Глава 10. Хозяйство страны в период военной интервенции и Гражданской войны
Занятые военными действиями в Европе, империалистические страны не могли до 1918 г. направить значительные военные силы против советской республики. По мере согласования Версальского мирного договора такая возможность появилась, и они расширили интервенцию против России. Целью интервенции была, прежде всего, ликвидация большевистской государственной власти. Это способствовало превращению разрозненных выступлений внутренней реакции в гражданскую войну. Давление голода и гражданской войны толкнуло руководство республики на путь чрезвычайных мер.
2 сентября 1918 г. постановлением ВЦИК Советская Россия была провозглашена единым военным лагерем. Введение военного режима заставило отказаться от экономической политики, выдвинутой весной 1918 года. Начался период военного коммунизма. Военный коммунизм вводил (1) продовольственную монополию государства — продразверстку, (2) национализацию средней и мелкой промышленности (всех предприятий от 5 работающих “с мотором” или 10 “без мотора”; все производство подчинялось требованиям обороны), (3) всеобщую трудовую повинность, (4) запрещение частной торговли. Следствием этих мер была ликвидация рынка, роли денег, экономических отношений.
Кампания по изъятию излишков сельхозпродукции летом 1918 г. закончилась неудачей: было собрано всего 13 вместо запланированных 144 млн. пуд. зерна. При этом основная тяжесть изъятия легла на середняков. В деревнях, объединившихся против города, возникло общее недовольство; во многих районах вспыхнули бунты, на продотряды устраивались засады. Правительство было вынуждено несколько изменить политику в направлении большей поддержки середняков. Это произошло в самый решающий момент Гражданской войны, когда советское руководство почувствовало необходимость привлечь на свою сторону всех возможных союзников в этой отчаянной борьбе. В ноябре 1918 г. комитеты бедноты были распущены и поглощены вновь избранными уже под контролем большевиков сельскими советами. А с января 1919 г. беспорядочные поиски “излишков” были заменены централизованной системой продразверстки.
Продразверстка — это плановое изъятие у крестьян излишков сельскохозяйственной продукции с соответствующей оплатой их по “твердым” (читай, низким) ценам девальвированными деньгами, а фактически — безвозмездное изъятие государством хлеба и других продуктов у крестьян; при этом нормы изъятия “разверстывались” из общегосударственного задания по губерниям, уездам, волостям вплоть до деревень и отдельных хозяйств. Тем самым, восстанавливался принцип коллективной ответственности, на котором основывалось налогообложение царского правительства.
Изъятию подлежали не только зерно и фураж, но и сахар, картофель, мясо, рыба, все виды животных и растительных масел. Задача сельских советов, куда перебрались деятели комитетов бедноты, состояла как раз в том, чтобы в соответствии с разверстанными планами изымать продукты, а заодно и орудия обработки земли, передавать их властям и частично распределять между бедняками. Деревенские бедняки освобождались от разверстки, а иногда им даже выделяли часть конфискованных продуктов.
Взамен изымаемых продуктов крестьянам должны были продаваться промышленные товары. Товары отпускались по волостям или районам для равномерного распределения между всеми гражданами в случае сдачи хлеба всей волостью или районом. Реально товар служил не орудием обмена, а премией бедноте за содействие в выкачивании хлеба из более крепких хозяйств. Потребность деревни в промтоварах удовлетворялась лишь на 15— 20%, да и ассортимент их был крайне ограничен. Особенно ощущался недостаток сельскохозяйственного инвентаря. К тому же в отличие от бедняка середняк остался закоренелым индивидуалистом. На продразверстку и дефицит товаров крестьяне отреагировали сокращением посевов (на 35—60%) и переходом к натуральному хозяйству.
Поворот в аграрной политике к беднейшему крестьянству летом 1918 г. совпал с принципиальной направленностью на создание крупных земледельческих хозяйств. Еще по декрету “О земле” высококультурные хозяйства, племенные заводы, птицефабрики должны были преобразоваться в показательные государственные хозяйства — совхозы. К осени 1918 г. существовали несколько сотен крупных хозяйств, включая и коммуны. Для стимулирования этих хозяйств правительство выделяло специальные средства.
