трудовые работы по месту работы сроком на 6 месяцев с вычетом 25% заработка.
30-е годы печально известны разгулом массовых репрессий. В тюрьмах и лагерях страны на начало 1937 г. содержалось около 5 млн. ч. С середины 1937 г. до конца 1938 г. было арестовано около 7 млн. ч. Из них около миллиона было расстреляно, более 2 млн. умерли в заключении. Это позволяет говорить о геноциде большевистского правительства по отношению к своему народу.
В системе ГУЛАГа и “великих строек” содержалось в конце 30-х годов по разным оценкам от 9 до 35 млн. ч. География концентрационных лагерей охватывала всю страну — Приуралье, Сибирь, Казахстан, Колыма, Норильск, Воркута. Каналы, дороги на Севере, производства в необжитых и труднодоступных местах строились силами заключенных.
* * *
Резюмируя описание довоенного развития экономики страны, следует отметить следующие основные моменты:
— в тридцатые годы создана индустриальная база промышленности, составляющая основу экономики до наших дней;
— в ходе индустриализации были нарушены все нормальные пропорции хозяйства (например, соотношение между тяжелой и легкой промышленностью, производством средств производства и предметов конечного потребления и др.);
— полностью развалено сельское хозяйство;
— практически парализована финансовая система и заменена системой распределения материальных ресурсов; экономические отношения ликвидированы и всякие попытки их восстановления сурово карались;
— милитаризация экономики вышла за экономически разумные пределы - армия с 900 тыс. ч. в 1929 г. выросла к 1941 г. до 5 млн.;
— была создана и доведена до “совершенства” система административного управления хозяйством с репрессивным уклоном.
Рекомендуемая литература
1. Боханов А.Н., Горинов М.М., Дмитренко В.П. и др. История России. XX век. М., 1996.
2. Верт Н. История советского государства 1900—1991 гг. М., 1992.
3. Геллер М, Некрт А. Утопия у власти. История Советского Союза от 1917 г. до наших дней. Кн. 1. М., 1995.
4. Лященко Л.ЖИстория народного хозяйства СССР. Т. 2. М., 1952.
5. Секушин В.И. Отторжение: НЭП и командно-административная система. Л., 1990.
6. Советская историческая энциклопедия. М., 1966.
7. Тимошина Т.М. Экономическая история России. Уч. пос. М., 1998.
Часть 6
Великая Отечественная война
(1941-1945 гг.)Самостоятельной, сравнительно хорошо развитой и сильно милитаризованной экономике СССР накануне войны противостояла более развитая и еще более милитаризованная экономика Германии (табл. 2).
|
Таблица 2. Сравнительные характеристики производства важнейших видов промышленной продукции в СССР и Германии накануне Великой Отечественной войны | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|