В феврале 1919 г. было принято “Положение о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию”. В массовом порядке стали создаваться совхозы, производственные коммуны, ТОЗы (товарищества по совместной обработке земли). Им бесплатно выделялось имущество помещичьих и кулацких хозяйств. Но несмотря на выгоды, крестьяне шли туда неохотно. Тем не менее удалось создать более 5 тыс. совхозов и 6 тыс. колхозов. К октябрю 1920 г. было уже 15 тыс. коллективных хозяйств, объединявших 800 тыс. крестьян. Хозяйства эти, несмотря на государственную помощь, были крайне слабы (каждое такое хозяйство располагало в среднем 75 дес. пахотной земли, обрабатываемой примерно полусотней человек), а их техника столь примитивна, что они неспособны были производить товарные продукты. Лишь отдельные совхозы, организованные на базе бывших поместий, обеспечивали поставки первостепенной важности (для армии).
Гражданская война заставила промышленность перейти от намечавшегося возврата к мирному производству на организацию снабжения Красной армии. При этом каждое решение диктовалось чрезвычайными требованиями момента. Единственно общим направлением промышленной политики было усиление централизованного контроля, планирования и управления.
Военный коммунизм в индустрии начался с декрета 28 июня 1918 г. о национализации всех крупнейших предприятий. Формальная национализация была завершена в конце 1918 г. (транспорт еще раньше был национализирован и переведен на военное положение), а с 1919 г. внимание властей было переключено на мелкую кустарную промышленность в деревне; такие предприятия исторически играли огромную роль в российском хозяйстве. В программе партии, заинтересованной в увеличении производства любыми путями, подчеркивалась тогда необходимость поддержки кустарей (через госзаказы, кредиты) при условии их объединения в более крупные производственные единицы. Однако позднее, в ноябре 1920 г. вышел декрет, распространявший национализацию на все предприятия с числом рабочих более десяти или пяти при использовании механического двигателя. Таких оказалось около 37 тыс., из них более 30 тыс. не значилось в текущих планах ВСНХ на национализацию.
Оценивая промышленную политику военного коммунизма, надо признать, что она была направлена не столько на национализацию, как может показаться на первый взгляд, сколько на принудительное “трестирование” с целью централизованного управления со стороны государства. Еще в ноябре 1918 г. был создан главный орган оперативного управления в стране во главе с Лениным — Совет рабочей и крестьянской обороны. Наряду с ним появилась система совнархозов, обеспечивавшая управленческую вертикаль — ВСНХ — Главное отраслевое управление (“главк” — Главный топливный комитет (Главтоп), Главметалл, Главэлектро, Главнефть, Главтабак, Главное управление военной промышленности, Центротекстиль, Центролак и т.п.; в 1920 г. насчитывалось 42 главка и центра) — трест — предприятие.
Все предприятия были разделены на 4 группы: ударные (им оказывалась государственная поддержка, главным образом в снабжении сырьем), работающие (без государственной поддержки), длительно остановленные и подлежащие ликвидации. И никакого хозрасчета — все подчинялось централизованному распределению. К концу 1919 г. было организовано около 90 государственных трестов.
Под влиянием Гражданской войны были отброшены все сомнения, осложнявшие государственную политику в отношении труда: при военном коммунизме трудовая политика заключалась в мобилизации масс на военные усилия и направлении их туда, где в них была наибольшая нужда.
С осени 1918 г. в связи с национализацией основных средств производства спрос на труд в крупных городах даже превышал предложение рабочей силы. При национализации пришлось ради занятости содержать и убыточные предприятия. Принудительное регулирование зарплаты (хотя и ниже прожиточного минимума) привело к падению производительности труда. Экономические стимулы перестали работать. Правительству надо было искать выход из положения. Декретом была введена всеобщая трудовая повинность: для рабочего в кодексе законов о труде 1918 г. она компенсировалась правом на получение работы, отвечающей его квалификации, за соответствующую зарплату. Другое дело безработные: им воспрещалось отказываться от предлагаемой работы. Октябрьским декретом биржи труда были преоб -разованы в местные органы Наркомтруда и стали единственным и обязательным каналом распределения рабочей силы. Были введены трудовые книжки (главным образом для представителей буржуазии в возрасте от 14 до 55 лет) с отметкой о том, что их владелец выполняет общественно полезную работу; они должны были предъявляться для получения продовольственных карточек или разрешения на проезд. Таким образом, наряду с сознательным трудом рабочих стал использоваться принудительный труд.
В тяжелейших условиях начала 1919 г. был принят декрет “О всеобщей мобилизации” и очень скоро мобилизации стали не только способом призыва в армию, но и основным способом пополнения трудовых ресурсов. Проводились мобилизации рабочих определенной специальности, главным образом в деревнях. Но и при таких условиях рабочих рук не хватало, т.к. заявки составлялись с завышением. Участились призывы определенных возрастных групп с временным прикреплением к определенным местам и последующим возвратом к месту жительства; в течение 1919—1920 гг. было 18 таких призывов. Таким образом, была национализирована совокупная рабочая сила; также как и средства производства она стала собственностью государства.
Одновременно введено и уголовное наказание за дезертирство. С апреля 1919 г. создавались исправительно-трудовые лагеря для тех, кто “не хотел работать без принуждения, недобросовестно относился к делу”. Позднее эта система дополнилась более жесткими “концентрационными лагерями”, куда направлялись лица, обвиненные в контрреволюционной деятельности. В 1920 г. Л.Д. Троцкий предложил поставить это на прочную и долговременную основу, превратив страну в гигантский концентрационный лагерь, точнее систему лагерей, его предложение было принято в резолюции IX съезда ВКП(б).
Введение всеобщей трудовой повинности вместе с ранее введенной продразверсткой исключали всякие стимулы к эффективному производительному труду. В результате общая производительность труда снизилась вдвое по отношению к 1913 году. И это несмотря на то, что советская власть старалась улучшить условия труда и жизни трудящихся. Сразу после революции были введены 8-часовой рабочий день (в рудниках — 6-часовой), оплаченные отпуска, отпуска по беременности для женщин, социальное страхование. В августе 1918 г. отменена частная собственность на недвижимость в городах и началось массовое переселение людей из трущоб в особняки. Вместе с тем принудительный труд, организованный военно-административными методами через специально создаваемые во множестве организации (“Чрез-комтопгуж”, “Комснегопуть”, “Чрезкомздрав” и др.), способствовал бюрократизации управления.
Продразверстка, хотя и дорогой ценой, дала свои результаты. По сравнению с 1917—1918 (хозяйственный год начинался с октября) и 1918—1919 гг., когда было собрано соответственно 30 и около 100 млн. пуд. хлеба, зимой 1919—1920 гг. огромной армией продотрядов (по разным оценкам от 70 до 150 тыс. человек) было собрано 260 млн. пуд. Но валовой сбор хлеба в результате политики изъятия упал с 3,3 млрд. пуд. в 1917 г. до 2 млрд. пуд. в 1920 г. И все же кризис был преодолен: армия продовольствием была обеспечена, города были спасены от голодной смерти. Но не от голода.
Государство обеспечивало выдачу продовольственных пайков горожанам в соответствии с разделением населения на пять категорий: 1 — рабочие “горячих профессий” и солдаты, 2 — лица физического труда, 3 — советские служащие, 4 — прочие работники организаций, где не эксплуатировался наемный труд, 5 — иждивенцы. Не попавшие в число этих категорий не получали никаких пайков от государства. Учитывалось и социальное происхождение: иждивенцы, интеллигенция и “бывшие” снабжались продуктами в последнюю очередь, а часто и вовсе ничего не получали. Но и получавшие пайки вряд ли могли на них прожить без дополнительных источников. В Москве, например, рабочий получал в конце 1918 г. на день 225 г. хлеба, 7 г. мяса или рыбы, 10 г. сахара. По разным оценкам граждане получали в официальной распределительной системе от 20% до 55%, остальное доставалось на рынках (несмотря на запрещение торговли) или производилось на подсобных участках. Этим объяснялась неискоренимая сила “мешочничества”.
Для покрытия бюджетного дефицита при отсутствии других источников постоянно росла денежная эмиссия, покупательная способность рубля упала к 1920 г. в 13 тыс. раз по сравнению с 1913 г. Наряду с официально признанными денежными знаками (царскими и Временного правительства) ходили местные — деньги, облигации, купоны, боны и т.п. Функции денег стали выполнять предметы первой необходимости — соль, спички, хлеб, ситец, керосин. Происходившее помимо воли большевиков падение покупательной способности денег привело к широко распространенному мнению, что уничтожение денег было преднамеренным актом финансовой политики. В таких условиях в январе 1920 г. был упразднен за ненадобностью государственный Народный кредитный банк.
* * *
Гражданская война и интервенция 1918—1920 гг. унесла несколько миллионов жизней, искалечила российское общество, материальный ущерб России оценивался в 30-35 млрд. руб. золотом.
Производство в стране практически остановилось: к 1920 г. из 50 домен юга работала лишь одна. Производство предприятий крупной промышленности было в 7 раз меньше уровня 1913 г. Страшная разруха в результате провозглашенного большевиками противостояния пролетарского государства всему остальному миру привела к созданию жестко централизованной милитаризованной системы административного управления хозяйством.